Через несколько минут вошел бледный, взволнованный Гастон, руки его машинально рвали кружевные нарукавники, ноги топали по полу. Найдя дочь все на том же месте, он остановился перед ней, скрестив на груди руки и стиснув зубы от бешенства.
-- Да, вы точно с ума сошли! -- закричал он.
-- Если бы я согласилась быть женой Людовика Четырнадцатого, -- сказала она преднамеренно медленно, -- то вам никогда не бывать королем Франции.
-- Какая тут беда, если дочь моя королева?
-- Вы говорите не то, что думаете. Во времена Ришелье вы составляли заговоры с таким множеством людей, что не можете так быстро оставить мечту всей жизни.
-- Роль заговорщика мне надоедает.
-- Но вас обманывает коадъютор, как прежде обманывал Мазарини. Вы прогнали Мазарини, другой продолжает его дело, а вы этого не замечаете.
-- Коадъютор совершенно предан мне.
-- А теперь он верный раб Мазарини, говорю вам. Разве он не получил кардинальской шапки? Разве Кондэ не прервал с ним сношений? А Кондэ хочет сделать вас королем.
-- Ты помешалась! Разве можно так говорить? Ты совсем с ума сошла!
-- Прозорливых и мудрых всегда называют сумасшедшими.
-- И вы имеете еще претензии на мудрость?
-- Кто доживет до конца, тот увидит истину.
-- На самом деле с ума сошла! Эй! Кто-нибудь! Отправить ее в Шарантон.
-- Я сама отправлюсь, -- отвечала принцесса, проходя с решительным видом мимо отца и бросая на него равнодушный взгляд.
Луиза вышла из комнаты. Очутившись на краю широкой лестницы, ведущей в парадные комнаты, она остановилась и положила руку на перила.
Холодный мрамор вывел ее из оцепенения, которое тисками сжимало ее мозг, она наклонилась и приложила лоб к мрамору.
-- Если бы я с ума сошла, так этот мрамор показался бы мне льдом, но моя голова не только не горит, но совсем холодна и спокойна.
Она сбежала с лестницы. Внизу ее подхватил Жан д'Эр; ему казалось, что она падает.
-- Я видел маркиза де Жарзэ! -- шепнул он.
-- Де Жарзэ! -- повторила она, стараясь собраться с мыслями.
-- В замке не найден труп герцога де Бара.
-- Труп?...
-- Боже мой! Что с вами сделалось, принцесса?
-- На лошадей, скорее на лошадей! -- воскликнула она, направляясь к конюшням. -- Сейчас же поедем куда мне хочется.
-- Но куда же?
-- В Шарантон. Я хочу видеть сумасшедших. Кажется, туда недавно заперли новых больных.
-- Это ужасное зрелище. Не ездите туда, ваше высочество! Некоторые люди не могут выносить его и два часа, сами заражаются этой жестокой болезнью.
-- Должно быть, эти безумцы самые счастливые люди! -- сказала она со странным блеском в глазах.
-- Счастливые? О, нет! Они не сознают своего положения и только видят ужас и отчуждение вокруг себя, чувствуют равнодушие тех, кто некогда любил их.
-- Проводите же меня туда.
-- Позвольте, ваше высочество, -- сказал Жан д'Эр, почтительно преграждая ей дорогу.
-- Что такое?
-- Я сейчас видел маркиза де Жарзэ.
-- Знаю, так что же?
-- Когда я был у него, он получил приказ королевы, как капитан ее телохранителей. Читая его, он не мог скрыть своего неудовольствия и удивления.
-- Что это за приказ?
-- Он мне сказал: "Не правда ли, вы принадлежите к числу друзей герцога Бофора?" -- "Точно так, маркиз". -- "Так скажите же ему, что и я сделался его другом со времени известного происшествия в моем замке". Я хотел уйти, но маркиз удержал меня, говоря: "Поспешите же известить его, что я получил приказание арестовать его".
-- О! Небо! -- воскликнула принцесса, чувствуя, что ноги ее подкашиваются. Она оперлась на руку своего шталмейстера.
