Дѣвушка была одѣта въ простое, но неотрепанное платье: черную юбку и черную кофточку; на ея шляпѣ красовалось красное перо, а на рукахъ были надѣты шведскія перчатки, когда-то сѣрыя, а теперь бурыя и даже черныя на пальцахъ. Еслибы вы встрѣтили Джулію на улицѣ, то, вѣроятно, прошли бы мимо, не обративъ на нее вниманія. Она показалась бы вамъ совсѣмъ незначительною дѣвушкой: такихъ, какъ она, попадаются сотни и тысячи на лондонскихъ улицахъ. И со всѣмъ тѣмъ, наблюдательные люди, которымъ доводилось сидѣть напротивъ нея въ омнибусахъ или въ вагонахъ конно-желѣзной дороги, вскорѣ замѣчали, что въ этой дѣвушкѣ есть нѣчто особенное. Напримѣръ, у нея были большіе, ясные глаза, темно-синяго цвѣта, немедленно обращавшіе на себя вниманіе каждаго, кто самъ былъ не безъ глазъ. Такіе глаза какъ будто поглощаютъ свѣтъ извнѣ и удерживаютъ его; они всегда кажутся полными чувства и мысли, слишкомъ глубокихъ для человѣческаго языка. Волосы у нея были темные и прекрасные; носъ, быть можетъ, немного коротокъ, а ротъ черезъ-чуръ великъ, но вѣдь нельзя же ждать отъ рабочей дѣвушки безукоризненной наружности, и ея лицо было во всякомъ случаѣ многообѣщавшее. Она была средняго роста и слишкомъ худа; слегка горбилась и съ плоской грудью. Когда приходится сидѣть противъ такой дѣвушки въ вагонѣ третьяго класса, то невольно начинаешь соображать -- если только не читаешь газету и не созданъ изъ камня или дерева -- какъ бы она перемѣнилась, еслибы ее взять и перемѣстить въ такое мѣсто, гдѣ бы она могла дышать чистымъ воздухомъ и быть въ обществѣ людей, которые бы заронили высокія мысли въ ея голову, не давали бы ей работать черезъ силу, а предоставляли бы дѣлать только то, что ей нравится, хорошо кормили бы ее, мило одѣвали, окружили бы добрыми подругами, симпатіей, довѣріемъ и любовью. Безъ сомнѣнія, тогда плечи ея закруглились бы, а спина перестала горбиться, плоская грудь пополнѣла бы и пріобрѣла женственную красоту, складки исчезли бы со лба, щеки округлились бы и зарумянились, а лицо озарилось бы радостной улыбкой, какъ это и предназначено самой природой. Есть одна превосходная школа, къ которой принадлежатъ, между прочемъ, всѣ истинно хорошія женщины: онѣ считаютъ, что всѣ знакомые имъ люди обладаютъ такой же чистой и прекрасной душой, какъ та, которая была для нихъ предназначена природой, и сообразно этому относятся къ нимъ и довѣряютъ имъ. Очень часто он бываютъ жестоко обмануты, но это имъ все-равно. Этимъ добрымъ людямъ бываетъ поэтому особенно пріятно, когда имъ удается открыть въ чьемъ-нибудь лицѣ настоящія, свойственныя имъ отъ природы черты, но которыя искажены бѣдной и скудной жизнью. Никто, кому еще не доводилось этимъ заниматься не можетъ себѣ представить, какимъ интереснымъ дѣлается человѣкъ, когда вы откроете, какое чудное лицо предназначено ему природою. До извѣстнаго возраста очень легко различить истинныя черты всякаго лица и не трудно возстановить ихъ.
