Однако былъ уже десятый часъ, и всѣ съѣхались, за исключеніемъ героя вечера; герой вечера, впрочемъ, всегда опаздываетъ. Гости сидѣли или стояли съ условными улыбками и холодными взорами, обмѣниваясь ничего не значущныи словами и кипя отъ негодованія при мысли, что ничтожный медіумъ смѣетъ заставлять ихъ дожидаться обѣда. Пусть человѣкъ славится несомнѣнной, сверхъестественной силой, тѣмъ не менѣе въ спиритуалистическихъ кружкахъ существуетъ широко-распространенное мнѣніе, что медіумъ долженъ знать свое мѣсто, и ему не подобаетъ заставлять дожидаться лэди и джентельменовъ.
Въ настоящемъ случаѣ гости принадлежали къ высшему кругу спиритуалистовъ.
Въ числѣ другихъ находился, напримѣръ, знаменитый присяжный повѣренный Этельстанъ Кильбёрнъ. Сорокъ лѣтъ тому назадъ м-ръ Этельстанъ Кильбёрнъ сталъ членомъ-основателемъ перваго общества психическихъ изслѣдованій, учрежденнаго въ Кембриджѣ, съ тѣми самыми цѣлями, какъ позднѣйшая ассоціація м-ра Генри Сайджвика, по всей вѣроятности основанная въ подражаніе первой.
Съ тѣхъ поръ друзья его всѣ отдались практическимъ вопросамъ, и нѣкоторые высоко поднялись по общественной лѣстницѣ, стали епископами, судьями, архидіаконами, деканами, врачами, критиками въ толстыхъ журналахъ, издателями, профессорами, выдающимися писателями и даже романистами. Этельстанъ Кильбёрнъ продолжалъ изслѣдовать и принесъ въ жертву духамъ и свое честолюбіе, и свою карьеру.
Здѣсь же находился, столь же извѣстный, преподобный Эмилій Гортонъ, старшій fellow въ коллегіи короля Генри въ Кембриджѣ, который врачуетъ посредствомъ прикосновенія, исцѣляетъ хромыхъ и калѣкъ и возвращаетъ способность движенія ревматикамъ. По крайней мѣрѣ онъ такъ говоритъ. Онъ также претендуетъ на то, что предсказалъ землетрясеніе, случившееся въ Египтѣ по случаю транзитнаго прохожденія Венеры десять лѣтъ тому назадъ, или около того.
Онъ говоритъ, что это случилось въ согласіи съ его предсказаніемъ и что онъ ясно почувствовалъ сотрясеніе, хотя газеты условились пройти его молчаніемъ. Наконецъ онъ поддерживаетъ прямыя сообщенія съ множествомъ духовъ, изъ которыхъ нѣкоторые дѣлаютъ для него рисунки, состоящіе изъ очертаній необычайной формы и невиданнаго дотолѣ цвѣта.
Какъ и слѣдовало ожидать, такія права на власть заставляютъ его единомышленниковъ очень гордиться имъ и всюду и вездѣ, гдѣ только можно, прославлять его.
Представителемъ профессіональныхъ медіумовъ являлся м-ръ Эмануэль Пикъ. Онъ теперь уже преклоннаго возраста и также вышелъ изъ моды, какъ и его прежняя соперница Лавинія Медлокъ. Но въ былые дни онъ фигурировалъ и въ Тюильри при Императорѣ Наполеонѣ III, и въ Петербургѣ. О немъ заговаривали газеты и журналы: ему посвящены были передовыя статьи въ "Saturday" и въ "Spectator"; онъ повергалъ даже свои "притязанія" разслѣдованію профессоровъ Гёксли и Тиндалля. У него было слѣдовательно славное прошлое, которымъ онъ могъ утѣшаться въ теперешнія тугія времена. По виду, однако, м-ръ Никъ смахивалъ на гарсона въ третьестепенномъ ресторанѣ Сити. Невольно какъ-то взоръ искалъ у него подъ мышкой салфетки.
Въ то время какъ они дожидались и разговаривали, лэди Августа возвысила голосъ.
-- Да, сказала она, г. Пауль уже находится здѣсь въ домѣ! Онъ пріѣхалъ съ часъ назадъ.
-- О! и вы его уже видѣли?
Спрашивала это м-съ Траси Ганли, воскресные вечерніе рауты которой всѣмъ извѣстны.
-- Нѣтъ еще. Онъ прямо прошелъ въ свою комнату. Но я могу разсказать вамъ нѣчто про него, если успѣю. Я. получила письмо отъ нашей пріятельницы, Анны Петровны, хорошо извѣстной вамъ петербургской адептки. Она пишетъ....
