Клубъ Коня-Патріота.
Въ замкѣ, празднество по случаю пріѣзда маркизы де-Шатожиронъ не было ничѣмъ трушено, и малѣйшія подробности его имѣли такой успѣхъ, какого могъ только ожидать мирный судья, главныя его распорядитель.
Обѣдъ, данный за столомъ самихъ владѣтелей замка сановникамъ и главнымъ лицамъ селенія; обѣдъ менѣе утонченный, но все-таки роскошный и изобильный, данный пожарной командѣ подъ палаткой, нарочно для этой цѣли поставленной и украшенной лентами шатожиронскихъ цвѣтовъ; сельскій балъ на террасѣ, разныя игры въ садахъ, довольно-красивый фейерверкъ, пущенный вечеромъ на концѣ луга, за которымъ начинается паркъ -- все удалось лучше, нежели даже надѣялся распорядитель празднества.
Осыпаемый со всѣхъ сторонъ комплиментами за отличный успѣхъ всѣхъ его распоряженій, г. Бобилье одержалъ за дессертомъ еще болѣе-лестную побѣду, относившуюся уже лично къ нему. На зло недовольной минѣ пастора Доммартена и не смотря на насмѣшки, произносимыя вполголоса г-жею де-Бонвало и виконтомъ Ланжеракомъ, сидѣвшими рядомъ, куплеты, которые пропѣлъ мирный судья съ дребезжащимъ отъ энтузіазма голосомъ, удостоились повторенія, и молодая маркиза, сравниваемая то съ Гебой, то съ Венерой или Минервой, въ отплату за эту миѳологическую любезность провозгласила тостъ за здоровье семидесятилѣтняго поэта, выразивъ притомъ надежду, что онъ проживетъ еще столько, что будетъ крестнымъ отцомъ перваго ребенка Полины, которой въ то время не было еще шести мѣсяцевъ.
-- Послѣ настоящего дня, который я не сравню ни съ однимъ днемъ въ моей жизни, отвѣчалъ г. Бобилье, тронутый до слезъ:-- это будетъ лучшій день, и если я доживу до него, то воскликну подобно старцу Симеону: Nunc dimittis servum tuum, Domine!
Нѣтъ счастія безъ облачка; къ ночи, неожиданный и сильный дождь загасилъ иллюминацію, послѣдовавшую за фейерверкомъ; но все въ тотъ день удалось такъ хорошо, что на эту непріятность не обратили большаго вниманія.
Въ девять часовъ вечера на площади замка, шумной во весь день, наступила тишина и спокойствіе; дождь гасилъ послѣднія плошки, поставленныя вокругъ тріумфальной арки, вдоль фасада мирнаго-суда, передъ портикомъ церкви и на окнахъ нѣкоторыхъ домовъ частныхъ лицъ, содѣйствовавшихъ торжественности празднества. Насупротивъ замка, черта домовъ, посреди которыхъ находилась и гостинница Коня-Патріота, была погружена въ глубокій мракъ, перерѣзанный только передъ гостинницей большимъ фонаремъ, висѣвшимъ возлѣ вывѣски и скрипѣвшимъ на заржавленной петлѣ.
Изрѣдка какой-нибудь шатожиронскій гражданинъ, осторожно пробиравшійся во мракъ, подходилъ къ двери гостинницы Туссена-Жиля и стучался; но хотя, по обыкновенному назначенію своему, входъ въ этотъ домъ былъ общій, въ настоящій вечеръ туда впускались посѣтители только послѣ военной рекогносцировки въ полурастворенную дверь.
Корридоръ, примыкавшій къ лѣстницѣ перваго этажа гостинницы, раздѣлялъ нижній на двѣ почти-равныя части. Съ одной стороны находилась кухня и каморка, гдѣ спала мариторна, управлявшая кухней; съ другой стороны былъ входъ въ довольно-обширную столовую, за которой находилась другая, гораздо-меньшая комната, единственное окно которой выходило на задній дворъ.
