(Внутренность дарбаза.)
ЯВЛЕНІЕ I.
КЕКЕЛА ( сидитъ одна.) Такъ суждено было мнѣ испить до дна всю чашу горестей! Для чего я дожила до этого страшнаго дѣла? лучше бы могильный песокъ засыпалъ мои глаза, я не видала бы нашего несчастія! Старое сердце мое покоилось бы въ могилѣ и не рвалось бы отъ горя! Господи! прости мои ропотъ и да будетъ твоя святая воля!-- Майко! бѣдная моя Манко, лучше бы ты умерла!
ЯВЛЕНІЕ II.
МАЙКО (въ бѣломъ платьи, съ распущенными волосами, съ книгой въ рукахъ, тихо подходитъ къ матери и смотритъ на нее.) Полно, матушка! ты опять печальна, переставь грустить -- видишь ли что? за-минуту, я такъ же грустила, да вотъ нашла книгу, почитала и мнѣ будто легче;-- возьми, матушка, почитай ее,-- славная книга,-- тутъ написано... что бишь тутъ написано... не помню.
КЕКЕЛА (плачетъ.) О, Боже! дай силу и волю перенести все это!
МАЙКО. Ты плачешь, матушка, я знаю, о чемъ: прошедшую ночь мѣсяцъ мнѣ все разсказалъ, (говоритъ шопотомъ) Ты любила своего жениха и онъ любилъ тебя, свадьба ваша была уже назначена; тебя увезъ какой-то злой человѣкъ и оклеветалъ, опозорилъ и твой женихъ отвергъ тебя... Стоитъ-ли грустить? я несчастнѣе тебя, да не грущу. Если бъ ты знала, что со мною было?
Птичкою прежде подъ небомъ я мчалась,
Какъ будто младенца душа!
Издали вашей землей любовалась,
Она такъ была хороша!
Вотъ меня къ вашей землѣ приманила
Любовь и тоска бытія!
Я опустилась и прямо въ могилу,
Въ могилѣ проснулася я.
Крылья легкія отпали,
Не летѣть ужъ къ вышинѣ!
И забилось для печали
Сердце новое во мнѣ.
Сжало душу жизни горе;
Къ небу бросила я взглядъ:
Надо мною, точно море,
Звѣзды свѣтлыя кипятъ.
На землѣ же все уныло....
Замерла душа моя
И изъ птички лѣгкокрылой
Стала женщиною я!
КЕКЕЛА. Майко! Майко!
МАЙКО. Майко!-- что это такое? да, знаю... Майко -- цвѣтокъ, Подсолнечникъ... Не правда ли, славный цвѣтокъ? Посмотри когда-нибудь по утру, только что выглянетъ солнце, онъ подниметъ головку, посмотрѣть на него, разцвѣтетъ и повеселѣетъ; идетъ солнце, и онъ все поворачивается за нимъ, не сведетъ съ него взора, глядитъ на него пристально, точно будто невѣста, и говоритъ; "царь мой! женихъ мой! радость моя! что ты такъ далеко ходишь? опустись, не бойся! ты не сожжешь меня!" и цѣлый день ему только и радости, что слѣдить за своимъ далекимъ возлюбленнымъ. А вечеромъ, погляди, уходитъ возлюбленный за горы -- и цвѣтокъ-невѣста опускаетъ головку, печалится и плачетъ росою -- и росинки, точно слезы, такъ и каплютъ за землю.
КЕКЕЛА. Дочь моя, послушай!
МАЙКО. Да не перерывай же меня, дай досказать. Ты не видала, тебѣ не жаль цвѣтка! А онъ, бѣдный, тоскуетъ, горько ему! пожалѣй его, матушка! А, ты и не помнишь... Вѣдь ужъ пора.
КЕКЕЛА. Куда?
