-- Все напрасно, мой благородный Гассан-бей! -- воскликнул принц Юссуф. -- Нам нечего и надеяться на освобождение заключенной.
-- Хоть бы поскорее вернулся Сади-бей!
-- Неужели мы будем ждать столько времени, допуская, чтобы бедная девушка томилась в заключении? -- горячо возразил принц. -- На моего державного отца рассчитывать больше нельзя!
-- Я это знаю, принц!
-- Но мы должны сами попытаться помочь ей!
-- Это благородное намерение, принц, но мне не хотелось бы, чтобы ты подвергал себя опасности.
-- Я знаю тебя, Гассан, и уверен, что с той самой минуты, как оказалось невозможным надеяться на содействие султана, ты уже принял решение освободить или, по крайней мере, хоть чем-нибудь помочь бедной заключенной! Уж не станешь ли ты отрицать это?
-- Реция -- возлюбленная жена моего друга, принц, подобное намерение с моей стороны было бы нисколько не удивительно!..
-- Не обязанность ли каждого разделять эти честные мысли, мой благородный Гассан?
-- Как могу я отрицательно отвечать на твой вопрос!
Но подобное великодушие не должно заводить нас слишком далеко! И для тебя, принц, прекрасно обнаруживать его, но ты не должен приводить его в исполнение сам!
-- Почему же, Гассан? -- быстро спросил Юссуф. -- Не потому ли, что я принц? А я думал, что это-то прежде всего и побуждает меня к великодушным поступкам!
-- Ты должен быть осмотрительным, принц!
-- Ты напоминаешь мне о повиновении моему державному отцу, ты прав! Но наш владыка и повелитель не налагал никакого запрета на личность заключенной. Мы же знаем, что она страдает невинно. Ты хочешь заняться ее освобождением, дозволь же и мне участвовать в этом, -- просил принц своего адъютанта, -- не отвергай меня из-за того, что я принц! Не принц Юссуф, а простой смертный Юссуф примет участие в твоем деле! Не откажи ему, Гассан!
-- Этого нельзя, принц!
-- Почему же нельзя? Это пустые отговорки с твоей стороны!
-- Подумай только о гневе его величества!
-- Подумаем лучше о страданиях заключенной, законный защитник которой далеко отсюда. Как будет тебе благодарен твой друг, когда, вернувшись, узнает, что бедняжка спасена тобой! А как прекрасно сознание совершения подобного подвига!
-- Ты отгадал, принц, я сегодня же вечером хотел бы сделать попытку освободить ее!
-- Я был уверен в этом! Я знаю тебя, друг мой! -- воскликнул Юссуф, подавая руку своему адъютанту. -- Не откажи мне в согласии принять участие в этом деле!
-- Я не смею допустить этого, принц!
-- Гассан, я должен поступить так! В этот раз только уступи моей воле! Я сам не знаю, какая непреодолимая сила влечет меня; в других случаях, ты знаешь, твой совет и твоя воля -- для меня закон, только в этот раз сделай по-моему!
-- Пусть вся ответственность за это падет на тебя, принц!
-- Ты берешь меня с собой, ты исполняешь мою просьбу! Спасибо тебе, Гассан. Я знаю, что ты любишь меня, мог ли я иначе всей душой привязаться к тебе. Я горю нетерпением поскорее выйти с тобой из дворца! Заключенная должна находиться в развалинах Кадри, где это? Знаешь ли ты эти развалины? -- спросил Юссуф.
-- Хотя я и знаю их снаружи, но не знаю той части, где находится заключенная! -- отвечал Гассан.
-- Кто принес тебе записку, Гассан?
-- Какая-то старуха.
-- Нельзя ли разыскать ее? Через нее, может быть, мы могли бы подробнее разузнать все.
-- Я сделал все, чтобы найти ее, но это мне не удалось.
-- Что ты намерен теперь делать?
Гассан промолчал с минуту.
-- Осмотрел ли ты броненосец, прибывший из Англии, принц? -- спросил он.
-- Ты хочешь отвлечь меня, ты хочешь попытаться еще раз отговорить меня от моего намерения, но это не удастся тебе, Гассан, даю слово! -- в благородном негодовании воскликнул принц. -- Еще раз спрашиваю тебя: придумал ли ты уже какой-нибудь план? Может, ты не хочешь пробраться в развалины, которые, как я, помнится, слышал, населены дервишами, так что посторонние не имеют права входа туда.
-- Я хочу испытать довольно странное средство получить подробные сведения!
