22 ноября, въ самый разгаръ южнаго лѣта, Кукъ покинулъ Столовую бухту и направился къ цѣли своего плаванія -- къ южному полюсу. Въ эти моря не заходилъ еще никто. Четыре дня плыли суда къ югу, какъ вдругъ разразилась ужасная буря. Не разъ волны перекатывались черезъ палубу, грозя залить судно. Внизу въ каютахъ все каталось и дребезжало, но этотъ шумъ покрывало завываніе вѣтра и ревъ волнъ. Моряки, смѣнившіеся съ вахты, спокойно отдыхали въ своихъ койкахъ, не обращая вниманія на качку и адскій ревъ бури, какъ вдругъ одинъ изъ боцмановъ спрыгнулъ съ своей койки, пробужденный какимъ-то подозрительнымъ плескомъ воды. Спрыгнулъ онъ уже въ воду, которая стояла въ каютѣ по колѣно. Онъ подымаетъ тревогу, экипажъ бросается къ насосамъ и выкачиваетъ воду, но она прибываетъ и грозитъ залить судно. Думали уже, что "Резолюшенъ" далъ сильную течь и пойдетъ ко дну, но къ счастію оказалось, что шальная волна разбила въ одной каютѣ окно, черезъ которое вода лилась внутрь судна потокомъ. Конечно окно мигомъ закрыли. Вскорѣ буря утихла.
Между тѣмъ въ воздухѣ повѣяло холодомъ. Подъ 51° ю. ш. стало такъ холодно, что экипажу пришлось выдать теплую одежду. Нерѣдко падалъ снѣгъ, и ночью замерзала вода въ сосудахъ и все это въ декабрѣ мѣсяцѣ, который бываетъ въ южномъ полушаріи такимъ же теплымъ, какъ іюнь въ сѣверномъ. Климатъ южнаго полушарія вообще суровѣе сѣвернаго, потому что тамъ преобладаетъ море, что, впрочемъ, наши мореплаватели еще не знали, и потому жадно высматривали на горизонтѣ воображаемую землю. 10 декабря въ морѣ показался пловучій ледъ. Большія и малыя глыбы медлено плыли навстрѣчу судамъ, и однажды показалась ледяная гора, которая имѣла въ длину 4000, въ ширину 400, а въ высоту 200 футовъ. Если вспомнить, что ледъ настолько легче воды, что изъ нея высовывается, примѣрно, одна десятая ледяной глыбы (по вѣсу), то стало быть вся эта ледяная гора могла имѣть въ высоту 2000 футовъ, т. е. была лишь на 1000 футовъ ниже Столовой горы. Но попадались ледяныя горы выше этой, притомъ, чѣмъ далѣе на югъ, тѣмъ чаще и чаще. Вскорѣ все море было покрыто такими глыбами, и между ними плавали и ныряли киты, пуская высоко въ воздухъ столбы пара и брызгъ. Вдругъ офицеръ, сидѣвшій на верхушкѣ мачты въ бочкѣ, закричалъ: "земля! земля!" Оказалось, однако, что онъ ошибся: это была не земля, а обширное ледяное поле, за которымъ виднѣлись холмы и цѣлыя горы льда. Жутко и чудно было одинокимъ мореплавателямъ въ этомъ царствѣ холодныхъ пловучихъ гигантовъ. Они съ любопытствомъ смотрѣли, какъ бурныя волны хлестали въ ледяныя стѣны, отливавшія чудными цвѣтами то зеленаго, какъ смарагдъ или изумрудъ, то голубого, какъ бериллъ, оттѣнка. А по вечерамъ заря золотила море и обливала пурпурнымъ пламенемъ верхушки ледяныхъ громадъ, которые горѣли и медленно потухали, точно раскаленныя глыбы золота. Лучи солнца и волны моря придавали имъ самыя прихотливыя очертанія, и никакое человѣческое воображеніе не придумало бы такихъ дворцовъ, какіе природа вылѣпила здѣсь изъ холоднаго льда; пирамиды обелиски, готическія башни и шпицы, куполы, висячіе фестоны, высокіе и низкіе, своды, чрезъ которыя видна была морская даль, соединялись въ самыя странныя и чудныя формы. Ледяныя громады медленно плыли, крутились, расходились, иногда приближались другъ къ другу и сталкивались съ такой мощью, что трескались и съ грохотомъ въ видѣ груды осколковъ падали въ морѣ. Горе кораблю, если онъ попадетъ въ эти ужасныя тиски -- его раздавитъ, какъ пустой орѣхъ въ дверяхъ. Однажды старый Форстеръ и астрономъ Уэльсъ едва не погибли въ этомъ царствѣ холода. Воспользовались затишьемъ, они спустились въ лодку, отплыли недалеко отъ корабля и занялись изученіемъ температуры воды, которую они измѣряли термометромъ, опуская его на разныя глубины. Оба такъ увлеклись этимъ дѣломъ, что совсѣмъ не замѣтили, какъ набѣжалъ туманъ, да такой густой, что они едва различали другъ друга, а не то что судно. Они берутся за весла и плывутъ назадъ къ кораблю, но его нѣтъ тутъ, гдѣ онъ по ихъ мнѣнію долженъ былъ бы находиться. Тщетно ѣздятъ они между льдинами туда, сюда, кричатъ, призываютъ,-- кругомъ одно гробовое молчаніе! Ужасное безпокойство сжимаетъ ихъ сердца, какъ вдругъ гдѣ то вдали раздаются слабые звуки колокола. Они плывутъ въ ту сторону, откуда несутся эти чудные для ихъ уха звуки, и благополучно находятъ въ туманѣ не "Резолюшенъ", съ котораго съѣхали, а "Эдвенчеръ".
