ЗАКЛЮЧЕНІЕ.
Лишившись хозяина, многочисленные служащіе его не знали, куда имъ дѣться въ это глухое время года. У нѣкоторыхъ были сбереженія, но большинство жило изо дня въ день, поигрывая въ карты и попивая виски. Въ это время въ газетахъ стали писать о готовящейся войнѣ съ испанцами изъ-за острова Кубы, появились заманчивыя приглашенія поступить въ солдаты, и иные изъ конюховъ мистера Спрингфильда мечтали было уже о службѣ въ кавалеріи. Въ штатахъ Союза нѣтъ обязательной воинской повинности, какъ въ государствахъ Европы (кромѣ Англіи), и армія составляется изъ добровольцевъ, которыхъ прельщаетъ жалованье и легкая служба. Въ это время Митя успѣлъ продать свою партію лошадей, за которыхъ выручилъ порядочную сумму. Въ городѣ онъ познакомился съ полковникомъ, котораго послало сюда правительство для закупки лошадей. Митя и его кони произвели на этого военнаго самое хорошее впечатлѣніе, и онъ предложилъ Митѣ поставить въ казну громадную партію лошадей въ 2000 головъ по очень высокой цѣнѣ. Кавалерія нуждалась для войны въ хорошо выѣзженныхъ лошадяхъ, а такихъ, по мнѣнію полковника, поставлялъ здѣсь одинъ Митя. Предложеніе было необыкновенно выгодное, и Митя не зналъ, какъ ему быть. Онъ спѣшно вернулся на станцію, собралъ прежнихъ служащихъ мистера Спрингфильда и вновь предложилъ имъ образовать товарищескую артель. Онъ могъ бы просто нанять ихъ, но ему, побывавшему въ положеніи наемника, было противно наживаться насчетъ своихъ товарищей, такихъ же бѣдняковъ, какимъ онъ только что былъ самъ. На созванномъ митингѣ разсуждали недолго. Почти всѣ присутствующіе хлопнули по рукамъ и тутъ же въ балаганѣ, не откладывая дѣла въ долгій ящикъ, быстро составили общими силами уставъ новой артели, поручивъ главное веденіе дѣлъ Митѣ. Работа закипѣла. Митя объѣзжалъ весь штатъ, скупалъ лошадей, въ то время какъ новые товарищи его, подъ руководствомъ и присмотромъ Сизой Спины, спѣшно объѣзжали все новыя и новыя партіи лошадей. Между тѣмъ, обстоятельства складывались очень благопріятно для дѣла. За войной на Кубѣ послѣдовало возстаніе на Филиппинскихъ островахъ, не успѣло оно кончиться, какъ вспыхнула война съ Китаемъ. Правительство Штатовъ заказывало все новыя и новыя партіи коней, и Митя едва успѣвалъ удовлетворять требованія правительственныхъ коммисаровъ. Дѣла его артели разрослись страшно, потому что только она поставляла хорошихъ и добросовѣстно выѣзженныхъ лошадей.
Три года прошли для Мити въ непрестанномъ упорномъ трудѣ, въ разъѣздахъ и хлопотахъ. Онъ давно ничего не читалъ, забылъ многое, чему учился, какъ-то огрубѣлъ тѣломъ и душой. Иногда, если дѣла и хлопоты оставляли ему немного досуга, на него нападала тоска, особенно, если долго не приходили письма изъ дому. Ему начинало тогда казаться, что онъ вертится, словно бѣлка въ колесѣ, и единственной цѣлью этой хлопотливой суетни являются деньги и только.
Разъ какъ-то онъ сидѣлъ въ мрачномъ раздумьи у себя въ кабинетѣ за столомъ. Передъ нимъ лежало только что полученное письмо изъ Россіи... Сестра писала, что благодаря посылаемымъ имъ деньгамъ, имъ теперь живется хорошо, но что и она и мать страшно тоскуютъ и не могутъ дождаться минуты, когда онъ наконецъ вернется. Письмо это, на которомъ мѣстами буквы были размазаны, словно его закапали слезами, глубоко взволновало Митю. Передъ задумчивымъ взоромъ его ярко встали картины прошлаго, и его невыносимо потянуло прочь отсюда, далеко, далеко, -- туда за океанъ, гдѣ въ полузанесенныхъ снѣгомъ избахъ мерцаютъ вечерніе огоньки, скрипитъ обозъ по дорогѣ и, увязая въ сугробахъ, съ кнутовищами въ рукахъ бредутъ мужики, русскіе мужики. И говорятъ они всѣ по-русски. А онъ? Онъ давно уже не слыхалъ звуковъ русской рѣчи. Митя всталъ, подошелъ къ окну, за которымъ виднѣлась запорошенная снѣгомъ прерія, и глухимъ голосомъ началъ:
Зима. Крестьянинъ торжествуя,
На дровняхъ обновляетъ путь...
