По приказанию султана Абдула-Азиса в жизни обоих принцев, Мурада и Абдула-Гамида, произошла перемена. До того времени они жили под строгим надзором в отведенном им дворце. Теперь же каждый из них мог свободно переехать в свой собственный дворец. Несмотря на это, принц Мурад по-прежнему вел замкнутую жизнь. Мать его, черкешенка, была христианка [ по предписанию султана Мухамеда II султан в Турции должен быть обязательно сыном христианки ], и Мурад охотно перешел бы в христианство, если бы не его виды на престол.
Принц Мурад мечтал одно время вступить в брак с европейской принцессой и жить вполне по-европейски, но желание это было невыполнимо при установленном исламом порядке престолонаследия, следствием которого были частые кровавые преступления и убийства в гареме. Таким образом, он решил завести трех жен и то потому только, что первая из них оставалась бездетной. Она сама выбрала ему двух других, из которых одна и была матерью принца Саладина.
Из всех детей султана Абдула-Меджида, который на смертном одре взял со своего брата Абдула-Азиса клятву пощадить его детей, принц Мурад был старшим, а потому после смерти Абдула-Азиса должен был наследовать престол. Следующий за ним был принц Абдул-Гамид, единокровный брат Мурада. Родная мать его рано умерла в гареме, и мальчик был усыновлен бездетной второй женой Абдула-Меджида, так что теперь она считалась матерью Гамида.
Прекрасно проходила юность принца до двадцати лет. Пока жив был его отец, султан Абдул-Меджид, весело и приятно проводил он время сначала в кругу мальчиков, потом рабов и слуг и, наконец, среди прекрасных рабынь.
Немного оставалось времени на ученье. Принцы Мурад и Гамид учились читать и писать по-турецки и по-арабски, а когда султан Абдул-Азис в 1867 году, во избежание заговоров взял их с собой на парижскую выставку, они выучились еще нескольким французским фразам.
Принц Гамид после этого путешествия занимался разными науками, и во дворце, в котором он обыкновенно жил, можно было найти целую коллекцию географических карт. Принц приобрел себе европейский костюм и всю обстановку. Он уже не любил турецких украшений с полумесяцем и звездами, а набрал французских и немецких рабочих, которые должны были делать все в европейском стиле. На службе у него состояли: садовник Шлерф и скульптор Ульрих, гаремный врач его, Скандер-бей, тоже немец из Ганновера: некоторое время работали у него немецкие столяры Юнг и Эпсен.
В то время как принц Мурад любил спиртные напитки и вовсю сорил деньгами, брат его, Гамид, был ему полной противоположностью. Деньги он тратил расчетливо и аккуратно, не любил пить и вел довольно скромную жизнь. Он был очень худощав, так что по виду можно было даже принять его за болезненного, чахоточного, но именно худоба-то и придавала его лицу выражение силы и даже суровости. Длинный, выдающийся вперед турецкий нос в соединении с густыми черными усами и большими темными глазами придавали ему энергичный вид.
От отца Гамид унаследовал небольшой дворец в Киагим-Хане, на пресных водах, и много земли в Маслаке, где он устроил поместье в своем вкусе. Когда главный дворец, крестообразное здание с фронтонами на все стороны, был вчерне закончен, он отослал архитектора и сам принялся доделывать остальное по разным образцам, выписанным им с запада, преимущественно из Вены. Тут были различные варианты знаменитых европейских садов, всевозможных украшений, убранства комнат. По этим-то образцам он и устроил все в своем новом дворце. Наружный фасад этого маленького двухэтажного дворца, имеющего в узком месте только четыре, а в широком до восьми окон, не особенно привлекателен, и обычно используемая в Константинополе краска, в которую он окрашен, делает его еще непригляднее. Зато роскошны окружающие его парки и восхитителен вид, открывающийся с его террассы на все стороны, так как он стоит на холме. В садах вы найдете оранжерею, богатый птичник, великолепные фонтаны и прелестный Ей-мунлук [ Так называется маленький дворец со столовой и гостиной ]. Гаремный сад обнесен огромной стеною.
Вступив во дворец, бы прежде всего входите в белый зал с мебелью из ясеня. Далее по широкой лестнице поднимаетесь наверх в такой же, но украшенный позолотой и с золоченой мебелью зал верхнего этажа.