-- Пожалуйста, скажи мне, что это за средство!
-- Ты принимаешь такое живое участие во всем, пусть будет по-твоему, принц! Ты, вероятно, слышал уже о пророчице в доме софта?
-- Да. Так ты хочешь пойти к ней?
-- Я хочу спросить ее, где Реция, пусть она подробно опишет мне ее местопребывание! Если она пророчица, она должна знать и это!
-- Так ты веришь в ее таинственную силу?
-- В нее более, чем во все другое! Знаешь ли ты, что это и есть чудо, о котором все столько говорят!
-- Я пойду с тобой к пророчице!
-- Она -- воскресшая из мертвых девушка!
-- Когда мы поедем, Гассан?
-- Сегодня же вечером, не позже, чем через час!
-- Никто не должен знать, куда мы едем. Сегодня прекрасный вечер, скажем, что едем кататься.
-- Еще одно условие, принц, пока мы еще не уехали, -- сказал Гассан Юссуфу, -- предоставь мне говорить и действовать, ты же должен исполнить мою просьбу и не подвергать себя опасности каким-нибудь опрометчивым словом или необдуманным поступком!
-- Хорошо, я обещаю исполнить твое желание!
-- А теперь отправимся в путь, принц! Завернись в серую военную шинель, я сделаю то же, наши мундиры не должны быть видны.
Юссуф во всем следовал совету своего адъютанта. Оба накинули поверх мундиров серые шинели и отправились на берег, где принца уже ждала его прелестная маленькая лодка, на которой он часто катался по Босфору.
Принц в сопровождении Гассана вошел в лодку. Отъехав на некоторое расстояние от берега, Гассан отдал гребцам приказание ехать в Скутари.
Уже стемнело, когда они приехали туда и остановились у пристани.
-- Знаешь ли ты дом софта? -- спросил принц своего адъютанта, выйдя с ним на берег.
-- Рашид-эфенди описал мне его, пойдем, принц!
С этими словами они отправились на Садовую улицу.
Войдя в дом софта возле большого минарета, они застали там еще много народа. Один из сторожей подошел к адъютанту, и когда тот назвал себя, то всех любопытных поспешили выгнать из дома, после чего сторож нашел еще время известить о неожиданном посещении того, кто, скрываясь за портьерой, руководил ответами пророчицы.
Принц и Гассан торопливо поднялись наверх.
Принц испытал весьма странное чувство, когда вошел в таинственное помещение пророчицы, где царили полумрак и приятный запах. Даже Гассан, родом черкес, прошлое которого было полно всевозможных приключений, и тот почувствовал себя как-то странно вблизи этого удивительного существа, которое он увидел перед собой при неясном свете двух восковых свечей.
Сирра, как обычно, неподвижно сидела на возвышении, с ног до головы укутанная в длинную, широкую одежду.
Но вот неожиданно раздался ее голос, словно звон серебряного колокольчика.
-- Говорите, зачем вы явились сюда? -- воскликнула пророчица.
-- Мы пришли за твоим советом и помощью, -- начал Гассан, -- открой нам местопребывание одной заключенной девушки!
-- Как ее зовут и чья она дочь?
-- Реция, дочь Альманзора!
Тут только узнала Сирра Гассана.
Но она не должна была обнаружить этого, не смела подать и вида, что имя Реции было близко ее сердцу. Она не имела права сказать ни одного слова от себя, она должна была только повторять все то, что подсказывал ей стоявший за портьерой.
-- Что желаете вы знать? -- спросила она.
-- Мы пришли узнать у тебя, где содержится в заключении Реция, и нельзя ли освободить ее?
-- Через час, с наступлением ночи, отправляйтесь в развалины Кадри! -- прозвучал снова ангельский голос пророчицы. -- Там с одной стороны увидите вы длинный, открытый, мрачный коридор, войдите в него.
-- Доберемся ли мы этим путем до тюрьмы Реции?
-- Вы дойдете до лестницы, поднимитесь по ней и войдете в первый боковой коридор направо от главного.
-- Там найдем мы Рецию?
-- В конце коридора увидите вы камеру -- она там. Своей цели достигнет лишь тот, кто презирает опасности. Строго следуйте моим указаниям и отправляйтесь туда не раньше и не позже того, как я сказала!
-- Благодарим тебя за сообщенные нам сведения, -- сказал Гассан, -- они помогут нам совершить доброе дело!
С этими словами он вместе с Юссуфом вышел от пророчицы, и оба оставили дом софта.
