Валентина задумала планъ. И вначалѣ никто не зналъ его, кромѣ Віолеты. Когда она впервые сообщила ей о немъ, Віолета сначала засмѣялась, а затѣмъ заплакала. Самъ Готама не могъ бы придумать ничего фанатичнѣе. Никакой египетскій или сирійскій аскетъ, никакой индійскій факиръ не придумалъ бы болѣе мучительнаго самоистязанія.
И затѣмъ она сообщила объ этомъ Клоду.
-- Это невозможно,-- отвѣтилъ онъ безъ всякаго колебанія.
Всѣ великіе планы всегда признаются вначалѣ невозможными.
-- О, Клодъ!-- и ея лицо омрачилось: -- а я такъ разсчитывала на вашу помощь.
-- Давайте придумаемъ что-нибудь другое.
-- Ничего другого не придумаешь. Развѣ вы не понимаете, Клодъ? она -- моя родная сестра... и ваша также. И подумайте, какъ она живетъ, подумайте объ ея нищенской жизни! Я должна пожить съ ней. Я должна помочь ей. Она, конечно, будетъ гнать меня. Но я не пойду.
-- Это совершенно невозможно, Валентина,-- настаивалъ Клодъ:-- вы не привыкли къ ихъ жизни; она убьетъ васъ.
-- Я привыкну. О, Клодъ, я думала, что вы будете мнѣ сочувствовать!
Слезы стояли у нея въ глазахъ. Она всю ночь не спала и думала о своемъ планѣ.
Утромъ онъ показался ей еще прекраснѣе, чѣмъ ночью.
-- Они -- мои родные, Клодъ!
-- Я въ этомъ не увѣренъ. И, кромѣ того, съ кѣмъ же вы будете жить? Будете ли вы жить съ братомъ Джо? или съ матушкой? или съ Самомъ?
-- Нѣтъ. Я буду жить съ Мелендой или около нея. Постарайтесь устроить это, Клодъ.
Клодъ сѣлъ и задумался, а Валентина прибѣгла въ бѣлой магіи.
Каждая женщина -- къ счастію, очень немногія женщины вполнѣ постигаютъ эту великую истину -- можетъ сдѣлать съ каждымъ мужчиной все, что ей угодно, лишь бы: первое, она быта молода и хороша собой; второе, чтобы мужчина былъ человѣкъ съ воображеніемъ и любилъ женщинъ; и третье, чтобы она хорошо владѣла какимъ-нибудь музыкальнымъ инструментомъ. Всѣ эти условія существовали въ данномъ случаѣ.
Валентина сѣла за рояль и заиграла. Когда она увидѣла, что музыка произвела свое дѣйствіе, она встала изъ-за рояля.
-- Я помогу вамъ, насколько съумѣю,-- сказалъ Клодъ.-- Я не знаю, что вы можете сдѣлать для Меленды, но я постараюсь устроить то, что вы желаете. Но что скажетъ лэди Мильдредъ?
-- О! сначала устройте все, а затѣмъ мы ей сообщимъ и попросимъ ея согласія. Я думаю, что она согласится.
Клодъ ознакомился съ жильцами дома, гдѣ жила Меленда, и убѣдился, что Валентинѣ не грозитъ никакого особенно дурного сосѣдства. Въ нижнемъ этажѣ съ передняго фасада жилъ старый джентльменъ неизвѣстной профессіи, о которомъ ему сказали, что онъ очень тихъ и безобиденъ, но страшно бѣденъ. Въ томъ же этажѣ съ задняго фасада жила старая лэди, которая сама увѣрила Клода въ своей безусловной респектабельности. Что касается ея профессіи, то она имѣла какія-то занятія у похоронныхъ дѣлъ мастера. На видъ она не была очень пріятная дама и можно было подумать, что часть ея лизни протекла не въ честномъ трудѣ. Она созналась также, что любить иногда выпить рюмочку, когда есть лишнія деньги въ карманѣ. Но эти случаи бываютъ рѣдки, потому что -- правдиво заявила она -- лишнихъ денегъ въ карманѣ у нея почти никогда не бываетъ.
Комната задняго фасада, въ томъ этажѣ, гдѣ жила Меленда, была занята какой-то пожилой женщиной, которая цѣлый день шила панталоны на машинѣ и была еще бѣднѣе самой Меленды. За нѣсколько шиллинговъ и за уплату недѣльныхъ квартирныхъ денегъ она согласилась переѣхать и уступить комнату. Клодъ велѣлъ комнату вычистить, заново оштукатурить, оклеить новыми обоями. Послѣ того онъ меблировалъ ее, хотя скромно, но комфортабельно, такъ что управитель дома подумалъ, что какая-то важная персона собирается поселиться въ Иви-Лэнѣ.