Внизу направо лежат покои Гамида, состоящие из трех комнат, отделенных одна от другой тонкой стеной, с мебелью из розового и палисандрового дерева. Первая комната -- кабинет Гамида, вторая, отделяющаяся от первой подвижной зеркальной стеной, -- уборная, а последняя -- спальня. Налево от зала находится белый гаремник с белой мебелью, спальня и уборная хозяйки дома -- главной жены принца.
На верхнем этаже, налево от золотого зала, вы увидите комнаты в арабском стиле, те же, что расположены направо, украшены мебелью из черного дерева. В этих-то покоях и жил принц со своей женой и двумя детьми, мальчиком и девочкой. Желая подражать европейскому образу жизни, он обедал с ними за одним столом, вместе с ними гулял по саду, после того, как султан Абдул-Азис неожиданно дал свободу принцам.
Принц Гамид может быть назван строгим мусульманином: он не пропускал ни одного из предписанных исламом религиозных обрядов, любил даже похвалиться своим благочестием. Когда однажды случилось ему в час молитвы быть вне дома, он приказал сопровождавшим его слугам расстелить ковер и при всех совершил свою молитву. В странном противоречии с этим было следующее обстоятельство: он держал домашнего дервиша, который в то время, о котором мы рассказываем, служил ему придворным шутом. Принц Гамид не имел фаворитов, брат же его Мурад наоборот: с тех пор, как султан Абдул-Азис дал ему свободу, он сделал одного француза по имени Эмобль своим наперсником. Из слуг его с некоторых пор наибольшим доверием пользовался Хешам. Впоследствии он удостаивал своим расположением своего зятя Нури-пашу, как мы увидим это дальше. Нури-паша был женат на его сестре, принцессе Фатиме, другая же сестра, принцесса Рефига, была замужем за Эдземом-пашой. Нури стал впоследствии гофмаршалом Мурада.
Однажды, после обеда, вскоре после визита султанши Валиде к пророчице, перед маленьким дворцом принца Мурада остановился экипаж.
Из кареты вышла султанша Валиде и отправилась в маленький дворец, где жил принц Мурад, по турецким законам будущий наследник престола. Вперед она послала к нему гофмаршала доложить о своем приезде. В сильном волнении поднималась она по лестнице в верхние покои дворца. На ней было дорогое черное бархатное платье, тяжелыми складками ниспадавшее с ее стройного, величественного стана. Лицо ее покрывал ячмак, оставляя одни глаза. Ее воле и предписаниям в деле моды подчинялось все государство, не в одном султанском гареме царствовала она, а распоряжалась поступками жен всех подданных турецкого султана. Неоднократно давала она предписания о плотности ткани для ячмака, запрещала носить сапожки по европейской моде, прогуливаться по улицам Перы, останавливаться перед магазинами купцов и, таким образом, в некотором отношении открыто господствовала над ними. Но турецкие женщины так же ловко умели обходить предписания султанши Валиде, как их мужья -- ираде [ Так называются обнародованные приказы султана ] султана.
Поднимаясь по лестнице, императрица-мать увидела принца Мурада, спускавшегося к ней навстречу со всеми признаками глубочайшего почтения. Он низко поклонился султанше, хотя на самом деле не чувствовал ни любви, ни уважения к той, вражду и ненависть которой он слишком хорошо знал. Но он боялся этой могущественной женщины!
-- Какая милость выпала на мою долю! -- сказал он, низко кланяясь. -- Какую честь оказала ты, великая государыня, моему дому, переступив его порог!
Султанша Валиде холодно приняла это приветствие Мурада, не удостоив его даже ответом: она очень хорошо знала его настоящий смысл.
-- Проводи меня во внутренние покои, принц Мурад, -- отвечала она своим повелительным голосом. -- Мне надо поговорить с тобой. -- Да будет прославлено твое вступление в мой дом, государыня, милостивая и могущественная мать моего дяди. Мурад благословляет тот час, в который он удостоился чести проводить тебя в свои покои, -- сказал принц и повел султаншу Валиде в свою отделанную золотом и бархатом парадную гостиную, где предложил ей самый мягкий и великолепный диван.
Императрица-мать молча опустилась на него.
-- Ты живешь теперь здесь лучше и свободнее прежнего, -- начала она после небольшой паузы, -- ценишь ли ты это?
-- Всякая милость моего державного дяди дорога мне, всякую милость его принимаю я с благодарностью!
