Солнце только что взошло, но уже палило немилосердно. Как будто открылась круглая дверца гигантской плавильной печи, выбрасывавшей волны горячего воздуха. Серебристо-голубое небо было безоблачно, океан недвижим. Шхуна «Медуза» стояла в двадцати пяти милях к югу от Буэнос-Айреса. По совету Бальтазара, якорь был брошен в небольшой бухте, у скалистого берега, поднимавшегося двумя уступами на значительную высоту.
Лодки рассеялись по заливу. На каждой лодке, по обычаю, было два ловца: один нырял, другой вытаскивал ныряльщика. Потом они менялись ролями.
Одна лодка подошла довольно близко к берегу. Ныряльщик стал ногами на большой камень, — «грузило», — привязанный к концу веревки, и быстро опустился на дно.
Вода была необычайно теплая и такая прозрачная, что казалась куском голубого неба, упавшим на землю. Каждый камень на дне был отчетливо виден с лодки. Ближе к берегу со дна поднимались розоватые кораллы — неподвижно застывшие кусты подводных садов. Мелкие нарядные рыбки, отливавшие золотом и серебром, хлопотливо шныряли между этими кустами.
Ныряльщик опустился на дно и начал быстро набирать раковины, складывая их в кожаный мешочек. Его товарищ по работе, индеец гуарона держал в руках конец веревки и, перегнувшись через борт лодки, смотрел в воду.
Вдруг он увидел, что ныряльщик вскочил на ноги со всей быстротой, которая была возможна в воде, взмахнул руками, ухватился за веревку и так сильно дернул ее, что едва не стянул гуарона в воду. Лодка качнулась. Гуарона торопливо поднял товарища и помог ему взобраться на лодку. Широко открыв рот, ныряльщик усиленно дышал. Глаза его были расширены, и в них отражался ужас. Лицо из темно-бронзового сделалось серым, — так он побледнел.
— Акула?
Но ныряльщик ничего не мог ответить. Он лязгал зубами, как будто вышел из ледяной ванны, и почти без чувств упал на дно лодки.
Что могло его так напугать на дне моря? Гуарона нагнулся и начал всматриваться в воду. Да, там творилось что-то неладное. Маленькие рыбки, как птицы, завидевшие коршуна, спешили укрыться в густых зарослях кораллов.
И вдруг гуарона увидел, что из-за выступавшей углом подводной скалы показалось нечто, похожее на багровый дым. Дым медленно расползался во все стороны, окрашивая воду в розовый цвет. В самом густом месте дыма показался темный предмет, напоминавший тело акулы, медленно повернулся и исчез за выступом скалы. Багровый подводный «дым» мог быть только кровью, разлитой на дне океана. Что произошло там? Гуарона, ища ответа, посмотрел на своего товарища, но тот недвижимо лежал на спине, ловя воздух широко открытым ртом и уставясь бессмысленными глазами в небо. Индеец взялся за весла и поспешил отвезти своего безгласного товарища на борт «Медузы».
Когда ныряльщик пришел, наконец, в себя, он рассказал, что произошло с ним под водой.
Собирая жемчужные раковины, он увидал, что из-за скалы к нему приближается огромная акула. Прежде чем он успел подняться на колени и ухватиться за нож, между ним и акулой неожиданно появилось неведомое чудовище. Оно было похоже на человека, но на лице чудовища были огромные выпуклые глаза, его руки оканчивались лягушечьими лапами, с длинными пальцами, а тело отливало серебром рыбьей чешуи.
— А ноги? — спросил один из ловцов.
— Ноги? — пытался вспомнить ныряльщик, — ног у чудовища совсем не было. Вместо ног был хвост с двумя змеями на конце!
— И что же сделало чудовище?
— Оно бросилось к акуле, махнуло чем-то блестящим и распороло акуле брюхо…
— Кого же больше ты испугался? Акулы или чудовища? — забрасывали ныряльщика вопросами.
