Разгневанный генерал-губернатор все же решил проявить свою власть. Он подверг осужденных дополнительному наказанию: в административном порядке направил их в ссылку в разные места. Куйбышев должен был в апреле 1907 года отправиться в Каинск под надзор полиции.
Не желая подчиниться этому предписанию, Валериан Владимирович уехал в Томск и снова перешел на нелегальное положение.
Его приезду местные партийцы были очень рады. После неоднократных провалов и арестов томская организация значительно поредела. Был арестован и Сергей Миронович Киров — за организацию подпольной типографии.
Куйбышева кооптировали в состав Томского партийного комитета, и он стал руководить пропагандистской работой в городе и примыкавших к нему рабочих районах. Куйбышев выезжал на Анжеро-Судженские угольные копи, где было много шахтеров, а также на крупную узловую станцию Тайга. Пропагандистскую работу Валериан Владимирович вел и среди солдат, руководя военной группой при Томском комитете РСДРП.
Вскоре о революционной работе Куйбышева стало известно томской охранке. Уже 24 мая 1907 года начальник томского охранного отделения доносил в департамент полиции о том, что военную группу возглавляет «без определенных занятий Валериан Владимирович Куйбышев». В ответ на это донесение из Петербурга пришло распоряжение об аресте всей военной группы. Узнав об этом, Куйбышев немедля, спасаясь от ареста, выехал в Петропавловск.
Здесь его присутствие было крайне необходимо. Большевистская организация в этом городе также была разгромлена. Валериан Владимирович помог ее восстановлению и наладил партийную работу.
В Петропавловске Куйбышев работал около месяца. Но и отсюда ему пришлось уехать: полиция выследила его и уже принимала меры к его аресту.
В июне 1907 года он прибыл в Каинск — место своей ссылки.
Здесь он встретился со своими родными. Они теперь жили в Каинске, куда Владимир Яковлевич был переведен из Кузнецка на должность воинского начальника. Семья Куйбышевых и здесь пользовалась симпатией среди местного населения.
— Все они так просты и приветливы, — говорили о них в городе.
Иначе отнеслась к Куйбышевым охранка. Жандармы тотчас же взяли их под наблюдение.
«Все члены семьи каинского воинского начальника подполковника Куйбышева, — доносил в Петербург начальник томского губернского жандармского управления, — в большей или меньшей степени по поведению и сношениям с лицами, скомпрометированными в политическом отношении, считались неблагонадежными».
Валериан Владимирович знал о том, что он находится под надзором полиции. Несмотря на это, он и в Каинске продолжал вести революционную работу.
Условия для такой работы здесь были малоблагоприятными. В Каинске, маленьком уездном городке, в то время жили преимущественно мещане, мелкие ремесленники и торговцы. Рабочие трех небольших заводов — кожевенного, винокуренного и пивоваренного — составляли малозаметную прослойку городского населения. Находились в городе, кроме Куйбышева, и другие политические ссыльные, но в связи с наступившей реакцией некоторые из них были неустойчивы, готовы изменить революции.
Куйбышев же в самых трудных условиях сохранил жизнерадостность, волю к борьбе, веру в победу рабочего класса. Как и в других местах, он и в Каинске организовал политические кружки рабочих, распространял среди них нелегальную литературу, проводил массовки, занимался агитацией среди солдат, устроил подпольный печатный станок и размножал на нем революционные листовки. Несмотря на временное поражение революции, Куйбышев твердо верил в светлое будущее, в окончательную победу рабочего класса. Характерно, что в ссылке Валериан Владимирович особенно любил читать Джека Лондона: ему нравились жизнерадостные, сильные, с несгибаемой волей герои произведений этого писателя.
Осенью 1907 года Куйбышев уехал в Томск, желая принять участие в революционной борьбе рабочих более крупного города. За самовольную отлучку из Каинска он был заочно приговорен к трем месяцам тюремного заключения. За ним стала охотиться томская охранка. И хотя он скрывался здесь под фамилией Лесовского, его вскоре выследили.
Узнав об этом, Куйбышев решил выехать из Томска.
Валериан Владимирович приехал в Петербург, где прописался по паспорту Андрея Степановича Соколова. Этот паспорт Куйбышев получил в челябинской партийной организации, в которой он побывал проездом из Томска.
В Петербурге Валериану Владимировичу жилось очень трудно. Долго он не мог наладить связь со столичной партийной организацией.
