Я не потерялъ сознанія, но напряженіе уразумѣть свое положеніе вызвало у меня сильное головокруженіе, и я помню, что моему спутнику пришлось крѣпко держать меня подъ руку, когда онъ велъ меня съ площадки въ просторную комнату верхняго этажа, гдѣ онъ настоялъ, чтобы я выпилъ стаканъ-два хорошаго вина и принялъ участіе въ легкомъ завтракѣ.
-- Я надѣюсь,-- ободрительно сказалъ онъ,-- что вы теперь скоро вполнѣ оправитесь: я бы и не рѣшился на такое энергичное средство, если бы ваше поведеніе, правда, вполнѣ извинительное при данныхъ обстоятельствахъ, не вынудило меня избрать именно этотъ путь. Каюсь,-- прибавилъ онъ, смѣясь -- одно время я нѣсколько опасался, что, не уведи я васъ во время, мнѣ пришлось бы испытать то, что въ XIX столѣтіи, если не ошибаюсь, вы обыкновенно называли потасовкой. Я вспомнилъ, что современные вамъ бостонцы славились боксерствомъ и рѣшилъ не терять времени. Полагаю, что въ настоящее время вы снимете съ меня обвиненіе въ мистификаціи.
-- Скажи вы мнѣ,-- возразилъ я, глубоко взволнованный -- что съ тѣхъ поръ, какъ я въ послѣдній разъ видѣлъ этотъ городъ, прошло не сто лѣтъ, а цѣлая тысяча, я и то повѣрилъ бы вамъ.
-- Прошло всего одно столѣтіе,-- отвѣчалъ онъ,-- но и въ цѣлыя тысячелѣтія міровой исторіи не случалось такихъ необычайныхъ перемѣнъ.
-- А теперь, прибавилъ онъ, протягивая мнѣ руку съ неотразимой задушевностью,-- позвольте мнѣ сердечно привѣтствовать васъ въ Бостонѣ двадцатаго столѣтія и именно въ этомъ домѣ. Имя мое -- Литъ, меня зовутъ докторъ Литъ.
-- Меня зовутъ Юліанъ Вестъ,-- сказалъ я, пожимая ему руку.
-- Мнѣ очень пріятно познакомиться съ вами, мистеръ Вестъ,-- отвѣчалъ онъ. Какъ видите, этотъ домъ построенъ на мѣстѣ вашего бывшаго дома и потому, надѣюсь, вамъ легко будетъ въ немъ чувствовать себя, совсѣмъ какъ дома.
Послѣ закуски докторъ Литъ предложилъ мнѣ ванну и другое платье, чѣмъ я охотно воспользовался
Разительная перемѣна, о которой разсказывалъ мнѣ мой хозяинъ, повидимому, не коснулась мужского костюма, такъ какъ, за исключеніемъ мелкихъ деталей, мой новый нарядъ нисколько не стѣснялъ меня.
Физически я снова былъ самимъ собой. Но читателю, безъ сомнѣнія, будетъ интересно узнать, что дѣлалось у меня на душѣ. Каково было мое нравственное состояніе, когда я вдругъ очутился какъ бы въ новомъ свѣтѣ? Въ отвѣтъ на это, попрошу его представить себя внезапно, во мгновеніе ока, перенесеннымъ съ земли, скажемъ, въ небесный рай или въ подземное царство Плутона. Какъ онъ полагаетъ, каково было бы его собственное самочувствіе? Вернулись ли бы мысли его немедленно къ только что покинутой имъ землѣ или, послѣ перваго потрясенія поглощенный новой обстановкой, онъ на нѣкоторое время выкинулъ бы изъ памяти свою прежнюю жизнь, хотя и вспомнилъ бы ее впослѣдствіи? Я могу сказать только одно, что еслибы его ощущенія были хотя на іоту аналогичны съ описываемымъ мною перерожденіемъ, послѣдняя гипотеза оказалась бы правильною. Чувства удивленія и любопытства, вызванныя моей новой средой, послѣ перваго потрясенія, столь сильно заняли мой умъ, что затмили все остальное. Воспоминанія о моей прежней жизни какъ бы исчезли на нѣкоторое время.
Лишь только, благодаря добрымъ заботамъ моего хозяина, я окрѣпъ физически,-- мнѣ захотѣлось снова вернуться на верхнюю площадку дома, и мы немедленно удобно разсѣлись тамъ въ покойныхъ креслахъ, имѣя городъ подъ ногами и вокругъ насъ. Отвѣтивъ мнѣ на цѣлый рядъ вопросовъ, какъ относительно старыхъ мѣстныхъ признаковъ, которыхъ я теперь не находилъ, такъ и относительно новыхъ, смѣнившихъ прежніе, докторъ Литъ поинтересовался, что именно больше всего поразило меня при сравненіи стараго города съ новымъ.
