Прошло несколько недель со времени вышерассказанного. Теперь просим читателя последовать за нами в Германию.
Был прекрасный солнечный день августа. На окнах домов одной из германских столиц развевались знамена; гирлянды из цветов были перекинуты через улицы; весь город от дворцов до хижин постарался быть праздничным.
Король, принявший правление после смерти отца, возвращался с августейшей супругой в столицу, чтобы вступить на престол и занять замок своих предков. День этот был праздником для народа, который с раннего утра теснился в той части города, где должен был проехать король.
Ремесленники и купцы выстроились под своими штандартами, чтобы громкими приветствиями при звуках музыки встретить королевскую чету; радостное движение и веселье наполняло площади; окна и балконы занимали любопытные в нетерпеливом ожидании торжественного въезда.
Наконец около полудня пушечные выстрелы возвестили о приближении королевского поезда.
Полицейские и жандармы в парадной форме стали расчищать улицы и расставлять любопытных по сторонам. Инфантерия с развевающимися султанами образовала вдоль дороги непроходимую цепь; все взоры были обращены в сторону, откуда ждали королевских особ.
Послышалась музыка. Она становилась все громче и громче, кортеж приближался к триумфальной арке, увитой цветами и украшенной блестящими королевскими гербами. Раздались радостные крики. Музыканты заиграли гимн.
Четыре маршала на белоснежных конях открывали процессию; за ними, на некотором расстоянии, следовал отряд гвардейцев со знаменами; их приветствовали тысячи голосов.
Король в расшитом золотом мундире ехал на прекрасном арабском жеребце; четыре графа несли перед ним на красных бархатных подушках государственные реликвии.
Королю с виду было лет пятьдесят, его круглое лицо с высоким лбом, чуть выступающим подбородком и добродушной улыбкой окаймляли жиденькие, едва заметные бакенбарды; он приветливо кланялся по сторонам и, по-видимому, был тронут радушным приемом, который оказала ему его столица.
За королем на гордых конях следовали принцы королевского дома и богатая свита.
Снова четыре маршала гарцевали на белых лошадях, а за ними отряд кирасиров.
На некотором расстоянии от них в золоченой карете, запряженной шестеркой серых лошадей, ехала королева. Она приветливо отвечала на ликование толпы. Лицо ее было бледным, какая-то тайная грусть отражалась на нем. Брак королевской четы был бездетен; может быть, эта мысль более чем когда-либо теснилась в эту торжественную минуту в голове королевы.
За золоченой королевской каретой следовали роскошные экипажи принцесс, сестер и племянниц короля, за ними -- придворная свита и снова отряды гвардейцев.
У высоких триумфальных ворот королевскую чету встретили депутаты от столицы, девушки в белых платьях посыпали дорогу цветами, граждане и ремесленники приветствовали короля и его супругу звуками труб. Ликование сопровождало королевский поезд до самого замка, высокого и обширного. И хотя снаружи его старые стены казались мрачными, внутри он сиял великолепием.
В тронной зале короля встретили министры и посланники, каждый из которых поздравил его от имени своего государя и передал уверения в самой искренней дружбе.
Когда церемония окончилась, был дан обед, на нем присутствовали только члены королевского дома, так как вечером должен был последовать спектакль, а потом бал -- первое празднество после траура по покойному королю, на которое было разослано много приглашений. Гостеприимный король, находясь в весьма веселом расположении духа от оказанного ему торжественного приема, еще увеличил число приглашений после того, как обменялся несколькими фразами с министрами и посланниками, которые назвали ему ряд лиц, прибывших в последние дни в столицу и достойных королевского приема.
Множество людей столпилось перед королевским дворцом, и король не раз выходил на балкон благодарить народ за приветствия.
С наступлением вечера зажглась иллюминация, самая блестящая, какую когда-либо видела эта столица. Дворцы некоторых, вельмож вызвали всеобщее удивление, с таким искусством и выдумкой они были украшены. Главная улица столицы, простиравшаяся от дворца до самых Королевских ворот, залитых блеском бенгальских огней, походила на огненное море.
Нарядная, веселая толпа гуляла по улицам, любуясь богато украшенными и иллюминированными домами.