Что касается Джуліи, то не трудно было разобрать, какимъ должно было бы быть ея лицо, потому что въ девятнадцать лѣтъ почти невозможно испортить оригиналъ. Кромѣ того, сама Джулія ничего еще не сдѣлала такого въ жизни, что могло бы обезобразить дѣвушку, помимо того, насколько это можетъ сдѣлать невѣжество, тяжелая работа и отсутствіе всякихъ удовольствій. Все это, безъ сомнѣнія, способствуетъ обезображенію, какъ каждый можетъ въ томъ убѣдиться въ субботу вечеромъ на лондонскихъ улицахъ. Она, напримѣръ, не разгуливала по этимъ улицамъ, сцѣпившись за руки съ тремя или четырьмя другими дѣвушками, громко разговаривая и хохоча во все горло при малѣйшемъ поводѣ, какъ это дѣлаютъ другія. Она не "водила компаніи" ни съ какимъ мужчиной, ни съ хорошимъ, ни съ дурнымъ. Она аккуратно каждый вечеръ возвращалась домой послѣ работы и такъ же пунктуально уходила на работу по утрамъ. Она жила съ дѣдушкой и бабушкой, нанимавшими двѣ комнаты въ нижнемъ этажѣ дома на Брауншвейгской площади, неподалеку отъ театра, посѣщавшагося преимущественно простонародьемъ. Старикъ всю жизнь работалъ въ типографіи одного издателя на Патерностеръ-Роу и все еще служилъ тамъ за небольшое жалованье, хотя уже и находился въ преклонныхъ лѣтахъ. Старуха служила многіе годы горничной въ театрѣ "Royal Grecian" и восторгалась драмой, главнымъ образомъ по части дамскихъ костюмовъ. Старики, кромѣ того, были большіе любители ощущеній, доставляемыхъ обильнымъ употребленіемъ крѣпкихъ напитковъ. Они покупали ихъ, какъ и свое платье, пищу, и какъ нанимали квартиру, главнымъ образомъ на жалованье Джуліи.
Дѣвушка была, говоря истинную правду, уличной дѣвушкой, сиротой, брошенной на произволъ судьбы. О своей матери она знала только то, что ея бабушкѣ пріятно было ей сообщать, а именно: что она умерла съ обручальнымъ кольцомъ на пальцѣ. Что касается отца, то такъ какъ ей было запрещено о немъ разспрашивать, то и мы хорошо сдѣлаемъ, если воздержимся отъ вопросовъ на его счетъ. Быть можетъ, онъ бросилъ жену, что часто случается у нѣкоторыхъ другихъ; быть можетъ, съ нимъ случилось что-либо "неладное", что тоже часто бываетъ. Какъ бы то ни было, онъ ни копѣйки не давалъ на содержаніе дочери и ей издавна внушалось, что она всѣмъ обязана бабушкѣ и должна заплатить впослѣдствіи за всѣ издержки, причиняемыя ея воспитаніемъ.
Въ народной школѣ ее выучили читать, писать и считать; улица была ареной ея дѣтскихъ игръ, а рай, о которомъ она смутно слыхала, представлялся ей какимъ-то отдаленнымъ мѣстомъ, дорога куда ей незнакома и гдѣ не будетъ старой бабушки, чтобы бить и пилить ее, а будетъ вдоволь пироговъ съ мясомъ и вареньемъ. Товарками ея были, само собою разумѣется, такія же уличныя дѣвочки, какъ и она сама, и величайшимъ удовольствіемъ для нихъ всѣхъ было плясать на улицѣ подъ звуки шарманки. Что же касается религіи, нравственности, принциповъ и правилъ для жизни и поведенія, то Джулія, подобно всѣмъ другимъ, должна была вырабатывать ихъ сама для себя. Принимая во вниманіе ея происхожденіе и воспитаніе, я могу объяснить ея любовь къ спокойствію, приличію и добропорядочности только тѣмъ предположеніемъ, что она естественно научилась любить все противоположное тому, что нравилось ея бабушкѣ. Если это покажется недостаточнымъ для объясненія этого факта, то припомнимъ избитую истину, что нѣкоторыя дѣвушки, будутъ ли онѣ принцессы или уличныя дѣти, родятся съ природной и инстинктивной любовью къ добропорядочности и всему, что съ этимъ связано. Богъ создалъ мужчинъ сильными, а женщинъ чистыми, сказалъ который-то изъ отцовъ церкви, по всей вѣроятности, св. Августинъ, которому принадлежать почти всѣ истинно-гуманныя изреченія. Фанатики, чтобы найти предлогъ для своего пустосвятства, перевернули это правило.
