I.
Покушеніе.
На дворѣ замка графини Варбургъ замѣтно было сильное смятеніе, прислуга толпилась на аллеѣ, осѣненной большими столѣтними деревьями. Аллея эта вела къ громаднымъ пристройкамъ, гдѣ помѣщались конюшни.
-- Все кончено! прошептала графиня стоя у однаго изъ высокихъ оконъ своей комнаты и съ направленнымъ вниманіемъ смотря внизъ на дорогу. Казалось, она ждала чего-то необыкновеннаго. Лицо ея выражало нетерпѣніе и мрачнымъ огнемъ горѣли ея глаза. Она была еще во цвѣтѣ лѣтъ: красивая брюнетка съ блѣднымъ правильнымъ лицомъ и роскошнымъ станомъ.
-- Кажется, и въ самомъ дѣлѣ случилось несчастіе, продолжала она,-- вотъ и Куртъ. Онъ живъ... онъ идетъ одинъ...
Не забота о какомъ-либо близкомъ, любимомъ существѣ волновала графиню Варбургъ въ то время, какъ управляющій имѣніями ея подходилъ къ замку, не она заставляла эту гордую красавицу съ такимъ нетерпѣніемъ и напряженнымъ вниманіемъ смотрѣть внизъ на дорогу. Нѣтъ, скорѣе дикая радость, адское торжество были написаны въ эту минуту на ея демонски-красивомъ лицѣ.
Куртъ фонъ-Митнахтъ, раззорившійся дворянинъ, давно уже управлялъ графскими имѣніями. Онъ явился въ замокъ Варбургъ въ скоромъ времени по прибытіи второй супруги покойнаго графа, нынѣшней графини, и по ея рекомендаціи графъ сдѣлалъ его своимъ управляющимъ. Это былъ мущина лѣтъ за сорокъ съ черной бородой и рослой стройной фигурой. Теперь направляясь къ порталу замка, онъ выглядѣлъ блѣднымъ и разстроеннымъ. Безпорядокъ въ костюмѣ и видъ его показывали, что онъ или былъ сброшенъ лошадью или вообще съ нимъ случилось какое либо несчастье. Повелительнымъ тономъ отдалъ онъ кое-какія приказанія конюхамъ и быстро вошелъ въ замокъ.
-- Онъ идетъ -- я горю нетерпѣніемъ, кажется, ему удалось, задыхаясь прошептала графиня и быстро отошла отъ окна. Богатое фіолетовое шелковое платье тяжелыми складками лежало на полу и длинный шлейфъ его шелестилъ по паркету. Графиня была въ сильно возбужденномъ состояніи. Лихорадочно горѣли ея глаза, въ лицѣ и въ жестахъ ея виднѣлось нетерпѣніе, по временамъ нервно вздрагивала она всѣмъ своимъ высокимъ, гордымъ станомъ.
Но вотъ явился наконецъ тотъ, кого она ожидала и чей приходъ привелъ ее въ такое сильное волненіе. Видно, не малую важность имѣло для графини извѣстіе, которое долженъ былъ передать управляющій.
Куртъ фонъ-Митнахтъ съ шумомъ распахнулъ портьеру и фамильярно вошелъ въ комнату, точно онъ не управляющій, а мужъ или интимный другъ графини.
-- Все кончено? тихо обратилась къ нему графиня Камилла Варбургъ.
-- Никого нѣтъ по близости? мрачно и вполголоса спросилъ управляющій.
-- Никого, Куртъ. Ты пришелъ одинъ -- тебѣ удалось.
-- Она жива! отвѣчалъ онъ тѣмъ же мрачнымъ, зловѣщимъ тономъ. Лошади понесли. Мнѣ удалось устроить все такъ, какъ я разсчитывалъ.
-- Такъ она ранена, выброшена изъ экипажа?
-- Ни то, ни другое!
Графиня въ ужасѣ отшатнулась, ошеломленная этой неожиданной вѣстью. Она заранѣе уже вкушала сладость торжества и вдругъ такое страшное разочарованіе.
-- Однако, всѣ бѣжали туда, сказала она. Со двора, какъ будто, доносился ко мнѣ въ комнату шумный говоръ и смятеніе.
-- Мнѣ удалось устроить все какъ нельзя лучше -- но дѣвочка осталась цѣла и невредима, какъ будто бы какая то невидимая высшая сила охраняла ее.