Вскоре экипажи стали с трудом расчищать себе дорогу к ярко освещенному замку, где взад и вперед сновали лакеи и камердинеры. Начался съезд приглашенных.
Три огромные залы были назначены для приема, Украшенные орденами мундиры генералов, оказавших покойному королю незабвенные услуги в сражении против Наполеона, соседствовали с простыми черными фраками. Министры и камергеры, посланники и сановники, князья и известные ученые, беседуя, прогуливались по зале Кристины, получившей это название от портрета одной из принцесс королевского дома. Вдоль зеркальных стен, в которых отражался свет многочисленных люстр и канделябров, были расставлены мягкие стулья с позолоченными спинками, под портретом принцессы были приготовлены увенчанные коронами кресла для королевского семейства.
По четырем углам прекрасной залы Кристины, за дорогими бархатными занавесями, находились буфеты с винами, лакомствами и мороженым, которые беспрестанно разносили лакеи.
Французский посланник, принц Этьен, беседовал со старшим камергером, лорд Уд, немолодой, всегда невозмутимый англичанин с неседеющей белокурой бородой, о чем-то говорил с бразильским посланником, кавалером де Вилларанка, а только что вошедший в залу племянник короля, принц Вольдемар, заговорил с камергером фон Шлеве о мисс Брэндон, занимавшей в последнее время умы всех жителей столицы.
-- Ваше высочество, соблаговолите обратить внимание на удивительную укротительницу львов, она, без сомнения, заслуживает внимания,-- проговорил камергер фон Шлеве, часто мигая своими бегающими серыми глазами и стараясь скрыть хромоту левой ноги.
Его безбородое лицо, с впалыми морщинистыми щеками, острым носом и бледными тонкими губами, производило неприятное впечатление. Этот пятидесятилетний камергер был поверенным и советником молодого принца Вольдемара.
-- Мне бы очень хотелось увидеть эту замечательную укротительницу,-- принц Вольдемар небрежно раскланялся с французским посланником.-- Позаботьтесь о ложе в один из следующих дней, хотя вы знаете, что я не очень-то жалую этих нарумяненных цирковых дам.
-- О, я знаю, мой принц предпочитает невинных простолюдинок, и я днями сообщу вашему высочеству сведения о той очаровательной девушке, которую мы видели третьего дня на дороге.
-- Постарайтесь это сделать, господин фон Шлеве.
Это на самом деле прелестная девушка, я давно такой не видел; ее образ преследует меня. О, моя дорогая кузина,-- поклонился принц Вольдемар юной принцессе Шарлотте, которая в сопровождении матери, сестры короля, только что вошла в залу.-- Я счастлив видеть вас здесь! Вы были нездоровы, о чем я узнал с глубочайшим сожалением.
-- Да, я немного прихворнула, но теперь, слава Богу, чувствую себя прекрасно,-- отвечала принцесса Шарлотта, очаровательная черноволосая девушка лет двадцати, с гладкой прической, украшенной только несколькими розами.
У юной принцессы были прекрасные голубые глаза, опушенные длинными темными ресницами, бледные щеки, тонко очерченный нос с горбинкой и маленький ротик. На длинное белое платье, подобранное розами, была накинута прозрачная кружевная мантилья, сквозь которую виднелись ее мраморно-белая шея и прелестная линия плеч.
-- Не знаете ли, принц,-- продолжала принцесса,-- кто тот господин в португальском костюме, который сейчас любезно раскланялся с кавалером де Вилларанка?
Принц посмотрел в сторону, куда указала собеседница, и увидел высокого, стройного, господина с густой темно-русой бородой. На нем был богато вышитый бархатный полуплащ, из-под которого виднелся бриллиантовый орден. Шпага с золотой рукоятью висела на боку.
-- Должен признаться, дорогая кузина, я впервые вижу этого господина. По-видимому, это гранд какой-нибудь отдаленной страны алмазов.
-- Его экипаж, запряженный четверкой прекрасных вороных, одновременно с нашим подъехал ко дворцу, негр в синей ливрее сидел на козлах.