Лэди Августа раскрыла письмо и начала читать:
"Братъ нашъ, Пауль, отправляющійся въ Англію, одно изъ тѣхъ рѣдкихъ и драгоцѣнныхъ человѣческихъ существъ, которые рано въ жизни получаютъ власть; такую власть болѣе тупые люди пріобрѣтаютъ лишь годами труда и усилій. Онъ предлагаетъ, если встрѣтитъ симпатическій ему кругъ людей..."
-- Встрѣтитъ, о, встрѣтитъ! сказала м-съ Траси Ганли.
..."проповѣдывать высшую философію способомъ, совершенно для васъ новымъ. Объявляю, что пока я не увидѣла собственными глазами проявленія той силы, о которой прежде только слышала или читала, я не имѣла истиннаго понятія о философіи. Моя дорогая сестра, дорогая по связи болѣе священной, нежели узы крови, начните съ того, что изгоните изъ ума всѣ предвзятыя идеи о спиритуализмѣ, равно какъ и всѣ предразсудки и подозрѣнія. Пауль образуетъ поворотный пунктъ къ новому. Душа его -- сама чистота; онъ невиненъ, какъ лилія; онъ такъ же неспособенъ къ обману, какъ тѣ возвышенные духи, съ которыми находится въ непрерывномъ общеніи; онъ вѣритъ и ждетъ вѣры къ себѣ. Однимъ словомъ, моя дорогая Августа, полюбите его"...
Быть можетъ, голодъ заставилъ м-ра Эмануэля Чика крякнуть на этомъ мѣстѣ.
"Только симпатіей, довѣріемъ и любовью можетъ онъ быть завоеванъ шагъ за шагомъ и открыть свою душу. Онъ стоить выше всякихъ денежныхъ соображеній; его потребности, очень простыя, удовлетворяются его друзьями; смотрите, не вздумайте предлагать ему денегъ"!
Несомнѣнно голодъ заставилъ м-ра Эмануэля Чика громко вздохнуть на этомъ пунктѣ.
"Не знаю, что вамъ еще сказать въ смыслѣ рекомендаціи. Моя дорогая сестра, мы находимся наканунѣ самаго необычайнаго переворота въ мысляхъ, какой когда-либо видѣлъ міръ. Онъ начнется въ Англіи... христіанской, набожной, суевѣрной, консервативной Англіи...
-- О!-- м-съ Траси Ганли всплеснула руками и прижала ихъ къ груди,-- какъ это восхитительно! И его имя... Пауль... Пауль... вѣдь это по-нѣмецки значитъ Павелъ. Почему это у нихъ всегда такія странныя имена? Судя по имени онъ, должно быть, нѣмецъ. Вѣроятно, онъ уже не молодъ. Онъ, конечно, не заботится о костюмѣ и съ пренебреженіемъ относится къ разнымъ нашимъ свѣтскимъ convenances... но это не бѣда. У него, навѣрное, очки и голубые глаза, и длинная борода, и онъ ни о чемъ не говоритъ, кромѣ какъ, о духахъ.
-- Мы этого и должны ожидать у насъ въ домѣ и отъ такого человѣка; что касается меня... и лэди Августа обвела глазами комнату... я живу среди духовъ, они непрерывно шепчутъ мнѣ, я слышу шелестъ ихъ крыльевъ...
Пріятельница ея вздрогнула. Да, это былъ странный домъ.
-- Но вотъ только, милая лэди Августа, я боюсь, что отъ него пахнетъ табакомъ и онъ произноситъ мягко с. Вмѣсто со все будетъ зо {Англичане не выносятъ нѣмецкаго мягкаго произношенія буквы s. У англичанъ она твердая. Они произносятъ, напримѣръ, sо -- со, а не зо, какъ нѣмцы.}. Но и табачный запахъ не бѣда, если человѣкъ такъ одаренъ.
Лэди Августа улыбнулась съ превосходствомъ человѣка, знающаго.
-- Пауль можетъ быть совершенная противуположность всему, что вы себѣ представляете. Я думаю, судя по другому отрывку изъ письма Анны Петровны, что онъ будетъ имѣть большой успѣхъ, не только въ томъ родѣ, на какой указываетъ Анна, но -- тутъ лэди Августа понизила голосъ -- и въ свѣтскомъ отношеніи. Какъ велики будутъ его успѣхи вообще, объ этомъ я не смѣю думать. Намъ нуженъ новый толчокъ. Все у насъ въ застоѣ. Всѣ отвѣты на всѣ вопросы неудовлетворительны. Всѣ старыя системы рухнули. Мы наканунѣ общаго столкновенія между системами и вѣрами, и ничего дѣйствительно новаго намъ не предлагалось. Въ сущности, моя душа, намъ нужно... намъ нужно новое евангеліе. Я желаю, чтобы этотъ иностранецъ проповѣдывалъ бы его міру... въ моей гостиной.
