Вероятно, он был готов ко всему, за исключением того спокойствия, с которым я воспринял его откровение.
Но в итоге он оказался доволен. И остаток ночи, и следующую ночь потратил на то, чтобы посвятить меня в детали своего плана. Я выяснил, что никто другой еще не знал о его идеях.
Встреча должна была состояться вскоре. И затем нам предстояло начать кампанию. Как он сказал, время пришло. Погрузив мир в войну и смуту, мы смогли бы свободно перемещаться повсюду и обрести новые возможности.
Я согласился. И даже сделал несколько дельных замечаний. Он был рад моему сотрудничеству.
Но вот, на третью ночь, вернулся голод.
Он вновь предложил выступить моим проводником, но я возразил ему.
— Дайте мне испробовать собственные крылья, — улыбнулся я. — В конце концов, рано или поздно мне придется этому учиться. Я обещаю, что буду очень осторожен. На этот раз я позабочусь о том, чтобы не повредить тело. После отыщу место погребения, и мы проведем эксперимент. Я выберу подходящего новобранца, мы откопаем его могилу, и тем самым опробуем наш план в миниатюре.
Он воспринял мое предложение благосклонно. И в эту ночь я отправился на охоту в одиночку.
Вернулся я лишь на рассвете, когда заря окрасила восток, и тут же забылся сном до следующего вечера.
Ночью мы говорили, и я рассказал ему о своем успехе.
— Его зовут Сидни Д. Гаррат, — сказал я. — Профессор колледжа, около сорока пяти. Я обнаружил его, когда он бродил по дорожкам возле кампуса. Аллея была темной и пустой. Он совсем не сопротивлялся. Я оставил его там. Не думаю, что ему станут проводить вскрытие — ранки на шее практически не заметны, к тому же все знали, что у него больное сердце. Он жил один. Денег у него немного. А это значит, что похороны будут дешевыми и скорыми. Его похоронят на кладбище Эверест завтра. И следующей ночью мы туда отправимся.
Мой компаньон кивнул.
— Ты все сделал хорошо, — сказал он.
Остаток ночи мы потратили на составление плана. Мы отправимся на Эверест, найдем ночного сторожа, уберем его, а затем отыщем могилу профессора Гаррата.
Именно за этим следующим вечером мы вновь и пришли на кладбище. Вновь полуночная луна глядела на нас сквозь гигантское окно среди туч. Вновь ветер нашептывал что-то, а деревья склонялись в мрачном почтении на нашем пути.
Мы подкрались к домику ночного сторожа и, заглянув в окно, увидели его сутулую фигуру.
— Я постучу, — предложил я, — а затем, когда он выйдет…
Мой компаньон мотнул головой.
— Только никаких клыков, — прошептал он. — Он слишком стар, и поэтому нам бесполезен. Я припас более подходящее оружие.
Я пожал плечами. Потом постучал. Старик открыл дверь и заморгал на меня слезящимися глазами.
— Што такое? — прохрипел он недовольно. — Нельзя шляться по кладбищу ночью…
Длинные пальцы сомкнулись вокруг горла сторожа. Мой спутник толкнул его в сторону ближайших кустов. Его свободная рука взлетела и опустилась, очертив сверкающую дугу. В дело пошел нож.
Следом за тем мы заспешили вдоль тропы, пока запах крови не отвлек нас от нашей миссии. Вдалеке, на склоне холма, где обретали свой последний покой бедняки, я увидел очертания свежей могилы.
Моему спутнику пришлось вернуться в сторожку, чтобы взять лопаты, которые мы забыли в спешке. Луна стала нашим фонарем, и под завывания ветра мы принялись за свое жуткое дело.
Никто не видел и не слышал нас, лишь пустые глаза и оглохшие уши тех, кто лежал под землей.
Нам пришлось хорошенько потрудиться, прежде чем мы добрались до гроба и вытянули его наружу. Могила была глубокой, очень глубокой. Гроб лежал на самом дне, и мы с трудом подняли сосновый ящик.
— Ужасная работа, — признался мой компаньон. — На мой взгляд, эту могилу копал непрофессионал. Все сделано неправильно. Гроб сосновый, но слишком толстый. Ему самому ни за что было бы не выбраться наружу. Не проломиться сквозь доски. И земля утрамбована слишком плотно. Зачем тратить столько сил на дешевую могилу?
— Все это неважно, — прошептал я. — Давайте открывать. Если он ожил, нам следует поторапливаться.
Вместе с лопатами из домика сторожа мы прихватили молоток, и мой спутник лично спустился в яму, чтобы вынуть гвозди из крышки. Я услышал, как задвигались доски, и заглянул через край могилы.
Он стоял, склонившись над гробом, вглядываясь в него, и в лунном свете его лицо походило на бледную маску смерти. Я услышал, как он зашипел.
— Почему гроб пуст? — выдохнул он.
— Ненадолго!
Я вынул из кармана разводной ключ, замахнулся, и, сокрушая череп моего компаньона, обрушил вниз со всей возможной силой.
После этого спрыгнул в яму, запихал извивающееся тело в могилу, закрыл крышкой и вернул толстые гвозди на их места.
Я слышал его мольбы переходящие в приглушенный крик, все затихающий, по мере того, как я накидывал землю поверх крышки гроба. Запыхавшись, я работал до тех пор, пока не стихли последние доносящиеся снизу звуки. Я плотно утрамбовывал землю — еще плотнее, чем когда копал могилу в первый раз.
И вот, наконец, все было кончено.
Он лежал там, безымянный, бессмертный; лежал под шестью футами земли в прочном деревянном гробу.
Ему не удастся пробить путь на свободу, я был уверен. Но даже если у него получится, я специально положил его в деревянную темницу лицом вниз. Он проложит свой путь в ад, а не наружу.
У него был последний шанс избежать этой судьбы, но я решил по-другому. Оставить его лежать там, как он описывал мне сам — ни живого, ни мертвого. Позволить ему осознать свое разложение, когда дерево прогниет и черви приползут на пир. Дать страдать до тех пор, пока личинки не доберутся до его гниющего мозга и не сожрут остатки злобного разума.
Я мог бы вогнать в его сердце кол. Но его ужасные стремления заслужили ему более жестокой доли.
Все было кончено, и теперь, прежде чем наступит рассвет, я мог вернуться — вернуться в его большой старый дом, который был единственным известным мне пристанищем на всей земле.
Я так и сделал, и последние несколько часов потратил на эти записи, чтобы все могли узнать правду.
Я не особо ловок со словами, и все написанное мной попахивает слащавой мелодрамой. Возможно, вы сочтете все это бредом глупца или сумасшедшего, а может и того хуже — обычной шуткой.
Поэтому я умоляю вас, если вы желаете проверить правдивость моих слов, ступайте завтра на кладбище Эверест и отыщите свежую могилу. Поговорите с полицией, когда они обнаружат мертвого сторожа, и отведите их к колодцу у закусочной Дэнни.
Затем, если захотите, откопайте могилу и найдите в ней того, кто продолжает ворочаться и корчиться в своем гробу. Когда вы увидите все это, вы должны будете мне поверить — и по справедливости, вы не облегчите пытку этого чудовища, вогнав ему в сердце кол.
Потому что кол означал бы для него облегчение и покой.
И еще я надеюсь, что после всего этого вы придете ко мне — и принесете кол для меня…