Джулію считали чрезвычайно счастливой дѣвушкой и она зарабатывала столько денегъ, что другія дѣвушки только охали и ахали отъ зависти. Фамильныя связи и личный интересъ, какъ это и всегда бываетъ, доставили ей это благополучіе. Бабушка спозаранку, когда она была еще крошкой, брала ее съ собой въ театръ, гдѣ она появлялась на сценѣ въ тѣхъ мелодрамахъ, гдѣ фигурировалъ ребенокъ, мальчикъ или дѣвочка. На Рождествѣ много дѣтей набирается для пантомимъ, и Джулія всегда участвовала въ нихъ. Когда она выросла, она стала играть роли деревенскихъ дѣвушекъ, участвовала въ числѣ фигурантовъ, изображавшихъ толпу, или же въ какой-нибудь процессіи, зачастую несла шлейфъ принцессы. Словомъ, ее ставили туда, гдѣ надо было пополнить пробѣлъ или образовать группу. Такъ какъ она была красивѣе остальныхъ фигурантокъ и лучше сложена, то ее вскорѣ начали ставить впереди съ приказаніемъ глядѣть въ партеръ своими большими глазами и кротко улыбаться. Она дѣлала это, и сводила сьума всѣхъ приказчиковъ и привлекала всѣ сердца за пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю. И при всемъ томъ, если Джулія и пыталась когда-нибудь понять то, что творится вокругъ нея, -- въ чемъ я сильно сомнѣваюсь, -- то развѣ только, чтобы задать вопросъ: къ чему это люди ходятъ въ театръ? Всѣ театральные эффекты она знала и презирала и находила, что ходить въ театръ стоитъ развѣ только затѣмъ, чтобы посмотрѣть на костюмы героини.
Это было ея вечернее занятіе. Днемъ же она вела всѣ счеты у переплетчика. И тутъ мы можемъ оцѣнить всю важность фамильныхъ связей. Ея дѣдушка нашелъ, что хорошо было бы обучить ее переплетному мастерству и помѣстилъ ее къ м-ру Брадберри. Она могла бы со временемъ научиться порядочно складывать листы и даже сшивать тетради, но, къ счастью для нея, ея хозяинъ открылъ въ ней замѣчательныя способности къ счетоводству. У Джуліи было много соображенія и она быстро складывала. Поэтому она была возведена въ званіе бухгалтера, отдѣлена отъ остальныхъ дѣвушекъ и переведена изъ мастерской въ лавку. Она получала изъ театральной кассы пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю, а м-ръ Брадберри платилъ ей восемнадцать, такъ что счастливая дѣвушка получала тридцать-три шиллинга въ недѣлю, на которые, съ придачею тѣхъ десяти, что ея дѣдушка отрабатывалъ въ своей типографіи, старики жили отлично и пользовались всѣми благами цивилизаціи, включая сюда и джинъ.