Въ этотъ моментъ появился и самъ Пауль. Кажется, что всѣ ожидали увидѣть такого человѣка, какъ описала м-съ Траси Ганли. Этимъ только и можно объяснить тотъ фактъ, что все собравшееся общество ахнуло, точно по уговору. Дѣло въ томъ, что представшій передъ ними человѣкъ былъ вовсе не пожилой германецъ въ очкахъ, измышленный этою дамой. Въ немъ не было ничего тевтонскаго кромѣ имени. Онъ былъ и не пожилой, и не въ годахъ, и въ рукахъ не держалъ трубки съ длиннымъ чубукомъ. Они увидѣли юнаго джентльмена, очевидно слишкомъ юнаго для того, чтобы онъ могъ совершить что-нибудь замѣчательное.
Этотъ молодой человѣкъ -- неужели же онъ былъ дѣйствительно тотъ Пауль?-- этотъ молодой человѣкъ былъ не старше двадцати пяти лѣтъ. У него не было ни бороды, ни плѣши, ни сѣдыхъ волосъ, но гладкое лицо съ маленькими усиками; онъ не былъ одѣтъ въ театральный, такъ сказать, костюмъ германскаго философа, но какъ любой джентльменъ, понимающій значеніе внѣшности и внимательный ко всѣмъ деталямъ костюма, такъ что онъ былъ одѣтъ не только хорошо, но и просто, безъ всякихъ драгоцѣнностей. Украшеніемъ служилъ только бѣлый цвѣтокъ въ петлицѣ.
Могъ ли быть этотъ человѣкъ тѣмъ великимъ свѣтиломъ тайной науки, о которомъ съ такимъ восторгомъ писала теософическая сестра изъ Петербурга?
Росту онъ былъ средняго, а именно выше пяти футъ десяти дюймовъ; но фигура его была стройная, элегантная и живая, онъ болѣе похожъ на француза, нежели на англичанина. Черты лица удивительно тонкія и правильныя.
-- Додо, прошепталъ Томъ, я увѣренъ, что этотъ юноша изъ Нью-Норка. Я видѣлъ тамъ такихъ.
Его черные глаза, хотя и глубоко сидѣвшіе въ орбитахъ, были остры, живы и лучезарны; лобъ высокъ и бѣлъ; щеки блѣдныя. Никогда, конечно, съ тѣхъ поръ какъ спиритуализмъ, ясновидѣніе, телепатія и таинственная философія впервые появились, не бывало еще такого медіума. Всегда медіумы бывали неотесанные и не знакомые съ манерами хорошаго общества и всегда они дурно одѣты и дурнаго тона, и вообще среднихъ лѣтъ. Конечно, если этотъ человѣкъ былъ медіумъ, то онъ перлъ въ своемъ родѣ.
Волосы его, такіе темные, что казались почти черными, были нѣсколько длиннѣе, чѣмъ позволяла мода; онъ носилъ ихъ съ проборомъ на боку, и они ложились у него на лбу природной и очень эффектной волной.
То былъ на дѣлѣ никто иной, какъ самъ Пауль. Онъ остановился на секунду въ дверяхъ и окинулъ собраніе быстрымъ взглядомъ. Затѣмъ безъ малѣйшаго замѣшательства и съ спокойными и увѣренными манерами, но безъ всякой излишней самонадѣянности или заносчивости, направился къ хозяйкѣ. Быть можетъ, онъ узналъ ее по тому, что она направилась къ нему навстрѣчу. Какъ бы то ни было, онъ ни мало не колебался.
-- Лэди Августа! и онъ низко поклонился.
Слѣдовательно онъ былъ не англичанинъ, потому что ни одинъ англичанинъ не умѣетъ кланяться. Онъ приподнялъ голову и взялъ ея руку.
-- Я уже видѣлъ васъ, прошепталъ онъ, когда былъ въ Петербургѣ. Я духомъ побывалъ здѣсь. И уже увѣренъ, что наши души симпатизируютъ другъ другу.
Голосъ его былъ чрезвычайно мягокъ и музыкаленъ, а глаза встрѣтились со взглядомъ лэди Августы, выразивъ столько дружелюбія и ласки, что она была тронута. И онъ продержалъ ея руку въ своей такъ долго, какъ другъ, привѣтствующій долго отсутствовавшаго друга.
Неужели... о! неужели онъ давно желанный пророкъ?
Послѣ того онъ обратился къ м-ру Бруденелю, котораго тоже, повидимому, зналъ:
-- М-ръ Киръ Бруденель, сказалъ онъ, я привезъ вамъ много посланій и нѣсколько даровъ отъ моихъ друзей, которые давно оцѣнили ваше достоинство.
