Несчастное состояніе людей ученыхъ (*).
(*) Сочинитель, писавши статью сію, видно былъ въ дурномъ расположеніи духа; ибо на состояніе ученыхъ смотрѣлъ съ одной худой стороны -- доказательство, что самая глубокомысленная философія есть слабое лѣкарство отъ жалобъ на превратности жизни, и что роптаніе есть общій удѣлъ человѣчества. Невыгоды состоянія ученаго Бель испыталъ на самомъ себѣ, и потому говоритъ объ нихъ съ такимъ жаромъ негодованія; но мнѣ кажется, что объ участи ученыхъ можно сказать столько же добраго, сколько и худаго; дѣло въ томъ, съ которой стороны на нихъ станешь смотрѣть; если съ хорошей, то нѣтъ въ свѣтѣ благороднѣе званія ученыхъ, нѣтъ состоянія свободнѣе и независимѣе; a всякой согласится, что свобода и независимость суть величайшія блага. При томъ же, какое состояніе неимѣетъ своихъ неприятностей и выгодъ, своихъ досадъ и удовольствій, своихъ заботъ и наслажденіи? Прим. Пер.
Досады безпокойства, состояніе заботливое и мучительное кажутся быть общимъ удѣломъ людей ученыхъ. Ихъ исторія, ихъ письма свидѣтельствуютъ, что почти вся ихъ жизнь протекла въ безпрестанныхъ ссорахъ, содѣлавшихъ ее ненавистною; что зависть, клевета, гнѣвъ, злоба, пристрастіе, бездѣльничество и другія постыдныя страсти излили на нихъ всю жизнь свою. Иногда подумаешь, будто ученые сами нарочно старались оградить свое собственное и ближнихъ своихъ спокойствіе. Все сіе можетъ внушить презрѣніе и ненависть къ наукамъ, и искоренить выгодное объ нихъ мнѣніе. Люди не ученые думаютъ, что еслибъ они посвящали все свое время наукамъ, то научились бы укрощать свои страсти, и исправились бы отъ отъ многихъ пороковъ; но еслибъ знали они, съ какою злобою ученые терзаютъ другъ друга въ своихъ сочиненіяхъ, и сколь постыдныя страсти обладаютъ ими; то вѣрно перестали бы упорствовать въ семъ заблужденіи. Заключимъ же изъ сего, что всего труднѣе приобрѣсти спокойствіе духа. Безпрестанное чтеніе умныхъ книгъ, кажется, съ перваго раза могло бы имъ доставить сіе драгоцѣнное сокровище; но выходитъ совсѣмъ противное. По крайней мѣрѣ, если ето и случается, то весьма рѣдко. Горацій самъ не зналъ; что говорилъ; лишь бы только боги дали мнѣ здоровье и богатство; я самъ умѣю достать спокойствіе духа: ето ужь мое дѣло.
Det vitam, det opes, aequum mi animum ipse parabo.
Онъ весьма обманывался. Для чего же предполагалъ онъ имѣть никакой надобности въ помощи боговъ, то зависѣло всего менѣе отъ его .самого, и о томъ прежде всего надлежало бы ему просить Юпитера. Ибо гораздо легче приобрести заслугами и трудами почести и богатство, нежели спокойствіе духа. Но скажутъ мнѣ; почести и богатство зависятъ отъ твоихъ обстоятельствъ, которыми располагать не въ нашей волѣ; слѣдственно надобно просить Бога, чтобъ онъ ихъ устроилъ въ нашу пользу. На ето я буду отвѣчать, что укрощеніе страстей, покой души, и то, что мы называемъ быть довольнымъ самимъ собою, зависитъ отъ тысячи другихъ обстоятельствъ, которыя еще менѣе состоятъ въ нашей власти, Состояніе желудка, внутренностей, лимфатическихъ сосудовъ, мозговыхъ фибръ и многихъ другихъ органовъ, которыхъ положенія и вида. По сію пору анатомисты еще не знаютъ, производятъ въ насъ безчисленное множество движеній, которыми управлять мы невольны. A можемъ ли мы перемѣнять сіи органы? состоятъ ли она въ нашей власти {Art. Reinesius, rem. B.}?