-- Я пришла заметить тебе, принц Мурад, что ты мог бы пользоваться еще большей свободой, даже мог бы жить совершенно независимо, где и как тебе вздумается, если бы только захотел!
-- Слова твои поражают меня, великая государыня, как может зависеть от меня изменить свой жребий!
-- Да, от тебя одного зависит отвести от себя всякое недоверие, всякую понятную в настоящее время и обременительную для тебя предосторожность. Ты знаешь основание всех ограничительных для тебя распоряжений: их причина -- вопрос о престолонаследии.
-- Глубоко сожалею об этом! Но сколько раз на коленях клялся я тебе и державному дяде никогда при жизни султана не делать самому незаконного шага к достижению трона!
-- Это пустые слова, принц Мурад, я это отлично знаю. До сих пор благодаря бдительности мушира и слуг, тебе не представлялось случая к организации больших заговоров. Представься же такой случай, и блеск трона прельстит тебя и заставит нарушить слово. Не возражай, принц Мурад, что я говорю, то верно. Султан в своем бесконечном милосердии пощадил жизнь твою и твоего брата, но не забывай, что жизнь эта -- только подарок султана. Есть лишь одно средство, которое могло бы гарантировать тебе дальнейшую жизнь и предоставить полную свободу.
-- Назови его мне, великая государыня.
-- Средство это -- торжественное отречение от престола.
-- А ты не подумала, милостивая и могущественная повелительница, о том, что от моего отречения положение дел нисколько не изменится, что явится другой наследник, коль скоро я отрекусь от своих прав?
-- Ближайший наследник -- ты. Все дело только в твоем отречении, которое бы избавило тебя от необходимого в противном случае насилия, -- продолжала султанша Валиде. -- Ты очень умно поступил бы, следуя моему совету. Тогда не только для тебя, но и для всех началась бы другая жизнь. Я знаю, что ты любишь располагать большими средствами и имеешь теперь в своем распоряжении огромные суммы. Ты боишься, что в случае отречения не будешь больше владеть ими. Но я обещаю тебе все мои сокровища, если ты только подпишешь акт отречения.
-- Как, великая государыня! Ты хочешь отказаться от своих сокровищ? -- спросил изумленный Мурад.
-- Да, я готова это сделать. Ты получишь мои сокровища, если согласишься отречься от своих прав. И какая полная наслаждений жизнь откроется тогда перед тобой, принц Мурад! Тебе нечего будет заботиться о блеске престола, у тебя будут богатства, с помощью которых ты окружишь себя всевозможной роскошью, ничто не помещает тебе жить, как и где вздумается, разрушатся все преграды, и никто не будет так доволен этим оборотом дела, как я.
-- Это, конечно, заманчивая перспектива.
-- Ты будешь пользоваться высшими наслаждениями жизни, чего же тебе еще надо? -- продолжала султанша Валиде льстивым тоном. -- За отречение от престола ты будешь осыпан золотом и можешь исполнить любое свое желание. Более того, ты можешь тогда жить где угодно, хоть в Париже, который составляет цель твоих желаний, можешь иметь прекрасных одалисок, я сама подарю их тебе, принц Мурад! Говори, согласен ли ты отречься?
-- Я не могу сделать этого, великая государыня.
Султанша Валиде бешено вскочила с места. Неужели все ее льстивые обещания и речи должны были пропасть даром?
-- Отчего же не можешь? -- спросила она. -- И кто мешает тебе? Чьей посторонней воле должен ты повиноваться? Или тебе мало того, что я тебе предлагала?
-- В своей великой милости ты предлагала мне все, что имеешь, не думай, что я не оценил этого, но все-таки я должен ответить тебе, милостивая повелительница, что я не могу отречься от своих прав.
-- А, понимаю, ты мечтаешь о блеске трона, ты помышляешь о пышности государя, о могуществе, о гордости носить титул султана, но ты видишь только внешний блеск, не замечая того, что за ним скрывается. Ты думаешь только о заманчивой внешней стороне, не помышляя о врагах при дворе и в семействе. Как только вступишь ты на престол, у тебя тоже появится наследник, как ты для нынешнего султана, и у тебя не будет ни одной спокойной минуты. Подумай обо всем этом, принц Мурад!
-- Я все взвесил, великая государыня!
-- И все-таки остаешься при своем решении?
