Я рѣшилъ сдѣлаться адвокатомъ бѣднаго, трудящагося населенія и поселился въ Фабричной Слободѣ. Въ ней проживало тысячъ сорокъ рабочихъ, нѣсколько сотенъ интеллигенціи, до двадцати врачей, но, какъ это ни странно, не было ни одного адвоката.
Когда мы живемъ въ городѣ, мы часто годами не знаемъ, кто нашъ сосѣдъ по лѣстницѣ, не видимъ его. Въ рабочей слободѣ -- другое дѣло. Здѣсь всѣ присмотрѣлись другъ къ другу, жизнь въ свободное отъ работы время проходитъ въ трактирахъ, гдѣ такъ легко знакомятся, такъ легко изливаютъ душу даже постороннимъ. Будничные интересы рабочихъ, благодаря однообразію труда и постоянному нахожденію въ заводахъ или фабрикахъ -- сужены, почему новостей мало, и одинъ фактъ появленія въ слободѣ новаго интеллигентнаго человѣка, тѣмъ болѣе адвоката,-- неистощимая тема для общихъ разговоровъ. Постоянное общество товарищей, близость къ городу (а отъ Слободы до города было всего лишь полчаса ѣзды на паровомъ трамваѣ) дѣлаютъ рабочаго въ массѣ несравненно обтертѣе, сознательнѣе крестьянина. И потому рабочій легче находитъ дорогу къ повѣренному, защитнику... А тутъ еще интеллигенція, сочувствующая горестямъ рабочихъ, едва узнавъ о появленіи рабочаго адвоката, торопится направлять къ нему нуждающихся въ помощи. Вотъ почему достаточно было поселиться въ слободѣ, какъ, послѣ нѣсколькихъ мѣсяцевъ работы, во мнѣ уже повалилъ народъ...
За пять лѣтъ у меня накопились разныя наблюденія изъ жизни заводскихъ и фабричныхъ рабочихъ. Къ сожалѣнію, нѣкоторые изъ набросковъ, затрагивающихъ самые жгучіе вопросы рабочей жизни, не могутъ быть по разнымъ причинамъ напечатаны въ настоящее время. Полагаю, однако, что и предлагаемые очерки не лишены интереса: жизнь рабочихъ очень мало извѣстна, а ее такъ нужно знать.
Привести замѣтки въ систему у меня нѣтъ умѣнія, поэтому онѣ идутъ необработанными въ томъ порядкѣ, какъ писались.