-- Какой вздоръ Куртъ! просто ты нерѣшительно и неэнергично взялся за это дѣло.
-- Сначала выслушай, а потомъ уже обвиняй меня! отвѣчалъ управляющій глухимъ голосомъ. Обѣ новыя, русскія лошади были запряжены въ шоры, Лили и молочная сестра ея Марія Рихтеръ сѣли въ легкій открытый экипажъ, я же одинъ помѣстился на козлахъ сдерживать дикіе порывы лошадей,-- ты ихъ вѣдь знаешь.
-- Знаю, но знаю также и ту цѣль, которой я принесла жертву, заплативъ за нихъ три тысячи таллеровъ,-- и сегодня отъ тебя зависѣло привести мой планъ въ исполненіе.
-- Мы поѣхали. Я сильно сдерживалъ лошадей. Чѣмъ бѣшеннѣе мчались они, тѣмъ веселѣе и довольнѣе остановилась Лили. Только теперь на возвратномъ пути воспользовался я удобнымъ случаемъ, чтобы дать имъ воли. Я ослабилъ возжи, лошади, почувствовавъ это, понеслись. Я дѣлалъ видъ, будто стараюсь удержать ихъ, но тщетно! Какъ вихрь неслись они по аллеѣ, съ неимовѣрною быстротою мчался легкій экипажъ, какъ перышко увлекаемый впередъ двумя сильными, горячими дикими животными. Марія Рихтеръ съ крикомъ ужаса прижалась къ Лили.
-- А, Лили? торопливо спросила графиня, и въ тонѣ ея слышалось нетерпѣніе, она выпрыгнула изъ экипажа?
-- Лили сначала какъ будто испугалась, но это продолжалось не долго, черезь минуту она уже вполнѣ владѣла собой и представляла совершенный контрастъ со своей подругой, между тѣмъ какъ та блѣдная, испуганная, безпомощно прижалась къ Лили, послѣдняя оставалась спокойной. Это спокойствіе въ подобную минуту имѣло въ себѣ что то грандіозное! Она хотѣла схватить возжи, въ то время какъ я выскочилъ изъ экипажа и былъ отброшенъ къ самымъ деревьямъ на землю. Но ей не удалось поймать ихъ, возжи спустились внизъ ударяясь о заднія ноги лошадей, что еще болѣе горячило послѣднихъ. Какъ будто хотѣли они нестись на край свѣта, какъ будто никакая земная сила не могла остановить ихъ, такъ стремительно мчались они по аллеѣ, увлекая за собою экипажъ. Каждую минуту ожидалъ я, что вотъ, вотъ,-- будетъ онъ разломанъ, разбитъ въ дребезги.
-- Хорошо, славно! что же дальше?
-- Далѣе слѣдуетъ чудесная, неожиданная развязка этой сцены, жестокая насмѣшка судьбы надъ всѣми нашими разсчетами. Я никогда не повѣрилъ бы возможности подобной развязки, еслибы самъ не былъ свидѣтелемъ этого чуда. Обѣ дѣвушки сидѣли прижавшись другъ къ другу и крѣпко держались за спинку экипажа, ни та, ни другая не думала прыгать внизъ -- раздался громкій крикъ о помощи, лошади неслись прямо на каменную стѣну, замыкающую собою большую аллею.
Еще одна минута и обѣ дѣвушки неминуемо погибли бы вмѣстѣ съ экипажемъ я лошадьми.-- Какъ вдругъ лошади неожиданно завернули въ боковую аллею, которая ведетъ къ конюшнямъ. Дорога эта была хорошо знакома имъ, что, повидимому, успокоило ихъ немного, правда онѣ все еще бѣшенно неслись впередъ, но громкое ржаніе ихъ доказывало, что они завидѣли вдали и узнали свою конюшню. Нѣсколько секундъ спустя, не успѣлъ еще лѣсничій, Губертъ схватить лошадей за узду, и не успѣли еще сбѣжаться туда конюхи, какъ экипажъ уже стоялъ передъ дверьми конюшни. Лили и ея спутница были спасены. Обѣ остались цѣлы и невредимы!
-- Странная, почти невѣроятная вещь, пробормотала графиня, нимало не скрывавшая своего неудовольствія.