Вскоре после них и Мансур-эфенди вышел из дома и отправился к своему экипажу, ожидавшему его около кустарников, окружавших минарет.
Оба сторожа также ушли и оставили Сирру одну.
Невыразимый страх и беспокойство терзали ее. Она не могла предостеречь Гассана, друга Сади и Реции. Скрепя сердце, должна она была повторить слова Мансура. Она знала, что Гассан и товарищ его погибли, если последуют ее словам, а внутренний голос говорил ей, что они это непременно сделают.
Что ей было теперь делать? Она должна была спасти их. Но как она могла совершить это? Она сама, словно заключенная, содержалась под стражей. Через час Гассан отправится в развалины; если бы ей теперь удалось вырваться из дома, то она могла бы еще догнать его, могла бы предостеречь его, так что он и не узнал бы в ней ту, которая, повинуясь чужой воле, заманила его в ловушку.
Но как ей было уйти? Ворота были уже, наверное, заперты, да и сторожа внизу непременно задержали бы ее. Медлить больше было нельзя, время шло, и час быстро подходил к концу.
Сирра взглянула на окно, оно, как во всех гаремах, было заделано решеткой. Отсюда убежать было невозможно. Но были еще комнаты, окна которых не были заделаны решетками и выходили на безмолвную и пустынную Садовую улицу.
Очень часто и прежде случалось Черному гному совершать путешествия через окно, когда ее стерегли, а ей хотелось уйти. Теперь, правда, у Сирры была всего одна рука, но она и не думала об опасности, не знала страха. С непреодолимой силой влекла ее мысль, что она должна предотвратить беду и загладить свою вину, совершенную по воле другого. Она обязана была предостеречь Гассана. В эту ночь освобождение Реции не могло ему удаться. Скорее всего, ему угрожала опасность самому попасть в число заключенных. Сирра хорошо знала Мансура и его планы. Противодействовать ему и уничтожить его замыслы было ее единственной целью.
Сторожа были внизу и, конечно, уже спали. Она была одна наверху, никто не наблюдал за ней.
Она сбросила с себя длинный плащ и осталась в своем прежнем черном платье.
Тихонько прошла она в одну из передних комнат. Хотя они были и не слишком высоко от земли, но все-таки спуститься вниз через окно было нелегко.
Сирра взяла одеяло, зубами разорвала его пополам и связала оба конца вместе. Затем один из них она прикрепила к окну и отворила его.
Она осторожно выглянула на улицу и внимательно прислушивалась к малейшему шуму, но все было тихо и безлюдно.
С ловкостью кошки вскочила она на окно, схватила рукой свернутое в трубку одеяло и начала спускаться.
Наконец она была на свободе, но уже час, назначенный адъютанту принца, должен был скоро пройти, а до развалин оставалось еще достаточно далеко.
Если бы кто-нибудь в ее отсутствие прошел мимо дома софта и увидел свисающее из окна одеяло, то побег ее был бы открыт. Но все эти мысли исчезали перед необходимостью предостеречь Гассана и его спутника, которого сразу узнал бы Мансур-эфенди, но которого Сирра еще никогда не видела.
В смертельном страхе оставила она дом: она боялась прийти слишком поздно. Торопливо пошла она ближайшей дорогой по улице, которая вела ко дворцу Беглер-бегу. Затем она свернула влево на дорогу, ведущую в развалины.
Туда же стремились в это время и Гассан с принцем. Нетерпение их было так велико, что они на четверть часа раньше срока пришли в развалины. Сирра опоздала. Когда Гассан и Юссуф дошли до развалин, она была еще далеко.
Они строго следовали указаниям пророчицы, и оба были твердо уверены в возможности найти и освободить Рецию.
Следуя описанию Сирры, они искали в указанной им стороне развалин открытый, длинный, мрачный коридор и скоро действительно нашли его. Это был коридор, ведущий в Чертоги Смерти, тот самый, через который Реция и Саладин были отведены в темницу.
Гассан шел впереди, за ним ощупью следовал принц. Было так темно, что невозможно было увидеть даже своей руки.
Ни один луч света не проникал в этот длинный со сводами коридор, и странно отдавались в нем их шаги.
Отважный Гассан не думал о себе, но за принца он очень боялся в этом совершенно незнакомом для него месте. Принцы в Турции, как уже неоднократно было замечено, и без того часто подвергаются опасности.
Но он успокаивал себя той мыслью, что никто не мог ничего знать о присутствии Юссуфа в развалинах.