Въ этой комнатѣ, удаленной отъ улицы на столько, что оттуда нельзя было ни слышать, ни видѣть, что въ ней происходило, собралось около полудюжины шатожиронскихъ гражданъ, между которыми мы уже знаемъ двухъ или трехъ; они сидѣли около круглаго стола, покрытаго старымъ ковромъ; двѣ свѣчи въ мѣдныхъ подсвѣчникахъ горѣли тускло, потому-что давно уже никому не приходило на умъ снять съ нихъ. Впрочемъ, на столѣ не было ни стакановъ, ни картъ, ни косточекъ, ни бутылокъ; это многозначительное уединеніе и таинственный жаръ, съ которымъ бесидовали граждане, служили доказательствомъ, что они собрались совсѣмъ не съ тою цѣлію, съ какою обыкновенно собираются посѣтители гостинницъ.
-- Повторяю вамъ, что это вѣрно, говорилъ вполголоса полный, краснощекій юноша, въ которомъ читатель узнаётъ секретаря Вермо, адьютанта, но ужь никакъ не друга мирнаго судьи.
-- А я повторяю, что мои свѣдѣнія еще вѣрнѣе, отвѣчалъ тѣмъ же голосомъ другой собесѣдникъ, мясникъ Готро, которому въ то же утро ученый трактирщикъ далъ такой поучительный урокъ въ геральдикѣ.
-- Я узналъ это отъ кухарки старой Бержре, возразилъ писарь настойчиво:-- ей сказала хозяйка ея, сама видѣвшая все собственными глазами.
-- А я, возразилъ мясникъ съ такою же настойчивостью: -- встрѣтилъ сегодня вечеромъ рыбака Лавернь е, который быль на берегу, когда происходило все дѣло.
-- Пусть говоритъ сперва Вермо, сказалъ толстякъ въ выдровой шапкѣ, занимавшій, по-видимому, должность президента въ отсутствіе Туссена-Жиля.
-- Да, пусть говоритъ Вермо, прибавили вмѣстѣ двое или трое изъ присутствующихъ.
Секретарь, или лучше, писарь Вермо, ничто въ родѣ непатентованнаго судебнаго маклера, принимавшаго сложный титулъ чиновника-законовѣдца и дерзавшаго рѣшать трудные вопросы, пользовался въ клубѣ Коня-Патріота гораздо-большимъ уваженіемъ, нежели мясникъ Готро, котораго главное достоинство состояло въ довольно-ловкомъ умерщвленіи барановъ, хотя иногда этого таланта достаточно, чтобъ доставить человѣку значительный вѣсъ: примѣромъ тому можетъ служить 1793 годъ; но въ 1836 году, положеніе дѣлъ было волнисто только на поверхности; на днѣ же оно было совершенно тихо, и писаки смѣло боролись съ рубаками, какъ это дѣлается и нынѣ.
-- Во-первыхъ, сказалъ Вермо, опершись обоими локтями на столъ и размахивая руками, чтобъ придать болѣе выразительности своей рѣчи: -- вотъ неоспоримый фактъ: сегодня утромъ Водре и Фруадво вмѣстѣ вышли изъ суда, сильно-взбѣшенные другъ на друга.
Писарь былъ демократъ чистой крови; онъ никогда не употреблялъ никакихъ титуловъ, ни даже безобиднаго названія господинъ.
-- Я видѣлъ, какъ они вышли, сказалъ вице-президентъ въ выдровой шапкѣ:-- и, кажется, разговаривали очень-спокойно.
-- Это была только штука, по-крайней-мѣрѣ со стороны Водре, ибо не думаю, чтобъ Фруадво захотѣлъ дойдти до такой крайности. Потомъ они какъ-будто разстались; но, вѣроятно, напередъ условились, гдѣ имъ опять сойдтись; и точно, полчаса спустя, они опять были вмѣстѣ...
