Слѣдующіе два дня Николай посвятилъ обученію Митсоса. Онъ взялъ его съ собой на охоту. Въ горахъ, за Навпліей, по направленію къ Эпидавру, водилось много зайцевъ и оленей. Къ концу второго дня они возвратились домой съ порядочной добычей: на спинѣ лошаденки Константина висѣли два оленя и нѣсколько зайцевъ, а Митсосъ, который самъ убилъ одного оленя, скорѣе тянулъ ее за уздцы, чѣмъ велъ за собою.
-- Ну, Митсосъ, я доволенъ тобой,-- сказалъ Николай:-- если ты умѣешь подкараулить и напасть невзначай на оленя, то ты можешь сдѣлать то же съ человѣкомъ, который въ сущности самое глупое животное въ свѣтѣ. А въ охотѣ за человѣкомъ, или, что гораздо хуже, во время охоты человѣка за тобой, главное дѣло -- незамѣтно приближаться и скрываться. Черезъ два дня я уѣду, но оставлю тебѣ ружье.
-- Неужели, дядя!? -воскликнулъ Митсосъ внѣ себя отъ радости.
-- Да, но это не игрушка, и я дамъ тебѣ ружье не для забавы. Ходи съ нимъ ежедневно на охоту, но веди себя въ отношеніи оленя, какъ будто онъ человѣкъ, и да будетъ тебѣ стыдно, если онъ когда нибудь увернется отъ твоего выстрѣла. Точно также лови рыбу каждую ночь, но не для удовольствія, а старайся набить себѣ руку въ управленіи лодкой и парусомъ.
-- Никто лучше меня въ Навпліи не управляетъ лодкой!-- воскликнулъ гордо Митсосъ.
-- Но вѣдь Навплія маленькій городокъ, а тебѣ надо заткнуть за поясъ всѣхъ въ этомъ отношеніи. Изучи хорошенько всѣ перемѣны вѣтра, и въ какое время дня и ночи онѣ чаще случаются, а также изучи внѣшніе берега бухты, со всѣми ихъ заводями и косами.
-- Но, какъ же я могу днемъ охотиться, а ночью ловить рыбу? Кто же будетъ работать въ нашемъ и сосѣднихъ виноградникахъ?
-- Не безпокойся объ этомъ. Я говорилъ съ твоимъ отцомъ, и все устроится. Потомъ не сиди дома по вечерамъ, а посѣщай кофейни и играй въ карты или шашки; но не для забавы, а держи ухо востро и запомни все, что будутъ говорить при тебѣ о туркахъ. Когда я вернусь, то ты мнѣ укажешь на добрыхъ грековъ, готовыхъ на все для родины, и на негодяевъ, думающихъ только о пьянствѣ и животныхъ удовольствіяхъ. Главное же не забудь, что ты меня не видалъ годъ или два.
-- Только бы ты вернулся назадъ скорѣе этого срока,-- со смѣхомъ замѣтилъ Митсосъ.
-- Почемъ знать? Ты теперь вполнѣ взрослый молодецъ... Ну, да мы поговоримъ обо всемъ по моемъ возвращеніи. Дай мнѣ поводъ лошади. Ты, кажется, очень усталъ?
-- Не усталъ, а голоденъ.
-- И я также, но я привыкъ къ голоду и усталости. Погоди, и тебѣ они будутъ ни почемъ. Но довольно на сегодня. Прибавимъ шагу. Пора намъ отдохнуть.
На слѣдующій день Николай отправился въ Навплію и взялъ съ собою Митсоса, которому приказалъ одѣться почище.
Они прямо отправились къ городскому головѣ, который принялъ Николая очень почтительно и приказалъ женѣ подать кофе. Потомъ онъ съ любопытствомъ посмотрѣлъ на Митсоса, и юношѣ показалось, что они перемигнулись съ Николаемъ.
-- Такъ это твой волчонокъ?-- произнесъ голова, котораго звали Димитріемъ:-- что же онъ началъ скалить зубы?
