На следующее утро за завтраком место Тарзана не было занято. Мисс Стронг немножко удивилась, потому что м-р Кальдуэлл всегда ждал ее и ее мать, чтобы завтракать вместе с ними. Позже, когда она сидела на палубе, к ней подошел г. Тюран и обменялся с ней несколькими словами. Он был, по-видимому, в прекрасном настроении и удивительно любезен. Когда он отошел, мисс Стронг подумала, какой милый человек мсье Тюран.
День тянулся вяло. Ей недоставало спокойного общества м-ра Кальдуэлла, в нем было что-то, сразу понравившееся девушке. Он рассказывал так интересно о местах, где он бывал, о людях и обычаях, о диких зверях. И у него была странная манера всегда проводить параллели между дикими животными и цивилизованными людьми, манера, выдававшая, что он хорошо знает первых и верно, хотя не без некоторого цинизма, судит о вторых.
Когда перед обедом мсье Тюран опять остановился поболтать с ней, она обрадовалась маленькому разнообразию за весь скучный день. Но она начинала сильно недоумевать по поводу продолжающегося отсутствия м-ра Кальдуэлла и почему-то смутно ассоциировала его с испугавшим ее ночью явлением. Она заговорила об этом с мсье Тюраном. Видел ли он м-ра Кальдуэлла сегодня? Нет. Почему?
-- Его не было сегодня за завтраком, -- говорила девушка. -- Я не видела его со вчерашнего дня. Мсье Тюран выслушал очень внимательно.
-- Я не имел удовольствия близко знать м-ра Кальдуэлла, -- произнес он, -- но он показался мне очень почтенным джентльменом. Быть может, он заболел и не выходит из каюты. В этом не было бы ничего необычайного.
-- Разумеется, -- отвечала девушка, -- но по какой-то непонятной причине у меня есть предчувствие, что с м-ром Кальдуэллом что-то неблагополучно. Странное ощущение -- будто я знаю, что его нет на судне.
Мсье Тюран приятно засмеялся.
-- Пощадите, дорогая мисс Стронг. Где же ему быть? Мы уже несколько дней не видим берегов.
-- Конечно, это глупо с моей стороны, -- соглашалась она. А потом: -- не стану больше ломать себе голову, попробую узнать, где м-р Кальдуэлл, -- и она подозвала проходившего мимо лакея.
-- Это будет потруднее, пожалуй, чем ты воображаешь, милая девица, -- подумал про себя г. Тюран, а вслух сказал: -- Ну, разумеется.
-- Найдите мне м-ра Кальдуэлла, пожалуйста, -- сказала она слуге, -- и скажите, что его продолжительное отсутствие начинает беспокоить его друзей.
-- Вы очень любите м-ра Кальдуэлла? -- спросил мсье Тюран.
-- Он великолепен, -- заявила девушка. -- Мама совсем влюблена в него. Это один из тех людей, с которым чувствуешь себя, как за каменной стеной, ему нельзя не доверять.
Через несколько минут лакей вернулся и сообщил, что м-ра Кальдуэлла нет в его каюте.
-- Я не мог найти его, мисс Стронг, -- и -- он заколебался, -- я узнал, что он не ложился сегодня ночью. Я думаю, мне следует доложить об этом капитану...
-- Ну, разумеется, -- воскликнула мисс Стронг. -- Я сама пойду с вами к капитану. Это ужасно! Я чувствую, случилось что-то страшное. Мои предчувствия меня не обманули.
Совсем перепуганная юная особа явилась несколько минут спустя вместе с лакеем к капитану. Он молча выслушал их рассказ, и тревожное выражение появилось у него на лице, когда слуга уверил его, что побывал уже повсюду, где мог бы быть пассажир.
-- А вы уверены, мисс Стронг, что видели, как какое-то тело упало в воду ночью? -- переспросил он.
-- Не может быть ни малейшего сомнения, -- подтвердила она. -- Я не стала бы утверждать, что это был человек, не слышно было никакого крика. Но если м-ра Кальдуэлла нет на борту, я буду убеждена в том, что видела именно его падающим в воду.