-- Это по-вашему значитъ вмѣстѣ? перебилъ его мясникъ, обиженный тѣемъ, что противнику его позволили говорить прежде: -- рыбакъ сказалъ мнѣ, что одинъ былъ на правомъ, другой на лѣвомъ берегу; значитъ ли это, что они были вмѣстѣ?
-- Повторяю вамъ, Готро, что все это только штука! возразилъ писарь: -- еслибъ они пошли но одной дорогѣ, такъ могли бы подать подозрѣніе; между-тѣмъ, какъ, отправившись одинъ направо, другой налѣво, они обманули любопытныхъ. Притомъ же, они совсѣмъ не были такъ отдѣлены, какъ вы говорите, потому-что теперь по шлюзамъ можно пройдти такъ же свободно, какъ по мосту; и точно, Фруадво пошелъ по шлюзамъ, въ чемъ они, вѣроятно, условились. Очень-вѣроятно, что у нихъ были пистолеты въ карманахъ, и что они уговорились стрѣляться глѣ-нибудь въ паркѣ г. Гранперрена.
-- Это очень-вѣроятно, сказали нѣкоторые изъ слушателей.
-- Но что сдѣлалъ старый карлистъ Водре? продолжалъ писарь:-- увидѣвъ Фруадво на шлюзахъ, онъ вскочилъ въ лодку, мигомъ подплылъ къ нему и однимъ ударомъ багра сбросилъ его въ воду.
-- Это неблагородно! сказалъ мясникъ, съ неодобрительнымъ видомъ покачавъ головой.
-- То-есть, продолжалъ съ негодованіемъ чиновникъ-законовѣдецъ: -- это просто разбой, преступленіе, обозначенное въ статьѣ 298 уголовнаго кодекса.
-- Этого я не ожидалъ отъ г-на де-Водре, замѣтилъ одинъ изъ присутствующихъ: -- всѣ считаютъ его благороднымъ и храбрымъ человѣкомъ!
-- Отъ аристократа всего ожидать можно, докторально замѣтилъ толстякъ въ выдровой шапкъ, честный мелочной торговецъ.
-- Вотъ нашъ Фруадво въ водъ, продолжалъ Вермо: -- но онъ мастеръ плавать; кое-какъ выбился и опять влѣзъ на шлюзъ. Поверите ли, прибавилъ разскащшкь, придавъ рукамъ патетическую дрожь: -- повѣрите ли, что тогда злодѣй Водре, взбѣшенный тѣмъ, что противникъ его спасся, пустился за нимъ въ погоню до самаго берега, надѣясь еще разъ столкнуть его въ воду? Старая Бержре и другая ханжа, Шавле, находились случайно въ саду сборщика податей, почти примыкающемъ къ шлюзамъ, и вскрикнули отъ негодованія; знаете ли вы, что тогда сдѣлалъ мой Водре? Подъѣхалъ къ нимъ и, какъ бѣшеный размахивая багромъ, закричалъ своимъ бычьимъ голосомъ, что если онѣ не замолчатъ, такъ онъ броситъ ихъ обѣихъ въ воду, какъ бросилъ адвоката; онъ только-только-что успѣли убѣжать. Вотъ слово-въ-слово что разсказывала мнѣ служанка старой Шавле, слышавшая это отъ самой хозяйки.
Этотъ несовсѣмъ-вѣрный какъ въ подробностяхъ, такъ и въ доказательствахъ разсказъ встрѣтилъ опроверженіе только со стороны Готро, настоятельно повторявшего болѣе-вѣрный разсказъ рыбака Лавернье; но шатожиронскій мясникъ былъ одинъ изъ тѣхъ несчастныхъ ораторовъ, которые проигрываютъ самыя справедливыя, вѣрныя дѣла, если случайно заставятъ слушать себя.