-- Еще бы, онъ только ждетъ добычи,-- произнесъ Николай и прибавилъ:-- а знаешь что, другъ Димитрій, завтра я уѣзжаю, и во время моего отсутствія, сдѣлай милость, держи языкъ за зубами. Я здѣсь сдѣлалъ все, что надо, и желалъ бы, чтобы вы молча ждали сигнала. Вонъ въ Аѳинахъ много надѣлала зла глупая болтовня. Тамошніе патріоты собрали много людей и денегъ, но все выболтали. Пожалуйста, не сдѣлайте вы здѣсь того же. Когда настанетъ минута разговора, то за насъ за всѣхъ будетъ говорить отецъ Андрей. Съ какимъ бы удовольствіемъ я отдалъ пять лѣтъ моей жизни, чтобы у меня былъ такой языкъ, какъ у него.
-- Ты отдалъ бы за это слѣдующія пять лѣтъ твоей жизни?-- переспросилъ съ улыбкой Димитрій.
-- Нѣтъ, эти пять лѣтъ я не отдамъ за пять тысячъ лѣтъ въ царствіи небесномъ. Ну, Димитрій, есть у тебя зерно?
-- Черное, для турокъ?
-- Конечно!
-- И теперь мельницы работаютъ его,-- произнесъ Димитрій, искоса поглядывая на Митсоса.
Юноша ничего не понялъ изъ этихъ словъ, и Николай нашелъ нужнымъ только сказать ему:
-- Ты потомъ узнаешь, что это за зерно, изъ котораго мы спечемъ славные хлѣба. А теперь забудь, что ты слышалъ отъ насъ. А что же, Димитрій, ты приготовилъ мнѣ людей?
-- Да. Нужно тебѣ прислать ихъ сегодня?
-- Нѣтъ, Митсосъ проводитъ меня до Навпліи, а ты пришли ихъ туда къ завтрашнему вечеру. Имъ безопаснѣе быть въ турецкой одеждѣ.
Съ этими словами Николай всталъ.
-- Куда ты торопишься? Выпей водки.
-- Нѣтъ, спасибо. Ты знаешь, что я не пью.
На закатѣ слѣдующаго дня Николай отправился въ путь, такъ какъ въ тѣ времена для грековъ было безопаснѣе путешествовать по ночамъ. Турки начинали подозрѣвать, что готовится какое-то народное движеніе, и часто солдаты останавливали мирныхъ путниковъ въ горныхъ проходахъ и подвергали допросу. Въ сущности большинство простолюдиновъ не знало о планѣ дѣйствія, подготовленномъ вожаками, а потому и пойманные турками греки ничего не могли имъ сказать; но они принимали это незнаніе за упорство, и нерѣдко дѣло кончалось пулей, или висѣлицей. Но по обыкновенію турки были такъ лѣнивы и безпечны, что по ночамъ спали и некараулили дорогъ, а также не увеличивали своихъ гарнизоновъ. Поэтому Николай, отправлявшійся въ такую часть страны, гдѣ особенно сильно развилось недовольство, предпочиталъ путешествовать по ночамъ, а дни проводить въ селеніяхъ.
Онъ и Митсосъ поѣхали верхами по равнинѣ, направляясь къ Коринѳу. Дорога вела чрезъ Аргосъ, но они миновали этотъ городъ и взяли направо, вдоль рѣки. Около десяти часовъ вечера, при лунномъ свѣтѣ, они увидали бѣлые дома Фактіи. Ко и тутъ они уклонились съ большой дороги, чтобы избѣгнуть вниманія турецкаго гарнизона. Проѣзжая мимо стѣнъ древней Микены, Николай остановилъ лошадь и, указывая на нихъ, сказалъ Митсосу:
-- Тутъ, говорятъ, похоронены греческіе цари и, быть можетъ, прежде чѣмъ у тебя выростетъ борода, снова въ Греціи будутъ цари.