Капитан приказал немедленно обыскать судно, с носа до кормы и сверху донизу, не пропустив ни одного уголка, ни одного чулана. Мисс Стронг ждала в капитанской каюте результатов поисков. Капитан задал ей ряд вопросов, но она ничего не могла сказать ему о пропавшем человеке, кроме того, что слышала от него самого за время их короткого знакомства на пароходе.
В первый раз она сама обратила внимание, как мало говорил ей м-р Кальдуэлл о самом себе и своей прошлой жизни. Она почти ничего не знала, кроме того, что он родился в Африке, а воспитывался в Париже, и то эти сведения она получила только в ответ на ее удивленное замечание, как это англичанин говорит по-английски с акцентом француза.
-- Не упоминал ли он, что у него есть враги? -- спросил капитан.
-- Никогда.
-- Был ли он знаком еще с кем-нибудь из пассажиров?
-- Ровно столько же, как со мной -- случайные пароходные знакомства...
-- Гм... Не думаете ли вы, мисс Стронг, что он выпивал лишнее?
-- Не думаю, чтобы он вообще пил... и во всяком случае еще за полчаса до падения в воду тела он не пил ничего.
-- Все это очень странно, -- раздумывал капитан. -- Он не был похож, по-моему, на человека, подверженного головокружениям, обморокам и т. п. Да и в таком случае маловероятно, чтобы он упал за борт, он скорее свалился бы внутрь. Если его нет на судне, мисс Стронг, его, значит, выбросили за борт, а тот факт, что вы не слыхали крика, показывает, что сбросили его, предварительно убив.
Девушка содрогнулась.
Прошел час, прежде чем вернулся старший офицер, руководивший поисками.
-- М-ра Кальдуэлла нет на судне, сэр, -- объявил он.
-- Я боюсь, м-р Брэнтли, что тут не просто несчастный случай, -- сказал капитан. -- Я хотел бы, чтобы вы лично пересмотрели все вещи м-ра Кальдуэлла, -- не найдется ли каких-нибудь признаков, дающих основание думать, что тут убийство или самоубийство. Будьте возможно внимательней.
-- Хорошо, сэр, -- отозвался м-р Брэнтли и ушел, чтобы заняться осмотром.
Газель Стронг получила тяжелый удар. Два дня она не выходила из каюты. А когда опять появилась на палубе, была совсем бледная, осунувшаяся, с большими темными кругами под глазами. И во сне, и наяву ей постоянно чудилось темное тело, падающее быстро и молча в холодный суровый океан.
Вскоре после ее первого появления на палубе, к ней подошел мсье Тюран, всячески выражая ей свое внимание и сочувствие.
-- В самом деле это ужасно, мисс Стронг, -- сказал он. -- Я не могу забыть об этом.
-- И я тоже, -- устало проговорила девушка. -- Я чувствую, что могла бы спасти его, если бы только подняла тревогу.
-- Вы не должны упрекать себя, дорогая мисс Стронг, -- успокаивал ее Тюран. -- Каждый на вашем месте поступил бы так же. Кому бы пришло в голову, что это падает человек? Да если бы вы и подняли тревогу, результат был бы такой же -- сначала они усомнились бы в ваших словах, сочли, что это просто нервная галлюцинация женщины, а если бы вы настаивали, то пока пароход остановили бы, пока спустили бы лодки, и они прошли бы на веслах несколько миль до места происшествия, -- спасать было бы уже поздно. Нет, вы не должны упрекать себя. Вы больше всех нас сделали для м-ра Кальдуэлла, вы одна хватились его и заставили произвести поиски.
Девушка не могла не чувствовать к нему благодарности за ласковые и успокаивающие слова. Он часто, почти постоянно, проводил с ней время до конца их путешествия и все больше начинал нравиться ей. Мсье Тюран узнал, что красивая мисс Стронг из Балтимора -- богатая невеста, и от раскрывающихся перед ним перспектив у него дух захватывало.
Г. Тюран намеревался сойти с судна в первом же порту, в который они зайдут после исчезновения Тарзана. Разве не лежали у него в кармане именно те документы, из-за которых он сел на пароход? Ничто больше не задерживало его здесь. Ему следовало спешить на континент и сесть на первый экспресс в Петербург.