Слѣдовательно, граждане, собравшіеся въ гостинницу Коня-Патріота, остались въ томъ убѣжденіи, что паденіе адвоката Фруадво въ воду было слѣдствіемъ не случая, но низкаго, коварнаго замысла.
-- Ну, а потомъ? спросилъ писаря мелочной торговецъ-вице-президентъ: -- говорятъ, что г. Фруадво пришелъ сюда послѣ этого приключенія, а потомъ уже вернулся домой?
-- Отсюда до его квартиры полльё, отвѣчалъ Вермо: -- а полльё не легко пройдти, выкупавшись въ платьѣ. Онъ пришелъ сюда; для него развели огонь въ каминѣ, въ его комнатъ, какъ говоритъ Туссенъ-Жиль; но ужь послѣ онъ и не показывался: не, знаю даже, велѣлъ ли онъ подать себѣ обѣдать!
-- Только бы Туссенъ-Жиль уговорилъ его сойдти къ намъ! сказалъ Готро.
-- А не сойдетъ, такъ обойдемся и безъ него, сухо отвѣчалъ писарь.
-- Вы можете обойдтись, если хотите, возразилъ мясникъ: -- но такъ-какъ предлагаемое намъ дѣло можетъ имѣть важныя послѣдствія, такъ я желалъ бы сперва услышать мнѣніе г. Фруадво.
-- Я нахожу, что въ этомъ случаѣ Готро правъ, сказалъ вице-президентъ, приподнявъ выдровую шапку и почесываясь: -- дѣло, по которому созвалъ насъ Туссенъ-Жиль, весьма-важно; насъ за него какъ-разъ по пальцамъ щелкнутъ. Адвокатъ знаетъ законы, и только онъ въ-силахъ сказать, до какихъ поръ мы можемъ идти, не подвергаясь опасности навлечь на себя скверную исторію.
-- Кажется, и я такой же законовѣдецъ, какъ адвокатъ Фруадво; я даже больше его, потому-что чиновникъ, возразилъ писарь съ досадой и завистью: -- стало-быть, если я говорю вамъ, что наше дѣло правое и что мы не подвергаемся никакой опасности...
Вермо не кончилъ своей фразы, когда дверь отворилась и въ комнату вошелъ хозяинъ гостинницы, мрачный, со свѣчою въ рукахъ.
-- Ну, что? Сойдетъ ли къ намъ господинъ Фруадво? съ живостію спросили трактирщика нѣкоторые изъ присутствующихъ.
-- Нѣтъ, отвѣчалъ Туссенъ-Жиль угрюмо и погасилъ свѣчу, хотя она была совсѣмъ-нелишняя.
-- Не хочетъ сойдти? спросилъ мясникъ.
-- Не хочетъ, съ прежнимъ лаконизмомъ возразилъ трактирщикъ.
-- Но, прибавилъ вице-президентъ:-- сказали ль вы ему...
-- Я все сказалъ, что было нужно.
-- Что же онъ отвѣчалъ?
-- "Убирайтесь къ чорту! Оставьте меня въ покоѣ!" вотъ что онъ отвѣчалъ.
-- Это что-то не согласно съ обыкновенною вѣжливостью господина Фруадво, недовѣрчиво сказалъ толстый мелочной торговецъ.
-- Хороша его вѣжливость сегодня! отвѣчалъ Туссенъ-Жиль садясь: -- послѣ его приключенія и подступиться къ нему нельзя; а я-то чѣмъ виноватъ? Впрочемъ, если вы мнѣ не вѣрите, такъ сходите къ нему сами; увидите, какъ онъ васъ прійметъ.
-- Готр о, пойдемте вмѣстѣ, сказалъ мелочной торговецъ вставая:-- можетъ-быть, мы будемъ счастливѣе нашего президента. Мы явимся къ нему депутатами отъ клуба.