Когда плотный ледъ преградилъ всякую дорогу къ югу, Кукъ повернулъ на востокъ. Но и тутъ часто встрѣчалось столько льду, что приходилось возвращаться назадъ или поворачивать на сѣверъ. Но едва только открывалось свободное пространство, какъ Кукъ немедленно пользовался случаемъ и направлялся къ югу. Любопытно, что съ корабля были всегда видны птицы: буревѣстники, пингвины и альбатросы. Прежде по этимъ птицамъ судили о близости земли, но на дѣлѣ это не такъ, потому что эти птицы попадаются въ разстояніи многихъ сотенъ миль отъ берега въ морѣ, въ которомъ они вездѣ находятъ себѣ пропитаніе. Мореплаватели развлекали себя охотой на нихъ. Разъ застрѣлили пингвина, вѣсомъ почти въ пудъ, а одинъ изъ подстрѣленныхъ альбатросовъ, когда крылья его растянули на палубѣ во всю длину, имѣлъ въ размахѣ 1 1/2 сажени. Немало также развлекали путешественниковъ южныя полярныя сіянія, разгонявшія игрою своихъ лучей мракъ полярной ночи.
17-го января Кукъ пересѣкъ южный полярный кругъ (66 1/2° ю. ш.), который проводятъ на глобусахъ и картахъ, какъ границу южнаго умѣреннаго и холоднаго поясовъ. Несмотря на то, что путешественники вступили теперь въ холодный поясъ, погода не измѣнилась сильно, потому что холодъ они испытали уже раньше. Вмѣсто отдѣльныхъ ледяныхъ горъ и льдинъ море было теперь покрыто сплошнымъ мелкимъ льдомъ, и этотъ покровъ совершенно уничтожалъ волненіе. Суда разрѣзали эту ледяную кашу и плыли точно по затянутому тиной пруду, пока имъ не преградило дальнѣйшій путь сплошное необозримое ледяное поле. Это было подъ 67 1/4° ю. ш. Дѣлать было нечего, и Кукъ повернулъ на сѣверо-востокъ, все время высматривая землю, которой не было и слѣда. На судахъ вышла вся прѣсная вода, но мореплаватели вылавливали изъ моря льдины и плавили ихъ на огнѣ. Дѣло въ томъ, что при замерзаніи морская вода выдѣляетъ, смотря по обстоятельствамъ, почти всю соль, такъ что нѣкоторые куски морскаго льда состоятъ почти изъ прѣсной воды. Плаваніе во льдахъ по-прежнему сопровождалось опасностями. Разъ корабль едва не засыпала своими обломками ледяная гора, развалившаяся на части со страшнымъ грохотомъ, а спустя нѣсколько времени, именно 8 февраля, море покрылось такимъ туманомъ, что суда не видѣли другъ друга, и хотя съ "Резолюшенъ" каждые полчаса стрѣляли изъ пушки, а ночью жгли огни, однако, когда туманъ разсѣялся, море казалось пустыннымъ: вѣрный спутникъ "Резолюшена" "Эдвенчеръ" исчезъ безслѣдно. Положеніе дѣлъ на "Резолюшенѣ" было далеко нерадостно: несмотря на благодѣтельный сокъ щавеля и цѣлебное дѣйствіе пива люди сильно страдали отъ цынги. У многихъ распухли десны, они испытывали затрудненіе при дыханіи, на тѣлѣ появились синеватыя пятна, а ноги и руки съ трудомъ и болью сгибались въ сочлененіяхъ. Не только люди, но и взятыя съ собой животныя видимо страдали отъ тяжелаго плаванія, потому что исхудали до костей. Такъ какъ Кукъ изслѣдовалъ южное полярное море далеко къ югу и нигдѣ не нашелъ и слѣда "Южнаго материка", то онъ счелъ свою задачу поконченной въ этой части океана и 17 марта повернулъ на сѣверъ, покидая "высокія широты", какъ называютъ лежащія вокругъ полюсовъ области. Теперь предстояло найти гавань, въ которой экипажъ могъ бы отдохнуть отъ тяжелаго плаванія. Такой гаванью оказался заливъ Дэски на юго-западномъ берегу Новой Зеландіи. Правда, берега круто обрывались въ море, были скалисты и покрыты непроходимой лѣсной чащей, изъ-за которой виднѣлись снѣговыя горы, но зато вѣчная зелень деревьевъ ласкала взоры, а лѣсъ и море кишѣли дичью и рыбой. Глубина у самаго берега была такъ значительна, что "Резолюшенъ" присталъ къ нему вплотную, такъ что люди сходили на сушу прямо по перекинутымъ бревнамъ. Едва прогремѣла якорная цѣпь, какъ люди разсѣялись по берегу: кто занялся охотой, кто ловилъ рыбу, кто просто бродилъ, наслаждаясь давно невиданной картиной растительности. Прежде всего надо было позаботиться о свѣжей пищѣ, которой путешественники были лишены такъ давно. Они съ наслажденіемъ лакомились свѣжей рыбой, омарами и жирными: утками. Изъ молодыхъ побѣговъ одного хвойнаго дерева они приготовили напитокъ, напоминавшій пиво, и отыскали какой-то кустарникъ, листья котораго употребляли вмѣсто чая. Скоро на берегу закипѣла оживленная дѣятельность. Изъ на скоро устроенной кузницы доносился звонъ молота о наковальню, плотники пилили бревна на доски, бондарь набивалъ обручи на разсѣвшіяся бочки, маляръ мазалъ кистью; ученые, -- кто набивалъ чучела, кто сушилъ растенія для гербарія, а астрономъ уже поставилъ свой телескопъ на сосѣднемъ холмѣ и радостно потиралъ руки при мысли, что подъ нимъ твердая земля, а не качающаяся палуба, при наблюденіи съ которой звѣзды прыгали и метались передъ его глазами, точно старались избѣгнуть его пытливаго ока. Никто не мѣшалъ имъ -- туземцевъ почти не было видно. Разъ во время экскурсіи путешественники замѣтили на вершинѣ холма вооруженнаго дубиной и боевымъ топоромъ туземца. Позади его на опушкѣ лѣса виднѣлись двѣ женщины съ копьями въ рукахъ. Европейцы закричали ему: "Тайо, харре май!", т. е. "другъ, или сюда". Но "другъ" продолжалъ стоять на мѣстѣ и, махая топоромъ вокругъ головы, отвѣчалъ какой-то длинной рѣчью. Ему кинули носовые платки, но онъ не прикоснулся къ нимъ. Тогда Кукъ, вспомнивъ, какъ нравилась новозеландцамъ бумага, взялъ нѣсколько листовъ ея и безъ оружія взобрался на вершину скалы, гдѣ подалъ ихъ дикарю. Тотъ былъ такъ пораженъ, что взялъ бумагу. Тогда Кукъ безъ церемоніи обнялъ его и принялся тереть свой носъ о его, что въ Новой Зеландіи играетъ роль привѣтствія въ родѣ нашего рукопожатія. Съ этой поры знакомство было упрочено: англичане посѣщали его хижину, а онъ съ двумя своими женами и дѣтьми являлся на корабль. Ихъ особенно занимали животныя -- козы, овцы, а больше всего кошка, которую они гладили безъ конца. Туземецъ оказался очень понятливымъ, -- нисколько не испугался ружья, и самъ четыре раза выстрѣлилъ изъ него. За хорошее поведеніе Кукъ подарилъ ему много вещей, въ томъ числѣ красный плащъ и нѣсколько желѣзныхъ топоровъ, при видѣ которыхъ онъ обнаружилъ особенную радость. Спустя нѣсколько дней онъ исчезъ безслѣдно, а матросы разсказали, что они изъ знаковъ его поняли, будто онъ отправился въ походъ -- мстить какому-то недругу.