-- Ради самого себя, ради своего народа я обязан не отрекаться от престола без важных причин, -- решительно объявил Мурад.
Султанша, гордо подняв голову, встала с места.
-- Так ожидай же последствий своего отказа, -- сказала она с хладнокровием, заставившим содрогнуться принца. -- Я пришла сюда в надежде улучшить твою жизнь, теперь ты сам будешь виноват в последствиях, которые будут вызваны твоим ответом!
-- Я готов на все!
-- Даже на смерть? -- в сильном раздражении воскликнула султанша Валиде, увидев, что ее намерение не удалось.
-- Если мне суждено умереть насильственной смертью, я не смогу избежать этой участи даже в том случае, если отрекусь от моих прав на престол, -- отвечал Мурад.
-- Я пришла предложить тебе блага, пришла спасти тебя, ты меня не послушал, так лезь же в петлю, -- сказала императрица-мать, -- султан должен заботиться о своей безопасности, чувство самосохранения стоит на первом плане, выше всех клятв и соображений! Я сама буду действовать, если увижу, что султан не замечает угрожающей ему опасности. Но вот что еще, -- прибавила она вдруг, снова надеясь на успех своего посещения и ласково обращаясь к принцу, -- я вспомнила, что у тебя неизвестно с какой целью забрали твоего сына Саладина и до сих пор держат его где-то? Ты любишь мальчика?
-- Я всем сердцем привязан к нему, великая государыня!
-- Ты хотел бы вернуть его себе?
-- Это мое высшее желание!
-- И оно может быть исполнено, если ты только согласишься на отречение от престола, принц Мурад!
Султанша Валиде рассчитывала теперь этим последним средством расположить принца в пользу своих планов и склонить его изменить свое решение.
Несколько минут длилось молчание, в душе его, по-видимому, происходила борьба.
-- Ты снова будешь с ним, ты будешь в безопасности! -- соблазняла его императрица-мать, выжидая ответ.
-- Я должен уметь приносить все в жертву моему долгу, -- отвечал принц, бледнея, слегка взволнованным голосом, -- любовь к сыну борется с этим долгом -- пусть она будет первой жертвой!
-- Ты остаешься при своем решении?
-- Я не могу иначе!
-- Так ты не согласен на отречение?
-- Я не могу этого сделать, великая государыня!
-- Так ты не хочешь изменить своего решения, -- пробормотала султанша Валиде, в невыразимой ярости скрежеща зубами, -- пусть же вся ответственность падет на твою голову!
-- Могущественная государыня, державная мать моего дяди, изволит гневаться на меня?
-- К чему это перечисление родственных связей, принц Мурад, -- холодно отвечала султанша. -- Сын, который не следует совету своих родителей, перестает быть их сыном! Я ухожу! Пусть тебе никогда не придется раскаяться в своем ответе!
Мурад хотел проводить императрицу-мать до подъезда, но она резким тоном запретила ему это и в сильном гневе рассталась с принцем.
На следующее утро во дворец принца явился Нури-паша. Он был несколькими годами старше Мурада, черты его лица и манеры выдавали в нем более энергичного и хитрого человека. Смуглое лицо его было обрамлено густой, черной бородой и его маленькие, блестящие глазки так и бегали по сторонам.
Принц Мурад приветливо встретил своего зятя, с которым он до тех пор не был в близких отношениях.
-- Как здоровье принцессы? -- спросил принц, очень любивший свою сестру.
-- Принцесса шлет тебе поклон, принц, -- прибавил Нури, подходя ближе к принцу, -- а главное -- просьбу быть осторожнее!
Мурад улыбнулся и удивленно посмотрел на Нури-пашу.
-- Осторожнее? Что хочет сказать сестра этими словами? -- спросил он. -- Нужно ли мне еще остерегаться, когда меня и так уже стерегут?
-- Я затем и пришел, чтобы предостеречь тебя, принц! Мушир Изет внизу в твоем дворце!
-- Мушир? Я этого еще не знал!
-- Разве тебе об этом не докладывали?
-- Никто. Впрочем, что касается других слуг, то это меня не удивляет, но Хешам... вот что странно!
-- Может быть, он и сам не знает о присутствии мушира, -- заметил Нури-паша, -- есть основание быть осторожным, когда хотят нанести решительный удар!
-- О каком решительном ударе ты говоришь?