МАЙКО. Куда? Неужели ты могла забыть, что сегодня моя свадьба, а я не одѣта еще; что если женихъ мой такъ же разсерлится и какъ солнце уйдетъ за облака? Что тогда мнѣ дѣлать? Не сердись, мой милый... А сейчасъ буду готова, гдѣ же кушакъ? Гдѣ онъ, матушка, гдѣ мой кушакъ? Кто взялъ его? Вѣрно злые люди похитили его, чтобы насъ разлучить. Они злы, они завидуютъ моему счастію, хотятъ отнять у меня Гиго... Нѣтъ! нѣтъ! теперь поздно!... Гдѣ же кушакъ... кушакъ мой? А! вотъ и онъ. (подходитъ къ зеркалу и смотрится). Теперь я, кажется, совсѣмъ готова! Хороша ли я? Посмотри, матушка! Что это, ты молишься. (цѣлуетъ ее). Добрая матушка, ты молишься за мое счастіе, ты благодаришь Бога, что онъ благословилъ васъ? Не бойся за будущее, мы будемъ счастливы всѣ, всѣ, и я, и ты, и Гиго!... Гдѣ же Гиго?
Разтворились двери храма,
Своды клиросъ огласилъ,
Вьются струйки ѳиміама
Изъ златыхъ паникадилъ.
Ужъ за насъ согласнымъ строемъ
Молятъ пѣвчіе Творца,
Свѣчи блещутъ предъ налоемъ,
На налоѣ два вѣнца!..
О, спѣши соединеньемъ;
Наступаетъ сладкій часъ!
Милый другъ, за насъ моленье,--
Тѣ вѣнцы, мой другъ, для насъ.
Рядомъ мы станемъ съ тобой подъ вѣнцами,
Рядомъ пройдемъ путь земной!
Мы обручимся мыслью, сердцами,
Вмѣстѣ сольемся душой!
Поспѣши, мой другъ прекрасный!
Вотъ и вечеръ недалекъ;
Вотъ и мѣсяцъ тихій, ясный,
Выплываетъ на востокъ.
Тѣни стелются длиннѣе,
Вотъ и ночь ужъ настаетъ;
Милый другъ, скорѣй, скорѣе..
Ночь намъ счастіе несетъ.
КЕКЕЛА. Счастіе!
МАЙКО. Да еще какое счастіе! Счастіе, о которомъ я такъ долго мечтала, за которое боялась, которое составляло любимую мысль моего покойнаго отца. Вѣрно, матушка, Богъ услышалъ его молитвы и благословилъ насъ. Какъ родной радуется теперь въ своей могилѣ! ( входитъ Гиго, Майко его не видитъ). Да что же не идетъ женихъ мой? Долго ли его дожидаться?
КЕКЕЛА. Ты не дождешься его, бѣдная!
МАЙКО. Полно матушка -- я не вѣрю тебѣ! (тихо). Ты не знаешь, какими страшными клятвами онъ мнѣ клялся, (оборачивается и видитъ Гиго). Кто это? (подходитъ къ нему). А, добрый человѣкъ! ты вѣрно пришелъ отъ моего жениха... за мною; благодарю тебя.
ГИГО. Она не узнаетъ меня! Майко! Неужели я сталъ тебѣ такъ чуждъ! Неужели ты не найдешь въ душѣ своей но одной мысли, ни одного чувства, ни одного воспоминанія для меня? О! узнай меня! я твой женихъ! я -- твой Гиго!
МАЙКО (смотря на него). Ты... ты мой женихъ?.. Ты Гиго?.. Ха, ха, ха! вѣрно всѣ сговорились, чтобы свести меня съ ума! Поди прочь отъ меня! Ты -- Гиго! Ты... Мой Гиго такъ хорошъ: глаза его звѣзды; а твои страшны, какъ блудящій огонь надъ могилой; у Гиго на головѣ вьются кудри, а у тебя змѣи шипятъ въ волосахъ... Поди прочь отъ меня! Въ-самомъ-дѣлѣ, какой я ребенокъ, меня нарочно пугаютъ а я всему вѣрю -- какъ я легковѣрна!.. Ха, ха, ха! (начинаетъ хохотать; потомъ смѣхъ ея переходитъ въ рыданія). А онъ все нейдетъ? А! какъ здѣсь больно, Гиго! Гиго! Матушка! что такое? умеръ онъ? побѣги въ церковь, посмотри, не ставятъ ли тамъ гробъ, вмѣсто налоя? Не смерть ли это матушка?..