-- Начиная съ мелочей,-- отвѣчалъ я -- право, мнѣ кажется, что полное отсутствіе дымовыхъ трубъ и ихъ дыма была та особенность, которая прежде всего бросилась мнѣ въ глаза.
-- Ахъ, да,-- невидимому весьма заинтересованный воскликнулъ мой собесѣдникъ,-- я и забылъ о трубахъ, вѣдь онѣ такъ давно вышли изъ употребленія. Минуло почти столѣтіе, какъ устарѣлъ первобытный способъ отопленія, которымъ вы пользовались.
-- Вообще,-- замѣтилъ я -- болѣе всего поражаетъ меня въ этомъ городѣ матеріальное благосостояніе народа, о чемъ свидѣтельствуетъ великолѣпіе самаго города,
-- Я дорого далъ бы хотя однимъ глазкомъ взглянуть на Бостонъ вашихъ дней -- возразилъ докторъ Литъ. Нѣтъ сомнѣнія, судя по вашему замѣчанію, города того времени имѣли жалкій видъ. Если бы у васъ и хватило вкуса сдѣлать ихъ великолѣпными, въ чемъ я считаю дерзкимъ усомниться, то и тогда всеобщая бѣдность, являвшаяся результатомъ вашей исключительной промышленной системы, не дала бы вамъ возможности привести это въ исполненіе. Сверхъ того, чрезмѣрный индивидуализмъ, преобладавшій въ то время, мало способствовалъ развитію чувства общности интересовъ. То небольшое благосостояніе, какимъ вы располагали, уходило всецѣло на роскошь частныхъ лицъ. Въ настоящее время, напротивъ, самое популярное назначеніе излишка богатства -- это украшеніе города, которымъ пользуются всѣ въ равной степени.
Солнце садилось, когда мы возвращались на площадку дома и, пока мы болтали, ночь спустилась надъ городомъ,
-- Становится темно,-- сказалъ докторъ Литъ -- сойдемте въ домъ, я долженъ представить вамъ свою жену и дочь.
Слова его напомнили мнѣ женскіе голоса, шопотъ которыхъ я слышалъ около себя, когда ко мнѣ возвращалось сознаніе. Меня разбирало большое любопытство посмотрѣть, что за женщины были въ 2000 г., и я охотно согласился на это предложеніе. Комната, гдѣ мы застали жену и дочь моего хозяина, равно какъ и нея внутренность дома, была наполнена мягкимъ свѣтомъ, очевидно искусственнымъ, хотя я и не могъ открыть источника, откуда онъ распространялся. Миссисъ Литъ оказалась очень стройной и хорошо сохранившейся женщиной, по годамъ приблизительно ровесницей своему мужу; дочь же ея, въ первой цвѣтущей порѣ юности, представилась мнѣ самой красивой дѣвушкой, какую когда-либо мнѣ приходилось встрѣчать. Лицо ея было такъ же обворожительно, какъ и глубокіе голубые глаза.,-- нѣжный румянецъ и вполнѣ красивыя черты лица только способствовали ея общей привлекательности, но даже и безъ всего этого идеальная стройность ея фигуры поставила бы ее въ ряды красавицъ XIX вѣка. Женственная мягкость и нѣжность въ этомъ прелестномъ созданіи прекрасно сочетались съ здоровьемъ и избыткомъ жизненной силы, чего такъ часто не доставало дѣвушкамъ моего времени, съ которыми я только и могъ ее сравнивать. Затѣмъ совпаденіе неважное, въ сравненіи съ общею странностью моего положенія, но тѣмъ не менѣе поразительное, заключалось въ томъ, что ее также звали Юдиѳью.
Наступившій вечеръ былъ тоже, конечно, единственнымъ въ исторіи свѣтскихъ отношеній. Но было бы ошибкой предполагать, что наша бесѣда отличалась особенной натянутостью или неловкостью. Впрочемъ, по моему, въ этихъ, что называется, неестественныхъ обстоятельствахъ, въ смыслѣ ихъ необычайности, люди держатъ себя самымъ естественнымъ образомъ, безъ сомнѣнія, потому, что эти обстоятельства исключаютъ искусственность. Во всякомъ случаѣ, я знаю, что бесѣда моя въ этотъ вечеръ съ представителями другого вѣка и міра отличалась неподдѣльной искренностью и такою откровенностью, которая лишь изрѣдка дается послѣ долгаго знакомства. Тонкій тактъ моихъ собесѣдниковъ, безъ сомнѣнія, много способствовалъ этому. Само собой разумѣется, что разговоръ вертѣлся исключительно на странномъ фактѣ, въ силу котораго я находился среди нихъ, но они говорили объ этомъ съ такимъ искреннимъ интересомъ, что предметъ нашей бесѣды лишался той жуткой таинственности, которая иначе могла бы сдѣлать нашъ разговоръ слишкомъ тягостнымъ. Можно было подумать, что они привыкли вращаться въ кругу выходцевъ прошлаго столѣтія,-- столь великъ былъ ихъ тактъ.