Врядъ ли можно сказать, чтобы Джулія была счастлива въ тѣ дни, потому что счастіе есть дѣятельное состояніе духа и не можетъ существовать безъ опредѣленной пищи въ формѣ какого-нибудь воспоминанія или ожиданія. Но съ другой стороны она конечно не была несчастна, такъ какъ для несчастія тоже нужно воспоминаніе или опасеніе. Еслибы, подобно Робинзону Крузе, ей пришлось взвѣшивать этотъ вопросъ, то она должна была бы сказать, что съ одной стороны она въ самомъ дѣлѣ получаетъ большое содержаніе, но что съ другой стороны бабушка отбираетъ у нея всѣ деньги, что съ одной стороны у ней есть постоянная работа, но съ другой стороны ей приходится слишкомъ много работать. Что съ одной стороны у ней нѣтъ ни друзей, ни развлеченій, но что съ другой ей извѣстенъ характеръ нѣкоторыхъ изъ нихъ и онъ нисколько не привлекателенъ. Что съ одной стороны она молода, но съ другой молодые люди должны имѣть хоть одинъ часокъ въ день для отдыха и для того, чтобы пользоваться своей молодостью. Человѣческая душа, говорятъ фразёры, способна къ безконечному счастію. Будемъ по крайней мѣрѣ понимать это такъ, что человѣческая душа способна наслаждаться, когда умѣетъ желать. Джулія ничего не желала, потому что ничего не знала. Она была слишкомъ молода, чтобы особенно тяготиться работой. Она любила счетоводство, потому что ея хозяинъ былъ съ нею добръ. Она ходила въ театръ, не спрашивая себя о томъ: нравится ей это или нѣтъ, потому что она это дѣлала съ тѣхъ поръ какъ себя помнила. А о чемъ она думала день деньской -- это я не знаю и рѣшительно не понимаю, въ виду того, что она не водилась съ другими дѣвушками, которыя болтаютъ и слѣдовательно думаютъ съ утра до вечера. Она находилась при дѣлѣ съ девяти часовъ утра до двѣнадцати ночи; никогда ничего не читала и ни съ кѣмъ не разговаривала, исключая м-ра Брадберри, который приходилъ и уходилъ изъ лавки и ворчалъ на свои долги и на трудныя времена. Но она привыкла къ нему и кромѣ того онъ былъ по своему добръ съ нею.
По воскресеньямъ иныя дѣвушки ходятъ гулять, другія въ церковь, третьи имѣютъ поклонниковъ, съ которыми проводятъ время. Джулія уже привыкла проводить воскресное утро въ лавкѣ, утверждая, что ей необходимо сводить счеты съ м-ромъ Брадберри, но въ сущности затѣмъ, чтобы ему было съ кѣмъ разсуждать о беззаконіи бѣдности. Джулія торжественно слушала, но не понимала ни слова. Затѣмъ въ воскресенье днемъ, когда старики дремали, она приводила въ порядокъ свой гардеробъ. Не даромъ же у дѣвушки была бабушка, служившая горничной въ театрѣ. Многія изъ сверстницъ Джуліи не умѣютъ держать иголки въ рукахъ, а потому ходятъ всегда оборванныя. Джулія умѣла шить, поэтому хотя она одѣвалась просто, но не неряшливо. Воскресные вечера бывали для нея самыми пріятными въ недѣлѣ, потому что она сидѣла въ креслѣ и ничего не дѣлала. Старики уходили въ свою спальню въ девять часовъ вечера, и она могла лечь спать тремя часами раньше обычнаго времени, и шумъ шаговъ на улицахъ, пѣсни гулякъ и стукъ омнибусовъ служили ей колыбельной пѣсней.
Если ей и желательна была какая-нибудь перемѣна въ ея судьбѣ, то полагаю только въ томъ отношеніи, чтобы бабушка ея поменьше бранилась, а сама она могла бы отдѣлаться отъ несноснаго кашля, который привязывался въ ней обыкновенно въ началѣ зимы и не прекращался до половины лѣта.
Но ей было только девятнадцать лѣтъ, а потому такъ ни иначе монотонное существованіе это должно было измѣниться. Сколько есть вещей, которыхъ молодежь начинаетъ желать, какъ только узнаетъ о нихъ. А рано или поздно, она узнаетъ о нихъ и кромѣ того молодежи прилично и свойственно всегда желать. Природа ненавидитъ такое состояніе духа, когда человѣкъ ничего не желаетъ. Въ сущности это есть нравственная пустота.