Но теперь у него возникла новая идея, которая быстро отодвинула первоначальный проект на второй план. Нельзя было пренебречь американскими капиталами, да и собственница их представляла не малую приманку.
-- Черт побери! Да она сенсацию произвела бы в Петербурге! -- И он тоже, при помощи ее приданого.
После того, как г. Тюран мысленно разбросал несколько миллионов долларов, он убедился, что занятие настолько ему по вкусу, что решил доехать до Канштадта, где у него внезапно оказались срочные дела, требующие его присутствия неопределенное время.
Мисс Стронг рассказала ему, что она едет с матерью к дяде, проживающему там, и что они еще не решили, сколько времени там пробудут, может быть, несколько месяцев.
Она очень обрадовалась, узнав, что мсье Тюран тоже едет туда.
-- Я надеюсь, мы будем поддерживать наше знакомство, -- сказала она, -- вы должны сделать визит маме, как только мы устроимся.
Г. Тюран был в восторге и не замедлил выразить его. Мистрис Стронг относилась к нему далеко не так благосклонно, как дочь.
-- Не знаю, почему я не доверяю ему, -- сказала она как-то Газели. -- Он как будто настоящий джентльмен, но иногда у него появляется в глазах какое-то странное, бегающее выражение, которое я не умею объяснить, но от которого я чувствую себя не по себе. Дочь рассмеялась.
-- Ах вы, глупенькая моя, милая мама, -- сказала она.
-- Возможно. Но я предпочла бы общество м-ра Кальдуэлла.
-- Да и я тоже, -- согласилась дочь.
Г. Тюран сделался частым гостем в доме дяди Газель Стронг в Канштадте.
Он ухаживал совершенно открыто, но так умел предупреждать каждое желание девушки, что она все меньше могла без него обходиться. Нуждалась ли она, или ее мать, или кто-нибудь из кузин в провожатом, надо ли было оказать дружескую услугу, вездесущий и обходительный мсье Тюран бывал всегда под рукой. Дядя и вся его семья полюбили его за неизменную галантность и услужливость. Мсье Тюран начинал становиться необходимым. Наконец, выбрав удобный момент, он сделал предложение. Мисс Стронг была поражена, она не знала, что сказать.
-- Я никогда не думала, что у вас могут быть ко мне чувства такого рода, -- отвечала она. -- Я всегда видела в вас только милого друга. Я не могу сразу дать вам ответ. Забудьте, что вы просили меня быть вашей женой. Будем продолжать по-прежнему. И я попробую подойти к вам с иной точки зрения. Может быть, я приду к заключению, что чувство мое к вам больше дружбы. Мне, конечно, ни разу не приходило в голову, что я могу полюбить вас.
Мсье Тюран вполне согласен с такой постановкой вопроса. Он сожалеет, что поторопился, но он так давно и так преданно любит ее, что, ему казалось, это всем ясно.
-- Я полюбил вас с первой минуты, как увидел вас, Газель, -- говорил он, -- и я готов ждать, потому что уверен, что такая сильная и чистая любовь не может не быть вознаграждена. Все, что я хочу знать -- это что вы не любите другого. Можете вы мне это сказать?
-- Я никогда в жизни никого не любила, -- отвечала она, и он удовлетворился.
По дороге домой он купил паровую яхту и выстроил виллу, стоимостью в несколько миллионов долларов, на берегу Черного моря.
На следующий день Газель Стронг пережила одну из самых радостных неожиданностей: выходя из ювелирного магазина, она столкнулась лицом к лицу с Джэн Портер.
-- Как, Джэн Портер! -- крикнула она. -- Откуда ты свалилась? Я не верю своим глазам!
-- Ну, в самом деле! -- воскликнула не менее изумленная Джэн. -- А я-то в воображении рисую себе, как вы все живете там, в Балтиморе! -- И она еще раз обняла приятельницу и осыпала ее поцелуями.
Когда кончились взаимные объяснения, Газель узнала, что яхта лорда Теннингтона остановилась в Канштадте на неделю, по крайней мере, а затем будет продолжать свой путь вверх вдоль западного берега Африки, и обратно в Англию. -- Где, -- закончила Джэн, -- мы обвенчаемся.