Видишь, страшно горятъ
Свѣчи въ тусклыхъ лучахъ;
Слышишь, хоромъ гласятъ
Миръ усопшимъ въ гробахъ.
Слышишь... молотъ стучитъ
Надъ доской гробовой
Слышишь... Заступъ гремитъ
Надъ могилой сырой --
Все погасло, все затмилось...
Гробъ изъ церкви понесли;
Совершилось! Совершилось!
О! какъ пусто на землѣ.
ГИГО. Майко, услышь меня, пойми меня! другъ мой! моя возлюбленная невѣста! (беретъ ее за руку).
МАЙКО. Оставь меня... умеръ, умеръ, ты не можешь помочь мнѣ, не можешь воскресить моего жениха, онъ умеръ, умеръ!.. О, матушка, отогрѣй мое сердце на груди своей, оно стынетъ, матушка! матушка! (Съ воплемъ бросается въ объятія Кекелы. Отъ уходятъ).
ГИГО. Я такъ любилъ ее, и она могла предаться этому Вахтангу! Къ чему же служитъ любовь, когда всю мою душу, преданную ей безгранично, она промѣняла... О, нѣтъ!.. но что, если этотъ князь оклеветалъ ее, я долженъ увѣриться, я отыщу его, будь онъ на днѣ моря, я вырву правду изъ его души, хотя бы для этого нужно было вырвать жизнь изъ его тѣла. Я все узнаю. ( Убѣгаетъ ).
ПЕРЕМѢНА ДЕКОРАЦІИ.
(Театръ представляетъ комнату суда; направо отъ зрителей столъ съ бумагами, за которымъ сидитъ секретарь, нѣсколько чиновниковъ окружаютъ секретаря).
ЯВЛЕНІЕ I.
СЕКРЕТАРЬ ( смотритъ на часы). Скоро 12 часовъ; присутствіе назначено въ часъ; окружный не заставить себя дожидаться,
ЧИНОВНИКЪ. Не время ли послать за подсудимымъ?
СЕКРЕТАРЬ. Да, потрудитесь распорядиться. (Чиновникъ угодитъ. Адвокатъ подноситъ бумагу секретарю).
АДВОКАТЪ. Вотъ показанія; которыя отобраны еще вчера. Вахтангъ во всемъ сознается.
СЕКРЕТАРЬ. Сознается? О, лучше было бы, еслибъ онъ отпирался.
АДВОКАТЪ. Почему?
СЕКРЕТАРЬ. Какъ до-сихъ-поръ вы не понимаете, въ чемъ дѣло? Два года живете въ Грузіи -- и не присмотритесь къ народу, за котораго вы ходатайствуете?
АДВОКАТЪ. Моя обязанность -- порядокъ службы, вы знаете -- нельзя же...
СЕКРЕТАРЬ. Оно такъ, да развѣ вы не знаете, что между азіатцами, судиться для женщинъ уже болѣе, чѣмъ пятно и поношеніе. Вы не помогли вашей кліенткѣ, а погубили ее.
АДВОКАТЪ. Чемъ же?
СЕКРЕТАРЬ. Развѣ вы не могли устроить, чтобы Вахтангъ сознался, что онъ оклеветалъ ее: нѣтъ ли средствъ, чтобы онъ перемѣнилъ свои показанія?
АДВОКАТЪ. Никакихъ! Вахтангъ твердо стоитъ въ своемъ показаніи; всѣ мои убѣжденія были напрасны.