-- Я бросился в Вандомский замок, герцога там не было.
-- Отыщем его.
-- Вот спускаются с лестницы госпожи де Фьеске и де Фронтенак.
-- На лошадей, поторопитесь! -- сказала принцесса, обращаясь к ним.
Вскоре принцесса ехала по парижским улицам, имея по левую руку своего шталмейстера. За ними ехали две амазонки, а на некотором расстоянии -- четверо слуг.
"У него есть свои шпионы. Надо полагать, что они известили его об измене коадъютора", -- подумала Луиза.
Через четверть часа они прибыли на рыночную площадь и узнали, что Бофор со всей свитой в сопровождении народной толпы отправился в ратушу.
Принцесса последовала за людским потоком и с мрачной радостью прислушивалась к доказательствам общего недовольства и самым дерзким выходкам против двора.
"Война начинается, надо победить во что бы то ни стало!" -- подумала она.
Стечение народа было так велико, что она вынуждена была взять правее, чтобы выехать на набережную. Но всюду оказывались недовольные толпы. Многие из любопытных, не знавшие трех амазонок, бросали свирепые взоры на них.
Гонтран подметил это и понял, какие могут произойти пагубные последствия, и потому, въезжая в самую гущу толпы, закричал:
-- Дорогу ее высочеству! Герцогине де Монпансье! Дорогу принцессе Луизе Орлеанской.
При этом имени все подняли головы, все лица озарились улыбками.
-- Это герцогиня де Монпансье! Да здравствует ее высочество!
-- Пропустите меня, друзья! Я спешу в ратушу.
-- Не ездите туда, -- раздались голоса из толпы, -- там будет вам плохо.
-- Это почему? -- спросил Гонтран.
-- Потому что герцог Бофор поднимет там драку с приверженцами Мазарини, которых двор напустил на него, чтобы вынудить его оставить Париж.
-- Герцог Бофор не оставит Парижа, -- сказала принцесса, -- он слишком хорошо знает, чем обязан народу, который любит его и удостаивает своим доверием. Нет! Он не оставит Парижа. В случае надобности я сумею напомнить ему о его долге.
-- Герцог Бофор должен добыть от парламента приговор на изгнание Мазарини. Пока королева прислушивается к советам парламента, он может это сделать.
-- Вот это разумное слово, и я не сомневаюсь, что герцог сделает это.
-- И еще надо потребовать от парламента назначить награду за голову кардинала, -- подхватил какой-то ремесленник.
-- Пока не избавимся от этого итальянца, наша торговля не воскреснет и мастерские наши будут заперты, -- заметил другой.
-- Долой Мазарини!
Гонтрану было трудно заставить толпу слушать себя.
-- Еще раз прошу, друзья, пропустите ее высочество, от этого зависит, может быть, спасение герцога Бофора.
При этих словах толпа расступилась, и принцесса продвинулась на несколько шагов, но после этого люди сомкнулись, со всех сторон сыпались советы. Не ранее как через час принцесса смогла подъехать к ратуше.
В эту минуту герцог Бофор находился в большой зале, куда вынудили его войти многочисленные толпы граждан, ожидавших на Гревской площади известия о новых событиях -- разнеслась весть о победе, одержанной принцем Кондэ над королевскими войсками у ворот Бордо.
Бофор уступил, не зная, что значит это стечение народа. В зале он пришел в сильное замешательство.
-- Ваше высочество, -- кричали ему со всех сторон, -- вы должны стать во главе нас и вести к королю, чтобы засвидетельствовать ему нашу преданность.
-- Это справедливо, и я сочту за счастье предводительствовать вами.
-- Принц Кондэ опять нарушил мирный трактат, подписанный им в Гавре при освобождении из тюрьмы, -- сказал молодой человек в одежде мастерового. Мастеровым был знакомый нам Ренэ.
-- Остановитесь, господа! Принц Кондэ верный подданный, не против короля он дерется, а против кардинала Мазарини, который, несмотря на изгнание, никогда еще не был так могуществен во Франции.