— Чудовища, — без колебания ответил тот. — Чудовища, хотя оно и спасло мне жизнь. Это был он…
— Морской дьявол? — спросил испанец.
— Морской бог, который приходит на помощь бедным, — поправил индеец.
Весть о появлении «морского дьявола» быстро разнеслась по лодкам, плававшим в заливе. Ловцы поспешили к шхуне и подняли лодки на борт.
Все обступили ныряльщика, спасенного «морским дьяволом», и заставляли его без конца повторять рассказ. И он повторял, внося все новые и новые подробности. Он вспомнил, что из ноздрей чудовища вылетало красное пламя, а зубы были острые и длинные, в палец величиной.
Педро Зурита, обнаженный по пояс, в коротких белых штанах, туфлях па босу ногу и в высокой, широкополой соломенной шляпе на голове, шаркая туфлями, ходил по горячей палубе, прислушиваясь к разговорам.
Чем больше увлекался рассказчик, снабжая чудовище все новыми устрашающими чертами, тем более убеждался дон Педро, что все это выдумано ловцом, испуганным приближением акулы.
«Впрочем, может быть, и не все выдумано. Акуле кто-то вспорол брюхо. Об этом говорит порозовевшая вода залива. Индеец врет; но во всем этом есть какая-то доля правды. Загадочная история, чорт возьми!».
Размышления Зурита были прерваны мелодичным звуком рога, вдруг раздавшимся из-за скалы.
Все разговоры смолкли, лица побледнели. Разноплеменные и разноязычные ловцы с суеверным ужасом смотрели на скалу, откуда донесся звук трубы.
Недалеко от скалы, на поверхности океана, резвилось стадо дельфинов. Один дельфин отделился от стада, громко фыркнул, как бы отвечая на призывный сигнал трубы, быстро поплыл к скале и скрылся за ее утесом. Прошло еще несколько мгновений напряженного ожидания, и вдруг ловцы увидали картину, которая заставила их окаменеть от удивления.
Из-за скалы показался дельфин. На его спине сидело верхом, как на лошади, странное существо, довольно близко напоминавшее описание ловца: чудовище обладало телом человека — красивым, молодым и гибким. Но на лице, действительно, были огромные, как часы-луковица, глаза, сверкавшие в лучах солнца подобно фонарям автомобиля, кожа отливала нежным голубым серебром, а кисти рук были похожи на лягушечьи, — темно-зеленые, с длинными пальцами и перепонками между ними, Ноги — нормально развиты. Ступни ног были в воде. Оканчивались ли они хвостами, или были обычного человеческого вида, осталось неизвестным.
Необычайное существо держало в руке длинную витую раковину. Оно еще раз протрубило в эту раковину, засмеялось веселым человеческим смехом и вдруг крикнуло на чистом испанской языке:
— Скорей, Лидинг[8], вперед!
Похлопав лягушечьей рукой по темной, лоснящейся спине дельфина, оно пришпорило его бока ногами. И дельфин, как хорошо выезженная лошадь, прибавил скорость.
Это было слишком! Невольный крик восклицания вырвался из груди ловцов. Наездник-чудовище обернулся и, увидав людей, с быстротой ящерицы соскользнул с дельфина, прикрывшись его телом. Из-за спины дельфина показалась зеленая рука, ударившая животное по спине. Послушный этому движению, дельфин погрузился в океан вместе с чудовищем.
Странная пара сделала полукруг под водой и скрылась за подводной скалой.
Весь этот необычайный выезд занял не более минуты, но его было достаточно, чтобы довести людей до границы безумия.
Ловцы кричали, бегали по палубе, хватались за голову. Суеверные индейцы упали на колени и заклинали «бога моря» пощадить их. Молодой мексиканец от испуга влез на мачту и безумно кричал, негры скатились в трюм и забились в угол, сверкая белками.
О лове нечего было и думать. Педро и Бальтазар с трудом водворили порядок. «Медуза» снялась с якоря и, гонимая ужасом, направилась на север…