но дальше онъ не могъ продолжать. Слезы выступили у него на глазахъ, страшное волненіе сдавило горло, и Митя глухо зарыдалъ. Когда онъ овладѣлъ собой и успокоился, то подошелъ къ конторкѣ, вынулъ разныя дѣловыя бумаги и погрузился въ расчеты, за которыми просидѣлъ до глубокой ночи. Результатъ работы былъ самый пріятный. За три года упорной изнурительной работы онъ составилъ себѣ цѣлое состояніе, ибо его доля въ предпріятіи равнялась 180000 долларовъ т. е. около 400000 р. И не мудрено -- въ эти три года артель поставила казнѣ около 20000. лошадей по цѣнѣ въ 200 долларовъ за голову, т. е. всего на сумму въ 4 милліона долларовъ.
Митя не спалъ всю ночь. На другое утро онъ созвалъ товарищей и объявилъ имъ, что выходитъ изъ артели и уѣзжаетъ на родину. Имъ, этимъ грубымъ наѣздникамъ, довольно было одного бѣглаго взгляда на измученное, но рѣшительное лицо своего "президента", чтобы оставить всякія попытки отговорить Митю. Только Сизая Спина сильно заскучалъ съ этого дня. Индѣецъ ужасно привязался къ своему молодому другу, которому спасъ жизнь. Онъ положительно ухаживалъ за Митей, замѣняя ему лакея, няньку, посыльнаго, друга. И не мудрено. Развѣ когда либо, кто либо изъ заносчивыхъ и задорныхъ янки обращался съ бѣднымъ индѣйцемъ такъ мягко и по-человѣчески, какъ молодой русскій? Не онъ ли настоялъ, чтобы индѣйца приняли въ артель на равныхъ правахъ съ бѣлыми? Митѣ также грустно было разставаться со своимъ другомъ.
-- Знаешь что, Сизая Спина?-- сказалъ онъ ему.
-- Ну?
-- Поѣдемъ со мной.
Индѣецъ посмотрѣлъ на Митю и перевелъ затѣмъ грустный взоръ на разстилавшуюся передъ ними прерію. Въ ней уже чувствовалось приближеніе весны.
Митя угадалъ его чувства.
-- Здѣсь хорошо, -- сказалъ онъ, -- здѣсь твоя родина. Когда-то родичи твои жили въ степи въ остроконечныхъ вигвамахъ, гоняли бизоновъ, ходили по тропинкѣ войны и добывали скальны. Гдѣ теперь твое племя? Его нѣтъ -- оно разсѣялось, исчезло и ты одиноко доживаешь вѣкъ сиротой. Что-же привязываетъ тебя къ этимъ мѣстамъ? Или ты думаешь, у насъ хуже? У насъ тоже есть преріи, такія же, какъ эти. Ты не вѣришь? Поѣдемъ, тамъ начинается весна, и скоро море травы, колыхаясь, наполнитъ воздухъ благоуханіемъ. Ѣдемъ?
Сизая Спина молчалъ.
Митя удвоилъ усилія и не скупился на краснорѣчіе, но индѣецъ молчалъ.
-- Тьфу, -- разозлился, наконецъ, ораторъ.-- Что тебѣ здѣсь дѣлать? Вѣдь безъ меня прогуляешь деньги, оберутъ тебя, и снова придется идти въ слуги. Ѣдемъ, что-ли?
Индѣецъ невозмутимо молчалъ.
-- Да, скажешь ли ты, чурбанъ эдакій, хоть слово!
-- Я сказалъ! -- отвѣтилъ попрежнему невозмутимый индѣецъ.
-- Что ты сказалъ? Ты молчалъ и заставлялъ меня даромъ тратить порохъ.
-- Молчаніе -- согласіе.