М-ръ Бруденель вообще подавалъ своимъ медіумамъ только два пальца, какъ покойный лордъ Шефтсбёри низшему духовенству, но въ данномъ случаѣ онъ протянулъ всю руку. Пауль пожалъ ее съ неменьшимъ жаромъ, чѣмъ и руку лэди Августы, и съ любопытствомъ поглядѣлъ въ лицо м-ра Бруденеля, какъ бы стараясь прочитать на немъ нѣчто.
-- Очень радъ, м-ръ Пауль, сказалъ хозяинъ дома, стараясь принять покровительственный тонъ, какимъ онъ обыкновенно встрѣчалъ своихъ медіумовъ,-- очень радъ съ вами познакомиться.
-- Я былъ съ вами -- духомъ. Это было вчера утромъ, м-ръ Бруденель, въ вашей библіотекѣ. Вы читали.
-- Да, я читалъ, отвѣтилъ м-ръ Бруденель.
Каждый зналъ, что м-ръ Пауль только сегодня пріѣхалъ изъ Петербурга. Но никто не удивлялся. Въ этомъ домѣ все могло случиться.
-- Вы читали романъ Уйда.
М-ръ Бруденель нѣсколько измѣнился въ лицѣ, а нѣкоторые изъ присутствующихъ улыбнулись.
-- Ахъ, да!.. дѣйствительно, я проглядывалъ одно изъ ея сочиненій.
-- Вы дочитали до страницы 144, продолжалъ Пауль, а сегодня утромъ продолжали читать и дошли до стр. 280.
-- Да... да, сказалъ м-ръ Бруденель, очень сконфуженный тѣмъ, что его уличили въ чтеніи романовъ. Ахъ! въ этомъ домѣ -- знаете ли, мы ничему не удивляемся, даже если намъ напомнятъ о мелочахъ жизни, которыя происходятъ... въ тиши кабинета. Мы ничему не удивляемся... и гм! ждемъ многаго, очень многаго...
Онъ хотѣлъ, надо думать, намекнуть во-первыхъ на то, что для нихъ привычное дѣло, чтобы люди являлись въ безтелѣсномъ видѣ и видѣли все, что дѣлается вокругъ, а во-вторыхъ, что его кабинетъ долженъ быть неприкосновеннымъ для любопытства и въ третьихъ, что послѣ такой выходки онъ будетъ требователенъ и придирчивъ.
-- Романы, замѣтилъ Пауль нѣсколько строго, не совсѣмъ подходящее чтеніе для подготовки себя къ спиритуалистическимъ изслѣдованіямъ. Состояніе вашего духа не дозволило мнѣ войти съ вами въ сообщеніе, м-ръ Бруденель.
Всѣ опустили глаза при такомъ репримандѣ и не смѣли взглянуть въ лицо своему вожаку. Слыхали ли что-нибудь подобное? И такъ говоритъ съ м-ромъ Бруденелемъ какой-то медіумъ!
Пауль повернулся снова къ лэди Августѣ.
-- Я долженъ извиниться, что запоздалъ, началъ онъ болѣе мягко. Но послѣ того, какъ меня провели въ мою комнату, я получилъ посланіе... довольно важное... отъ моихъ друзей.
-- Посланіе, мистеръ Пауль?
Понимаете: какъ! Пробылъ всего лишь три четверти часа въ домѣ, и уже получилъ посланіе.
-- Телеграмму?
-- Нѣтъ, улыбнулся онъ, не телеграмму. Мои друзья не употребляютъ всего этого. Посланіе прибыло изъ глубины Абиссиніи. Я долженъ былъ имъ немедленно заняться, и это задержало меня...
Онъ говорилъ безъ малѣйшей аффектаціи, точно ничего ровно не было удивительнаго въ томъ, чтобы получить посланіе изъ Абиссиніи и притомъ быстрѣе чѣмъ по телеграфу.
-- Додо, шепнулъ Томъ, этотъ франтъ заткнетъ за поясъ бѣднягу Чика.
Доложили, что обѣдъ поданъ, и всѣ могли слышать вздохъ удовольствія, вырвавшійся у м-ра Чика. Пауль, вмѣсто того, чтобы скромно знать своё мѣсто и идти позади всѣхъ, безъ дамы, какъ это всегда бывало съ м-ромъ Эмануэлемъ Чикомъ и другими медіумами, спокойно подалъ руку лэди Августѣ.
-- Это мой первый вечеръ въ Англіи и первый обѣдъ у васъ. Могу ли я воспользоваться привилегіей своего положенія, лэди Августа? Здѣсь мы всѣ спиритуалисты, по имени по крайней мѣрѣ -- что онъ хотѣлъ сказать своимъ взглядомъ на м-ра Чика?-- а въ іерархіи спиритуалистовъ я -- глава.
Всѣ пошли къ обѣду парами -- кавалеры и дамы.