-- Лили, какъ ни въ чемъ не бывало, спокойно выпрыгнула изъ экипажа и, замѣтивъ у входа въ паркъ лѣсничаго Губерта, пошла къ нему, вѣроятно желая о чемъ-нибудь переговорить съ нимъ. Марія Рихтеръ напротивъ этого выглядѣла слабой и утомленной, она была въ такомъ изнеможеніи, что едва передвигала ноги и просила у Лили позволенія удалиться въ свою комнату: ей нужно было отдохнуть, оправиться отъ страха и волненія. Лили охотно согласилась исполнить ея просьбу, сама же не переставала шутить и смѣяться надъ минувшимъ приключеніемъ...
-- Она обладаетъ рѣдкимъ мужествомъ и удивительнымъ присутствіемъ духа, никогда, ни въ какомъ случаѣ ее не покидающимъ, таковъ же былъ и отецъ ея, сказала графиня.
-- Я приказалъ распречь лошадей. Тутъ я успѣлъ еще замѣтить, что Лили собралась вмѣстѣ съ лѣсничимъ Губертомъ идти въ паркъ, кажется онъ привезъ ей секретное посланіе изъ города, я видѣлъ давича, какъ онъ возвратился оттуда.
-- Изъ города! Вѣроятно отъ милѣйшаго ея кузена ассесора фонъ-Вильденфельса, дальняго родственника или какого-то тамъ кузена покойной графини. Ты себѣ представить не можешь, какъ противенъ мнѣ этотъ человѣкъ.
-- И, не смотря на то, онъ въ скоромъ времени женится на счастливой обладательницѣ милліоннаго наслѣдства и на ея богатомъ приданомъ!
-- Не бывать этому,-- запальчиво и рѣшительнымъ тономъ сказала графиня, а то все пропало!
-- Разумѣется. Милліонъ перейдетъ въ руки своихъ законныхъ владѣльцевъ откуда онъ никогда болѣе не вернется сюда, въ этомъ можешь быть увѣрена! Тогда ужъ конечно онъ будетъ для тебя безвозвратно потерянъ! Что я говорю милліонъ? Гораздо больше, милліонъ остался послѣ смерти графа, а теперь на него наросло еще четверть милліона процентовъ. Не особенно то мило было со стороны графа въ своемъ завѣщаніи не отказать тебѣ ничего изъ этого милліона и надѣлить тебя однимъ замкомъ Варбургъ, доходы котораго, сама знаешь, не очень-то велики!
-- Онъ назначилъ Лили ближайшей наслѣдницей, меня-же только вслучаѣ ея смерти, такъ какъ милліонъ этотъ достался ей отъ ея матери, графини Анны, моей подруги, которую народъ чтитъ какъ святую, съ иронической усмѣшкой продолжала графиня Камилла, "я ненавижу эту тварь, эту Лили", злобно прошептала она, "я ненавижу ее!"
-- А между тѣмъ быстро приближается то время, когда Лили будетъ имѣть полное право забрать въ руки свое прекрасное наслѣдство! Этотъ ассесоръ Вильденфельсъ, признаюсь, не дуракъ, онъ зѣвать не станетъ и поспѣшитъ жениться на золотой рыбкѣ! Такая невѣста съ милліоннымъ приданымъ -- для всякаго находка!
-- Это ему не удастся! Клянусь Богомъ, пока я жива, я не допущу этого,-- вскричала графиня, вскочивъ съ мѣста и гордо выпрямляя свой стройный, дарственный станъ.
-- Они и не просятъ твоего разрѣшенія. Ты не можешь встать между ними, не можешь помѣшать имъ любить другъ друга! Послѣ тогдашняго столкновенія съ тобою у смертнаго одра графа, господинъ ассессоръ, конечно, не явится уже больше въ замокъ.
-- Все это время онъ путешествовалъ, вчера, вернувшись изъ города, ты сказалъ мнѣ, что онъ на дняхъ только пріѣхалъ туда.
-- Въ настоящую-же минуту преданный и услужливый егерь Губертъ, другъ дѣтства молодой графини и ея молочной сестры, преподаватель верховой ѣзды и стрѣльбы, передаетъ ей любовное письмецо или какое-нибудь секретное извѣстіе.
-- Мнѣ нужно знать, какого она рода.
-- Что намѣрена ты сдѣлать?-- спросилъ фонъ-Митнахтъ.
-- Пойду, послушаю, что за секретное извѣстіе привезъ лѣсничій Губертъ молодой графинѣ изъ города, рѣшительно пояснила графиня Камилла.
Съ этими словами она вышла изъ комнаты и быстрыми шагами стала спускаться по лѣстницѣ, которая вела въ паркъ.