Отъ Микенъ горная тропинка вывела ихъ на большую дорогу между Коринѳомъ и Аргосомъ; но въ ту самую минуту, какъ они очутились на этой дорогѣ, лошади наострили уши и задрожали всѣмъ тѣломъ.
-- Что съ ними?-- воскликнулъ Митсосъ, соскакивая на землю.
Но онъ самъ вздрогнулъ, увидавъ на сосѣднемъ деревѣ висѣвшаго человѣка. На Николая это зрѣлище не произвело сильнаго впечатлѣнія, и онъ спокойно, сойдя съ лошади, вынулъ изъ кармана ножъ и перерѣзалъ веревку, на которой висѣлъ человѣкъ.
-- Мы опоздали!-- сказалъ онъ.-- Онъ давно умеръ.
Неожиданно этотъ мужественный, хладнокровный человѣкъ, ничего не боявшійся и смѣло встрѣчавшій всякую опасность, горько зарыдалъ.
-- Ты его зналъ, дядя Николай?-- спросилъ Митсосъ, растроганный до глубины сердца.
-- Нѣтъ, но онъ принадлежитъ къ греческой расѣ, которую черти-турки всячески притѣсняютъ, обращаясь съ нами, какъ съ собаками. Митсосъ, поклянись что ты никогда не забудешь этого зрѣлища! Оки убили его только потому, что онъ грекъ, и съ тобой сдѣлаютъ то же, если поймаютъ тебя въ уединенномъ мѣстѣ. Ты слыхалъ, какъ они убили Казантона и его брата? Они колотили ихъ до смерти деревянными молотками, и, чтобы они дольше жили, не дотрагивались до головы, но Георгій, здоровый молодой парень, съ перебитыми руками и ногами, громко издѣвался надъ своими палачами.
-- Довольно! Довольно! Пойдемъ отсюда! Я не могу болѣе смотрѣть на ужасный трупъ.
-- Нѣтъ! смотри,-- продолжалъ Николай въ дикомъ изступленіи:-- смотри и поклянись именемъ Бога, что ты въ минуту расчета не пожалѣешь ни старика, ни женщины, ни ребенка!
Юноша повиновался и, мужественно взглянувъ на повѣшеннаго, произнесъ требуемую клятву.
-- А теперь бери его за ноги, и похоронимъ его.
Но прежде онъ оторвалъ кусокъ отъ одежды несчастнаго и, написавъ на ней его кровью, сочившеюся изъ плеча, слово -- "месть", привязалъ его къ веревкѣ, на которой только что висѣлъ грекъ. Затѣмъ онъ вмѣстѣ съ Митсосомъ отнесли трупъ за кусты и навалили на него нѣсколько большихъ камней, такъ что его нельзя было видѣть. Когда все было окончено, Николай обнажилъ голову и торжественно произнесъ:
-- Боже Милостивый, прости ему всѣ его согрѣшенія и покарай вдвое его убійцъ! Боже справедливый, даруй мнѣ возможность во Имя Твое убивать безъ конца и безъ устали враговъ христіанства.
Они вернулись къ лошадямъ, но одна изъ нихъ убѣжала, и Николай настоялъ, чтобы Митсосъ сѣлъ на оставшуюся лошадь, такъ какъ ему приходилось вернуться домой пѣшкомъ, а самъ пошелъ рядомъ. Они продолжали путь молча и черезъ часъ достигли перекрестка двухъ дорогъ: изъ Немеи и Коринѳа.
-- Здѣсь мы разстанемся,-- сказалъ Николай,-- мнѣ безопаснѣе ѣхать далѣе одному, а тебѣ пора идти домой. Да, смотри, торопись -- ночи вѣдь коротки. Ну, прощай, да помни, что многое можетъ зависѣть отъ тебя. Я давно слѣдилъ, какъ ты развивался, и, признаюсь, ты превзошелъ всѣ мои надежды. Не бойся ничего, вѣрь только отцу и мнѣ, а подозрѣвай всѣхъ и каждаго. Береги себя: ты нуженъ мнѣ и нашему святому дѣлу. Я вернусь черезъ годъ, полгода, можетъ быть, завтра или никогда. Если меня не будетъ, то отецъ скажетъ тебѣ, что дѣлать. Прощай, Митсосъ!