Мясникъ всталъ не возражая. Засвѣтивъ опять свѣчу, загашенную трактирщикомъ, два депутата вышли изъ комнаты, служившей святилищемъ шатожиронскому клубу, и пошли по лѣстницѣ въ первый этажъ. Минуту спустя, они остановились передъ дверью, на которой крупно былъ выставленъ нумеръ четвертый.
Мелочной торговецъ осторожно постучался; въ отвѣтъ послышался громкій лай.
-- Свои! сказалъ Готро въ отвѣтъ на вопросъ вѣрнаго Пирама.
-- Господинъ Фруадво, сказалъ вице-президентъ, стараясь смягчить свой не слишкомъ-мелодическій отъ природы голосъ:-- Пьеръ Готро и я, Лавердёнъ, желали бы поговорить съ вами.
Адвокатъ не отвѣчалъ, но собака глухо ворчала изъ-подъ двери.
-- Мы не задержимъ васъ, сказалъ въ свою очередь мясникъ:-- только на одно словечко.
Фруадво не трогался; но Пирамъ заворчалъ громче.
-- Отоприте же, господинъ Фруадво! продолжали вмѣстѣ посланники, сливъ свои голоса, какъ теноръ и басъ въ дуэтѣ, когда и тотъ и другой спѣли свое соло:-- мы посланы гражданами, собравшимися въ нижнемъ этажѣ.
-- Если вы не оставите меня въ покоѣ, вскричалъ вдругъ въ комнатѣ громовой голосъ: -- и если не уберетесь къ чорту, такъ я возьму ружье и пущу въ васъ дробью!
Въ то же время, Пирамъ энергическимъ лаемъ подтвердилъ угрозу своего господина.
-- Нечего дѣлать! сказалъ мяснику мелочной торговецъ Лавердёнъ, поспѣшно отступая.
-- Паденіе въ воду озлобило его, отвѣчалъ мясникъ, поспѣшно сходя съ лѣстницы вслѣдъ за своимъ товарищемъ.
Депутаты воротились въ залу клуба въ такомъ же непріятномъ расположеніи духа, въ какомъ передъ Троей великій Аяксъ, божественный Улиссъ и Фениксъ, другъ боговъ, вернулись въ станъ Грековъ послѣ неудачнаго посольства къ непреклонному Ахиллесу.
-- Конечно, жаль, что адвокатъ Фруадво отказывается сойдти внизъ, сказалъ тогда капитанъ Туссенъ-Жиль, за неимѣніемъ колокольчика ударивъ кулакомъ по столу, чтобъ возстановить молчаніе:-- но вѣдь онъ не членъ нашего клуба; мы допустили бы его только какъ просвѣщеннаго и скромнаго совѣтника; слѣдовательно, отсутствіе его не должно мѣшать нашему совѣщанію.
-- Замѣчаніе президента совершенно-справедливо, замѣтилъ краснощекій писарь, питавшій тайную зависть къ молодому адвокату и, стало-быть, нимало не огорченный его отсутствіемъ: -- въ старину говаривали: "семеро одного не ждутъ"; итакъ, за дѣло, господа!
-- Я пришелъ послѣдній, сказалъ кузнецъ Пикард е, противникъ мясника Готро въ геральдическомъ спорѣ, происходившемъ утромъ на площади:-- и не знаю, въ чемъ дѣло.
-- Слушайте всѣ! отвѣчалъ Туссенъ-Жиль, величественно выпрямившись на стулѣ.-- Граждане! надобно знать, снесутъ ли терпеливо настоящіе Шатожиронцы оскорбленіе, нанесенное имъ сегодня утромъ въ моей особь; дадутъ ли они восторжествовать аристократіи, карлизму и духовенству, молва глядя на такія постыдныя сцены, какихъ мы были сегодня свидѣтелями; подставятъ ли они головы, какъ презрѣнные волы, подъ безчестное иго, на нихъ возлагаемое; словомъ, надобно узнать, остались ли шатожиронскіе граждане, храбрые и ревностные патріоты, гордые и великодушные французы, остались ли они -- да или нѣтъ -- шатожиронскими гражданами!
