Но Петр при всей исключительности его дарований не был все-таки исключением для своего времени и для своего общества. Он был только представителем, самым видным и ярким представителем той общественной среды, в которой он жил и действовал. Жажда к знанию и стремление к свету проявлялись не у него одного среди русских людей его эпохи. На фоне той темноты, в которую русское непросвещенное общество было погружено, то здесь, то там с большею или меньшею силой вспыхивают и светятся искры любознательности. Это отдельные имена и немногие лица. Вот современник Петра, старший его возрастом крестьянин Иван Тихонович Посошков, умница-самородок, большой начетчик в церковной литературе, но вместе с тем техник-изобретатель, с увлечением предающийся разысканиям в области производительных сил в России, открывающий залежи нефти, серы и других естественных богатств, и оригинальный писатель по политической экономии, упреждавший идеи западноевропейских мыслителей политикоэкономов. Вот младший сотрудник Петра, Василий Никитич Татищев, историк, осуществивший ту громадную историческую работу по разысканию и собиранию летописей и сводке летописных известий, которую проектировал Петр. А в последнее десятилетие царствования Петра в далекой холмогорской деревне Двинского края подрастает крестьянский мальчик, будущий Ломоносов, такого калибра работник в сфере научной мысли, каким был Петр в сфере государственной деятельности. Уже одни эти имена служат показателями, что то темное общество, откуда они происходят и из которого они возникают, не мертво и не инертно, не лишено богатых духовных залежей, больших производительных сил. Впрочем, и число этих современников Петра, как и он тянувшихся к свету знания, можно умножить, называя, кроме только что приведенных всем известных и ярких имен, еще другие имена более скромных и менее известных деятелей.

Вот перед нами упоминавшийся уже неоднократно выше доктор Петр Васильевич Посников, первый из подданных Московского государства, носитель ученой степени доктора. Сын видного дьяка Посольского приказа Василия Тимофеевича Посникова, он был отдан отцом для науки в учрежденную в Москве в 1685 году Славяно-греко-латинскую академию братьев Лихудов. В этой школе он обучился греческому и латинскому языкам. Сохранились записи, из которых видно, как юноша Посников с каждым годом своего пребывания в этой школе успевал в науках. Записи свидетельствуют, что Посников на праздники Рождества и Пасхи в 1687 -- 91 годах бывал в составе той группы студентов академии, которая во главе с своими начальниками Лихудами приходила поздравлять патриарха, произносила речи на греческом и латинском языках и получала в благодарность золотые. Посникова видим в этой группе вместе с студентами А.Б. Голицыным, И. Мусиным-Пушкиным, Т. и П. Савеловыми, Федором Поликарповым. Последовательно он получает от патриарха 1, 2 и 3 золотых, значит, переходит с курса на курс*. По окончании курса в академии, он в 1692 году был послан отцом для высшего образования в Италию в Падуанский университет, воспитанниками которого были сами Лихуды. В Падуанском университете он получил степень доктора философии и медицины, "показан есмь, -- писал он о себе царю, -- падванскими училищами доктором философии и врачевства и простираюся трудолюбно в медицыне". По получении докторского диплома в Падуе он отправляется в Париж, "для большего совершения в медицине", а затем из Парижа переезжает в Лейден, где слушает лекции в тамошнем университете. Это была, видимо, деятельная натура, энергичное стремление к знанию и неутомимое рвение к научной работе, человек, не знающий праздности и не терпевший ее. В одном из писем к царю находим следующий рассказ, приводимый им для своей автохарактеристики: "Остроумнейший оный из всех философов авдирийский Демокрит, беседуя с учителем нашея школы врачевские Иппократом древле под деревом платаном о богатой и всех доволне кормительнице натуре, сицевая произносяше словеса: не бо ко праздности человека натура роди". Так и его, Посникова, Москва "издаде в свет не к праздному и бездельному житию". Быть праздным ему и не приходилось, так как вместо одной на его долю выпала двойная работа. Хорошо владея несколькими иностранными языками: греческим, латинским, итальянским и французским, Посников, обучаясь за границей медицине, в то же время следил за политическими событиями и международными отношениями, к чему, может быть, усвоил склонность в отцовском доме, и писал о своих наблюдениях лично Петру. Это знание языков и осведомленность Посникова в международных отношениях побуждали Петра отрывать доктора от его прямых научных занятий, давать ему разного рода требующие знания иностранных языков поручения и привлекать к дипломатической службе. В Амстердаме Посников состоял при Петре, и через него, вероятно, шли закупки естественнонаучных коллекций, а также огромной партии лекарств для московских аптек, приобретенной тогда в Голландии, царь брал его с собою в Англию и дал ему там поручение, как мы уже видели выше, обозреть английские академии. Но затем от этих научных поручений он был оторван и послан в Венецию вести переговоры с венецианским правительством об обучении мореплаванию командированных туда русских молодых людей и наблюдать за ними. Исполнив это дело, Посников задумывал поездку из Венеции в Неаполь, по всей вероятности, в Неаполитанский университет, но был вытребован русским представителем на Карловицком конгрессе Прокофьем Богдановичем Возницыным, для которого Посников казался благодаря знанию языков наилучшим сотрудником. В Посникове шла борьба. Он рвался в Неаполь к науке, не слушался Возницына, не ехал на конгресс, куда тот его звал, и шутливо отписывался, что едет в Неаполь "живых собак мертвить, а мертвых живить", т.е. производить какие-то естественно-научные опыты. Возницын, не придававший значения физиологическим опытам и считавший их бездельем, грозил пожаловаться Петру на такое ослушание, и только эти угрозы заставили доктора покинуть на время науку, отказаться от поездки в Неаполь и приехать на конгресс. "Петр Васильевич, здравствуй, -- писал ему Возницын. -- По указу великого государя писал я к тебе многажды, чтоб ты из Венеции для его государева дела ехал ко мне в Вену немедленно. И августа в 14 день писал ты ко мне, что ты хочешь ехать в Неаполь и то ты чинишь ослушно, понеже довелось было тебе со всяким тщанием и страхом его государево повеление сохранять и предпочтенной его монаршеской указ радетельно соблюдать. А ты, пренебрегая то и мое письмо ни во что поставя, поехал для безделья, как в твоем письме написано, живых собак мертвить, а мертвых живить и сие дело негораздо нам нужно. Отечески тебя наказую.., а болыии сего я к тебе, яко презирателю, писать не буду, а отпишу туда, где будет тебе не к пользе". Посников принял самое деятельное участие в конгрессе и по окончании его был отпущен в Амстердам для научных занятий**.