-- Могу я говорить откровенно, принц? Я пришел сюда, чтобы попросить тебя остерегаться в эти дни пищи и питья.
-- Что ты хочешь этим сказать? Уж не боишься ли ты отравы?
-- Конечно, принц! Мушир Изет в твоем дворце недаром! Мушир Изет -- это человек, от которого можно ожидать всего.
Мурад в мрачном раздумье бесцельно глядел перед собой.
-- Я все еще не верю в возможность этого, -- сказал он после некоторого молчания.
-- Но, может быть, ты исполнишь неотступную просьбу мою и принцессы -- быть в эти дни более осторожным! Исполни же наше желание!
Мурад подошел к столу и позвонил в колокольчик.
Вошел Хешам. Он днем и ночью находился при принце.
-- Знаешь, кто с самой ночи находится в моем доме? -- спросил Мурад.
Хешам, казалось, не понял всей важности этого вопроса.
-- Отвечай же! -- приказал Мурад своему верному слуге. -- Знаешь ли ты, что случилось там внизу в моем доме?
-- Ничего особенного, ваше высочество!
-- Разве ты не видел мушира?
-- Мушира Изета? Нет, ваше высочество!
-- Так от тебя сумели скрыть его присутствие! Приказываю тебе никому и вида не подавать, что мне известно о присутствии мушира, -- сказал принц. -- Я жду к обеду гостей, пусть накроют стол не для меня одного, как всегда, а еще на две персоны!
-- Позволь, принц, -- перебил Нури-паша своего шурина, -- мне кажется, лучше будет, если ты отдашь это приказание в столовой, когда кушанья будут уже поданы! Я кажется, угадываю твой план!
-- Хорошо! -- сказал Мурад, следуя совету хитрого Нури. -- Я желаю обедать через четверть часа! Ступай!
Когда слуга удалился, Мурад обратился к Нури-паше:
-- Прошу тебя быть моим гостем! Мне хотелось бы иметь свидетеля! Мы будем обедать втроем, и я думаю, это будет необыкновенно интересный обед!
Нури улыбнулся.
-- Приглашение твое делает мне честь и очень радует меня, принц, -- сказал он с легким поклоном, -- только прошу тебя не забывать о моем предостережении.
-- Увидишь сам, как я оценю его!
-- Это будет для меня большим утешением!
Через некоторое время Хешам доложил, что обедать подано.
-- Проводи меня и будь моим гостем, -- обратился принц к Нури и вместе с ним отправился в столовую, где был накрыт маленький столик для принца. На столе дымились кушанья и стоял хрустальный графин с шербетом.
-- Ступай вниз, -- приказал Мурад своему слуге, -- и отыщи мушира Изета! Передай ему мое желание видеть его у себя за столом!
-- Если бы мы только могли видеть физиономию мушира при этом известии, принц! -- сказал Нури с язвительной усмешкой, когда слуга ушел. -- Увидя меня здесь, он догадается, кому обязан этой милостью и честью!
В это время Хешам спешил по ступеням лестницы. Он пришел вовремя, застав мушира Изета уже на галерее, готовым оставить дворец. При виде Хешама лицо его невольно омрачилось, и он ускорил шаги.
Но слуга принца догнал его.
-- Прошу извинения, благородный мушир, -- сказал он, -- мне приказано позвать тебя к столу!
Мушир Изет слегка вздрогнул.
-- К столу? -- переспросил он.
-- Так приказал его высочество!
-- Хотя у меня и спешные дела в серале, но приглашение светлейшего принца -- такая милость и честь для меня, что я следую за тобой! -- сказал мушир, быстро овладев собой.
Хешам отвел мушира в столовую.
-- Принести приборы! -- приказал Мурад слуге. -- Нури-паша и мушир составят мне компанию.
Последний бросил язвительный взгляд на стоявшего у стола Нури, быстрые, проницательные глаза которого пристально смотрели на мушира.
-- Какая неожиданная милость, мой светлейший принц, -- обратился Изет с глубоким поклоном к Мураду, -- сердце мое исполнено благодарности!
-- С каких пор ты снова в моем доме, чтобы помогать мне в делах? -- спросил принц.
Изет нисколько не растерялся.
-- Гофмаршал вашего высочества сегодня утром принимал от меня срочные суммы, -- отвечал он.
Хешам между тем ставил стулья.