Это было тяжелое время, наступившее после разгрома первой русской революции 1905–1907 годов. Черная реакция торжествовала. Жандармы беспощадно расправлялись с революционерами. Вместе с жандармерией свирепствовали банды отпетых черносотенцев. Столица кишела агентами охранки и провокаторами. Охранка засылала их в рабочие и партийные организации. Провокаторы усердно шпионили и доносили о революционерах. Провал следовал за провалом. Сотни петербургских большевиков томились в тюрьмах, отправлялись на каторгу и в ссылку, многих приговаривали к смертной казни. Партия большевиков была вынуждена уйти в глубокое подполье, чтобы уберечь свои сильно поредевшие ряды. И уж не так легко было Куйбышеву разыскать или встретить кого-нибудь из своих прежних, по 1905 году, партийных друзей.
Также очень угнетала Куйбышева острая материальная нужда. Он пробовал жить уроками, но эго был случайный и крайне ничтожный заработок. Пришлось поступить чернорабочим на песчаный карьер — копать и грузить песок. Работа была изнурительная и плохо оплачивалась.
Однажды в воскресный день, после тяжелой трудовой недели, Куйбышев проходил по Стрелке, в парке на островах в устье Невы.
Неожиданно он встретил здесь товарища. С ним Валериан Владимирович работал раньше, в петропавловской партийной организации. Они обрадовались, крепко обнялись.
Вспоминая прошлую совместную жизнь, товарищ спросил Куйбышева:
— А как тебя теперь зовут? Ведь мы работали в Петропавловске под чужими фамилиями и настоящих имен друг друга не знали.
— Андреем, — ответил Куйбышев.
— Я тоже Андрей. А как твое отчество?
— Степанович.
— Странно! Ведь я тоже Степанович. А как твоя фамилия?
— Соколов.
— Я тоже Соколов. А какой ты губернии?
— Новгородской.
— А какого уезда?
— Череповецкого.
— Так это же мой паспорт!
Действительно, это было так. Соколов оставил свой паспорт в Челябинске, когда был сослан в Оренбургскую губернию. А когда отбыл срок наказания и поехал в Петербург, получил новый паспорт на то же имя.
Положение создавалось опасное. Правда, пока полиция не могла еще обнаружить, что в Петербурге жили два лица с совершенно одинаковыми паспортами. Соколов только недавно приехал в Петербург, и сведения об их паспортах, прописанных в разных районах, еще не встретились в центральном паспортном бюро. Однако эта «встреча» документов была неизбежной, и тогда неминуем арест.
Что делать? Куйбышев мог принять только одно решение: предоставить право на паспорт настоящему его владельцу — Соколову, а самому немедленно скрыться из Петербурга.
Валериан Владимирович решил выехать за границу. Об этом он давно мечтал. Ведь там, за границей, он сможет встретиться с Лениным! Там он сможет получить от Центрального Комитета партии задание для дальнейшей работы в России!
Через день Куйбышеву удалось получить заграничный паспорт. Надо было спешить с отъездом, пока полиция еще не напала на его след. Рано утром уходил поезд. Куйбышев с вечера уложил вещи в чемодан и даже связал подушку с одеялом, считая, что ночью можно подремать и на связанной подушке.
Вдруг кто-то постучал в дверь. Вошел один из товарищей по большевистскому подполью. Он был чрезвычайно взволнован и потому не замечал необыкновенной обстановки: уложенного чемодана, связанной постели — явных приготовлений к отъезду.
— В чем дело? — спросил Валериан Владимирович.
— Об этом бесполезно говорить. Ведь ты не можешь помочь, — с отчаянием в голосе проговорил тот.
После повторных вопросов Куйбышева он объяснил:
— Сегодня в Петербург приехал один наш товарищ. Ему за участие в московском вооруженном восстании грозит смертная казнь. Необходимо немедля отправить его за границу, а я не могу найти для него паспорта…
«Паспорт для человека, которому грозит смерть», — с волнением подумал Куйбышев и тотчас же, без колебания, достал из кармана заграничный паспорт.
Бурный восторг охватил товарища. Он хохотал, обнимал Куйбышева, затем, забыв даже спросить Валериана Владимировича, как тот будет жить без паспорта, поспешно выбежал из комнаты.
И вот Куйбышев опять остался без паспорта. В течение двух недель он скрывался у своих товарищей. В июле 1908 года Валериана Владимировича арестовали и отправили в Томск, а затем, после трехмесячного тюремного заключения, вновь возвратили в каинскую ссылку.
