Шум на улицах Мадрида затих. Ночь опустилась на высокие купола Сан-Изидора и Сан-Франциска, на улицы и площади города.
Глубокая тишина царила кругом. Одни ночные сторожа стояли у высоких стен или гулкими шагами своими нарушали ночное спокойствие.
Иногда проходил одинокий рабочий, пробираясь домой, а время от времени тишину нарушал грохот запоздавшего экипажа.
Ставни домов были закрыты, и дворцы, казалось, тоже спали. Луна ярко освещала город, наводя темные тени на улицы и площади; тут и там на пустых бульварах и в садах еще сидели на скамейках где нищий, где пьяный, где бездомный скиталец.
Два всадника в темных плащах звонким галопом промчались по улицам по направлению к городским воротам. Они свернули на дорогу, ведущую из Мадрида на Ла-Манчу.
Недалеко от ворот начиналась огромная пустынная равнина, со всех сторон окружающая испанскую столицу. Всадникам открылось обширное голое пространство, покрытое песком и острыми камешками. Они поехали тише, потому что дорога здесь шла в гору.
Миновав небольшую капеллу, куда мадридцы часто ходят на поклонение, всадники повстречались с погонщиками, шумно гнавшими мулов в горы севернее Мадрида.
Всадники оставили в стороне большую дорогу и поехали вверх по течению Мансанареса, спускавшегося с вершин, покрытых вечными снегами.
-- Вы все обговорили с принцем, граф? -- спросил один из них.
-- Да, отец мой, -- отвечал другой, -- договор заключен, и в день бракосочетания, которое, конечно, совершите вы, как первый испанский епископ, дочь моя примет титул герцогини Мадридской!
-- Я заранее поздравляю вас с этим союзом, -- снова заговорил почтенный патер Доминго. На нем, как и на графе, был темный плащ и круглая шляпа с большими полями. -- Я нисколько не сомневаюсь в том, что испанская корона через год будет наконец возложена на единственного законного, благословенного монарха.
-- Я тоже надеюсь на это, отец мой, -- ответил Кортецилла.
Они приближались к горам. Дорога шла круче, тут и там мелькали на пути высокие сосны. Лес становился гуще по мере того, как всадники поднимались вверх.
-- Знаете ли вы, кто нынче будет на ночной встрече? -- помолчав, спросил патер Доминго.
-- Ближайшие друзья принца, но кто именно, не знаю.
-- Где теперь принц?
-- Тут, недалеко от леса, в гостинице Сан-Педро, -- ответил граф Кортецилла, но вдруг внезапно замолчал и придержал свою лошадь.
Патер Доминго вопросительно посмотрел на него.
-- Видите? -- шепотом произнес Кортецилла и указал на дорогу, которая, извиваясь, огибала гору.
-- Это всадник, кажется, -- тихо отвечал патер.
-- Что это значит? Кроме нас, никто не должен ехать навстречу с этой стороны...
-- Не беспокойтесь, граф, должно быть, это еще один из наших сторонников.
-- Но кто это?
-- Он, кажется, один.
-- Догоним его, если хотите, отец мой. Нам нужно непременно узнать, кто это, прежде чем мы направимся к руинам.
Патер утвердительно кивнул головой, и оба пришпорили лошадей.
Холодный ветер дул им навстречу, они выехали из леса, и теперь им стали попадаться лишь иссохшие сосны. Дорога очень круто подымалась вверх, но лошади, казалось, привыкли к трудностям такого пути, они ступали бодро и уверенно, не убавляя шага.
Всадникам стало холодно, и они плотнее закутались в плащи. Впереди, на горных вершинах, блистая в лунном свете, лежал вечный снег, который не таял даже летом.
Гулко раздавались в горах удары копыт по скалистому твердому грунту, и скакавший впереди всадник обернулся и остановился.
Граф Кортецилла и патер Доминго быстро нагоняли его.
-- Далеко ли путь держите? -- громко спросил Кортецилла, первым подскакав к незнакомцу.
-- Если не ошибаюсь, то туда же, куда и вы, -- отвечал незнакомец. Он, подобно графу и Доминго, тоже был закутан в плащ, а на голове, как и у них, была большая круглая шляпа. -- Вы граф Кортецилла?
-- Как!.. Что я вижу! Дон Альфонс!
-- Он самый, мой благородный дон!
Кортецилла снял шляпу перед младшим братом дона Карлоса, и патер Доминго тоже почтительно поклонился ему.
-- Я не знал, принц, что вы здесь и будете нынче присутствовать на встрече, -- произнес граф.
Дон Альфонс был молодой человек лет двадцати, с веснушчатым лицом, рыжей бородкой и неприятным, то злым, то высокомерным выражением лица.
Все трое теперь продолжали свой путь вместе.
-- Я еду из гостиницы Сан-Педро, где мы с братом остановились под чужими именами, -- начал дон Альфонс. -- Через несколько дней мы возвращаемся к своим войскам на север, а там перебьем этих подлецов, которые договорились с маршалом Серрано о капитуляции. Надо взыскать с них, чтобы другим неповадно было.
-- Вы были в Мадриде, принц? -- спросил Кортецилла.
-- Нет, я подожду лучшего времени, а в эту ночь мы ускорим ход событий, -- отвечал дон Альфонс. -- Позвольте задать вам один вопрос, граф, -- продолжал он. -- Герцог Медина теперь в Мадриде? Как поживает герцогиня Бланка Мария? Я когда-то часто бывал у ее отца.
-- Герцогиня прекрасна, а герцог -- старый, болезненный человек, -- отвечал Кортецилла,. пожав плечами, -- этим все сказано.
-- Это удивительно, однако, что Бланка Мария решилась отдать свою руку этому ничтожному человеку! Любить его, во всяком случае, она не могла!
Разговаривая таким образом, всадники приближались к вершине горы. По сторонам кое-где торчали покрытые снегом ели, и вокруг повсюду лежал снег. Глубокая ночная тишина царила здесь.
Несколько минут спустя всадники увидели древние руины, наполовину занесенные снегом. Темные серые стены были необыкновенно толсты и неуклюжи. Еще уцелевшие оконные ниши указывали на то, что прежде здание это было монастырем. Теперь же от него остались одни развалины, в которых свирепствовал ветер.
Неподалеку виднелось другое здание, которое сохранилось лучше. Прежде это была, видимо, монастырская церковь или капелла. Основание этого здания уцелело, равно как и стены, но окон и дверей в нем больше не было. Снег лежал и внутри, и снаружи.
Одинокие печальные монастырские руины на вершине горы производили мрачное впечатление. На всей этой гористой местности лежал какой-то романтический отпечаток, особенно чувствующийся в светлую лунную ночь. Конечно, редко кто появлялся в этих пустынных местах, где, как памятник минувшему времени, лежали руины монастыря.
К этим-то руинам и спешили три всадника.
Здесь они увидели двух лошадей, привязанных к сухому дереву.
Все трое спешились и, привязав лошадей, подошли к узкому отверстию в стене.
За этим отверстием находился наполовину засыпанный обвалившимися кирпичами проход, который даже трудно было заметить.
Граф пропустил вперед принца Альфонса. Остальные последовали за ним в огромный подземный ход. Ход был достаточно просторен, чтобы по нему можно было пройти не сгибаясь. Повеяло холодом и сыростью.
Через несколько минут мелькнул слабый свет и показался выход, ведущий на закрытую со всех сторон площадку без крыши.
Должно быть, здесь и прежде происходили тайные сходки, либо место это служило монахам для какой-нибудь особенной цели, потому что стены были расписаны изображениями святых мучеников и их подвигов. В стенах вделаны были железные кольца и толстые короткие цепи, теперь совершенно источенные ржавчиной.