Былъ прекрасный лѣтній вечеръ, своей прохладой и тѣнью освѣжившей всю природу послѣ знойнаго, душнаго дня. Огромный паркъ замка прилегалъ къ ближайшему лѣсу, не отдѣляясь отъ него никакой оградой, такъ что лоси, козули и другая лѣсная дичь свободно заходили иногда пастись на его роскошныхъ полянахъ, а такъ же и зимою являлись туда за посыпавшимся для нихъ мѣстами кормомъ.
Графиня осторожно прошла открытой дверью въ садъ и быстро оглядѣлась кругомъ. Никого не было по близости. Торопливо пошла она по густой тѣнистой аллеѣ, которая скоро привела ее къ широкой зеленѣющей стѣнѣ изъ густо переплетшихся вѣтвей высокихъ, выхоленныхъ и искусно подстриженныхъ деревьевъ, стѣна эта окружала собою ротонду, чрезъ которую вела аллея, начинавшаяся какъ разъ у того входа въ паркъ, о которомъ говорилъ графинѣ ея управляющій.
Стѣна эта была какъ нельзя болѣе удобна для шпіонскихъ замысловъ графини: забравшись туда, можно было, не будучи никѣмъ замѣченнымъ, отлично видѣть и слышать все, что происходило въ аллеѣ и, внутри ротонды, уставленной красивыми мраморными скамейками.
Графиня Камилла не ошиблась въ своихъ разсчетахъ. Въ эту самую минуту на аллеѣ, ведущей въ ротонду, показалось стройная, граціозная фигура молоденькой шестнадцати-лѣтней Лили. Рядомъ съ ней шелъ лѣсничій Губертъ, красивый молодой человѣкъ лѣтъ 24-хъ, съ небольшой рыжеватой бородкой. Зеленый охотничій костюмъ и высокая шляпа съ небольшимъ перомъ чрезвычайно шелъ къ нему.
Нарядъ молодой дѣвушки былъ весьма простъ, но въ то же время изященъ. Легкая соломенная шляпа граціозно сидѣла на ея пышныхъ бѣлокурыхъ локонахъ. Свѣтлое платье ловко обхватывало ея стройный, гибкій станъ и вся фигура ея дышала той безъискуственной прелестью, которая возбуждаетъ во всякомъ невольный восторгъ. Лицо ея всегда безпечно веселое, ясное и спокойное какъ у ребенка, оживленное задорнымъ смѣхомъ юности, противъ котораго не устоять никому, казалось теперь озабоченнымъ. Съ напряженнымъ вниманіемъ слушала она шедшаго рядомъ съ нею лѣсничаго, не спуская съ него своихъ большихъ, карихъ глазъ, отѣненныхъ длинными темными рѣсницами, одинъ взглядъ которыхъ заставлялъ сердце молодаго человѣка сильно биться. Маленькій изящный ротикъ съ алыми какъ кораллъ губками и нѣжныя, розовыя щеки ея были восхитительны, а невыразимая прелесть разлита была по всему ея личику.
Легкая косынка, спустившись съ плечъ, висѣла у нея на рукѣ. Другою она придерживала слегка платье, изъ подъ котораго заманчиво выглядывала маленькая стройная ножка.
Ни въ лицѣ, ни въ фигурѣ Лили не было и тѣни той кичливой гордости, которая такъ обыкновенна въ дѣвушкѣ ея званія.
Наивная, какъ ребенокъ, она сіяла только красотою и молодостью, сама того не замѣчая, милліонерша, предметъ зависти и злобы для своей алчной мачихи, она и не подозрѣвала своего богатства, и искренняя и любящая, она не имѣла даже понятія о лжи и обманѣ, она вѣрила притворнымъ ласкамъ своей мачихи, и всей душой отвѣчала на нихъ.
Увидя Лили, графиня Камилла проворно спряталась межь деревьями, стѣною окружавшими ротонду. Затаивъ дыханіе прислушивалась она къ разговору приближавшихся молодыхъ людей, и взоры ея были прикованы къ нѣжной фигурѣ прелестной дѣвушки. Дикимъ зловѣщимъ огнемъ горѣли ея глаза, подобно тому, какъ у хищнаго звѣря подстерегающаго свою добычу и блѣдное, обольстительно -- прекрасное лицо ея въ эту минуту имѣло въ себѣ что-то демонское.