-- Я постараюсь собрать о нем сведения и немедленно сообщу их вам, кузина,-- принц поклонился.
В эту минуту отворились высокие двустворчатые двери, и пажи, которые еще сохранились при подобных придворных празднествах, возвестили своим появлением о приближении королевской четы.
Король, ведя за руку свою супругу, вошел в залу; на галерее, обитой красным сукном, придворная капелла заиграла гимн; гости встали по сторонам.
Король был в хорошем расположении духа. Саркастическая улыбка, игравшая постоянно на его губах, исчезла, он, как и королева, приветливо отвечал на поклоны блестящего собрания.
Отворились двери в соседнюю и в театральную залы. Залитые ярким светом огромные комнаты поражали роскошью.
Король обратился с несколькими любезными словами к стоявшим возле него министрам и генералам, между тем как королева беседовала с принцессами. Каждый из гостей с бьющимся сердцем ожидал милости быть замеченным королем и удостоиться хотя бы слова.
В то время как придворная капелла исполняла одну из особенно любимых королем увертюр, его величество с интересом рассматривал присутствующих, беседуя со своим братом, принцем Августом, и племянником, принцем Вольдемаром.
Вдруг глаза короля заблестели, он увидел неподалеку симпатичного ему кавалера де Вилларанка и поручил адъютанту попросить к себе бразильского посланника.
-- Господин кавалер,-- когда тот подошел, начал он по-французски, так как посланник плохо владел немецким,-- мы вспомнили, что вы просили нас об аудиенции для графа...
-- Для графа Монте-Веро,-- прибавил кавалер де Вилларанка.
-- Совершенно верно, постараемся запомнить это имя. Вы просили об аудиенции для графа Монте-Веро, я получил от вас собственноручное послание вашего дорогого для нас государя. Представьте нам господина графа сегодня. Присядьте, дорогая,-- продолжал король, обращаясь к своей супруге, и подвел ее к креслам.
За ними заняли свои места принцесса Шарлотта, ее мать и высшие придворные; принцы разместились по сторонам.
И тут кавалер де Вилларанка подвел к королю прекрасного незнакомца, который так заинтересовал принцессу Шарлотту. Его величественная фигура с гордой осанкой резко выделялась среди присутствующих.
Король с любопытством смотрел на статного графа; взоры присутствующих также обратились на гостя, явившегося на придворное празднество в португальском костюме.
-- Исполняю милостивое приказание вашего величества,-- начал кавалер де Вилларанка и, отступив немного назад продолжал: -- граф Эбергард Монте-Веро.
-- Эбергард? -- с удивлением повторил король.-- Настоящее немецкое имя.
-- Я имею честь и счастье быть немцем, который в отдаленном государстве нашел для себя новую родину,-- отвечал Эбергард своим звучным голосом.
-- Вы, без сомнения, оказали неоценимые услуги бразильскому двору, граф,-- продолжал король,-- так как в собственноручном письме ваш государь весьма милостиво и лестно отзывается о вас. У вас, вероятно, большие владения в Бразилии, этой благословенной стране?
-- Да, ваше величество, Монте-Веро занимает восемь немецких квадратных миль.
-- Полагаю, не всякий немецкий принц или князь обладает такими владениями,-- сказал король не без иронии.-- И все это обработано и возделано?
-- Только по окончании этой задачи я вернулся сюда, чтобы снова увидеть мое прекрасное отечество. Почти десять тысяч немцев-работников заняты на плантациях Монте-Веро.
-- Значит, целая колония!
-- Мне отрадно слышать такое милостивое название моих владений, ваше величество! Оно придает мне храбрость испросить у вашего величества милость.
-- Говорите, граф. Мы весьма признательны кавалеру де Вилларанка, что он представил вас нам. Мы охотно слушаем рассказы о далеких странах, особенно если они таким чудесным образом связаны с нами.
-- Осмеливаюсь просить ваше величество удостоить меня как немца милости. Разрешите повергнуть к вашим стопам скромный дар из моих отдаленных владений. Благосклонное принятие его будет невыразимым благодеянием для меня.