-- Правда! правда! -- зазвучали другие голоса.
-- Скажите прямо, герцог Бофор, вы друг или недруг принца Кондэ? -- допрашивал Ренэ с настойчивостью, удивившей Бофора. Он старался разгадать причину настойчивости по выражению лица говорившего -- лица будто бы знакомого.
-- Господа, разве вы не слышите, как стучат в дверь? Отворите же, -- сказал он.
-- Отвечайте, отвечайте на вопрос! -- закричали несколько голосов запальчиво.
-- Я буду отвечать перед всеми, расступитесь!
Движением руки он раздвинул граждан, преграждавших ему дорогу к двери, сам отворил обе ее половинки. Народный поток ворвался в залу, с громкими криками мигом разлился по всему пространству:
-- Бофор! Бофор! Где герцог Бофор?
-- Я здесь, друзья мои! -- отвечал принц, становясь на кресло, чтобы удовлетворить желание громадной толпы, наполнившей залу.
Люди, прежде допрашивавшие Бофора, вынуждены были замолчать, принц напрасно искал их глазами среди теснившихся вокруг него голов.
-- Да здравствует принц! -- кричали в толпе. -- Он должен командовать у нас, или все пропало!
-- Друзья мои, прошу вас, замолчите и выслушайте меня.
Все смолкло.
-- Я считаю долгом напомнить вам о необходимости уважать государственные законы и не предаваться необузданности. Отныне король совершеннолетний, вся власть в его руках, лишать его хотя бы частицы власти -- значит быть повинным в мятеже.
-- А как же Мазарини?
-- Он далеко от Парижа, вне Франции. Парламент соглашается издать эдикт на вечную ссылку его из Франции.
-- Ура! Ура!
-- Изгнание Мазарини для вас, как и для всех, имеет одно значение: не будет обременительных налогов.
-- А если парламент не издаст этого эдикта?
-- Я буду ходатайствовать о том именем короля.
-- Хорошо! Хорошо! Да здравствует герцог Бофор! Он будет у нас министром! Он понимает нас! Он знает, что нам надо! Зачем нам другие? Он призовет к нам принца Кондэ и сделает его коннетаблем.
Толпа шумно рукоплескала при выражении общих желаний.
-- Парижане, -- сказал Бофор, -- если я вмешиваюсь в ваши дела, так это потому, что я люблю вас, но есть еще один предмет, который я тоже очень люблю: это мое спокойствие. Ну, а сделают меня министром, тогда спокойствие прости, прощай! И я вынужден буду заниматься делами, которые мне совсем не по вкусу.
-- Что за скромность!
-- Нет, я не скромничаю, а только говорю правду прямо и бесцеремонно, вот и все тут. Всю мою жизнь до настоящего дня я доказываю это. Поверьте же мне, что вы окажете мне большую услугу и докажете искреннюю любовь ко мне, если все вы мирно разойдетесь по домам, выпустите меня: видите ли, меня ждут друзья играть в же-де-пом.
Громкий смех покрыл эту забавную выходку.
-- Бофор, будь нашим господином! -- закричали женские голоса.
-- Боже мой! Мне быть чьим-нибудь господином? Что это вы выдумали! Ну, какой же я буду господин, когда я если не раб, то все же верноподданный.
-- Вам принадлежит наша любовь и преданность. Мы за вами в огонь и воду! Мы разрушим все, что вы прикажете разрушить! -- кричали самые запальчивые.
-- Сокрушать и разрушать -- легко, а кому придется восстанавливать?
-- Вам! Герцогу Бофору!
-- Как бы не так! Король останется всегда королем.
-- Нет! Нет! Да здравствует протектор Бофор!
При этих криках Бофор поспешно сошел с кресла.
-- Вон отсюда! Уходите, безумцы и бунтовщики! Я не хочу слушать вас!
-- Скажите лучше правду: груша еще не созрела? -- закричал кто-то в толпе.
-- В этот час королевская армия, вероятно, потерпела поражение от принца Кондэ. Из хорошего источника дошли до меня слухи, что через пять минут курьер явится с таким донесением к королю.