В Каинске Куйбышев жил под неослабным наблюдением полиции. Она внимательно следила за его революционной деятельностью. Каинские жандармы доносили томской охранке, а та в Петербург, в департамент полиции: «Когда в Каинск приехал сын местного воинского начальника Валериан Куйбышев… заметно закипела работа в кружке. Начались собрания, чтения, общения с населением, стали ходить по рукам рукописные рефераты на политические темы, сбор денег на приобретение литературы и пр.».
В это время Куйбышев вел оживленную переписку с иногородними большевиками, нередко получая от них революционную литературу. При этом, чтобы отвлечь подозрения охранки, письма и посылки направлялись на имя отца Куйбышева — Владимира Яковлевича.
Отец уже давно примирился со своим неугомонным сыном. Между ними установились теплые отношения. Отец гордился сыном, его мужеством и стойкостью. Владимира Яковлевича трогала постоянная готовность Валериана идти на любые жертвы, терпеть любые лишения во имя своих убеждений.
Еще раньше, когда Куйбышев жил в Петербурге, к нему приезжал Владимир Яковлевич. С трудом разыскав сына-революционера, скрывавшегося от полиции под фамилией Соколова, отец поднялся на чердак дома, где Валериан Владимирович снимал каморку. Сына он не застал: тот еще не вернулся с песчаного карьера.
С горечью осматривал Владимир Яковлевич убогое жилище. Ему стало больно и жалко сына, вынужденного терпеть такую нужду и нищету.
Но вот послышались шаги по лестнице, и на чердак поднялся Валериан Владимирович, усталый, в рваной, испачканной одежде. Он изумился, увидев отца.
— Папа, разве можно вам приходить сюда? — говорил он, обнимая отца. — Ведь у меня тут так бедно, неудобно. Вам непременно надо поселиться в гостинице.
— Никаких гостиниц мне не надо. Раз ты, мой сын, живешь здесь, поживу и я.
— Но вам, папа, здесь жить не только неудобно, но и опасно. Вы же знаете, что я на нелегальном положении, что за мной следят. И у вас могут быть неприятности с полицией.
— Никакая полиция не может запретить мне жить у сына, — упорствовал Владимир Яковлевич.
Желая убедить его, Валериан Владимирович сказал:
— Но это опасно не только для вас, но и для меня. Шпикам бросится в глаза, что подполковник ходит сюда, живет на чердаке. Они заинтересуются нашим домом и таким образом нападут на мой след.
— Ну, если так, — встревожился Владимир Яковлевич, — тогда другое дело. Действительно, надо убираться отсюда. А я-то так стосковался по тебе, так хотелось побыть с тобою, потолковать по душам…
— Ничего, ничего, папа, — успокаивал сын. — Мы будем встречаться в другом месте.
Теперь, встретившись в Каинске, они еще более сблизились. Владимир Яковлевич уже не мог отказать сыну в содействии и разрешил ему направлять нелегальные посылки на свое имя.
По доносу одного провокатора об этом стало известно царской охранке. В квартире воинского начальника Куйбышева был произведен обыск.
В результате обыска и допроса томская охранка сообщила в Петербург, в департамент полиции: «Участие подполковника Куйбышева в деле получения преступной литературы его сыном Валерианом дознанием не устанавливается; тем не менее отправление посылки по его адресу с конспиративным указанием настоящего адресата «Валериану» под обшивкой посылки, что может быть обнаружено лишь по вскрытии ее и по установлении преступности содержимого посылки, если и не рассчитано на непосредственное участие подполковника Куйбышева в деле получения литературы, то, несомненно, основано на знании снисходительного отношения к преступной деятельности своего сына Валериана и сделано в целях более верного получения Валерианом означенной посылки. Предположение это подтверждается также взятым при обыске одним письмом, обращенным к Валериану и помещенным в конверте с адресом отца без всякого указания о передаче его сыну и, несомненно, долженствующим попасть в руки подполковника Куйбышева».
На основании этого сын был арестован, а отец взят под усиленное наблюдение. Как бы в наказание весной 1909 года Владимира Яковлевича перевели из Каинска в Тюмень. Здесь он тяжело заболел и был уволен по болезни в отставку. Вскоре (24 ноября 1909 года) он умер от кровоизлияния в мозг.
На его могилу уложили металлическую плиту с надписью: «Дорогому мужу и любимому отцу. Дети тебя никогда не забудут и будут такими же честными тружениками, каким был ты. В этом твоя награда».
Перед тем как составить эту надпись, Юлия Николаевна советовалась с детьми. Валериан Владимирович вполне одобрил текст надписи. Память об умершем отце и для него была дорога.