Черезъ нѣсколько дней наши пріятели тронулись въ путь. Митя сдалъ всѣ дѣла новому уполномоченному артели, члены которой дружески распрощались съ нимъ, при чемъ такъ трясли ему руку, что едва не оторвали ее отъ плеча. Митя рѣшилъ не торопиться, чтобы теперь на досугѣ лучше познакомиться съ Америкой, но это ему не совсѣмъ удалось. Едва онъ почувствовалъ себя свободнымъ и безъ дѣла, которое отнимало всю его энергію, какъ тоска по родинѣ, желаніе скорѣе очутиться тамъ, сильнѣе засосало его сердце. Поэтому вмѣсто обширной поѣздки по штатамъ Митя или мистеръ Грузъ, какъ его называли американцы, ограничился только тѣми городами, которые лежали на его пути. Изъ города Соленаго Озера, ему пришлось ѣхать въ одномъ вагонѣ съ знакомымъ мормономъ, съ которымъ у него бывали дѣла.
-- Жаль, что вы не побывали на нашемъ озерѣ. Оно всего въ 30 верстахъ отъ города -- это наше Мертвое море. Вода въ немъ такая тяжелая отъ соли, что человѣкъ не можетъ утонуть въ немъ. Ученые говорятъ, будто оно остатокъ древняго моря, которое заливало нѣкогда все плоскогоріе Юта...
-- Озеро, конечно, интересное, но, по моему, гораздо интереснѣе обитатели его береговъ, то есть, вы, мормоны. Мнѣ столько разсказывали невѣроятнаго... про васъ...
-- О, не вѣрьте, на насъ много клевещутъ...
-- Однако въ вашемъ ученіи дѣйствительно много страннаго, напримѣръ, многоженство.
-- Да, конечно, но оно съ 1887 г. запрещено закономъ. Видите ли, исторія нашего ученія такова. Нашъ первый пророкъ Джо Смитъ имѣлъ въ 1825 г. откровеніе. Ему явился во снѣ ангелъ и указалъ, гдѣ зарыты мѣдныя скрижали, на которыхъ начертанъ истинный законъ. Это и есть наша священная книга, "Книга Мормона".
-- А скрижали гдѣ?
-- Скрижали, скрижали... скрижали хранятся...
-- Вы ихъ видѣли?
-- Н-н-ѣтъ не видалъ, но это не важно, разъ сталъ извѣстенъ законъ.
-- А кто же это Мормонъ?
-- При израильскомъ царѣ Седекіи одинъ благочестивый іудей переселился изъ Палестины въ Америку. Ему было дано откровеніе, которое утерялось. Смитъ нашелъ его и созвалъ насъ, "святыхъ послѣднихъ дней". Онъ объявилъ намъ законъ и предложилъ вмѣстѣ въ дружномъ трудѣ дожидаться наступленія конца міра. Сперва "святые" жили около Нью-Іорка въ городѣ Файетѣ, но оттуда ихъ выгнали; потомъ они основали городъ Нову въ Иллинойсѣ, но и оттуда ихъ выгнали. Народъ американскій озлобился и убилъ Смита. Мы уже совсѣмъ погибали, когда явился пророкъ Брайгамъ Юнгъ. Онъ вывелъ нашъ народъ сюда въ пустыню. Въ 1847 г., послѣ ужасныхъ скитаній, исполненныхъ неимовѣрныхъ трудовъ, страданій и стычекъ съ бѣлыми и индѣйцами, наши предки перебрались черезъ Скалистыя горы и основали здѣсь возлѣ озера свое священное царство. Вы сами видѣли, какая это теперь цвѣтущая страна. Мы провели оросительные каналы и превратили безплодную землю въ тучныя поля, заложили городъ. Конечно, теперь это уже не наше царство; съ тѣхъ поръ, какъ въ 1869 г. сюда провели желѣзную дорогу, все измѣнилось, но мы еще держимся.
-- Позвольте, -- вмѣшался другой пассажиръ, -- вы говорите, что Смитъ нашелъ скрижали закона. Я слышалъ, будто вашъ законъ просто духовная проповѣдь, нѣчто вродѣ повѣсти, которую написалъ, но не успѣлъ напечатать одинъ нью-іорскій проповѣдникъ. Въ типографіи наборщикъ Сидней Ридонъ укралъ ее и передалъ Смиту.