-- Да, остались и останутся! вскричали въ одинъ голосъ члены клуба, воодушевленные краснорѣчивымъ вступленіемъ.
-- Если, какъ вы увѣряете, продолжалъ ораторъ съ жаромъ: -- шатожиронскіе граждане еще достойны этого прекраснаго названія, такъ завтра же сегодняшній позоръ будетъ вознагражденъ; завтра же памятникъ раболѣпства будетъ низверженъ въ прахъ; завтра же аристократы, шуаны и вся компанія ихъ съ позоромъ возвратятся въ свои берлоги и уже не выйдутъ изъ нихъ; завтра же мы будемъ отомщены!
-- Да, отомстимъ за себя! вскричалъ съ такимъ же жаромъ писарь Вермо: -- давно уже эти люди, подъ предводительствомъ Бобилье, обижаютъ насъ!
-- Пожалуй, отомстимъ, сказалъ болѣе-спокойнымъ голосомъ вице-президентъ Лавердёнъ:-- хотя, откровенно сказать, я и не вижу, какое зло сдѣлала намъ тріумфальная арка, которую они поставили на площади.
-- Правда, она не переломила намъ ни рукъ, ни ногъ, возразилъ Туссенъ-Жиль, презрительно засмѣявшись:-- но не-уже-ли вы, гражданинъ Лавердёнъ, не ставите ни во что нашей чести?
-- Чести? повторилъ мелочной торговецъ, вытарищивъ глаза.
-- Да, чести! Положимъ, что вамъ дадутъ пощечину. Вѣдь вы не умрете отъ этого? Но если вы не отомстите за себя, такъ будете обезчещены, и никто не захочетъ выпить съ вами стаканъ вина.
-- Кстати, сказалъ кузнецъ, снявшій куртку въ этомъ патріотическомъ засѣданіи: -- здѣсь чертовски-жарко; не худо бы выпить стаканъ вина.
-- Намъ дали пощечину, продолжалъ президентъ, не отвѣчая кузнецу:-- и теперь весь вопросъ состоитъ въ томъ, промолчимъ ли мы, какъ подлые рабы, или отомстимъ за себя, какъ настоящіе граждане?
-- Вотъ мое мнѣніе, сказалъ мясникъ, который, не смотря на свое неумѣніе ораторствовать, всегда первый заговаривалъ:-- меня ударятъ -- я назадъ! Слѣдовательно, если, какъ говоритъ капитанъ, намъ дали пощечину, такъ отдадимъ двѣ; вотъ мое мнѣніе.
-- Давай колотить! сказалъ Пикарде, засучивая рукава рубахи и какъ-бы намѣреваясь уже приступить къ делу: -- капитанъ сказалъ сейчасъ очень-справедливо: остались ли мы -- да или нетъ -- шатояшронскими гражданами? Если остались, въ чемъ нетъ никакого сомнѣнія, такъ надобно перетузить всехъ, неотдающихъ намъ должнаго почета!
Впередъ, друзья,
На пушки маршъ!
Огнемъ и....
-- Гражданинъ Пикарде, умѣрь свои порывы, перебилъ его президентъ строгимъ голосомъ: -- постановленія нашего клуба воспрещаютъ пѣть во время засѣданій. Впрочемъ, патріотизмъ пѣсни, которую ты затянулъ, подлежитъ сильному сомнѣнію.
-- Такъ затянемъ Мар с ел ье зу, отвѣчалъ кузнецъ:-- да вина, вина! Здѣсь душно, а пить можно и разговаривая.
-- Да точно, послѣ дождя посвѣжѣло, сказалъ мясникъ, въ замѣчая, что онъ противоречилъ кузнецу, требованіе котораго хотѣлъ подтвердить: -- стаканчикъ-другой вина поразогрѣлъ бы насъ.