СЕКРЕТАРЬ, (обращаясь къ чиновникамъ ). А васъ прошу, займитесь дѣломъ,-- и внесите его въ журналъ. Пойдемте г. стряпчій справиться въ архивѣ на счетъ того дѣла, о которомъ вы говорили. Мы успѣемъ еще, есть время. ( уходятъ.)
ЯВЛЕНІЕ II.
Вахтангъ, (входитъ медленно и становится на лѣвую сторону отъ зрителей. Часовые становятся въ дверяхъ).
Вотъ я въ судилищѣ; вотъ я дошелъ до послѣдней версты моего пути. Кчему теперь жалѣть и оглядываться назадъ? Путь конченъ; здѣсь, въ этихъ стѣнахъ, осудятъ меня, прочитаютъ приговоръ... А Майко... Ей цѣлый свѣтъ прочитаетъ другой приговоръ -- приговоръ позора, который еще ужаснѣе моего. Она отвергла мою любовь,-- такъ пусть до гроба будетъ носиться около нея страшная тѣнь Вахтанга, отравлять каждую минуту ея существованія, леденить ея надежды и радость, и когда настанетъ часъ умирать,-- тѣнь моя станетъ между нею и вѣчностью, проговоритъ ей слова позора и безчестія и предъ могилой спроситъ: "Что, Майко? Умѣлъ ли Вахтангъ отмстить за свою отверженную любовь?"
ЯВЛЕНІЕ III.
Гиго, Вахтангъ.
ГИГО. Вахтангъ!
ВАХТАНГЪ. Что тебѣ надобно?
ГИГО. Я поклялся прахомъ моего отца и гробомъ матери потребовать у тебя отчета, за чѣмъ ты оклеветалъ Майко?.. Да, ты оклеветалъ ее -- я это знаю, Вахтангъ. Я поклялся вырвать у тебя признаніе, хотя бы для этого надо было вырвать твое сердце!
ВАХТАНГЪ. Меня сейчасъ будутъ судить, и я подвергнусь наказанію, которое мнѣ назначатъ.
ГИГО. Наказанію, которое назначаютъ клеветникамъ.
ВАХТАНГЪ. Не клеветникамъ: я сказалъ правду.
ГИГО. Это не правда! этого быть не можетъ!
ВАХТАНГЪ. Подожди нѣсколько минутъ и ты услышишь, какъ, въ присутствіи всѣхъ людей, я повторю тоже самое и скажу, что твоя невѣста была моею любовницей.
ГИГО. Ты лжешь, Вахтангъ! Не знаю какой демонъ внушилъ тебѣ адскую мысль опозорить имя Майко, во знаю только то, что она невинна.
ВАХТАНГЪ. Ты это знаешь, кчему же спрашивать? останься при своей увѣренности.
ГИГО. Да, я увѣренъ, что она невинна.
ВАХТАНГЪ. Вѣрь ей! вѣрь! она не обманетъ тебя!-- Женщины необманчивы, какъ поверхность моря; да и какъ не вѣрить?-- Вѣдь я вѣрилъ ей, когда прильнувъ къ моей груди и цѣлуя меня, она говорила: я люблю тебя, Вахтангъ, я твоя!
ГИГО. Замолчи, Вахтангъ, если не хочешь прежде твоего осужденія, подвергнуться другому суду; суду оскорбленнаго и мстящаго жениха!
ВАХТАНГЪ. Что же? ты только займешь мое мѣсто. Впрочемъ, если это можетъ помочь Майко,-- ты напрасно медлишь.
ГИГО. Выслушай меня, Вахтангъ! если бы я сказалъ тебѣ: "Кназь! я прощаю тебѣ всѣ мои несчастія и умоляю объ одномъ: вспомни, что у тебя былъ отецъ, была мать, которыхъ ты, можетъ быть, любилъ; заклинаю тебя ихъ прахомъ, скажи, что Майко невинна, и я каждый день буду ходить молиться на ихъ могилу. Вахтангъ! что ты отвѣтилъ бы мнѣ?