-- Это клевета, это клевета!-- заволновался мормонъ.
-- У васъ тамъ и многоженство, переселеніе душъ, и вѣра въ колдовство...
-- Это не важно, главное то, что мы ожидаемъ конца міра въ ежедневномъ и дружномъ трудѣ.
-- Да, я согласенъ, что мормоны очень трудолюбивы, и вездѣ, гдѣ только появится ихъ община, они проявляютъ чудеса терпѣнія и настойчивости. Я ничего не имѣю также противъ ихъ богослуженія. Вы видали скинію?
-- Это громадное зданіе въ городѣ, съ плоской круглой крышей?
-- Да, но вы не были внутри. Тамъ у нихъ громадная овальная зала. Въ одномъ концѣ стоитъ столъ, сплошь уставленный множествомъ серебряныхъ сосудовъ, одни съ чистой водой, другіе съ ломтями бѣлаго хлѣба. За этимъ алтаремъ устроены амфитеатромъ мѣста для хора, а у стѣны гигантскій органъ, самый большой въ Америкѣ.
-- Въ немъ 2,648 трубъ, -- вставилъ мормонъ.
-- Кругомъ залы скамьи, столько скамей, что на нихъ усядется 10,000 человѣкъ.
-- Больше -- 13,000!
-- Въ чемъ же заключается богослуженіе? -- спросилъ Митя.-- Хоть я жилъ неподалеку и велъ съ ними дѣла, но не различалъ мормоновъ отъ остальныхъ американцевъ.
-- Они ничѣмъ отъ насъ не отличаются. Богослуженіе у нихъ, не знаю, что тамъ въ тѣсномъ кругу дѣлается, а такъ оно вполнѣ приличное, вродѣ нашего. Вышелъ пророкъ съ 12 апостолами въ красныхъ бархатныхъ мантіяхъ, а хоръ въ 200 человѣкъ пропѣлъ, отлично пропѣлъ, нѣсколько молитвъ. Потомъ слѣдовала проповѣдь, а въ заключеніе слуги при храмѣ стали разносить среди молящихся сосуды. Всѣ отпивали и ѣли хлѣбъ.
-- Это наше причащеніе, оно совершается каждое воскресенье, -- вставилъ мормонъ. Ему, очевидно, сталъ непріятенъ этотъ разговоръ, потому что онъ всталъ и ушелъ.
-- Не любятъ они разговоровъ о себѣ, -- замѣтилъ пассажиръ.
-- Я имѣлъ съ ними дѣла, -- сказалъ Митя, -- и въ общемъ не могу сказать про нихъ ничего дурного. Чудятъ они -- ну и пускай, кому до того какое дѣло, разъ вреда отъ этого нѣтъ.
-- Да, конечно, однако, у насъ ихъ не любятъ. Я какъ разъ ѣду въ конгрессъ, гдѣ что-то собираются предпринять противъ нихъ. По моему напрасно. Вы бывали въ Вашингтонѣ?
-- Нѣтъ не бывалъ.
-- Если у васъ есть время, поѣзжайте теперь. Начинается сессія конгресса, очень любопытно посмотрѣть засѣданія нашихъ законодателей.
-- Я прожилъ въ штатахъ почти четыре года, -- замѣтилъ Митя, -- но провелъ все время въ глухой преріи Монтаны. Даже не имѣлъ времени участвовать въ выборахъ президента. О самоуправленіи штатовъ имѣю очень слабое представленіе.
-- Между тѣмъ, это вѣдь очень любопытно. Наше внутреннее устройство послѣднее слово государственной мудрости, недаромъ всѣ новыя страны здѣсь въ Америкѣ и въ Австраліи берутъ насъ за образецъ. Каждый штатъ, какъ напр. вашъ Монтана, есть независимое государство и управляется самъ собою черезъ выборныхъ законодателей и чиновниковъ. Правительство каждаго штата обязано охранять жизнь и собственность своихъ гражданъ, смотрѣть за порядкомъ, принимать къ тому всевозможныя мѣры, издавать свои законы, судить преступниковъ, установлять правила по всѣмъ общественнымъ вопросамъ, какъ воспитаніе и обученіе дѣтей, призрѣніе бѣдныхъ, устройство дорогъ, мостовъ. Оно же даетъ разрѣшеніе на проведеніе желѣзныхъ дорогъ и каналовъ, оцѣниваетъ имущество гражданъ, облагаетъ и собираетъ съ нихъ налоги на разныя потребности этого штата...
