Новгородъ Великій -- одинъ изъ самыхъ древнихъ городовъ русскихъ. Здѣсь княжилъ Рюрикъ, котораго, вмѣстѣ съ Синеусомъ и Труворомъ, призвали новгородцы, утомившись безпрерывными междоусобіями, раздиравшими ихъ землю.
Христіанство среди новгородцевъ утвердилось позднѣе, чѣмъ въ Кіевѣ и многихъ другихъ городахъ русскихъ; новгородцы принимали его такъ неохотно, даже враждебно, что русской церкви вмѣстѣ съ кіевскими князьями пришлось самой искоренять язычество; но и послѣ водворенія христіанства здѣсь долгое время еще были кудесники, жрецы, волхвы, которые мѣшали народу забывать своихъ старыхъ боговъ.
Испоконъ вѣку новгородцы считали себя людьми вольными, которыхъ не удалось покорить никому изъ князей. Впрочемъ, Государь Великій Новгородъ любилъ, для порядка, имѣть у себя своего князя, но онъ выбиралъ его самъ, а не покорялся такому, который былъ ему нелюбъ. Такъ, у новгородцевъ нѣкоторое время княжилъ Владиміръ Красное Солнышко; но потомъ, когда ему достался кіевскій столъ, онъ посадилъ на свое мѣсто старшаго сына своего Ярослава. Не ужился Ярославъ съ новгородской вольницей, жестоко обращался онъ съ нею, точно съ побѣжденными... Не стерпѣли этого удалые новгородцы, начали съ своимъ княземъ распрю и побѣдили, потому что въ это вредя Ярославъ началъ борьбу съ братомъ своимъ Святополкомъ. Князь помирился съ новгородцами, которые тогда помогли ему въ борьбѣ съ братомъ. Ярославъ сѣлъ на кіевскій столъ и въ награду за вѣрную службу Новгорода даровалъ имъ "Уставъ", то есть грамату, въ которой подтверждалъ ихъ права самоуправленія и самосуда.
Съ тѣхъ поръ имя Ярослава мало-по-малу дѣлается священнымъ въ воспоминаніяхъ Новгорода. Мѣсто, гдѣ собиралось вѣче и гдѣ висѣлъ вѣчевой колоколъ, называлось, въ память этого князя, Ярославовымъ Дворищемъ и почиталось впослѣдствіи, какъ одна изъ самыхъ важныхъ святынь города.
Новгородцы выбирали себѣ князей изъ рода Ярославова; но всегда помнили крѣпко о своихъ правахъ и готовы были съ оружіемъ въ рукахъ отстаивать всякое ихъ нарушеніе.
И отъ татаръ, покорившихъ русскую землю, Новгороду удалось себя отстоять: окруженный дремучими лѣсами, да болотами, онъ былъ доступенъ только воднымъ путемъ, а Орда любила ходить степью. Но богатый городъ не отказался платить хану свою долю ясака {Дани.} и посылалъ его, впослѣдствіи, черезъ московскаго князя.
Не стѣсняемый никѣмъ, вольный городъ богатѣлъ отъ торговли мѣхами, которые добывались въ его дремучихъ лѣсахъ, а благодаря тому, что онъ былъ расположенъ недалеко отъ Балтійскаго моря, его купцы скоро завели сношенія съ нѣмецкими и иными торговцами.
Скоро богатство Государя Великаго Новгорода привлекло къ себѣ завистливое вниманіе Рюриковичей, изъ которыхъ многіе старались наложить на него свою руку; но земля новгородская отвѣчала на всѣ эти попытки дружнымъ отпоромъ и все болѣе богатѣла.
Все шире раскидывался Новгородъ по обѣимъ сторонамъ Волхова. Онъ дѣлился на двѣ стороны -- Торговую, гдѣ находилось Ярославово дворище, и Софійскую -- гдѣ стоялъ соборъ св. Софіи, Премудрости Божіей, и палаты Владыки. Этотъ храмъ считался одной изъ важнѣйшихъ святынь города- Кидаясь въ битву новгородцы кричали:
-- Положимъ головы свои за вольность и святую Софію.
Центръ города назывался Дѣтинецъ, или Кремль -- мѣсто, обнесенное каменной оградой, куда горожане прятались со своимъ имуществомъ во время нападеній враговъ на городъ. Отъ Дѣтинца шли городскіе "концы", которые дѣлили Новгородъ на пять частей.
Но скоро тѣсно стало новгородцамъ въ своемъ огромномъ городѣ. Разбрелись удалые молодцы по свѣту и заложили новые города, которые впослѣдствіи считали себя въ зависимости отъ Государя Великаго Новгорода,-- Торжокъ, Вологду, Волокъ-Ламскій, Бѣжецкій Верхъ и другіе. Въ старину былъ еще у Новгорода небольшой пригородъ -- Псковъ; но потомъ онъ также сильно разбогатѣлъ и почти отдѣлился отъ него, считая себя только его "младшимъ братомъ".