-- Мы хотим знать эти известия! Сообщите их нам!
-- Ступайте сами за ними, друзья мои, и потом возвращайтесь сообщить их мне, я буду ждать вас здесь.
-- Доброе дело! А если слухи верные, что вы будете делать?
-- Все, что вы хотите.
-- Да здравствует Бофор! Да здравствует друг наш, король наш! -- восклицала воспламенившаяся толпа, быстро направляясь к выходу.
Один человек остался и пристально смотрел на Бофора, спокойно усевшегося в кресло.
-- Герцог Бофор, -- сказал он, -- вы стоите на краю измены.
-- А! Я узнаю вас, вы кузен и жених бедной Маргариты.
-- Да, -- отвечал Ренэ с яростью.
-- Уж, не по этой ли причине вы сделались моим врагом? Ведь в народе мало друзей у кардинала Мазарини.
-- Я с народом против Мазарини, но я с Мазарини против вас.
-- В добрый час, мой благородный друг! Я люблю, когда со мною говорят без обиняков, напрямик. Но предупреждаю вас, вы вступили на ложный путь, и я докажу вам это.
-- Когда же?
-- Сегодня вечером, в доме Мансо.
Ренэ не отвечал, но почувствовал, что уверенность поколебалась под влиянием величественного спокойствия его врага. С настойчивой недоверчивостью он долго смотрел на него, потом отвернулся и ушел.
В эту минуту явилась герцогиня Монпансье, за ней Ле Мофф.
-- Как! Ваше высочество! -- воскликнул Бофор, удивившись, -- зачем вы здесь?
-- Мне надо сказать вам несколько слов, -- сказала она.
Герцог поклонился ей почтительно и сурово взглянул на бандита.
-- Не прогоняйте его, -- возразила принцесса, угадав его мысли, -- он понадобится вам через несколько минут.
-- Нас сорок человек на площади, скажите слово, и мы одним махом разметем этот народный сор, -- сказал Ле Мофф, спокойно прислонившись к стене.
-- Франсуа, -- прошептала принцесса, -- надо бежать, не теряя ни минуты, королева приказала вас арестовать.
-- Меня! Меня арестовать!
-- Маркиз де Жарзэ собрал уже свою команду и, может быть, направляется к ратуше, не найдя вас дома.
-- Он никогда не посмеет.
-- Маркиз сделался теперь вашим другом, но он честно и верно исполняет свой долг. Приказание королевы будет им выполнено.
-- Но если он осмелится переступить порог ратуши, то непременно вспыхнет война, а я другого и не желаю.
-- О Боже!
-- Кажется, груша созрела, как говорили мне сейчас добрые парижане, и вашему высочеству стоит приподняться на пальчики ваших ног, чтобы сорвать ее, -- добавил принц, взглянув на улыбнувшегося Ле Моффа.
Принцесса тоже посмотрела на разбойника, но взгляд ее был испуганным.
-- Подойди-ка ближе и отвечай, -- сказал герцог своему странному поверенному.
-- Что прикажете говорить, ваше высочество? Спрашивайте.
-- Представляю вам, принцесса, самого изобретательного человека в мире, гибкого, как трость, скользкого, как угорь. Он умеет представиться то простодушным мещанином, то приходским священником, то добродетельным монахом, то ремесленником, то дворянином, смотря что ему понадобится. И вот благодаря его волшебному искусству я открыл средство узнавать общественное мнение.
-- Принц, вы теряете драгоценное время, подумайте о том, что я вам сказала.
-- Ле Мофф, что толкуют в народе о министре, которого назначил король в лице Шатонефа?
-- Что он креатура Мазарини и что... найдется человек, который уничтожит его.
-- А что говорят о короле?
-- Что этот прекрасный ребенок появился на свете как раз для осуществления Мазариновых мечтаний, но что... найдется человек, который сладит с ним и упрячет куда-нибудь в монастырь.
-- Но как примирить все это с беспутной жизнью этого человека?