Между тѣмъ въ гавани Дэски наступила зима, которая согнала нашихъ путешественниковъ съ насиженнаго мѣста и заставила искать болѣе теплаго пристанища. 11 мая Кукъ покинулъ заливъ Дэски и направился вдоль западнаго берега на сѣверъ. Во время этого плаванія путешественники наблюдали одно интересное явленіе въ морѣ, именно смерчи. Однажды съ палубы увидали вдали четыре смерча, которые медленно двигались впередъ, пока не разорвались и не исчезли. Но внезапно новый смерчъ образовался совсѣмъ близко отъ судна. Вода въ морѣ словно закипѣла, закрутилась въ мощную воронку, острый конецъ которой сталъ быстро рости вверхъ, откуда къ нему спускалось страшное черное облако.
Скоро облако и воронка соединились въ толстый водяной столбъ, который крутился съ невообразимой быстротой и медленно двигался къ самому судну. Старые моряки нахмурились и побѣжали къ пушкамъ, чтобы разбить страшилище ядрами, прежде чѣмъ оно втянетъ въ себя ихъ вмѣстѣ съ судномъ. Но не успѣли они выполнить свое намѣреніе, какъ смерчъ разсыпался самъ собою, причемъ сверкнула молнія, но не слышно было грома.
На пятый день "Резолюшенъ" вошелъ въ прекрасную бухту Шарлотты, которую Кукъ посѣтилъ въ первое плаваніе. Еще при входѣ моряки къ немалому удивленію замѣтили сверкнувшую у берега молнію и услыхали грохотъ. Они всматриваются вдаль и замѣчаютъ вдали мачты и корпусъ судна. "Да это "Эдвенчеръ!" -- кричатъ они. "Эдвенчеръ, Эдвенчеръ," -- несется по всему судну. А съ "Эдвенчера" уже стрѣлой несется по зеркальной водѣ лодка, и гремятъ 13 пушечныхъ салюта, на которые "Резолюшенъ" отвѣчаетъ такимъ же числомъ радостныхъ выстрѣловъ. Можно себѣ представить радость земляковъ послѣ долгой разлуки и плаванія по полярному морю.
Оказалось, что капитанъ Фурно, потерявъ изъ виду "Резолюшенъ", тщетно искалъ его и, отчаявшись найти, поплылъ къ землѣ Ванъ.-Димена {Большой островъ на югѣ Австраліи, который въ то время считали еще частью этого материка.}. Отсюда онъ ушелъ въ заливъ Шарлотты, который Кукъ назначилъ ему мѣстомъ свиданья на случай, если суда разлучатся въ морѣ. Фурно пробылъ въ этомъ заливѣ уже 5 недѣль и начиналъ тревожиться за участь "Резолюшена", какъ вдругъ это судно появилось въ заливѣ.
Здѣсь англичанъ посѣщало много туземцевъ, въ числѣ которыхъ они встрѣтили старыхъ знакомыхъ. Появился "другъ" Товаханга, "другъ" Котугеа и многіе другіе, которые весело терли свои толстые носы о носы матросовъ и офицеровъ. Они приходили цѣлыми толпами, ѣли на кораблѣ, пили воду съ сахаромъ, но съ отвращеніемъ отстраняли водку, пока не познакомились съ ея опьяняющими свойствами. Здѣсь Кукъ имѣлъ возможность пополнить свои наблюденія надъ этими любопытными дикарями. Всѣ они высокаго роста и крѣпко сложены. Цвѣтъ ихъ кожи скорѣе свѣтло, чѣмъ темно-коричневый. Свои черные какъ смоль волосы они собираютъ на темени узломъ, украшаютъ перьями и гребнемъ изъ китовой кости. Женщины подрѣзаютъ волосы. Черные сверкающіе глаза находятся въ постоянномъ движеніи, вращаясь въ орбитахъ изъ стороны въ сторону. Носъ у нихъ толстый, а зубы ослѣпительно бѣлые. Открытое лицо со смѣлымъ выраженіемъ было бы привлекательно, еслибы его не портила татуировка въ видѣ правильныхъ, красиво закругленныхъ узоровъ. Многіе, особенно женщины красятъ тѣло охрой и мажутся вонючимъ жиромъ. Нечистоплотность ихъ поразительна. Разныя насѣкомыя ползаютъ по тѣлу толпами, и они истребляютъ ихъ столь же откровенно, какъ это дѣлаютъ обезьяны. Туземцы пожирали масло изъ корабельныхъ лампъ вмѣстѣ со свѣтильней. Одежду свою они изготовляютъ изъ новозеландскаго льна, волокна котораго куда крѣпче и блестящѣе нашего. Зимою любимой одеждой ихъ является плащъ изъ соломы, боги-боги. Украшеніемъ служатъ полосы собачьяго мѣха, который они нашиваютъ на одежду, ожерелья и браслеты изъ человѣчьихъ зубовъ вокругъ шеи и на рукахъ. Жилища ихъ представляютъ жалкіе шалаши съ низкой дверью и небольшимъ отверстіемъ для свѣта и выхода дыма. Возлѣ подъ навѣсами съ рѣзными украшеніями стоятъ скамьи, и здѣсь они проводятъ время отдыха, болтая о разныхъ разностяхъ, больше всего о своихъ подвигахъ на войнѣ. Селенія ихъ расположены большею частью на скалистыхъ вершинахъ, окружены частоколомъ и называются хиппа.