О, какой поразительный контрастъ представляли эти обѣ женщины. Одна -- олицетвореніе невинности, надъ нѣжной прелестной головкой которой, казалось, парилъ ея ангелъ-хранитель, другая -- олицетвореніе алчности, злобы, въ союзѣ съ дьяволами, нашептывавшими ей свои пагубные совѣты.
-- На дняхъ только вернулся господинъ ассесоръ, донесъ Лили молодой лѣсничій Губертъ, и голосъ его дрожалъ отъ волненія, которое съ нѣкоторыхъ поръ постоянно испытывалъ онъ въ присутствіи молодой графини.
-- Ну что Губертъ, какъ нашли вы моего милаго кузена? Ничего, онъ здоровъ? спросила Лили.
-- О, да, какъ нельзя лучше.
-- Что, у него по прежнему такіе же маленькіе свѣтлые усики, которыми онъ такъ гордился -- ха, ха, ха, засмѣялась Лили.
-- Усы стали гораздо больше, господинъ ассесоръ отростилъ себѣ бороду.
-- Бороду! Ахъ, интересно бы взглянуть, какъ-то онъ теперь выглядитъ!
-- Господинъ ассесоръ окликнулъ меня изъ окна въ то время, какъ я проходилъ мимо по улицѣ и позвалъ къ себѣ, а я и не зналъ даже, что господинъ ассесоръ уже вернулся изъ путешествія.
-- Онъ, конечно, спрашивалъ обо мнѣ, Губертъ?
-- Да, и очень жалѣлъ, что не можетъ пріѣхать въ замокъ, но дѣлать нечего, сказалъ онъ, приходится покориться обстоятельствамъ. Господинъ ассесоръ теперь опять состоитъ при городскомъ судѣ, ему очень хотѣлось бы однакожъ поговорить съ вашимъ сіятельствомъ, такъ какъ ему нужно передать вамъ какія-то важныя извѣстія.
-- Важныя извѣстія? Какія же это, Губертъ?
-- Господинъ ассесоръ ничего не говорилъ мнѣ объ этомъ, онъ поручилъ мнѣ только спросить ваше сіятельство, согласны ли вы будете послѣ завтра, въ воскресенье, подъ вечеръ придти туда на верхъ къ тремъ старымъ дубамъ, тамъ будетъ ждать васъ господинъ ассесоръ на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ былъ онъ однажды, нѣсколько лѣтъ тому назадъ вмѣстѣ съ покойной графиней и вашимъ сіятельствомъ.
-- Да, помню, ахъ, моя милая мама очень любила кузена Бруно! Теперь же, какъ давно не видала я его, какъ давно не говорила я съ нимъ. Наконецъ вѣдь это необходимо сдѣлать ради тѣхъ важныхъ извѣстій; ужъ конечно не безъ основанія Бруно ищетъ свиданія со мною? онъ долженъ имѣть на то уважительныя причины. Да, и что тутъ особеннаго? Такъ и слѣдуетъ поступить мнѣ; а то какъ же еще? въ раздумьи говорила Лили, и нахмурившееся личико ея имѣло озабоченный видъ. Что сказали вы на это моему кузену? обратилась она затѣмъ къ лѣсничему.
-- Я обѣщалъ, явиться завтра къ господину ассесору съ отвѣтомъ.
-- И отлично сдѣлали, любезный Губертъ, вотъ вамъ и мой отвѣтъ: Передайте отъ меня ассесору, что я согласна придти ради важныхъ извѣстій, вѣроятно касающихся нашихъ семейныхъ дѣлъ, тѣмъ болѣе, что я такъ давно не видала его, а онъ не желаетъ переступать порогъ замка.
Графиня не проронила ни одного слова изъ вышеприведеннаго разговора. То, что она слышала вполнѣ удовлетворило ее. Блѣдное, мраморное лицо ея вспыхнуло, торжествующая улыбка пробѣжала но ея тонкимъ губамъ и злобною радостью сверкнули ея глаза; въ нихъ блеснула какая-то, по видимому, ужасная мысль. Должно быть, новый адскій планъ зародился въ изобрѣтательномъ умѣ этого демона.
Лили и Губертъ были въ ротондѣ, и молодая дѣвушка, казалось, хотѣла уже отпустить своего собесѣдника.
Легкими, неслышными шагами, какъ тѣнь, быстро выскочила графиня изъ за деревьевъ и подъ покровомъ наступающей ночи спѣшила никѣмъ незамѣченною вернуться въ замокъ.