-- Гражданъ, возразилъ президентъ Туссенъ-Жиль съ большимъ величіемъ:-- обязанность моя поддерживать постановленія. При основаніи нашего общества, мы всѣ обязались хранить порядокъ, согласіе, величіе...
-- Я не нарушаю порядка, а величія у меня столько жъ, какъ и у другаго, перебилъ его кузнецъ, продолжая засучивать рукава рубахи: -- все-таки жь это не мѣшаетъ выпить.
-- Гражданинъ Шкардё, если ты будешь еще прѣрывать совѣщаніе, я вторично долженъ буду просить тъбя умѣрить свои порывы, а ты знаешь, что за это заплатишь двадцать су штрафа.
-- На, возьми! возразилъ кузнецъ, вынувъ изъ кармана франковую монету и важно бросивъ ъе на столъ: -- я согласенъ платить штрафъ, только съ темъ условіемъ, чтобъ ты принесъ намъ за то двѣ бутылки старенькаго...
-- Гражданъ! повторяю вамъ, сказалъ Туссенъ-Жиль съ непоколебимою твердостью:-- обязанность моя, какъ президента, состоитъ въ повиновеніи постановленіямъ, и я не измѣню ей.-- Пока продолжается засѣданіе, я не позволю ни нить, ни пѣть; послѣ совѣщанія -- извольте! Если жь кому угодно пить, милости прошу въ сосѣднюю комнату: тамъ имъ подадутъ все, что они потребуютъ; я трактирщикъ, слѣдовательно, не имѣю права отказывать своимъ посѣтителямъ.
-- Пока у нихъ есть деньги, проворчалъ Пикардѣ съ досадой.
-- Туссенъ-Жиль правъ! вскричало нѣсколько человѣкъ въ одинъ голосъ: -- поѣли засѣданія пейте, сколько душѣ угодно; теперь же займемтесь дѣломъ.
-- Президентъ прекрасно изложилъ дѣло, сказалъ писарь Вермо:-- но справедливое и благородное негодованіе заставило его заботиться только о чести и выпустить изъ виду наши выгоды. И точно, продолжаль ораторъ:-- пріѣздъ Шатожирона долженъ бы доставить законныя выгоды всему селенію вообще и нѣкоторымъ изъ насъ въ-особенности. Гдѣ же эти выгоды? Старый Бобилье сыпалъ золотомъ: упала ли хоть одна монета на насъ? Вотъ, на-примѣръ, хоть бы нашъ президентъ: у него въ погребъ отличныя вина; купили ли у него хоть бутылку? Въ вашей овощной лавки, гражданинъ Лавердёнъ, такой же славный запасъ, какъ въ любомъ парижскомъ магазинъ: купили ли у васъ хоть одну голову сахара? Готро, взяли ли у васъ хоть одного теленка? Какой прекрасный былъ случай поручить вамъ, Пикарде, слесарную работу, а все-таки вы и теперь еще ждете заказовъ. Не говорю о себѣ, продолжалъ Вермо съ выраженіемъ самаго стоическаго безкорыстія:-- но повторяю, что съ нами поступили какъ съ людьми, которыхъ можно обижать и унижать безнаказанно. Повторяю еще, что подобные поступки требуютъ мщенія!
-- Соглашаюсь, что въ этомъ отношеніи вы правы, отвѣчалъ вице-президентъ Лавердёнъ, уже прежде думавшій о томъ, что въ этомъ торжественномъ случай оказали неуваженіе къ его товару:-- правда, изъ моей лавки не взяли ничего, ни даже фунта свѣчей; кажется, этимъ они хотѣли сказать, что я человѣкъ, нестоющій никаково вниманія. И такъ, я согласенъ мстить за себя; но какимъ образомъ?