-- Никто в его беспутство не верит. Говорят, что этот человек высокого ума и знатного рода, притворяется только невеждой и повесой, что он королевской крови, что стоит ему махнуть рукой -- и все сердца полетят к нему, и что, наконец, под шерсткой сонливого кота и цепкой обезьяны скрывается в нем самая хитрая лисица:
-- Ну, а что же народ?
-- Народ хватал обеими руками золото, которое я сыпал ему.
-- Вот что! -- недовольно произнес Бофор.
-- Только с условием и уверением в своем бескорыстии. Он и голоден, и холоден, и угнетен, и обременен, но если принимает золото, так с непременной надеждой возвратить долг.
-- Это как?
-- Телом и душой.
-- Когда?
-- Когда вы прикажете грозе зажечь молнии.
-- Что вы на это скажете? -- спросил Бофор, обращаясь к принцессе.
-- О! Герцог, это заставляет меня еще больше бояться за вас, теперь я не удивляюсь приказанию королевы арестовать вас.
-- Это правда, -- подтвердил Ле Мофф.
-- Вот видите!
-- А тебе кто сказал?
-- Командир телохранителей.
-- Маркиз де Жарзэ?
-- Нет, другой, маркиз отказался. Другой же капитан провел свою команду в задние ворота и, вероятно, запрятался в каком-нибудь углу. Когда вы выйдете отсюда, он схватит вас, и спасенья не будет.
-- О! Боже, -- воскликнула принцесса, бросаясь к окну, выходящему во двор.
Бофор отвел бандита в сторону и тихо ему сказал:
-- Послушай, ты должен подвергнуть твою жизнь самой жестокой опасности.
-- С тех пор, как я перешел на службу вашего высочества, мне все приходится играть в ребяческие игры. Признаюсь, меня мучит жажда крови и ударов.
-- Ну, ты увидишь, как будет проливаться кровь.
-- Браво! Чего же лучше?
-- Только твоя кровь.
-- Не беда.
-- Так вынимай же кинжал и поражай.
-- Что такое? -- спросил Ле Мофф, ошеломленный.
-- Какая же ты дрянь после этого! Видно, у тебя хватает храбрости только в потемках.
-- Ваше высочество, если вам угодно, так извольте, -- сказал Ле Мофф, обнажая кинжал.
Бофор подставил руку под острие, и кровь брызнула на белый атласный рукав.
-- Помогите! Держите убийцу! -- закричал принц, схватив Ле Моффа за руку.
-- О, Боже мой! Какое несчастье! -- воскликнула Луиза, оцепенев от неожиданности.
-- Караул! -- кричал Бофор, подвигаясь к двери и таща за собой Ле Моффа, совсем растерявшегося от непонимания, что это за комедия.
-- Помогите! -- кричала принцесса.
Она ухватилась за другую руку Ле Моффа, а тот на нее смотрел такими же полоумными глазами.
-- Но как же эта рана? -- спросила Луиза с испугом.
-- О! Это пустяки, песчинка в океане, -- сказал Бофор.
-- А! Понимаю теперь! -- вдруг догадался бандит.
Тут он стал в совершенстве разыгрывать комедию, вырываясь из рук своей мнимой жертвы. Принцесса между тем, отворив обе половины двери, наполняла муниципальный дворец своими криками.
-- Тебя подвергнут пытке, -- сказал Бофор быстро.
-- Ну а я песенки буду петь.
-- Сначала отрекайся, потом обвиняй тех, кто прежде подкупал тебя.
-- Ваше высочество, вам-то удалось выпутаться из моих сетей, а мне придется ли выкарабкаться из рук правосудия?
-- Это уж мое дело, не беспокойся.
Взволнованная толпа хлынула в залу, при виде кровавой струи, стекавшей по руке Бофора, бросилась на мнимого убийцу.
-- Мщение! -- ревели сотни яростных голосов.
-- Его надо убить на месте! -- крикнул один человек и схватил за горло Ле Моффа.
Бофор мигом узнал этого человека, несмотря на его странный костюм.
-- Это ты, добрый Мансо! -- воскликнул он.