ВАХТАНГЪ. Я отвѣтилъ бы тебѣ вотъ что: добрый человѣкъ благодарю тебя за уваженіе и любовь къ праху моихъ родныхъ: но -- Майко была моею.
ГИГО. Если бы я упалъ предъ тобою на колѣна, обливалъ слезами твои ноги, просилъ бы тебя: сжалься надо мною, Вахтангъ, ты для меня все въ эту минуту, ты моя судьба, которая или можетъ спасти или погубить меня... я тебѣ не сдѣлалъ зла и тебѣ нѣтъ причины желать моей погибели, спаси; спаси меня и эту бѣдную старуху мать, которая плачетъ, уже не слезами, а кровью! Сжалься надъ нею, если не хочешь сжалиться надо мною, увѣрь, что дочь ея невинна; она сама готова на колѣнахъ молить тебя!.. Что сказалъ бы ты ей?
ВАХТАНГЪ. Я сказалъ бы;-- встань, старуха! слезы и рыданія не помогутъ: дочь твоя была моею!
ГИГО. Знаешь ли ты, Вахтангъ, что я любилъ Майко больше жизни, больше, души своей?
ВАХТАНГЪ (сильно). А я? развѣ я не любилъ ее? ты ребенокъ, Гиго! ты -- дитя, и осмѣливаешься сравнивать свою любовь съ моею. Я любилъ Майко больше, нежели ты! гдѣ доказательства твоей любви, увѣренія, слезы, мольбы?-- Вѣдь это все только слова, которыя улетаютъ, какъ вѣтеръ; -- а посмотри на меня -- видишь -- я лишенъ свободы, я задержанъ: посмотри сюда! (показывая на часовыхъ ) эти люди поставлены смотрѣть за мною, какъ за преступникомъ!-- Ты свободенъ, ты платишь за любовь свою слезами: у меня онѣ не текутъ, а каплями падаютъ на сердце,-- ты погрустишь, перестанешь -- и потомъ новая любовь займетъ тебя, а я плачу за любовь ея тяжкимъ покаяніемъ! Кто же больше любитъ ее? Ты, который грозишь убить меня, или я, который уже убитъ? не смертію, потому что смерть легка, и всякій долженъ умереть! ты умрешь, о тебѣ пожалѣютъ и тебя оправдаютъ,-- я умру и надъ могилой моей раздастся голосъ осужденія!-- Гиго, принеси же такой дорогой выкупъ, принеси жертву больше моей; и я скажу, что ты любишь ее больше, нежели я!
ГИГО. Но она тебя не любитъ.
ВАХТАНГЪ. Спроси у нея, что она чувствовала, когда, припавъ къ моей груди, говорила: я люблю тебя, Вахтангъ!
ГИГО. Клеветникъ! лжецъ! (хочетъ броситься).
(Слышенъ за дверью голосъ).
Окружный пріѣхалъ.
ЯВЛЕНІЕ IV.
Прежніе, Окружный, Секретарь, Адвокатъ.
ОКРУЖНЫЙ, ( садясь на свое мѣсто). Что, послали за Майкой?
СЕКРЕТАРЬ. Она сейчасъ будетъ.
ОКРУЖНЫЙ (Вахтангу). Не пишете ли вы сказать что-нибудь въ свое оправданіе?
ВАХТАНГЪ. Ничего, кромѣ того, что Майко была моею любовницей!
ЯВЛЕНІЕ V.
Прежніе, Кекела, Майко (останавливается по срединѣ сцены).
ОКРУЖНЫЙ. Знаете ли вы этого человѣка?