На этой большой площадке, у каменного стола, расположенного посередине, стояли дон Карлос и Доррегарай, мексиканец с маскарада. Услышав шорох в подземелье, они поспешили к выходу, чтобы приветствовать своих друзей.
Потом все пятеро подошли к низкому каменному столу, стоявшему, как мы уже сказали, посреди просторного зала, в настоящую минуту волшебно освещенного луной.
Кортецилла вынул из-под плаща бумажник.
-- Имею честь вручить вам, принц, часть приданого моей дочери, -- сказал он дону Карлосу. -- Здесь пять миллионов в векселях на банкирские дома Памплоны, Сан-Себастьяна и Байоны. Извольте принять их, принц.
-- Когда же привезете вы мне мою прекрасную невесту, граф? -- спросил дон Карлос, опустив бумажник в карман.
-- Завтра вечером, ваше высочество. Свидание может произойти здесь или же в моем дворце, если вам это угодно, нужно лишь сделать так, чтобы никто не мог узнать вас. Тогда уж вы и обменяетесь кольцами и поцелуями со своей невестой.
-- Я с нетерпением буду ждать этой минуты, граф, -- отвечал дон Карлос. -- Я получил с севера самые утешительные известия, -- продолжал он, обращаясь ко всем. -- Полковник Доррегарай тоже докладывает, что вербовка повсюду идет весьма успешно, так что я рассчитываю вскоре возобновить войну за церковь и трон и привести ее на этот раз к блистательному исходу!
-- Это будет ужасная битва! -- воскликнул Альфонс. -- Но клянусь во что бы то ни стало войти в Мадрид, хотя бы путь туда был вымощен мертвыми телами!
-- Полковник Доррегарай намерен сегодня изложить нам составленный им план, -- перебил дон Карлос своего кровожадного брата. -- Я предлагаю выслушать его.
-- Слушайте же, благородные доны, -- начал мексиканец, с виду похожий на разбойничьего атамана. Лицо его было смуглым, борода черной и курчавой. -- Во-первых, следует привести в исполнение все повеления короля Карла. В своем воззвании он объявляет короля Амедея лишенным престола, а тот все сидит на нем. Поэтому первым доказательством могущества и законности нового короля, за которого я готов сражаться, будет ниспровержение Амедея. Я берусь это сделать! Завтра же он падет!
Все с удивлением посмотрели на страшное лицо Доррегарая.
-- Нелишне будет посоветовать вам быть осторожным, -- сказал патер Доминго. -- Вы недавно из Мексики и, возможно, недостаточно хорошо знаете наши дела.
-- Неудача только повредит делу, -- добавил дон Альфонс.
-- Полковник Доррегарай не предпримет ничего необдуманного, -- воскликнул Кортецилла. -- Мы можем во всем на него положиться.
-- Благодарю вас, благородный граф, -- обратился полковник к своему защитнику. -- Мне уже все известно. Завтра вечером король поедет кататься и на обратном пути проедет по улице Сан-Маркос, как он уже не раз это делал. Там на карету нападут пять надежных человек и дважды выстрелят в короля. Никто не поймает и не сыщет преступников, а на следующий день испанский трон будет свободен!
-- Если план будет исполнен так же четко, как и доложен, вы сослужите мне великую службу, -- решительным голосом сказал дон Карлос. -- Сначала мы должны избавиться от иностранцев, вмешивающихся в наши дела. Принц, занявший престол моих предков, не внимает моим законным требованиям и моим предостережениям, так пусть же он падет! Я не хочу видеть свою корону на голове чужестранца! Как вы на это смотрите, патер Доминго?
-- Я вполне одобряю план полковника и желаю только, чтобы он удался, -- отвечал патер.
-- Не беспокойтесь, отец мой, я сам буду руководить нападением, -- пояснил мексиканец. -- Опасность никому не грозит! Преступники скроются, будто их поглотит земля.
-- Надо бы вам заручиться поддержкой приближенных короля, -- заметил Кортецилла. -- Вам необходимы, принц, дружеские связи с мадридцами.