Наконец они почувствовали под ногами довольно крутую витую лестницу, которая вела в верхние помещения. Слабый свет проникал теперь сверху.
-- Не лучше ли тебе здесь внизу подождать меня, принц? -- тихо спросил он своего юного спутника.
-- Нет, мой благородный Гассан, где ты, там и я! -- отвечал принц. -- Не теряй напрасно слов, я пойду за гобой наверх.
-- Мне страшно за тебя, принц, весь этот дом кажется мне тюрьмой!
-- Что бы ни было, Гассан, я иду с тобой!
После такого решительного ответа Юссуфа Гассану ничего не оставалось делать, как отказаться от своих попыток удержать принца.
Молча поднялся он по ступеням лестницы. Принц тихо следовал за ним.
На верху лестницы он заметил еще один длинный высокий коридор, в конце которого горел фонарь.
Свет был ему необходим. Он попросил принца остаться на лестнице, а сам отправился по пустому коридору к фонарю. До него доносились страшные стоны и крики томившихся в тюрьме заключенных.
Дрожь пробежала по телу принца. Первый раз в жизни находился он в таком месте, в первый раз слышал он стоны и мольбы несчастных.
Между тем Гассан снял со стены фонарь и вернулся с ним к Юссуфу, бросая подозрительные взгляды во все стороны на многочисленные мрачные боковые коридоры; но, к своему удивлению, он не видел никого. Не потому ли назначила им пророчица этот час, что сторожей в это время не было поблизости?
Они должны были идти по первому боковому коридору, вправо от главного, в конце которого, по словам пророчицы, находилась темница Реции, цель их стремлений.
Каждый боковой коридор отделялся от главного большой тюремной дверью. Только некоторые из них были заперты, большинство же стояло настежь, в том числе и та, что вела к первому коридору направо.
Коридор этот был довольно длинный. Гассан с фонарем в руках шел впереди, Юссуф следовал за ним, держа правую руку под серой шинелью у пояса, на котором висели его шпага и кинжал.
Но вот, когда они дошли до конца коридора и при слабом свете фонаря могли уже видеть дверь указанной им камеры, позади них вдруг раздался глухой шум. В первую минуту ни тот, ни другой не могли понять, в чем дело. Удивленно озирались они вокруг, но свет фонаря не доходил до начала коридора.
В ту же минуту шум окончился слабым треском, как это обыкновенно бывает, когда захлопывают двери.
-- Клянусь бородой пророка -- это что-нибудь да значит! -- пробормотал Гассан.
-- Кажется, сквозняк захлопнул дверь коридора, -- отвечал Юссуф.
Оба на минуту остановились, затем Гассан, высоко держа в руке фонарь, вернулся к началу коридора, чтобы узнать, в чем дело.
За ним последовал и Юссуф.
-- Дверь заперта! -- тихо сказал Гассан.
-- Ее можно будет потом отворить! Прежде всего отыщем в конце коридора ту комнату, которую указала нам пророчица, -- посоветовал Юссуф.
Гассан толкнул широкую, тяжелую дверь, она не поддалась. Дверь была заперта, в этом не было сомнения, и отворить ее было невозможно с той стороны, где находились принц со своим адъютантом.
Лицо Гассана омрачилось. Был ли это только несчастный случай? Действительно ли сквозняк захлопнул тяжелые деревянные двери? Это было немыслимо! Гораздо вернее и правдоподобнее было то, что дверь запер сторож.
Принц, между тем, спешил в конец коридора к находившейся там камере, не поняв всей угрожавшей им опасности. Гассан, напротив, хорошо понял ее, это выдавали его мрачные взгляды. Несмотря на это, он следовал за принцем до дверей камеры. Она была заперта, в замке не было ключа.
Гассан постучал.
-- Здесь ли ты, дочь Альманзора, супруга Сади-бея? -- тихо спросил он.
Ответа не было.
Гассан постучал еще громче.
В камере все было по-прежнему тихо.
Юссуф толкнул дверь и попробовал отворить ее, но она не поддавалась его усилиям.
-- Что это значит? -- сказал он, бледнея.
-- Боюсь, что мы попали в ловушку, -- прошептал Гассан.
Но принц спешил назад по коридору, теперь он убедился, что в нем не было ни одного окна, везде только крепко запертые двери.
-- Будь осторожен, принц! -- тихо сказал Гассан ему вслед. -- Я должен напомнить тебе о твоем обещании.
-- Мы должны попытаться найти какой-нибудь выход!
-- Который не найдется! -- прибавил Гассан.