Завидовали Рюриковичи, родъ которыхъ все болѣе дробился и бѣднѣлъ, удачѣ Государя Великаго Новгорода; но не имѣли силы покорить его, и только съ возвышеніемъ Москвы онъ почуялъ, что у него теперь есть достойный соперникъ.
Крѣпла Москва, и все болѣе началъ страшиться ея Новгородъ. Стали на вѣчѣ все чаще поговаривать о московской силѣ, да алчности, отъ которой пора уже начинать спасаться. Увидѣлъ Новгородъ, что не избавиться ему отъ Москвы иначе, какъ передавшись подъ покровительство кого-нибудь, кто ея сильнѣе.
Въ это время стала возвышаться Литва и соперничать съ Москвою. Часть именитыхъ новгородцевъ, посадниковъ, купцовъ, наравнѣ съ житыми {Житыми людьми назывались тѣ, которые имѣли свои "дворы" въ городѣ.} и простыми людьми, рѣшила, что лучше ей отдаться подъ покровительство литовскаго князя, чѣмъ сносить владычество Москвы, тяжесть котораго уже начинали испытывать на себѣ многія удѣльныя княжества.
Москва сочла себя оскорбленной, когда узнала, что Новгородъ мечтаетъ завести сношенія съ Литвой. Не смотря на независимость Новгорода, великіе князья московскіе считали себя его владыками, потому что уже давно, со времени разоренія Кіева татарами, новгородцы выбирали себѣ князей изъ ихъ рода. Этотъ старинный обычай московскіе князья привыкли считать за свое право, и ужъ такъ повелось, что старшій сынъ московскаго князя дѣлался княземъ новгородскимъ.
Затѣмъ, когда Москва еще больше усилилась, а Новгородъ еще сильнѣе ослабѣлъ,-- московскіе князья даже перестали посылать туда своихъ дѣтей, вмѣсто которыхъ отправляли туда намѣстника, который жилъ въ одной изъ частей города, называемой "городище".
Затѣмъ Новгородъ платилъ Москвѣ особый налогъ, называемый "даръ съ волостей", отъ котораго московскимъ князьямъ вовсе не хотѣлось отказываться.
Начиналась тогда между Новгородомъ и Москвою борьба, иногда скрытая, иногда кончавшаяся войною. Въ это время уже Москва начинала все болѣе богатѣть, тогда какъ Новгородъ, истощаемый междоусобіемъ своихъ гражданъ, ослабѣвалъ въ этой неравной борьбѣ.
Скоро среди самыхъ новгородцевъ появилась сильная партія, которая кричала на вѣчѣ:
-- Не устоять святой Софіи противъ московскихъ государей! Лучше добромъ отдадимъ то, что потомъ все равно отнимутъ у насъ силой.
Но литовская партія была все-таки больше, и часто въ "горлановъ-московцевъ" бросали каменьями за ихъ рѣчи, а иногда кончалось и похуже: разсерженная толпа сбрасывала ихъ съ моста въ воду.
Между тѣмъ столкновенія съ Москвой становились все чаще; иногда приходилось богатому Новгороду откупаться отъ нея большими суммами денегъ, но дѣла его отъ этого не поправлялись, а ухудшались, потому что Москва видѣла его слабость.
При Иванѣ Васильевичѣ III новгородцы почуяли, что пришелъ конецъ ихъ большой волѣ и, въ отчаяніи, рѣшили "лечь костьми", защищая свою свободу.
Часть жителей, желавшая борьбы съ Москвой, группировалась вокругъ именитой вдовы посадника Марѳы Борецкой и ея двухъ сыновей Ѳеодора и Димитрія.
Семья Борецкихъ была очень богата. На Софійской сторонѣ стоялъ у нихъ обширный "дворъ", который народъ называлъ "чюднымъ", потому что во дворѣ этомъ стояли палаты, для того времени чрезвычайно роскошныя. Палаты были окружены крѣпкими службами, изобильно снабженными всѣмъ необходимымъ въ хозяйствѣ. Погреба были полны бочками съ виномъ и всякой снѣдью; въ кладовыхъ хранилось много сукна, камки, парчи, бархату, которые накупались два раза въ годъ, весной и осенью, у пріѣзжихъ торговцевъ. Множество рабовъ вѣдало это богатое хозяйство.
Въ палатахъ Марѳы часто собирались люди, готовые до послѣдней капли крови отстаивать независимость своей родины. Здѣсь были и знатные бояре -- Селезневы, Арбузьевы, Григоровичевы и купцы,-- богатые гости новгородскіе, и простые мужики вѣчники, и даже слуги ея, какъ напримѣръ Ананій Жироха, сынъ рабыни Ольги, и Самойло Катычичъ -- удалой молодецъ, "закладникъ" Борецкихъ.