-- Так значит ты еще не замужем? -- спросила Газель.
-- Нет еще, -- подтвердила Джэн и прибавила совсем некстати, -- я хотела бы, чтобы до Англии было бы много миллионов миль.
Произошел обмен визитами между яхтой и родственниками Газель. Устраивались сообща обеды, прогулки за город для развлечения гостей. Мсье Тюран каждый раз был желанным гостем. Он и сам устроил обед для мужской половины компании и сумел заслужить расположение лорда Теннингтона разными услугами.
До сведения г. Тюрана дошли кое-какие слухи о возможных последствиях стоянки яхты в Канштадте, и он не хотел быть исключенным. Однажды, оставшись наедине с англичанином, он дал ему понять, что помолвка его с мисс Стронг будет оглашена, как только они вернутся в Америку. -- Но ни слова об этом, дорогой Теннингтон, ни слова.
-- Разумеется, я прекрасно понимаю, друг мой, -- ответил Теннингтон. -- Но вас можно поздравить -- чудная девушка, право!
На следующий день мистрис Стронг, Газель и мсье Тюран были в гостях на яхте. Мистрис Стронг говорила, что она очень довольна своим пребыванием в Канштадте и очень жалеет, что письмо из Балтимора от ее адвоката заставляет ее сократить свой визит.
-- Когда вы отплываете?
-- В начале будущей недели, должно быть.
-- В самом деле! -- воскликнул мсье Тюран. -- Как я счастлив! Я тоже должен возвращаться и могу проводить вас и быть вам полезным дорогой.
-- Это очень мило с вашей стороны, мсье Тюран, -- заметила м-рис Стронг. -- Мы, конечно, с радостью отдадимся под ваше покровительство. -- Но в глубине души, не зная сама почему, она предпочла бы обойтись без него.
-- Бог мой! -- воскликнул, немного погодя, лорд Теннингтон. -- Прекрасная идея!
-- Ну, конечно, Теннингтон, -- вставил Клейтон, -- идея должна быть прекрасна, раз она пришла вам в голову, но все-таки -- в чем дело? Проехаться в Китай по дороге к южному полюсу, да?
-- Ну, знаете, Клейтон, нечего злиться на человека только потому, что не вы предложили эту поездку, с самого нашего отплытия вы не перестаете ворчать.
-- Нет, сэр, -- продолжал он, -- идея прекрасная, и на этот раз даже вы с этим согласитесь. Идея заключается в том, чтобы захватить с собой, до самой Англии, мистрис Стронг и мисс Стронг, и Тюрана, если он захочет! Ну, что ты теперь скажешь?
-- Прошу прощения, Тенни, старичина, -- крикнул Клейтон. -- Идея в самом деле блестящая -- я от вас этого никогда не ожидал. Вы твердо уверены, что она не заимствованная?
-- И мы отплывем в начале недели или вообще в день, удобный для мистрис Стронг, -- закончил любвеобильный англичанин таким тоном, будто вопрос только в дне отплытия.
-- Пощадите, лорд Теннингтон, вы не дали нам возможности даже поблагодарить вас, а тем более решить -- можем ли мы принять ваше любезное приглашение, -- взмолилась мистрис Стронг.
-- Ну, разумеется, вы можете, -- решил за нее Теннингтон. -- Мы будем в пути не дольше любого пассажирского парохода, и вам будет не менее удобно. А, сверх того, вы нужны нам, и мы не принимаем отказа.
Итак, было решено, что яхта отплывет в ближайший понедельник.
Два дня спустя после выхода в море, девушки сидели в каюте Газель, рассматривали фотографии. Это были снимки, сделанные за все время пути, начиная с отъезда из Америки, и девушки погрузились в их рассматривание, причем Джэн задавала массу вопросов, а Газель отвечала целым потоком пояснений, касающихся разных сцен и лиц.
-- А это, -- вдруг сказала она, -- это человек, которого ты знаешь. Бедный, я часто хотела расспросить тебя о нем, но всегда забывала, когда мы встречались.
