Ни въ какомъ государствъ граждане не пользуются большею свободою какъ въ республикѣ ученыхъ.
Республика ученыхъ есть земля вольная; въ ней признаютъ власть одной истины и разсудка, и подъ ихъ знаменами, не дѣлая никому вреда, ведутъ воину съ кѣмъ бы то ни было, даже съ кровными и друзьями, что довольно часто видимъ на самомъ дѣлѣ. Всѣмъ извѣстно, что г. Дасье оспоривалъ мнѣнія г. Лефевра, своего тестя; что Іосифъ Скалигеръ и Исаакъ Воссій не пощадили своихъ отцовъ, и что въ наше уже время г-да Бернулли, родные братья, но жалѣютъ другъ друга. Такимъ образомъ въ области словесности нѣтъ никому милосердія: друзья должны остерегаться друзей, отцы дѣтей, шести зятьевъ, точно какъ бы въ желѣзной вѣкъ:
Non hospes ab hospile tutus,
Non socer a genero.
Въ землѣ сей каждой есть государь самодержавной и вмѣстѣ подданной. Въ отношенія къ заблужденію и невѣжеству законы политическіе не дѣлаютъ вреда независимости республики, свободной по своей натурѣ. Всякой частной человѣкъ вразсужденіи наукъ имѣетъ право начинать войну, и можетъ имъ пользоваться, не спрашивая позволенія у правительства.
Однакожъ вольность сія заключается въ нѣкоторыхъ предѣлахъ. Свобода республиканская даетъ всякому право замѣчать ошибки въ сочинителѣ; но не позволяетъ писать на него сатиры. Причина сего очевидна; сатира клонится къ тому, чтобъ лишить человѣка чести, а это есть родъ политическаго убійства; критика напротивъ того старается покачать сочинителю какой нибудь книги, что онъ не имѣетъ такой-то и такой степени дарованія или познанія. A какъ сей недостатокъ не мѣшаетъ пользоваться всѣми правами и преимуществами общества, то отъ сего ни мало не страждетъ честь государства, если публикѣ открыли глаза, что такая-то книга наполнена ошибками. Правда, ето вредитъ славѣ сочинителя, a иногда и кошельку его, ибо отъ распродажи своей книги онъ могъ бы получить прибыль; но если дѣлается ето честнымъ образомъ, если берутъ сторону разсудка и истины, то никто ни въ правъ на сіе жаловаться. Ето ни мало не походитъ на пасквиль; тутъ ничего не говорятъ безъ доказательствъ, и будучи вмѣстѣ свидѣтелемъ и донощикомъ подвергаются равному съ обвиняемымъ наказанію, той же опасности, которой хотѣли подвергнуть другихъ. Но сочинитель пасквиля скрываетъ свое имя, дабы не быть принужденнымъ доказывать то, что говоритъ онъ передъ цѣлымъ Свѣтомъ, и чтобъ дѣлать зло, не опасаясь за то наказанія.