Когда все было готово, Валентина сообщила о своемъ планѣ лэди Мидьдредъ. Съ какимъ краснорѣчіемъ она шросила ее о согласіи, съ какими слезами и мольбами -- можно себѣ представить.
Лэди Мильдредъ не выказала удивленія. Въ наше время всѣ давно уже перестали удивляться затѣямъ своихъ дочерей. Она терпѣливо выслушала и попросила дня два на размышленіе, прежде нежели дастъ отвѣтъ.
Но когда лэди Мильдредъ рѣшала въ головѣ, какъ ей поступить въ томъ или иномъ случаѣ, она неизмѣнно прибѣгала въ слѣдующей формальности: просила совѣта у своей пріятельницы, миссъ Берты Кольхунъ. Она ни разу еще не приняла ея совѣта, потому что онъ всегда шелъ въ разрѣзъ съ ея собственнымъ мнѣніемъ. Но вѣдь, въ сущности, совѣтоваться съ друзьями -- значитъ пользоваться случаемъ вслухъ высказать свое мнѣніе и послушать, какъ оно звучитъ. То же самое можно сказать и о большинствѣ споровъ.
-- Конечно, я знала, что знакомство ихъ съ Клодомъ и свиданія съ родными не пройдутъ безслѣдно. Но, признаюсь, меня удивляетъ, какъ неодинаково отнеслись онѣ къ этому: насколько Віолету отталкиваютъ рабочія дѣвушки, настолько Валентину онѣ привлекаютъ.
-- Но, конечно, Мильдредъ, ты не позволишь Валентинѣ жить одной въ ихъ обществѣ?
-- Не знаю. Почему же нѣтъ?
-- Одной, Мильдредъ? Одной съ грубымъ народомъ! Вѣдь она подвергается страшному риску!
-- Какому риску?
-- Насилію... оскорбленіямъ... грабежу, наконецъ.
-- Нѣтъ, этого я ничего не боюсь. Главный рискъ, что она узнаетъ, что міръ дѣйствительно полонъ дурныхъ людей. Теорія воспитанія, требующая, чтобы дѣвушекъ, также какъ и мальчиковъ, знакомили съ жизнью, имѣетъ много за себя. Валентина узнаетъ, живя среди этихъ людей, что міръ, который ей казался такимъ прекраснымъ и добродѣтельнымъ, въ сущности, полонъ зла и несправедливости.
-- Развѣ полезно дѣвушкѣ знать это?
-- Отчего нѣтъ, если это правда? Развѣ Валентина станетъ хуже оттого, что узнаетъ, что зло существуетъ? Не думаю.
-- А Віолета? Она тоже будетъ съ сестрой?
-- У Віолеты не такой мужественный характеръ. Она останется со мной, и мы уѣдемъ съ ней куда-нибудь... въ Швейцарію... или на морской берегъ.
-- Неужели же ты уѣдешь и оставишь эту бѣдную дѣвушку одну безъ всякаго покровительства въ томъ ужасномъ мѣстѣ, куда она отправляется?
-- Да. Но она не будетъ совсѣмъ одна. Съ ней будетъ эта швея... которая, быть можетъ, ей сестра. И рабочіе вообще не оскорбляютъ честныхъ дѣвушекъ, сколько я слышала. Я думаю, что она будетъ совсѣмъ безопасна съ своей сестрой.
-- Хорошо, Мильдредъ, но я не вижу, какая изъ этого выйдетъ польза.
-- Предположимъ, что дѣвушка узнаетъ и пойметъ такъ или иначе о несправедливости, какой подвергаются лондонскія рабочія женщины, о томъ, какія онѣ переносятъ страданія,-- такія страданія, понять которыя можно только, видя ихъ изо дня въ день; и предположимъ, что она великодушная и умная дѣвушка, и добрая... подумай, какъ много такая дѣвушка можетъ сдѣлать добра! Милая Берта, подумай о тѣхъ вещахъ, которыя ты сама читала и плакала надъ ними, хотя никогда ихъ хорошенько не понимала... Я говорю о страданіяхъ рабочихъ дѣвушекъ. Мы не можемъ повѣрить, что "Пѣсня о рубашкѣ" взята изъ дѣйствительности, а не страшная только фантазія. Сорокъ слишкомъ лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ Гудъ написалъ ее, а я увѣрена, что она и теперь могла бы быть написана и ежедневно спѣта. Валентина узнаетъ это на опытѣ, и пусть она... если это нужно... сама пострадаетъ.
Утромъ она сообщила о своемъ рѣшеніи. Всѣ собрались на семейный совѣтъ, и всѣ, кромѣ лэди Мильдредъ, чувствовали себя сконфуженными. Берта -- потому, что не могла возвыситься до пониманія того, что совершалось у нея на глазахъ, и считала такой шагъ немыслимымъ для порядочной дѣвушки; Віолета -- потому что ей было стыдно самой себя и своего отвращенія къ жизни, которую Валентина собиралась раздѣлить; Клодъ -- потому, что онъ заранѣе все устроилъ, не будучи увѣренъ въ согласіи лэди Мильдредъ, и, наконецъ, Валентина -- потому, что она боялась отказа.