Что касается меня самого, то я не запомню, чтобы когда либо дѣятельность моего ума была живѣе, бодрѣе, равно какъ и духовная воспріимчивость чувствительнѣе, нежели какъ въ этотъ вечеръ. Конечно, я не хочу этимъ сказать, что сознаніе моего удивительнаго положенія хотя бы на минуту вышло у меня изъ головы, но оно выражалось лишь въ лихорадочномъ возбужденіи, чѣмъ-то въ родѣ умственнаго опьяненія {Объясняя себѣ это настроеніе, не слѣдуетъ забывать, что, за исключеніемъ темы нашего разговора, во воемъ окружающемъ меня не было почти ничего такого, что наводило бы меня на мысль, о моемъ приключеніи. Въ своемъ сосѣдствѣ въ старомъ Бостонѣ, я могъ бы встрѣтить законы, чуждые мнѣ гораздо болѣе, нежели тотъ, въ которомъ я теперь находился. Разговоры бостонцевъ XX столѣтія и ихъ культурныхъ предковъ XIX вѣка различаются между собою менѣе даже, чѣмъ бесѣда послѣднихъ отъ разговора людей временъ Вашингтона и Франклина. Различіе же въ покроѣ одежды и мебели этихъ двухъ эпохъ не шло дальше тѣхъ измѣненій, которыя введены были модой въ теченіе одного поколѣнія.}.
Юдиѳь Литъ мало принимала участія въ разговорѣ; когда же мой взоръ, подъ вліяніемъ магнетизма ея красоты, не разъ останавливался на ея лицѣ, я видѣлъ, что глаза ея съ глубокимъ напряженіемъ, какъ бы очарованные, устремлялись на меня. Я, очевидно, возбуждалъ въ ней крайній интересъ, что было и не удивительно въ ней, какъ въ дѣвушкѣ съ большой фантазіей. Хотя я и предполагалъ, что главнымъ мотивомъ ея интереса было любопытство, тѣмъ не менѣе это производило на меня сильное впечатлѣніе, чего, конечно, не случилось бы, будь она менѣе красива.
Докторъ Литъ, какъ и дамы, повидимому, очень интересовался моимъ разсказомъ объ обстоятельствахъ, при которыхъ я заснулъ въ подземной комнатѣ. Каждый высказывалъ свои догадки, для объясненія того, какъ могли меня забыть въ ней. Слѣдующее предположеніе, на которомъ, наконецъ, всѣ мы сошлись, представлялось, по крайней мѣрѣ, болѣе вѣроятнымъ, хотя, конечно, никто не могъ знать, насколько оно истинно въ своихъ подробностяхъ. Слой пепла, найденный наверху комнаты, указывалъ на то, что домъ сгорѣлъ. Предположимъ, что пожаръ случился въ ту ночь, когда я заснулъ. Остается допуститъ еще одно, что Сойеръ погибъ во время пожара или вслѣдствіе какой-либо случайности, имѣвшей отношеніе къ этому пожару,-- остальное само собою является необходимымъ слѣдствіемъ случившагося. Никто, кромѣ него и доктора Пильсбери, не зналъ ни о существованіи этой комнаты, ни о томъ, что я тамъ находился. Докторъ Пильсбери, въ ту же ночь уѣхавшій въ Орлеанъ, по всей вѣроятности, ничего и не слыхалъ о пожарѣ. Друзья мои и знакомые, должно быть, рѣшили, что я погибъ въ пламени. Раскопки развалинъ, если онѣ не были произведены до самаго основанія, не могли открыть убѣжища въ стѣнахъ фундамента, сообщавшагося съ моей комнатой. Несомнѣнію, будь на этомъ мѣстѣ вскорѣ возведена новая постройка, подобныя раскопки оказались бы необходимыми, но смутныя времена и неблагопріятное положеніе мѣстности могли помѣшать новому сооруженію. Величина деревьевъ, растущихъ теперь на этой площади,-- замѣтилъ докторъ Литъ,-- указываетъ на то, что это мѣсто, по меньшей мѣрѣ, болѣе полстодѣтія оставалось незастроеннымъ.