Она держала фотографию так, что Джэн не могла видеть, кто на ней изображен.
-- Его звали Джон Кальдуэлл, -- продолжала Газель. -- Ты помнишь его? Он англичанин, встречался с тобой в Америке.
-- Я не помню такого имени, -- ответила Джэн. -- Дай мне взглянуть на карточку.
-- Бедный, он свалился за борт, когда мы шли сюда вдоль Африки. -- И с этими словами она протянула карточку Джэн.
-- Свалился за борт. -- Как! Газель! Газель! Не говори, что он утонул. Газель! Ведь ты шутишь? Скажи, что ты пошутила. -- И прежде чем испуганная мисс Стронг успела ее подхватить, Джэн Портер упала на пол в обмороке.
Когда Газель привела подругу в чувство, она долго молча смотрела на нее. Джэн тоже не заговаривала.
-- Я не знала, Джэн, -- натянуто начала, наконец, Газель, -- что ты знала м-ра Кальдуэлла настолько близко и что его смерть могла нанести тебе такой удар.
-- М-ра Кальдуэлла? -- переспросила Джэн. -- Неужели ты хочешь сказать, что не знаешь, кто он?
-- Да, я прекрасно знаю, Джэн, кто он такой -- его звали Джон Кальдуэлл, из Лондона.
-- О, Газель, как бы мне хотелось верить этому, -- простонала девушка. -- Хотелось бы верить, но его черты так глубоко врезались в мое сердце и в мою память, что я узнала бы его в любом месте и из тысячи других. Все могли бы спутать, но не я.
-- Что ты хочешь сказать, Джэн? -- вскричала Газель, окончательно встревоженная. -- За кого ты его принимаешь?
-- Ни за кого не принимаю. Я знаю, что это портрет Тарзана от обезьян.
-- Джэн!
-- Я не могу ошибиться. О, Газель, уверена ли ты, что он умер? Нет ли тут ошибки?
-- Увы, нет, дорогая моя, -- печально ответила она. -- И хотя мне хотелось бы, чтобы ты ошибалась, но я вспоминаю сейчас сотни маленьких подробностей, которые тогда не имели для меня значения, потому что я считала его Джоном Кальдуэллом, из Лондона. Он говорил, например, что родился в Африке, а воспитывался во Франции.
-- Да, это подходит, -- шепнула Джэн мрачно.
-- Старший офицер, просматривавший его вещи, не нашел ничего, устанавливающего личность Джона Кальдуэлла, из Лондона. Буквально все его вещи были куплены или сделаны в Париже. Все, на чем были инициалы, было помечено буквами "Ж. К. Т." или просто "Т.". Мы думали, что он почему-то путешествует инкогнито, под первым именем -- К -- Кальдуэлл.
-- Тарзан от обезьян принял имя Жана К. Тарзана, -- сказала Джэн тем же безжизненным тоном. -- И он умер! О, Газель, это ужасно! Один, в этом страшном океане! Не верится, чтобы это смелое сердце перестало биться, чтобы эти сильные мышцы навсегда успокоились и окоченели! Он, который был олицетворением жизни, здоровья, мужской силы, станет добычей... О! -- Она не могла продолжать и со стоном, закрыв лицо руками, опустилась, рыдая, на пол.
Долгие дни Джэн была больна и никого не хотела видеть, кроме Газель и верной Эсмеральды. Когда она вышла, наконец, на палубу, все были поражены происшедшей в ней грустной переменой. Не было больше прежней живой, веселой красавицы-американки -- красавицы, пленявшей и радовавшей всех, кто знавал ее. Вместо нее -- тихая и печальная маленькая девушка, с выражением безнадежной грусти на лице, выражением, происхождение которого никто, кроме Газель Стронг, не мог объяснить.
Остальные прилагали все усилия, чтобы развлечь и развеселить ее, но все было напрасно. Иногда веселому лорду Теннингтону удавалось вызвать бледную улыбку на ее лице, но по большей части она сидела молча, глядя широко раскрытыми глазами на океан.