-- Но, позвольте, есть еще правительство въ Вашингтонѣ?
-- Это правительство общее для всего Союза, для всѣхъ штатовъ, но оно не имѣетъ права вмѣшиваться въ управленіе каждаго штата, если только тамъ не происходитъ чего-нибудь такого, отъ чего страдаютъ другіе штаты. Это центральное правительство состоитъ изъ законодательной и судебной власти -- сената и палаты депутатовъ, составляющихъ вмѣстѣ конгрессъ...
-- Виноватъ, вы сказали, что штаты издаютъ законы сами?
-- Да, для себя. Но есть такіе вопросы, которые можетъ разрѣшать только конгрессъ. Напримѣръ, надо провести желѣзную дорогу черезъ всю страну, а какой-нибудь штатъ черезъ который она должна пройти, скажемъ, не даетъ на то своего согласія. Тогда дѣло рѣшаетъ конгрессъ, потому что дорога дѣло общее. Конечно, все существенное рѣшается на мѣстѣ въ каждомъ штатѣ, но и центральное правительство... я забылъ сказать, что кромѣ конгресса есть еще президентъ...
-- Да, его выбираютъ на четыре года...
-- ...но онъ законовъ не издаетъ, а имѣетъ только распорядительную власть.
Въ это время въ вагонъ вошло три недовольныхъ пассажира.
-- Это глупо! горячился одинъ изъ нихъ.-- Разъ дорога проходитъ черезъ цѣлый рядъ штатовъ, то нѣтъ надобности подчинять ее дѣйствію разныхъ законовъ... Въ одномъ штатѣ -- пьютъ, въ другомъ -- не пьютъ, намъ-то какое дѣло!
Господа эти вернулись изъ вагона-ресторана. Они было расположились тамъ провести весело время за бутылкой вина, какъ въ самый разгаръ бесѣды къ нимъ подошелъ "бой" и попросилъ немедленно допить вино, "такъ какъ поѣздъ сейчасъ въѣдетъ въ штатъ, въ которомъ запрещена продажа питей распивочно". Веселымъ джентльменамъ пришлось оставить свое занятіе и убраться изъ вагона-ресторана. Это и было причиной ихъ недовольства.
-- Вотъ, -- замѣтилъ Митинъ собесѣдникъ, -- вотъ вамъ поясненіе къ нашимъ порядкамъ. Законы штатовъ различны, и есть случаи, что въ одномъ штатѣ что нибудь карается какъ преступленіе, а рядомъ, въ сосѣднемъ штатѣ, то же самое не считается преступленіемъ.
-- Да, такъ вотъ видите-ли, центральное правительство облечено все-таки большою властью: оно собираетъ налоги для общихъ потребностей, завѣдуетъ почтой и телеграфомъ, таможнями, сношеніями съ иностранными государствами, войскомъ, флотомъ, чеканитъ монету, дѣлаетъ займы, издаетъ общіе законы, судитъ крупныхъ чиновниковъ. Дѣла много!
-- Вы, кажется, въ большомъ восхищенія отъ американскаго управленія, а вотъ я слыхалъ, будто богачи, а ихъ въ штатахъ не мало, безъ труда подкупаютъ сенаторовъ и депутатовъ, даже судей, а потомъ черезъ нихъ издаютъ законы, которые помогаютъ имъ наживаться еще больше.
-- Это есть, но съ этимъ ничего не подѣлаешь, пока будутъ люди, владѣющіе милліардами. Все-таки имъ приходится дѣйствовать очень осторожно, и затѣи ихъ не всегда удаются.