Онъ поцѣловалъ его въ обѣ щеки и, вскочивъ на лошадь, ускакалъ.
Юноша долго смотрѣлъ ему вслѣдъ, а потомъ быстро пошелъ домой.
Спустя йять минутъ, Николай достигъ селенія, куда онъ приказалъ Димитрію прислать трехъ человѣкъ. Всѣ они были греки, но одинъ слуга, а двое другихъ мѣстные вожаки народнаго движенія противъ турокъ. Они были одѣты іютурецки, и слуга подалъ Николаю турецкую одежду, которую онъ быстро надѣлъ.
-- Веди лошадь подъ уздцы, а я пойду пѣшкомъ.
Между тѣмъ Митсосъ быстро направлялся по дорогѣ къ Аргосу. Онъ находился въ мрачномъ настроеніи, и ему было непріятно думать, что придется пройти мимо того дерева, на которомъ онъ видѣлъ повѣшеннаго, но, мужественно поборовъ свое волненіе, онъ смѣло повернулъ на тропинку и рѣшительными шагами направился къ роковому мѣсту. Однако прошло немного времени, какъ онъ услыхалъ за собою поспѣшные шаги. Онъ бросился въ кусты, чтобы скрыться отъ преслѣдователей, и, спрятавшись за груду валежника, сталъ поджидать, что будетъ.
Спустя нѣсколько минутъ, на тропинкѣ показалось двое людей, въ которыхъ онъ тотчасъ узналъ турокъ. Они тихо о чемъ-то говорили между собой, и одинъ изъ нихъ, какъ бы сговорившись, убѣжалъ въ противоположную сторону, съ цѣлью, какъ онъ полагалъ, розыскать его.
Видя, что остался только одинъ врагъ, Митсосъ вспомнилъ слова Николая и сталъ тихо, какъ кошка, пробираться къ туркѣ. Но неожиданно подъ его ногами затрещали сухіе сучья, и въ ту же минуту турокъ, стоявшіе на тропинкѣ, громко крикнулъ, призывая на помощь товарища. Митсосъ пустился бѣжать, слыша за собой погоню, и инстинктивно сунулъ руку за поясъ, чтобы выхватить ножъ, но, къ его изумленію, его тамъ не оказалось. Это было очень странно, такъ какъ онъ никогда не выходилъ изъ дому безъ ножа, но теперь не было времени разсуждать о странности, а надо было искать способа къ спасенію.
Онъ ускорилъ шаги, но наткнулся на какіе-то корни и упалъ. Впервые въ жизни имъ овладѣлъ страхъ.
Въ ту же минуту на него набросились турки и, связавъ его по рукамъ и по ногамъ, понесли къ тому самому дереву, на которомъ онъ недавно видѣлъ повѣшеннаго грека.
Тамъ уже сидѣлъ третій турокъ и хладнокровно курилъ трубку. Увидавъ товарищей, онъ что-то сказалъ имъ потурецки, чего не повялъ Митсосъ.
Черезъ минуту одинъ изъ захватившихъ его людей сказалъ погречески:
-- Скажи намъ, гдѣ Николай Видалисъ, и мы тебя отпустимъ.
Митсосъ ничего не отвѣтилъ.
-- Мы знаемъ, кто ты такой. Ты Митсосъ Кодонесъ, сынъ Константина изъ Навпліи и племянникъ Николая.
-- Это вѣрно,-- отвѣчалъ юноша, поднявъ голову,-- но я не видалъ дядю Николая болѣе года.
-- Пустяки,-- произнесъ турокъ со смѣхомъ,-- тебя видѣли вчера съ нимъ въ Навпліи! Скажи намъ, гдѣ онъ, и ты получишь горсть піастровъ.
Митсосъ также засмѣялся, но какимъ-то неестественнымъ смѣхомъ, который показался страннымъ даже ему самому.