-- Дар из вашей колонии! -- быстро повторил король, на которого простодушие графа Монте-Веро произвело приятное впечатление.-- Что же, ждем его С нетерпением.
Граф Монте-Веро поспешно обернулся и отступил немного назад; почти тут же портьера раздвинулась, и король с королевой, улыбаясь, с любопытством посмотрели туда.
На пороге показался негр в богатой голубой ливрее, он нес белую бархатную подушку, на ней лежали три больших черных бриллианта, от которых исходил ослепительный блеск.
Пройдя по зале, негр приблизился к королю и встал перед ним на колени, высоко держа над головой бархатную подушку с подарком.
Сцена эта произвела сильное впечатление на окружающих. Не только из-за бесценных черных бриллиантов, подобных которым не видел никто из присутствующих, но и из-за самого графа.
Это был воистину королевский подарок -- каждый из камней был величиной с голубиное яйцо и имел удивительную огранку.
Король поднялся со своего места.
-- Нам кажется, что мы вдруг перенеслись в одну из восточных сказок,-- сказал он, приветливо улыбаясь и подходя к стоявшему на коленях негру, чтобы рассмотреть бриллианты.-- Какая великолепная игра! Удивительные кам^ни!
-- Они происходят из Монте-Веро, ваше величество, и потому это не более чем произведение моих земель. Правда, это единственные черные алмазы, которые до сих пор найдены.
-- Я принимаю ваш подарок, граф. Один камень я предназначаю для музея, второй дарю своей супруге, а третий оставляю себе. Ну, теперь ваша очередь испросить для себя какую-нибудь милость.
-- Ваше величество, я прошу лишь позволить мне являться при дворе и тем самым доказать, что немец, где бы он ни нашел вторую родину, всегда остается верным своему королю и отечеству.
Король, подозвав к себе старшего камергера, передал ему подушку, чтобы показать прекрасные камни королеве, затем обратился к графу и подал ему руку; Эбергард не преклонил колена, а только, низко поклонившись, прижал руку короля к губам.
-- Так вы намерены пробыть здесь некоторое время,-- прервал молчание король, между тем как гости рассматривали подарок графа, который не оставлял сомнений, что перед ними Крез.
-- Желание снова увидеть мое отечество привело меня сюда, ваше величество, и...-- Эбергард вовремя остановился: он должен был скрыть другую, священнейшую причину своего путешествия.-- И кроме того, и здесь и там я хочу принести некоторую пользу частью моего состояния.
-- В этом благом деле, граф, мы можем отчасти помочь вам, ведь теперь мы у вас в долгу. Однако пора начинать спектакль. Пойдемте в театральную залу,-- обратился король к своей супруге, которая разговаривала с очаровательной принцессой Шарлоттой,-- граф поведет принцессу.
-- Столь высокая милость смущает меня, ваше величество.
-- Надеюсь, мы часто будем видеть вас, граф, около себя и желаем познакомиться поближе. Следуйте за нами.
Эбергард низко поклонился принцессе Шарлотте, щеки которой покрылись легким румянцем.
-- Мне крайне жаль, ваше высочество,-- тихо проговорил Эбергард,-- если, будучи для вас человеком едва знакомым, окажусь не совсем приятным собеседником.
-- О нет, граф, пусть это вас не смущает,-- ответила красавица принцесса, взяв предложенную ей руку графа и направляясь с ним вслед за августейшей четой в обширную театральную залу.
-- Уверен, вы охотнее приняли бы общество какого-нибудь из присутствующих принцев,-- тихо сказал граф, занимая кресло подле улыбающейся принцессы Шарлотты,-- хотя эта милость доставляет мне большую радость.
-- Что касается меня, то я сомневаюсь и в том и в другом, господин граф.
-- Ваше высочество, я человек прямой и говорю всегда только то, что думаю, а посему смею вас уверить, что все сказанное мною было совершенно искренне.
-- Это прекрасное, но, к сожалению, весьма редкое в наш век качество, господин граф, и я должна сознаться, что оно делает ваше общество еще приятнее для меня. Насколько позволяет придворный этикет, я сама придерживаюсь тех же принципов.