Изъ оружія туземцевъ особенное вниманіе англичанъ привлекали къ себѣ такъ называемыя пату-пату, ужасные боевые топоры, вѣрнѣе палицы изъ земнаго камня нефрита. Изъ этого камня, а также изъ человѣчьихъ костей туземцы выдѣлываютъ разные другіе инструменты: долота, топоры, шилья. Изъ своего превосходнаго льна, кромѣ платья, они плетутъ длинныя, большія сѣти. Боевыя суда ихъ представляютъ длинные долбленные челны, вмѣщающіе нѣсколько десятковъ людей. Носъ челна, поднятый вверхъ, украшенъ изображеніемъ человѣчьяго лица, искаженнаго дикой яростью: громадные глаза вставлены изъ перламутра, а изо рта виситъ длинный, длинный языкъ. Жизнь туземцевъ -- вѣчная война-бойня. Малѣйшее оскорбленіе приводитъ ихъ въ ярость и заставляетъ день и ночь помышлять о мщеніи. При этомъ они умѣютъ тщательно скрывать свои намѣренія, и часто проходятъ годы, прежде чѣмъ обиженный найдетъ случай отомстить врагу. На врага они нападаютъ врасплохъ, пользуясь ночной темнотой, и не даютъ пощады никому, ни женщинамъ, ни дѣтямъ. На войнѣ они пожираютъ убитыхъ враговъ на мѣстѣ, а плѣнныхъ волокутъ въ свои селенія и угощаютъ ими своихъ друзей. Въ кровожадной ярости своей они способны рѣзать несчастныхъ на части живыми, жаритъ и пожирать куски мяса еще на глазахъ жертвы. По ихъ вѣрованіямъ тотъ, кто осилитъ и съѣстъ врага вступитъ по смерти въ обитель боговъ, между тѣмъ какъ съѣденый попадаетъ въ вѣчное пламя.
Но не нужно думать, что при такой свирѣпости и дикости туземцы Новой Зеландіи были вовсе лишены другихъ лучшихъ человѣческихъ чувствъ и побужденій. Такъ они очень чувствительны и склонны къ дружбѣ; при встрѣчѣ съ другомъ послѣ разлуки они проливаютъ слезы радости и горько плачутъ, когда умираетъ кто-либо дорогой имъ. Такъ, при появленіи англичанъ они сейчасъ же спросили, что сталось съ ихъ другомъ и учителемъ Тупая, и когда узнали, что онъ умеръ въ Батавіи, то очень огорчились. Они даже сложили по этому поводу пѣсню и распѣвали ее печальными голосами: Эти матте, аве, Тупая! т. е. "померъ, увы, Тупая".
Передъ отъѣздомъ Кукъ выпустилъ въ уединенную лѣсную чащу кабана съ парой свиней и пару козъ. Онъ надѣялся, что они размножатся здѣсь и принесутъ пользу туземцамъ, тѣмъ болѣе, что на островѣ совсѣмъ не было крупныхъ млекопитающихъ.
7 іюня суда подняли якорь и вышли въ море для новыхъ открытій и изслѣдованій послѣ того, какъ экипажъ вполнѣ оправился отъ тягостей полярнаго плаванія.