Черезъ нѣсколько дней Митя со своимъ спутникомъ былъ уже въ Вашингтонѣ. Это большой и чистый городъ, утопающій въ садахъ, но тихій и спокойный, чѣмъ Вашингтонъ сильно отличается отъ Чикаго или Нью-Іорка. Главную достопримѣчательность его составляетъ зданіе конгресса -- Капитолій, который стоитъ на высокомъ холмѣ. Гигантское зданіе его увѣнчано громаднымъ высокимъ куполомъ, на вершинѣ котораго красуется статуя свободы... Входъ въ зданіе открытъ всѣмъ. Во время засѣданій конгресса горожане приходятъ въ залы Капитолія погулять или посидѣть. Они болтаютъ тутъ со знакомыми, иные читаютъ газеты, покуривая сигары, а дѣти играютъ и бѣгаютъ здѣсь, точно у себя дома. Громадныя картины, изображающія разные эпизоды изъ исторіи Америки, украшаютъ стѣны главной залы. А въ это же время засѣдаетъ конгрессъ -- сенаторы въ своей залѣ, депутаты -- въ другой. Когда Митя вышелъ на хоры зала засѣданія, то увидѣлъ внизу громадное, великолѣпное помѣщеніе, которое освѣщалось стекляннымъ потолкомъ съ матовыми стеклами. По стѣнамъ вездѣ живопись, а внизу все пространство представляло амфитеатръ, съ креслами и столиками для сенаторовъ. Кресло президента стояло у стѣны на особомъ возвышеніи. На галлереѣ рядомъ съ Митей толпилась самая различная публика -- тутъ были изящно одѣтые леди и джентльмены, а рядомъ съ ними негръ въ грязной, рваной рубахѣ или какой-нибудь кавалеръ-мексиканецъ изъ дальняго штата въ громадной шляпѣ, въ цвѣтномъ плащѣ, въ сапожищахъ, украшенныхъ гигантскими серебряными шпорами. Заглянувъ внизъ, Митя, вмѣсто торжественнаго засѣданія, увидѣлъ тамъ довольно странную картину. Внизу стоялъ гулъ отъ громкихъ разговоровъ, смѣха депутатовъ, шелеста бумагъ и газетъ, отъ стука открываемыхъ и захлопываемыхъ столиковъ-конторокъ. Каждый держалъ себя такъ, точно сидѣлъ и занимался своими дѣлами у себя дома въ кабинетѣ. На кафедрѣ виденъ былъ ораторъ. Онъ махалъ руками и что-то говорилъ, но, вѣроятно, даже небольшая кучка слушателей, окружавшая его, плохо разбирала его слова. Депутаты безъ церемоніи занимались каждый своими дѣлами: одни писали письма знакомымъ или по частнымъ дѣламъ, другіе болтали, смѣялись, читали газеты, задравъ ноги на сосѣдній столъ или пустой стулъ, иные дремали, полулежа на диванахъ. Запечатавъ какой-нибудь пакетъ или посылку, депутатъ безъ церемоніи швырялъ его черезъ головы другихъ въ уголъ, гдѣ лежала для отправки на почту груда такихъ посылокъ. Въ залу постоянно входили и выходили. Физіономіи большинства депутатовъ выражали умъ, смѣтливость, энергію, живость, и держали себя они очень развязно, просто, но не грубо. Было въ числѣ ихъ нѣсколько негровъ, чистое бѣлье и элегантный костюмъ которыхъ еще сильнѣе оттѣняли ихъ черноту и безобразіе. Бѣлые депутаты относились къ нимъ, какъ къ равнымъ, пожимали руки, разговаривали, шутили. Но это только въ конгрессѣ. Стоило имъ выйти изъ зданія, какъ всякія близкія отношенія цвѣтныхъ съ бѣлыми прекращались.
Этотъ непрекращающійся, прерывистый стонъ и гулъ совершенно оглушилъ Митю.
-- Скажите, пожалуйста, -- обратился Митя къ сосѣду, невозмутимо наблюдавшему всю эту сцену, -- неужели это засѣданіе конгресса?
-- Ну да, что васъ удивляетъ?
-- Удивляетъ то, что никто не слушаетъ оратора.
-- Я вы знаете, о чемъ онъ говоритъ?
-- О чемъ?
-- О необходимости построить въ Балтиморѣ еще одну казарму для морскихъ солдатъ.
-- Зачѣмъ же занимаютъ такими пустяками конгрессъ?
-- Законъ. Такіе вопросы рѣшаютъ въ коммиссіяхъ изъ нѣсколькихъ депутатовъ, а доложить о нихъ конгрессу все-таки надо -- могутъ быть возраженія, по крайней мѣрѣ всякій долженъ имѣть право и возможность возразить, а хочетъ-ли онъ -- это его дѣло. Разумѣется; никто не слушаетъ такіе доклады. Я посмотрѣли бы вы, что здѣсь дѣлается, когда конгрессъ рѣшаетъ важный государственный вопросъ! Какія произносятся рѣчи! Какъ ихъ слушаютъ!