-- Я нуждаюсь в обществе, -- продолжал Мурад простодушным тоном, садясь за стол, -- пора положить конец одиночеству! Я желаю видеть у себя побольше гостей! Садитесь! Нури-паша принял сегодня мое приглашение, хотя он и имеет обыкновение обедать всегда с принцессой. Но я не могу часто видеть его за своим столом: это могло бы рассердить мою сестру! Ты же, мушир, с сегодняшнего дня будешь постоянно разделять со мной трапезу, таково мое желание! Без отговорок! Я знаю, ты будешь отговариваться делами -- передай их в другие руки, ты останешься у меня и будешь за столом забавлять меня твоим знанием всех новостей!
Нури и Изет заняли свои места. Хешам стал разносить кушанья. Прежде всего он подал принцу блюдо с кушаньем из риса, одним из любимейших в Турции. Мурад положил немного себе на тарелку, затем Хешам подал паше. Наконец дошла очередь и до мушира Изета, и он вынужден был тоже положить себе.
-- У нас с Нури-пашой нет аппетита, -- начал принц, -- мы недавно славно позавтракали, поэтому не обращай на нас внимания, а ешь вволю. Хешам, наполни стакан мушира, пусть он выпьет за мое здоровье!
Изет побледнел. Он понял теперь план Мурада и увидел, что принц был предупрежден. Но хитрый мушир не пал духом: он быстро сообразил, как поступить ему в этом опасном положении.
-- Как я могу есть и пить, когда ваше высочество не прикасаетесь к пище, -- сказал он.
-- Я приказываю тебе это. Пей за мое здоровье!
-- Приказание вашего высочества приводит меня в замешательство -- не знаю, как и объяснить его, -- отвечал Изет, не дотрагиваясь ни до кушанья, ни до стакана.
-- Объясняй его, как хочешь, но съешь все со своей тарелки и осуши стакан!
-- Неужели меня будут принуждать к этому? Это похоже на подозрение, -- осмелился сказать Изет, прикидываясь оскорбленным. Нури не спускал с него глаз.
-- Я приказываю тебе выпить за мое здоровье! -- повторил Мурад.
Мушир, видя, что все погибло, рискнул на последнее -- он хотел бежать.
В это мгновение Мурад вскочил со стула и приказал Хешаму принести заряженный пистолет.
-- Съешь все со своей тарелки и осуши стакан, не то я застрелю тебя! -- закричал страшно взбешенный Мурад, указывая ему на тарелку.
Хешам принес пистолет. Принц взял его в руку и устроился напротив мушира.
Дрожа всем телом, Изет поневоле должен был исполнить приказание принца.
-- Надеюсь, что обед нисколько не повредит тебе, -- сказал Мурад смертельно бледному муширу, заставлявшему себя есть. -- С этого дня, как я уже сказал тебе, ты будешь каждый день обедать со мной! Скромность твоя завела тебя слишком далеко: если у меня нет аппетита, ты из-за этого не должен голодать!
-- Ваше высочество поступаете со мною очень странно, -- заикаясь, произнес Изет, -- я не знаю...
-- Ты не знаешь, чему обязан ты честью обедать ч моем обществе? Я объясню тебе это, мушир!.. Мой прадед Солиман, опасаясь за свою жизнь, имел обыкновение заставлять повара пробовать каждое кушанье, прежде чем есть его самому. Ты назначен мне помощником и советником -- я избрал тебя для пробы еды на моем столе. Сегодня ты положил начало. Но что с тобой? -- спросил Мурад, увидя, что Изет через несколько минут качнулся на стуле.
-- Небольшой припадок... Следствие немилости... -- пробормотал мушир.
Мурад позвонил.
Несколько слуг вошли в столовую.
-- Муширу дурно! -- сказал принц. -- Отнесите его прямо на стуле в соседнюю комнату, пусть он останется там! Вы отвечаете мне за него своей головой, делайте, что приказано!
Слуги отнесли мушира в указанную им комнату.
-- Подождем и увидим, -- обратился принц к Нури-паше, -- обморок ли у него только или какая-нибудь другая болезнь! Тебе же спасибо за посещение и за предостережение. Передай также и принцессе мою благодарность. Я желаю чаще прежнего видеть тебя, Нури-паша, моим гостем! Ты знаешь, что я некоторым образом живу здесь в одиночестве. Надеюсь найти в тебе друга!