-- Что же ты думаешь о нашем положении?
-- Что оно очень опасно, принц!
-- Мы -- заключенные?
-- Мне самому кажется, что так! Я предостерегал тебя, принц.
-- Не думаешь ли ты, что я раскаиваюсь, что пошел с тобой? Нет, нет! Мы должны добиться успеха.
-- Здесь нет и следов Реции! -- объявил немного спустя Гассан, постучавшись и в остальные двери и нигде не получив ответа. -- Пророчица, у которой мы были, обманщица!
Принц подошел к высокой тяжелой двери, которая, как нам известно, была заперта, и громко постучал. По-прежнему все было тихо, никто не являлся. Точно все вокруг вымерло.
-- Выходит так, как я сказал, мы -- заключенные, -- объявил Гассан, -- в этих старинных заброшенных стенах. Мы можем умереть от голода и жажды, если только нам не поможет случай, а бедная Реция по-прежнему останется в заточении.
-- Мы должны уйти отсюда! -- вскричал принц, все еще пытаясь найти выход.
Вдруг он остолбенел от удивления.
-- Тут я сейчас слышал голос, -- тихо сказал он Гассану, указывая на дверь, которая, казалось, вела в камеру, а на самом деле -- в один из боковых коридоров.
Гассан подошел к принцу.
-- Ты слышишь? -- спросил тот.
За дверью раздался тихий, совсем тихий голос.
-- Гассан-бей, -- шепнул он совсем тихо.
-- Я здесь! -- тихо отвечал Гассан.
-- Хвала Аллаху, что я нашла тебя! Ты один?
-- Нет, вдвоем со своим спутником! Но кто ты?
-- Не спрашивай меня! Я хочу освободить тебя и привести к Реции, -- прозвучал нежный, приятный голос, которым заслушались принц и Гассан.
-- Что это, узнаешь ли ты этот чудный голос? -- тихо спросил принца Гассан.
-- Мне кажется, что я слышу голос пророчицы, -- отвечал Юссуф.
-- Пойдем! -- прозвучал снова тот же голос, дверь отворилась, и глазам молодых людей предстала безобразная, едва похожая на человека Сирра.
Появление ее в этих страшных местах производило ужасное впечатление! Фигура этого маленького урода, насмешка над всеми человеческими формами, ее внезапное появление в этих страшных коридорах, ее закрытое покрывалом лицо и черная одежда -- все это делало ее такой страшной, что принц Юссуф невольно отшатнулся от нее.
-- Человек ли ты? -- вскричал Гассан.
-- Я проведу тебя, Гассан-бей, и твоего спутника к Реции, довольно с тебя этого! -- отвечала Сирра своим нежным ангельским голосом, и контраст его с фигурой произвел сильное впечатление на принца и его адъютанта.
-- Ты не чудо ли из... -- хотел спросить Гассан, но Сирра не дала ему докончить.
-- Скорей, скорей, иначе все погибло! Реция жива, она в другой камере, я отведу вас к ней! У меня ключ от двери ее камеры, -- пробормотала она и вывела Гассана и принца из того коридора, в котором они были заперты, в другой.
-- Ты хочешь это сделать? Тебе это по силам? -- спросил Гассан. Принц же все еще полуудивленно, полунедоверчиво и вместе с тем сострадательно рассматривал безобразное существо.
-- Я могу это сделать! Я пришла еще не слишком поздно! Там, в том коридоре, заперли и стерегли вас, мне удается помочь вашему бегству вместе с Рецией.
-- Где ты взяла ключи? -- тихо спросил Гассан, вместе с Юссуфом следуя за Черным гномом по узкому боковому коридору.
-- К счастью, старый Тагир, поторопившись запереть вас в том коридоре, забыл их в одной двери.
-- Так ты наша избавительница?
-- Я исполняю только свой долг, но тише! Не выдайте себя, вы должны еще зайти за Рецией, я провожу вас до дверей, затем я должна уйти, знаете ли вы дорогу назад?
-- Если только снова не попадем в тот коридор, где были заперты. Кто сыграл с нами эту шутку?
-- Не спрашивайте более!
-- Только одно, -- прошептал принц, -- ты не пророчица ли из дома софта?