С началом болезни Джэн Портер яхту начали преследовать несчастья. Сначала испортилась машина, и яхта два дня носилась по ветру, пока не произвели починку. Потом неожиданно налетел шквал и снес с палубы буквально все, что могло быть снесено. Наконец, двое матросов затеяли в кубрике драку, и один был тяжело ранен ножом, а другого пришлось заковать в кандалы. Наконец, помощник капитана свалился ночью за борт и пошел ко дну раньше, чем ему успели оказать помощь. Яхта крейсировала на месте часов десять, но не было ни малейшего признака упавшего в море человека.
После всех этих бед все, и команда, и гости, были в мрачном, подавленном состоянии. Все боялись, что худшее еще впереди, особенно моряки, вспоминавшие всякого рода страшные предзнаменования, которые имели место в первой половине пути, и которые сейчас они считали предвестниками какой-то страшной грядущей трагедии.
Недолго пришлось ждать зловещим пророкам. На вторую ночь после гибели помощника капитана, около часа ночи, страшный толчок, от которого содрогнулась вся яхта от носа до кормы, выбросил из постелей и коек спящих гостей и команду; машина остановилась.
На несколько мгновений яхта повисла под углом в сорок пять градусов, потом с жалобным, душераздирающим стоном опустилась на воду и выпрямилась.
Немедленно все мужчины, а вслед за ними и женщины, выбежали на палубу. Хотя ночь была туманная, но ветра не было, море было спокойно, и было достаточно светло, чтобы различить на воде у самого носа какую-то черную массу.
-- Наносной остров, -- коротко объяснил офицер, стоявший на вахте.
В это время на палубу выбежал машинист, разыскивая капитана.
-- Заплата, которую мы наложили на котел, сорвана, -- заявил он, -- и от носа судно быстро наполняется водой. Еще через минуту прибежал снизу матрос.
-- Господа! -- кричал он, -- внизу весь киль сорван. Яхта не продержится и двадцати минут.
-- Молчи! -- заорал Теннингтон. -- Леди, спуститесь вниз и соберите немного вещей. Дело, может быть, и не так плохо, но придется, возможно, перейти в лодки. Лучше быть наготове. Не медлите, пожалуйста. А вы, капитан Жерольд, будьте добры послать в трюм кого-нибудь, понимающего, чтобы точно установить степень опасности. Тем временем надо приготовить лодки.
Ровный низкий голос владельца значительно успокоил всех, и каждый занялся своим делом. К тому времени, как женщины вернулись на палубу, лодки были снаряжены, а вслед за тем вернулся офицер, который осматривал повреждения. Но его мнения уже и не требовалось в подтверждение того, что конец "Леди Алисы" близок.
-- Итак, сэр? -- спросил капитан, видя, что офицер колеблется.
-- Мне не хотелось бы пугать дам, сэр, -- отвечал тот, -- но пробоина так велика, что, по-моему, мы не продержимся и двенадцати минут.
За последние пять минут "Леди Алиса" начала быстро погружаться носом, корма уже поднялась высоко, и на палубе трудно было устоять на ногах. При яхте было четыре лодки, их нагрузили и спустили благополучно. Пока они быстро удалялись от маленького судна, Джэн Портер оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на яхту. В это самое время раздался сильный взрыв, треск и шипение внутри судна -- котлы взорвались, и от взрыва разлетелись перегородки и переборки; корма быстро поднималась все выше; на мгновение яхта замерла в вертикальном положении, в виде огромной колонны, поднимающейся прямо из глубины океана, потом быстро погрузилась головой вперед.
В одной из лодок славный лорд Теннингтон сморгнул слезу -- для него не так важно было, что целое состояние погружается в воду, больно было расставаться с дорогим прекрасным другом, которого он нежно любил.
Наконец, долгая ночь кончилась, и солнце тропиков зажгло гребни плавно катящихся волн. Джэн Портер слегка задремала, яркие солнечные лучи разбудили ее. Она огляделась кругом. В лодке, кроме нее, были три матроса, Клейтон и Тюран. Она оглянулась назад, ища другие лодки, но ничто не нарушало страшного однообразия водной пустыни -- они были одни в маленькой лодочке на огромном Атлантическом океане.