-- Это ложь,-- сказалъ онъ,-- дядя Николай не бывалъ въ Навпліи уже болѣе года. А если бы дѣйствительно я лгалъ, а не вы, то неужели вы думаете, что меня можно купить деньгами? Убирайтесь къ чорту со своими піастрами!
И онъ снова захохоталъ.
-- Даю тебѣ минуту на размышленіе. Если ты не исполнишь нашего требованія, то мы тебя повѣсимъ на деревѣ. Я вижу, что кто-то снялъ висѣвшаго на немъ негодяя, но оставшейся веревки довольно, чтобы тебя повѣсить.
И они оба направились къ третьему туркѣ.
-- Не пустить ли сейчасъ же въ дѣло конецъ этой веревки?-- сказалъ одинъ изъ нихъ,-- быть можетъ, онъ тогда открылъ бы намъ всю правду?
Но сидѣвшій турокъ молча покачалъ головой.
Митсосъ безпомощно смотрѣлъ вокругъ себя: онъ видѣлъ луну, медленно выходившую изъ-за тучъ, онъ чувствовалъ дуновеніе восточнаго вѣтра, колыхавшаго веревку на деревѣ, и слышалъ щебетаніе птицы, вылетѣвшей изъ куста.
Наконецъ палачи приблизились къ нему, завязали петлю на веревкѣ и накинули ее на его шею.
-- Ну, молодецъ, говори! Еще не поздно!-- произнесъ одинъ изъ нихъ.
Митсосъ закрылъ глаза и стиснулъ зубы. Прошло мгновеніе томительнаго ожиданія.
-- Ну! Подтягивай!-- послышалось ему.
Сердце его екнуло, и онъ ждалъ, что веревка стянетъ его шею, но его кто-то обнялъ и тихо произнесъ:
-- Митсосъ! Мой славный, храбрый Митсосъ!
Онъ открылъ глаза: передъ нимъ стоялъ Николай.
-- Ты здѣсь?-- промолвилъ онъ.
-- Да, я. Прости меня, Митсосъ! Я самъ тебѣ вполнѣ вѣрю, но для другихъ было необходимо доказательство твоего мужества. Ну, полно дрожать. Теперь все прошло. Скажи же мнѣ что нибудь, дитя мое.
Но Митсосъ опустился на землю блѣдный, дрожащій.
-- Выпей водки,-- прибавилъ Николай, поднося фляжку къ губамъ юноши.
Митсосъ никогда не пилъ крѣпкихъ напитковъ, и водка подѣйствовала на него живительно. Онъ быстро оправился и съ дѣтскою улыбкой спросилъ:
-- Такъ я хорошо велъ себя, дядя Николай?
-- Еще бы. Твой отецъ былъ правъ, говоря, что ты умѣешь держать тайны.
-- Въ такомъ случаѣ я ни о чемъ не сожалѣю. Вотъ только досадно, что у меня пропалъ ножъ.
-- Вотъ онъ,-- отвѣчалъ Николай со смѣхомъ,-- я вынулъ его у тебя изъ-за пояса, когда ты дремалъ, сидя на лошади. Я боялся, чтобы ты безъ всякой причины не отправилъ на тотъ свѣтъ мирнаго грека.
-- Ну, что жъ! Мнѣ пора идти,-- произнесъ юноша, засовывая ножъ за поясъ.
-- Я провожу тебя немного, а потомъ мы разстанемся.
Дѣйствительно, пройдя нѣсколько шаговъ, Николай остановился и сказалъ на прощаніе:
-- Ну, или съ Богомъ! Ты молодцемъ вышелъ изъ тяжелаго искуса. Я былъ въ тебѣ увѣренъ, и очень радъ, что ты оправдалъ мое довѣріе. Греція отомстить своимъ врагамъ, и ты будешь въ первомъ ряду ея мстителей!
Они разстались, и при первыхъ лучахъ утренняго солнца Митсосъ былъ уже дома.