-- Дитя мое,-- сказала лэди Мильдредъ, беря Валентину за обѣ руки:-- обдумала ли ты серьёзно и спокойно свой планъ? Понимаешь ли ты, на что рѣшаешься!
-- О, да!-- отвѣчала Валентина.-- Клодъ мнѣ все разсказалъ, что меня ожидаетъ, и я на все согласна.
-- Если такъ, то я не откажу тебѣ, Валентина.
И, повернувшись къ Віолетѣ, она спросила:
-- А ты, мое дитя?
-- Нѣтъ,-- отвѣчала Віолета,-- я бы не могла. Мнѣ стыдно самой себя; я согласна, что я трусиха, но я бы не могла, не могла жить тамъ, даже еслибы Валентина была со мной. А одна?-- она вздрогнула.
-- Никто тебя и не принуждаетъ, моя милочка. Но разскажите мнѣ, какъ же вы предполагаете все это устроить?
Клодъ объяснилъ, что онъ нанялъ комнату -- не особенно большую и красивую, но приличную -- рядомъ съ комнатой Меленды.
-- Но кто же будетъ убирать эту комнату?-- спросила Віолета.
Клодъ ничего не могъ присовѣтовать касательно этого важнаго пункта. Но Валентина заявила, покраснѣвъ и вздохнувъ, потому что эта подробность была менѣе привлекательна, нежели другія въ ея проектѣ, что она, по всей вѣроятности, сама будетъ убирать комнату.
-- Сама?-- сказала Віолета:-- но вѣдь придется еще дѣлать тысячу вещей. Кто будетъ готовить обѣдъ и завтракъ и все такое?
-- Полагаю, что я сама. Меленда сама это дѣлаетъ.
-- Меленда обѣдаетъ чаемъ съ хлѣбомъ; помнишь, она упрекала насъ за то, что мы ѣдимъ каждый день говядину и баранину, и ѣдимъ больше, чѣмъ слѣдуетъ?
-- Не думаю, чтобы я могла питаться однимъ хлѣбомъ съ чаемъ, но буду жить такъ просто, какъ только можно. Я и сама не прочь сварить себѣ мяса.
-- Она вернется къ намъ съ руками жесткими, какъ у служанки,-- замѣтила Віолета.
-- Я позволяю тебѣ исполнить твое желаніе, моя душа,-- сказала лэди Мильдредъ,-- но съ нѣкоторыми условіями. Во-первыхъ, ты проживешь такъ не менѣе трехъ мѣсяцевъ, хотя бы чувствовала себя одинокой и несчастной, хотя бы Меленда оказалась еще несноснѣе, чѣмъ ты ожидала. Ты не должна раньше этого срока возвращаться домой, кромѣ того случая, еслибы ты заболѣла.
-- Охотно соглашаюсь. Понравится мнѣ или нѣтъ, я проживу тамъ три мѣсяца.
-- Во-вторыхъ, ты будешь совсѣмъ отдѣлена отъ меня и отъ Віолеты. Мы уѣдемъ куда-нибудь, и ты не увидишь насъ раньше октября; мы не будемъ писать тебѣ, и ты намъ не пиши. Это тяжкое условіе, душа моя.
-- Да, оно тяжкое, но все же я согласна.
-- Еще одно условіе: чтобы Клодъ оставался въ Лондонѣ и видѣлся съ тобой какъ можно чаще, каждый день, если можно, такъ чтобы у тебя былъ подъ рукою другъ на всякій случай.
-- Это условіе я съ радостью принимаю,-- отвѣтилъ Клодъ.
-- Онъ уже обѣщалъ мнѣ это,-- замѣтила Валентина.
-- Еще послѣднее условіе: ты не должна жить какъ рабочія дѣвушки. Питаться холоднымъ чаемъ съ хлѣбомъ и для нихъ нездорово, но для тебя совсѣмъ никуда не годится. Ты должна питаться чѣмъ-нибудь болѣе существеннымъ.
-- Это условіе легко исполнить. Я сама вовсе не желаю питаться однимъ хлѣбомъ съ чаемъ.
-- Вотъ и всѣ мои условія, моя душа. Но помни, что безполезно слишкомъ близко принимать къ сердцу то, чего не можешь измѣнить. Да не раздавай денегъ зря и не вѣрь всякимъ исторіямъ, которыя тебѣ будутъ разсказывать, и не гонись за тѣмъ, чтобы нажить побольше друзей.
-- Не буду,-- отвѣчала Валентина.