Все московское княжество уже безъ спора перешло по наслѣдству къ сыну Василія Ивану III.
Вступивъ на престолъ послѣ смерти отца своего, Иванъ Васильевичъ задумалъ присоединить къ Москвѣ другія княжества, еще остававшіяся подъ-властью своихъ князей -- Рюриковичей; но такъ какъ великій князь былъ человѣкъ разсчетливый и медлительный, то онъ не дѣлалъ ничего сразу, а постепенно подготовлялъ почву, выжидая удобнаго момента.
Пріобрѣтая могущество, становясь самымъ сильнымъ изъ князей русскихъ, Иванъ Васильевичъ начиналъ отличаться отъ другихъ и въ своей домашней жизни. Прежніе князья жили всегда скромно, не окружали себя пышностью, были доступны для всякаго, кто имѣлъ къ нимъ какое нибудь дѣло; но при Иванѣ III все это измѣнилось, благодаря его второму браку съ греческой царевной Софіей Палеологъ.
Въ молодыхъ лѣтахъ Иванъ былъ женатъ на тверской княжнѣ Маріи, отъ которой имѣлъ сына, также Ивана, прозваннаго, въ отличіе отъ отца,-- Молодымъ. Марія скоро умерла, и овдовѣвшій князь года черезъ два задумалъ жениться на греческой царевнѣ, которая въ это время гостила въ Италіи у римскаго папы.
Папа съ удовольствіемъ согласился на этомъ бракъ, увѣренный, что царевна, которая такъ долго пользовалась его милостями, поможетъ ему обратить русскихъ въ католическую вѣру; но онъ глубоко ошибся. Пріѣхавъ въ Москву, Софья Ѳоминишна сдѣлалась ревнительницей православія и вовсе не оправдала надеждъ, которыя на нее возлагались въ Римѣ.
Какъ племянница греческаго императора, новая княгиня привезла съ собой въ Москву неизвѣстныя тамъ церемоніи придворныя, пышность, строгій этикетъ, котораго русскіе не видѣли еще никогда въ палатахъ своего князя.
Кромѣ того, съ Софіей Ѳоминишной пріѣхали греки, ея родственники и итальянцы, которымъ знатные бояре московскіе должны были всюду уступать свои почетныя мѣста, что возбуждало единодушное, ихъ негодованіе.
Прошло нѣсколько лѣтъ послѣ брака съ греческой царевной, и Иванъ уже являлся народу не просто княземъ московскимъ, а грознымъ государемъ, требующимъ отъ всѣхъ безпрекословнаго повиновенія, строго карающимъ за ослушаніе. Мало по малу онъ возвысился до недосягаемой царственной высоты, передъ которою бояринъ, князь, потомокъ Рюрика, должны были преклониться наравнѣ съ послѣднимъ хлѣбопашцемъ. Князья-Рюриковичи, лишившіеся только недавно своихъ удѣловъ, еще не могли помириться со своей новой ролью безгласныхъ рабовъ государевыхъ и сильно вознегодовали на Софію, которая перенесла греческіе обычаи на русскую землю. Но великая княгиня не обращала вниманія на ропотъ бояръ; а послѣ рожденія первенца Василія стала еще болѣе горда и неприступна.
Недовольные бояре сгруппировались вокругъ Іоанна Молодого, который въ это время уже былъ женатъ на Маріи Молдавской и имѣлъ отъ нея сына Димитрія.
Здѣсь, въ покояхъ молодой четы, недовольные давали- волю своимъ жалобамъ.
-- Какъ пришли сюда греки,-- жаловался князь Натрикѣевъ,-- такъ земля наша и замѣшалась, а до сихъ поръ мы жили въ тишинѣ и мирѣ...
-- Говорятъ, потому такъ вышло,-- говорилъ князь Оболенскій,-- что раньше сидѣла у насъ княгини роду незнатнаго, а гречанка наша царской крови..
-- Какова бы она ни была, а только намъ не слѣдъ ей покоряться!-- кричалъ бояринъ Ряполовскій,-- которая земля измѣняетъ обычаи свои, та не долго стоитъ; а у насъ князь Иванъ все перевернулъ... такъ какогоже добра ждать?
-- Прежніе государи совѣтъ держали со старыми боярами,-- жаловался Натрикѣевъ,-- а теперь Иванъ, запершись въ своей повалушѣ {Одна изъ комнатъ во дворцѣ.}, всѣ дѣла самъ кончаетъ... Покойный князь Василій татаръ къ себѣ жить сзывалъ, а сыночекъ его нѣмцами заполоняетъ русскую землю! До Софьи, Слава Богу, нѣмцы про насъ ничего не слыхали, а теперь все въ свои руки позабирали: хоромы, да церкви строятъ, руду копаютъ, льютъ пушки, стѣны красками размалевываютъ.
-- Не нравится Москва матушкѣ-государынѣ,-- вставляла Марія, супруга Іоанна,-- говорятъ, хочетъ ее сдѣлать равной Царьграду.
-- Пускай... намъ что?-- ворчалъ. Оболенскій,-- мы, старые бояре, какъ звѣри лѣсные: потревожили насъ у опушки, мы подальше въ чащу залѣземъ.
-- Что ты этимъ хочешь сказать?-- спросилъ Иванъ Молодой.
-- А то, что покину я Москву! Слава Богу, еще есть много простору на Руси... Уйду туда, гдѣ всего вольготнѣе.
Говорилъ такъ строптивый бояринъ; до оказывалось, что уйти уже некуда: почти вся Русь была уже подъ могучей рукой Ивана III.
Какъ-то незамѣтно присоединились къ Москвѣ Ростовское, Ярославское, Рязанское княжества; а другіе, еще не вполнѣ подвластные Ивану, боялись принимать къ себѣ его недовольныхъ бояръ, хотя, по старому обычаю, они еще имѣли полное право отъѣзжать куда угодно.
-- Некуда, бояринъ, скрыться тебѣ отъ батюшки государя,-- говорилъ съ улыбкой Іоаннъ Молодой,-- длинна его могучая рука: отовсюду тебя достанетъ.
-- Ладно...-- ворчалъ бояринъ и вдругъ, однажды, привёлъ свое намѣреніе въ исполненіе: князь Оболенскій отъѣхалъ къ исконному врагу Москвы, тверскому князю Александру, который одинъ еще осмѣливался не покоряться Ивану.