Чрезъ нѣсколько минутъ по другой аллеѣ парка легкіе шаги Лили приближались уже къ открытому входу въ замокъ. Молодая дѣвушка шла опустивъ головку, погруженная въ свои мысли, какъ вдругъ почти у самыхъ дверей неожиданно столкнулась съ шедшей ей на встрѣчу графиней. Лили вздрогнула отъ испуга, но узнавъ мачиху съ веселой, привѣтливой улыбкой поздоровалась съ нею.
-- Бѣдное дитя мое! ласково обратилась къ молодой дѣвушкѣ графиня, съ нѣжностью протягивая ей обѣ руки, точно была для нея истинной, любящей матерью. Я ищу тебя, мнѣ сказали сейчасъ, что съ тобой случилось несчастіе. Эти дикія лошади завтра же будутъ отосланы.
-- О, нѣтъ, зачѣмъ же, милая мама, возразила Лили, ничего вѣдь особеннаго не случилось, я отдѣлалась только легкимъ испугомъ, который къ тому же не имѣлъ никакихъ послѣдствій! Не надо отсылать этихъ лошадей, я такъ люблю на нихъ ѣздить! Онѣ вовсе не страшны, попривыкнувъ къ ихъ нраву, можно будетъ отлично справляться съ ними! Я испугалась только сначала! Ты знаешь вѣдь, какъ все это вышло?
-- Да, отчасти! Мнѣ говорили, да ужъ мнѣ было не до того: я такъ боялась за тебя! Такъ взволновало меня все это, что я до сихъ поръ еще не могу успокоиться!
-- Господинъ фонъ-Митнахтъ самъ повезъ насъ, говоря, что боится довѣрить дикихъ лошадей и мою жизнь кучеру. Но и его искусство не могло предовратить несчастья. Около того мѣста, гдѣ кормятъ козулей, у стараго каменнаго моста съ львиными головами, лошади вдрутъ понесли: вѣроятно кабанъ перебѣжалъ имъ дорогу, иначе ничѣмъ не могу объяснить я этаго внезапнаго бѣшенства лошадей, такъ какъ до тѣхъ поръ онѣ шли какъ нельзя лучше. Теперь же ихъ невозможно было удержать. Спасемте жизнь нашу, графиня! закричалъ мнѣ фонъ-Митнахтъ, намъ нужно выпрыгнуть изъ экипажа, и съ этими словами онъ быстро соскочилъ съ козелъ. Марія, въ испугѣ, хотѣла послѣдовать его примѣру, но я удержала ее; мнѣ кажется, это было бы для насъ вѣрною смертью.
-- У тебя хватило присутствія духа выбрать лучшее, оно всегда выручаетъ тебя изъ бѣды, милая Лили!
-- Нѣтъ, мама, насъ спасъ Господь, съ чувствомъ отвѣчала Лили, и въ этихъ немногихъ словахъ, сказанныхъ отъ чистаго сердца, отразилась вся глубокая вѣра ея ясной, дѣтски-невинной души.
-- Правда твоя, милое дитя мое! Теперь я совершенно спокойна: я вижу, что ты здорова, испугъ и волненіе, къ счастію, не имѣли для тебя никакихъ дурныхъ послѣдствій.
-- На меня никакихъ, милая мама, но бѣдной Маріи пришлось очень плохо! Она была совсѣмъ больна и пошла къ себѣ на верхъ. Позволь мнѣ сходить провѣдать ее.
И простившись съ графиней, Лили поспѣшила въ замокъ, и бѣгомъ пустилась по широкимъ каменнымъ ступенямъ лѣстницы, которая вела въ комнату ея подруги.
Графиня нѣсколько минутъ простояла на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ оставила ее Лили. Пристально слѣдила она своими демонскими глазами за удалявшейся дѣвушкой, которая въ невинной простотѣ сердца и не подозрѣвала притворства и коварства своей мачихи. Маска спала теперь съ лица Камиллы: за минуту до того свѣтившееся материнскою заботливостью и нѣжнымъ участіемъ, оно снова приняло мрачное, зловѣщее выраженіе.
-- Ты идешь на свою погибель! прошептала она, умереть должна ты, ни одного дня нельзя терять болѣе. Куртъ правъ! Значитъ въ воскресенье -- странно! Въ воскресенье умерла и мать твоя! Если ты пойдешь -- то уже не вернешься болѣе...
II.