МАЙКО, (смотритъ на Вахтанга и бросается къ нему). Гиго! женихъ мой! радость моя! наконецъ, я нашла тебя! поцѣлуй меня!-- Да что же ты не цѣлуешь свою невѣсту, свою Майко!
ВАХТЛИГЪ. Великій Боже! она сошла съ ума!
МАЙКО (беретъ его за руку). Слышишь, народъ шумитъ, онъ радуется нашей свадьбы видишь, какъ свѣтло: вѣдь это церковь освѣтили, насъ ждетъ тамъ батюшка; онъ нарочно вышелъ изъ могилы, чтобъ благословить насъ; вѣдь онъ любилъ тебя, какъ сына... Что ты медлишь? бѣжимъ! бѣжимъ!
ВАХТАНГЪ. О! какъ тяжело,-- сердце обливается кровью!
МАЙКО (обращаясъ къ судьямъ). Добрые люди! уговорите его, вѣдь я много страдала; я думала, что сойду съ ума, что я не переживу разлуки съ нимъ. Наконецъ, я нашла его, я люблю его, а онъ -- холоденъ, какъ могила.
ОКРУЖНЫЙ. Господа! Судьею этого дѣла можетъ быть только Богъ,-- законамъ остается одно -- строго наказать преступника; онъ хуже обыкновеннаго убійцы! Онъ убилъ не тѣло, а душу: Майко сошла съ ума!
ВАХТАНГЪ. Да, я подвергнусь наказанію; но, напередъ, я долженъ сказать вамъ: я отмстилъ за себя... я хотѣлъ разрушить ея счастіе съ Гиго, потому-что меня убивала мысль -- видѣть ее въ объятіяхъ другаго, я хотѣлъ, чтобъ позоръ легъ между ними пропастью и перегородилъ имъ путь къ соединенію! Но, видитъ Богъ, я не хотѣлъ лишить ея ума, я не хотѣлъ убить ея душу, ( Смотритъ на Майко ) Безумная еще жива, но уже мертва для міра, для матери, для всѣхъ, навсегда. Знайте же, что я оклеветалъ ее! она невинна!
ОКРУЖНЫЙ. Князь! посмотри на нее! страшенъ будетъ отчетъ... тамъ!
ВАХТАНГЪ. Какъ бы страшенъ онъ ни былъ, но жизнь для меня еще страшнѣе! Вѣдь, какъ гробовой призракъ, будетъ преслѣдовать меня безумная Майко; ночью она не отойдетъ отъ моего изголовья, голосъ ея будетъ безпрестанно разрывать мою душу! Майко! оставь меня!
МАЙКО ( бросается на шею и обвиваетъ Вахтанга). Нѣтъ! теперь никто неразлучитъ меня съ тобою!
ВАХТАНГЪ. Я не прошу у тебя прощенія, Майко! потому-что я недостоинъ его. Но, умоляю тебя только объ одномъ; когда предъ престоломъ Бога ты явишься моею обвинительницею, явись съ упреками, съ грознымъ взоромъ, будь неумолима, но неявляйся въ этомъ видѣ безумія.
ГИГО (подходишь къ Майко). Майко! прости, что я смѣлъ усумниться хоть на минуту въ твоей невинности!
МАЙКО. Поди прочь отъ меня! ты пришелъ опять на меня клеветать.
ГИГО (Вахтангу). О, будь же ты проклятъ!
ВАХТАНГЪ (выхватываетъ кинжалъ у Гиго). Не проклинай мертвеца! (закалывается).... Мертвыхъ не судятъ живые, для нихъ есть другой судъ -- тамъ!
МАЙКО (увидѣвъ кровъ, вскрикиваетъ). Что это?.. Кровь!-- гдѣ я?-- что со мною! Вахтангъ. Гиго! Гиго!-- (Смотритъ на Гиго, узнаетъ его и бросается къ нему въ объятія,-- Картина).
КОНЕЦЪ.
"Репертуаръ и Пантеонъ", кн. 3, 1847