-- Ни слова более, если ты не хочешь погубить нас всех, -- грозно прошептала Сирра, и ее большие черные глаза гневно сверкнули при свете фонаря в руках Гассана. -- Вот, -- продолжала она, -- главный коридор, который ведет назад к лестнице, но здесь вы не должны идти, старый Тагир стережет внизу дверь в первый боковой коридор. По этому коридору мы доберемся до камеры Рении, держитесь его, затем войдете в другой, из пего ведет узкая лестница во двор. Коль скоро вы будете во дворе, вы спасены. Со двора войдете в длинный прямой коридор, ведущий обратно на улицу. Тише, вот дверь в камеру Реции, вот ключи, я должна уйти. Да защитит вас Аллах! Будьте осторожны, прощайте!
Гассан хотел поблагодарить загадочное создание, хотел удержать его, но оно проворно и неслышно шмыгнуло назад по коридору, оставив их одних у двери, ведущей в тюрьму Реции.
Помощь Сирры не только разом избавила их от всех опасностей, но и привела их к цели. Стоит им только открыть двери, освободить Рецию и вместе с нею оставить это старинное страшное здание -- и они достигли всего, чего желали.
-- Зачем она покинула нас? -- тихо спросил принц.
-- Она говорит, что должна уйти, почему? Не знаю, -- отвечал Гассан. Поставив фонарь на пол, он взял из связки ключей тот, на который указала ему Сирра, и тихо вставил его в замок двери.
-- Это была она! Я твердо уверен, что это было чудо из дома софта, -- шептал Юссуф.
-- Мы спасены, -- тихо сказал Гассан, открывая дверь. -- Здесь ли, в этой ли тюрьме ты, прелестная дочь Альманзора, супруга Сади-бея?
-- Кто там, кто ты? -- прозвучал дрожащий голос, и Реция, встав с постели, вышла навстречу молодым людям, так неожиданно явившимся к ней ночью.
Все это казалось ей сном! Но удивление и радость Реции при следующих словах Гассана были так велики, что она даже забыла накинуть на свое прекрасное лицо ячмак, который она снимала на ночь.
-- Мы пришли от имени Сади освободить тебя, прекрасная Реция, -- отвечал Гассан, -- я друг и приятель Сади-бея, Гассан-бей.
-- Но почему же не пришел сам Сади? -- спросила Реция. -- Зачем он послал тебя? Уж не забыл ли он меня?
-- Нисколько! Он должен был отправиться в далекую битву, ты же не должна больше безвинно томиться здесь, -- сказал Гассан.
Тут только вспомнил он о принце, который стоял, как очарованный, при виде прелестной девушки -- такой красоты он еще никогда не видел.
Неподвижно смотрел он на сиявшее радостью лицо Реции, в ее сверкавшие слезами глаза, на ее грациозную фигуру и, очарованный, не мог произнести ни слова.
-- Освободи меня, благородный бей, -- воскликнула Реция вне себя от радости, -- и спаси меня от этой тяжкой неволи, я хочу следовать за Сади хоть на край света!
Тут только заметила она юношу, взоры которого были прикованы к ней. В ту же минуту вспомнила она, что лицо ее не закрыто. Яркий румянец разлился по ее нежным щекам, и она проворно накинула покрывало.
-- Пойдем скорее, -- тихо промолвил ей Гассан, -- час освобождения наконец-то пробил.
-- Это ты, Реция, дочь Альманзора, -- сказал наконец принц. -- Тот час, когда я увидел тебя, -- счастливейший в моей жизни!
-- Скорее уйдем отсюда, -- торопил Гассан.
-- Дай мне твою белую ручку, прекраснейшая из женщин, -- просил Юссуф, -- доставь мне блаженство вывести тебя из этих мест мучения на свободу.
Реция подала руку принцу, Гассан с фонарем в руке пошел впереди, и все трое вышли из камеры.
Но только вступили они в коридор, как вдруг навстречу им показался Мансур-эфенди, окруженный несколькими дервишами.
-- Что такое произошло здесь? -- спросил он ледяным тоном. Затем, обращаясь к своей свите, приказал запереть двери. -- Здесь совершено преступление!
-- Назад! Дорогу для этой заключенной и для меня! -- вскричал, увлекаясь, принц Юссуф.
-- Кто осмеливается говорить таким тоном в развалинах Кадри? -- прогремел Шейх-уль-Ислам.
-- Я! Ты меня не знаешь? Так знай же, я принц Юссуф, сын всемогущего султана, повелителя всех правоверных!
-- Хотя бы ты был сам его величество султан! -- вскричал Мансур-эфенди. -- Дело в насилии, а не в лице, дозволившем его себе! Надо узнать, кто те, что самовольно проникли в эти места и таким образом сами попали в число заключенных! Пусть его величество султан сам вынесет им приговор.