-- Прежде всего постарайтесь сблизиться с герцогом Мединой, -- добавил патер Доминго.
В эту минуту в проходе послышался шорох. Дон Альфонс и Доррегарай выхватили шпаги и бросились ко входу.
Патер Доминго и Кортецилла молча переглянулись. Кортецилла казался особенно смущенным.
Дон Карлос побледнел, отошел и схватился за шпагу.
Ужас охватил всех присутствующих, все ждали, затаив дыхание.
Уж не окружены ли древние руины? Не солдаты ли идут сюда по подземному ходу? В таком случае пять заговорщиков, или, скорее, претендент и его четыре сообщника, должны будут непременно погибнуть, потому что другого выхода из руин нет.
-- Сюда идут! -- воскликнул дон Альфонс, приготовившись своей шпагой проткнуть всякого, кто бы ни вышел из узкого подземного хода на площадку. Доррегарай стоял возле принца с тем же намерением.
-- Измена! -- воскликнул дон Карлос. -- Нас предали! К оружию, друзья!
-- Кто идет? -- закричал Доррегарай, высунувшись в проход. -- Отвечайте, или вас ждет верная смерть!
-- Господа! Благородные доны, я не за тем пришел сюда, чтобы меня тут убили! Я пришел предложить вам свои услуги! -- раздался глухой голос, и в проходе показался Изидор. -- Кроме того, я ищу принца Альфонса.
Но вот и принц! -- продолжал Изидор, осклабясь и обращаясь к принцу, который стоял прямо против него. -- Вложите же свои шпаги в ножны, благородные доны, в ы видите, я один, и я безоружен.
-- Черт возьми! Кто ты? -- воскликнул Альфонс.
-- Изидор Тристани зовут меня, принц. Я прежде был слугой благородного дона де ла Ниевеса, -- тут Изидор выразительно замолчал и подмигнул, -- потом я был капралом, а теперь хочу быть карлистом.
Доррегарай и дон Карлос вложили шпаги в ножны.
-- Как ты попал сюда? -- спросил дон Альфонс, разглядывая пришедшего молодца.
-- Это все случилось своим чередом, -- отвечал Изидор, посмотрев на окружающих. -- Я не знаю только, могу ли я здесь все прямо высказать...
-- Говори. Благородным донам можно сказать обо всем.
-- И о ваших сердечных тайнах? -- усмехнулся Изидор.
-- Ты прехитрый малый, кажется.
-- Вы послали курьера с письмом к герцогине Медине, -- шепотом продолжал Изидор, -- это так?
-- Тебе-то что за дело до этого?
-- А то, что герцогиня приказала мне съездить вечером в гостиницу Сан-Педро.
-- Как, ты прислан герцогиней?
-- Да, почти так, можно сказать.
-- У тебя есть письмо?
-- Боже упаси, ваше высочество! Герцогиня просто прислала меня к вам, потому что я хотел просить вас принять меня в ваши ряды. Вы можете теперь, ваше высочество, рассматривать мое появление как признак того, что послание ваше упало не на бесплодную почву...
-- Тут нет ни предательства, ни опасности, -- обратился дон Альфонс к остальным, -- молодец этот хочет присоединиться к нам.
-- Если позволите, ваше высочество. Но если я могу вам быть полезен в Мадриде, то только прикажите и... -- Изидор добавил шепотом, повернувшись к дону Альфонсу: -- У вас есть, может быть, поручение к светлейшей герцогине?..
-- Да, я дам тебе кое-что с собой. Ты пойдешь со мной до гостиницы.
-- И выпримете меня на службу к храброму дону Карлосу?
-- Об этом мы еще поговорим, -- ответил Альфонс и обратился к остальным, которые все время вполголоса разговаривали между собой, а теперь стали прощаться.
Вскоре все покинули руины.
Дон Карлос, граф, патер и мексиканец поехали вместе, а дон Альфонс с Изидором поскакали под гору к гостинице Сан-Педро.