Поднятие занавеса прервало разговор; сперва было пропето несколько арий, потом давалась маленькая комедия, тонкие остроты которой часто вызывали общий смех. Принцессу Шарлотту также, по-видимому, забавляла пьеса. Граф Монте-Веро отметил в своей молодой, прекрасной собеседнице неподдельную веселость. Придворные, сидевшие вокруг, куда внимательнее следили за каждым движением и выражением лица графа, чем за ходом пьесы,-- он сделался предметом толков, героем дня.
Все терялись в догадках о его происхождении, о том, каким образом он нажил в Бразилии такое состояние, и зачем снова приехал в Германию.
Но молодой граф не обращал внимания на придворных, он был выше их толков и злых острот.
Знаменитейшая артистка столицы под тихие звуки музыки прочла стихотворение, которое произвело сильное впечатление на присутствующих, особенно на нежные женские сердца, и вызвало несколько слезинок на прекрасных очах принцессы Шарлотты; Эбергард заметил и эту черту ее мягкого сердца.
Затем шла легкая французская пьеска, и, наконец, в зале Кристины раздалась музыка для танцев.
Лакеи разносили мороженое и шампанское, между тем как мужчины и дамы, разделившись на пары, прохаживались по залам. Принц Этьен беседовал с роскошной, пышущей страстью герцогиней Соест, придворной дамой королевы, принц Вольдемар подошел к своей прекрасной кузине, чтобы осведомиться, понравился ли ей новый фаворит двора, а камергер Шлеве, стоя в стороне, раздумывал, как бы напасть на след той невинной девушки, о которой ему говорил принц, и решил прибегнуть к помощи некоей госпожи Роберт, которая многим придворным кавалерам и дамам давала наилучшие советы и наставления при подобного рода деликатных обстоятельствах.
Брат короля, принц Август, открыл бал с королевой; король не танцевал.
Граф Монте-Веро, прислонясь к колонне и скрестив руки на груди, вдали от танцующих рассматривал портрет Кристины. Это была прекрасная бледнолицая женщина, ее темно-русые волосы украшала жемчужная диадема, мечтательные голубые глаза говорили о каком-то страдании; тонко очерченный нос, прекрасный рот и розовые губы были так блестяще написаны, что принцесса Кристина предстала перед глазами изумленного графа, как живая. Простое черное платье обрисовывало ее стройную фигуру, черная вуаль ниспадала на плечи, шею обвивало сверкающее ожерелье.
Картина невольно поглотила все внимание Эбергарда; он углубился в созерцание этого прекрасного лица с отпечатком какой-то тайной грусти.
Так продолжалось несколько минут; взгляд графа Монте-Веро оставил портрет и встретился вдруг с глазами вошедшей в залу принцессы Шарлотты, она слегка покраснела и опустила глаза.
Какое-то непонятное грустное чувство овладело графом. Вызвала ли его картина или принцесса, или, быть может, он снова вспомнил о цели своего путешествия?
Он находился только несколько дней в столице и не успел еще встретиться с мисс Брэндон, но встреча эта была слишком важна для него, он во что бы то ни стало должен был видеть ту, которую так давно искал.
Граф.тихо подошел к принцессе. При этом он заметил, как высоко вздымается ее грудь, хотя принцесса, кроме польки, которую протанцевала с принцем Вольдемаром, не участвовала в других танцах.
Эбергард попросил ее на вальс; Шарлотта положила руку ему на плечо, и прекрасная пара помчалась по зале под звуки дивной музыки. Когда граф, улыбаясь, подвел утомленную принцессу к стулу и, низко кланяясь, благодарил, из-под камзола вдруг выскользнул амулет, висевший на золотой цепочке.
Принцесса увидела его. Это была драгоценная вещица с какими-то странными знаками. На золотом овале в обрамлении бриллиантов были изображены три знака из жемчужин -- крест, солнце и череп.
Принцесса с удивлением взглянула на амулет; казалось, и король заметил драгоценное украшение графа. Шарлотта хотела обратиться к нему с вопросом, но Эбергард, молча поклонившись, избежал ее взгляда и быстро скрылся в толпе гостей. Вскоре после того король подал знак к окончанию бала.