-- Да, ну это другое дѣло!
Нѣсколько дней спустя, Митя плылъ уже черезъ океанъ. Въ Нью-Іоркѣ, видъ котораго живо напомнилъ Митѣ дни его скитаній въ первые дни по прибытіи въ Америку, онъ захотѣлъ отыскать своихъ знакомыхъ. Мистеръ Смитъ здравствовалъ и попрежнему промышлялъ около эмигрантовъ, но блѣднаго еврея съ бѣлыми зубами Митя не разыскалъ. Онъ узналъ только, что годъ тому назадъ его знакомый выписалъ изъ Россіи семью свою и перебрался въ какой-то другой городъ. "Ну, значитъ дѣла его поправились", подумалъ Митя. Плаваніе черезъ океанъ не ознаменовалось ничѣмъ особеннымъ, кромѣ только того, что Сизая Спина жестоко страдалъ отъ морской болѣзни. Въ это время Митя успѣлъ обдумать, что ему дѣлать на родинѣ. Подводя итогъ своему четырехлѣтнему пребыванію въ Америкѣ, Митя задалъ себѣ вопросъ, что дало оно ему. Нашелъ ли онъ счастье, за которымъ погнался? Если вспомнить, отчего и зачѣмъ онъ бѣжалъ въ Америку, то на первый взглядъ могло казаться, что онъ нашелъ то, чего искалъ. Онъ возвращался домой съ крупнымъ состояніемъ, которое ему посчастливилось составить въ короткое время, и съ помощью долларовъ поставленная имъ задача -- обезпечить мать и сестру отъ жизненныхъ невзгодъ, -- была рѣшена. Деньги также облегчали ему дальнѣйшій путь въ жизни. Кромѣ того въ Америкѣ онъ развилъ и укрѣпилъ въ себѣ американскія свойства: привычку къ упорному труду, настойчивое стремленіе къ цѣли, вѣру въ свои силы, быстроту и энергію въ дѣйствіяхъ. Но и потерялъ онъ много. Окруженный постоянно людьми, стремившимися съ лихорадочнымъ эгоизмомъ только къ наживѣ, Митя едва не заразился ихъ страстью, и только тоскливыя чувства ко всему русскому и мысль о близкихъ поддерживали въ его душѣ болѣе высокія стремленія. Достигнувъ цѣли, но не видя въ этомъ счастья, молодой человѣкъ мгновенно потерялъ вкусъ къ американскимъ дѣламъ и все чаще возвращался къ другимъ вопросамъ. Онъ сознавалъ, что ѣдетъ въ страну, которая сильно отличается отъ Америки. Здѣсь энергія и какія-нибудь практическія знанія открываютъ человѣку дорогу, какъ испыталъ на себя самъ Митя. Поглощенный лихорадочной дѣятельностью американецъ переходитъ отъ одного дѣла къ другому и, такъ сказать, на практикѣ проходитъ школу жизни. Онъ получаетъ знанія изъ самой дѣятельности. Кромѣ того, ему нечего думать о ближнихъ -- каждый заботится о себѣ самъ и не ищетъ помощи у другихъ, потому что мало нуждается въ ней. Но какъ только Митя на свободѣ принялся вспоминать родныя картины, такъ передъ нимъ встала во всей убогости безпомощная и жалкая русская деревня, онъ самъ показался себѣ безсильнымъ со всей своей американской энергіей. "Нѣтъ, -- говорилъ онъ себѣ, -- тутъ мало быть американцемъ, надо сперва понять что это такое, отчего люди и порядки у насъ такъ сильно отличаются отъ американскихъ. У меня есть средства, мама и Надя обезпечены, и теперь я могу подумать о себѣ. Надо учиться, вѣдь я ужасно невѣжественъ при всемъ своемъ американствѣ".
Трудно, конечно, описать чувства, какія испытывалъ нашъ американецъ, когда пароходъ послѣ долгихъ дней плаванія сталъ приближаться къ берегамъ родной страны. Казалось, впереди открывается новая жизнь. Кто же могъ думать, что будущее таитъ въ себѣ новыя угрозы.
Но объ этомъ будетъ разсказано въ другомъ мѣстѣ.