______________________

* Цветаев Д. В. Медики в Московской России и первый русский доктор. Варшава, 1896. Прил.

** Шмурло Е.Ф. П.В. Посников, несколько данных для его биографии. Юрьев, 1894; Цветаев Д.В. Указ. соч.; Бычков И.А. Новые материалы для биографии первого русского доктора П.В. Посникова // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1911. Кн. 4, смесь. С. 41 -- 51; Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1868. Т. IX. С. 87 и cл.; РГАДА. Ф. 32. Оп. 1. No 66 (1698 г.).

Заслуживает внимания и отец Петра Васильевича, Василий Тимофеевич Посников, видный дьяк Посольского приказа, побывавший за границей с дипломатическими поручениями, ездивший в 1687 году в качестве посланника к Бранденбургскому курфюрсту, в Голландию, в Англию и во Флоренцию с объявлением о заключении вечного мира с Польшей. Быть может, это знакомство с Западной Европой расширило его кругозор и сообщило ему склонность к западноевропейской культуре и уважение к науке, и, отправив в 1692 году старшего сына в Италию, он через несколько лет, в 1701 году отправил за границу и младшего сына для обучения наукам*. Понятно, что тяготение к западноевропейской науке проявляется всего прежде и наиболее часто в дипломатическом ведомстве, в кругах Посольского приказа при его соприкосновении с западноевропейским миром. Случай в семье Посниковых -- не единственный. Один из подьячих приказа, Михаил Ларионов, входивший в состав великого посольства, подал за границей челобитную царю, в которой просил о выдаче ему средств для обучения его сына Петра, ездившего с ним за границу, латинскому языку, бывшему тогда ключом ко всякой науке. Просьба была уважена, и в расходной книге посольства значится выдача состоявшему при посольстве "реформатскому пастору Илье Федорову за учение подьячего Михайлова сына Ларионова Петра и на покупку ему латинских книг 15 золотых"**. Западноевропейское просвещение ценилось в семье второго великого посла, со времени великого посольства ставшего фактически, а вскоре по возвращении посольства и формально во главе дипломатического ведомства, боярина Федора Алексеевича Головина. Знаменитый автор Нерчинского договора с Китаем при Софье, со второй половины 1690-х годов становится особенно близок к Петру и отправляет разнообразные и ответственные должности: был обер-комиссариусом войск, осаждавших Азов, затем занял место второго посла в великом посольстве 1697 года и фактически направлял все дела посольства, как дипломатические, ведя переговоры с иностранными правительствами, так и военно-хозяйственные, нанимая на русскую службу иноземных моряков и покупая предметы снаряжения для русского флота. После смерти Лефорта он получил звание генерал-адмирала, стал первым кавалером вновь учрежденного ордена св. Андрея Первозванного и главою Посольского приказа. За границу он взял с собою своего брата Алексея Алексеевича и сына Ивана Федоровича и оставил их в Берлине, где они обучались "свободным наукам", надо полагать, в Берлинской школе****.

______________________

* Шмурло Е.Ф. Указ. соч. С. 6.

** РГАДА. Ф. 32. Оп. 1. No. 47. Л. 30; Памятники дипломатических сношений. Т. IX. С. 966.

*** Памятники дипломатических сношений. Т. VIII. С. 1320.