-- Нѣтъ ничего проще и легче, сказалъ капитанъ Туссенъ-Жиль съ самоувѣренностью человѣка, обдумавшаго свой планъ:-- завтра воскресенье; во время обѣдни мы соберемся здѣсь потому-что, надѣюсь, между нами нѣтъ ни одной ханжи.
Единодушный смѣхъ послѣдовалъ за этой философической шуткой.
-- И такъ, мы соберемся здѣсь съ добрыми патріотами, которыхъ намъ удастся собрать, и когда кончится обедня, мы церемоніальнымъ маршемъ выйдемъ изъ моей гостинницы и направимся къ древу свободы, чтобъ привязать къ нему новый флагъ, потомучто флагъ, привѣшенный къ древу въ 1830 году, давно уже проситъ себѣ наслѣдника.
-- Славная выдумка! вскричалъ кузнецъ-слесарь Пикарде, ударивъ. изо всей силы кулакомъ по столу: -- и если позволите, я приведу ее въ исполненіе. Я лазѣю какъ кошка; итакъ, прошу поручить мнѣ трудъ привязать новый флагъ.
Президентъ осмотрѣлся, какъ-бы испрашивая разрѣшенія у присутствующихъ.
-- Гражданина Пикарде, продолжала онъ торжественнымъ голосомъ: -- общество, убежденное въ твоемъ патріотизма, радуясь случаю вознаградить тебя достойнымъ образомъ, поручаетъ тебя честь, о которой ты просишь; ты привяжешь завтра къ древу-свободы нашъ славный флагъ.
-- А у меня, кстати, есть и матерія для него, сказалъ вице-президентъ Лавердёнъ, который, по обычаю торгашей мелкихъ городишекъ, торговалъ и сукномъ, и сахаромъ, и окороками,-- словомъ, чѣмъ прійдется.
-- Флагъ долженъ быть непремѣнно готовъ завтра къ десяти часамъ, сказалъ президентъ.
-- Раньше будетъ готовъ, отвѣчалъ мелочной торговецъ: -- хоть бы женъ и дочери пришлось просидѣть за нимъ всю ночь.
-- Доброе дѣло! вскричалъ Готро:-- завтра мы привяжемъ флагъ къ древу-свободы; но достаточно ли мы будемъ отомщены?
-- Вотъ чѣмъ мы отомстимъ за себя, сказалъ Туссенъ-Жиль съ торжествующей и грозной улыбкой: -- чтобъ достойнымъ образомъ почтить безсмертный символъ нашей рсволюціи, мы зажжемъ яркій огонь, -- и драматически повысивъ голосъ, капитанъ пожарной команды прибавилъ:-- и этотъ огонь мы разведемъ раболѣпнымъ памятникомъ, дерзновенно воздвигнутымъ передъ нашими глазами и на зло намъ!
-- Тріумфальной аркой? спросили нѣсколько человѣкъ.
-- Да; то-есть тѣмъ, что они называютъ тріумфальной аркой, продолжалъ трактирщикъ съ гнѣвомъ, смѣшаннымъ съ презрѣніемъ: -- будь я не Туссенъ-Жиль, если завтра самъ не подложу подъ нее огня, и горе тому, кто дерзнетъ тушить его!
-- Славно сказано, президентъ!-- Долой тріумфальнуіо арку!-- Зажечь ее!
Эти пылкія восклицанія, въ-продолженіе нѣсколькихъ секундъ прерывавшія тишину, доказывали, что патріотическое и рѣшительное предложеніе Туссена-Жиля, ревностнаго республиканца, заслужило общее одобреніе, и восторженными восклицаніями заключилось заѣданіе.
Условившись на счетъ всѣхъ подробностей предпринимаемаго дѣла, котораго исполненіе должно было произойдти во время выхода изъ церкви, клубъ опорожнилъ нисколько бутылокъ, ибо таковъ былъ эпилогъ всѣхъ его совищашй; потомъ члены стали расходиться, мрачнымъ и трагическимъ голосомъ произнося при прощаніи два слова:
-- До завтра!