После бесчисленных схваток с переменным успехом войскам Абдула-Керима-паши удалось продвинуться вперед. Несмотря на геройское мужество, маленькой сербской армии не удалось остановить их наступления.
В это время черногорцы одерживали победу за победой, и их пример еще больше воодушевлял сербов и поднимал их дух...
Места, где проходили военные действия, были совершенно опустошены. Всюду, где проходили турки, оставались груды развалин и трупов. Невозможно описать всех жестокостей, которые они совершали, особенно турецкие нерегулярные войска, состоящие из черкесов и башибузуков. На полях битв встречались картины, которые ужаснули бы даже привычного к страшным зрелищам человека, обладающего железными нервами. По рекам плыло множество трупов. На полях виднелись целые горы человеческих трупов, пожираемых волками и коршунами. Вблизи лежали головы, отрубленные у мертвых и умирающих. Запах разлагающихся трупов заражал воздух.
Бесчеловечные черкесы и башибузуки зверски мучили раненых и пленных сербов, пока смерть не избавляла несчастных от мучений. Иногда даже встречались висящие на деревьях обезображенные тела заживо сожженных...
Предстояло большое сражение.
Турки расположились на отлогой возвышенности за укреплениями. На расстоянии около мили от них развернули и сербы свою боевую линию между трех деревень. Они хотели в решительной битве разбить турок и отбросить их назад за границу Сербии.
Но разве можно было горсти геройских сербов сдержать напор превосходящих сил противника! Даже если бы им удалось выйти победителями из этой битвы, уничтожить стоящие против них силы, то и тогда через некоторое время турки были бы снова так же сильны, как и до поражения, так как азиатские орды были неистощимым источником для подкрепления их войск, в то время как сербы давно уже выставили на поле битвы все способное носить оружие население.
В турецком войске благодаря стараниям Мансура фанатизм был возбужден в высшей степени. Дервиши ходили по полкам, проповедуя войну без пощады против креста, за истребление гяуров!
Что могли сделать против этого тут и там появляющиеся Золотые Маски! Им удавалось заставлять исчезнуть последователей Мансура, и никто не знал, куда они пропадали: вчера еще ходили они по лагерю, проповедуя священную войну, а сегодня их уже не было, они исчезали бесследно. Но это не помогало! Мрачный дух Мансура овладел умами, и никакая земная власть не могла положить конец ужасам и жестокостям. Даже турецкие генералы объявляли, когда им жаловались на жестокость солдат, что таков обычай в турецком войске и они не могут его отменить.
Наступил день битвы.
На рассвете выступили сербские колонны.
Генерал Черняев любил длинные боевые линии, и поэтому армия сербов была растянута между тремя деревнями. Взошло солнце и осветило поле битвы, рассеяв последний утренний туман. Турецкие батареи заговорили и встретили нападающих убийственным огнем.
Сербские предводители предвидели этот прием и направили часть кавалерии для нападения на неприятельские батареи с фланга.
Но турецкие генералы вовремя заметили это, и прежде чем сербы успели заставить батареи замолчать, отряд арабов, как белое облако, бросился им навстречу. Началась страшная кавалерийская схватка, кончившаяся тем, что сербы раздались в обе стороны и открыли в спешке сооруженные батареи, которые открыли огонь по арабам и обратили их в бегство.
Этот ловкий маневр дал новый поворот битве: сербские всадники, освободившись от врага, бросились на помощь своим пешим отрядам и так сильно ударили во фланг турецкой пехоты, что та дрогнула и начала отступать. Но турецкий главнокомандующий был бдителен и успел вовремя послать резервы для подкрепления. Это остановило наступление сербов, и завязался кровопролитный рукопашный бой, продолжавшийся с переменным успехом в течение нескольких часов.
В это время левое крыло сербов было в очень опасном положении. Турки развернули здесь свои главные силы, чтобы отбросить сильно продвинувшиеся вперед войска сербов и вынудить к отступлению всю армию.
Большая часть турецкой кавалерии бросилась, как буря, на сербов, и те, несмотря на геройское мужество, вынуждены были отступать.
Отойдя к деревне, они засели в домах, за разрушенными стенами и заборами и встретили нападавших таким огнем, что те после нескольких неудачных попыток вынуждены были отступить.
Взбешенные упорным сопротивлением, турки выдвинули орудия, и через час вся деревня была объята пламенем.
Тогда турки снова бросились вперед с дикими криками, надеясь на этот раз уничтожить ненавистных врагов.
Потери сербов были ужасны! Уцелевшие от ядер и рушившихся стен домов собрались на церковном дворе, обнесенном каменной стеной, и решили защищаться здесь до последней капли крови.
Увидев, что число врагов ничтожно, турки удвоили усилия и, устилая землю трупами, ворвались наконец за ограду. Сербы начали отступать.
Но в эту минуту к ним подоспело подкрепление. С новым мужеством бросились они вперед, и перевес снова оказался на их стороне. Турки вынуждены были очистить деревню.
Наступил вечер, и темнота разделила сражающихся. Ни та, ни другая сторона не имела решительного перевеса Враги сохранили свои прежние позиции. Правда, левое крыло сербов было оттеснено назад, но зато на правом крыле была взята одна турецкая батарея.
После диких криков и грома выстрелов кровопролитного боя наступила тишина. Только кое-где раздавались одиночные выстрелы да слышались крики часовых.
На рассвете следующего дня турки перешли в наступление, так как в течение ночи они получили подкрепление. Утомленные сербы едва могли сдерживать напор врагов.
Напрасно офицеры вели под огонь врага свои отряды, напрасно поощряли их личным примером, силы были слишком неравны.
Несмотря на отчаянное мужество, сербы были сломлены и отступили с поля битвы. Но это не было поспешное, беспорядочное бегство. Они отступали шаг за шагом, каждую пядь земли туркам приходилось брать с боем.
С наступлением ночи армия сербов расположилась не дальше чем на расстоянии четверти часа от прежнего лагеря, решив защищаться тут до последнего человека.
Залитое кровью поле боя осталось во власти турок, и на него ринулись дикие орды черкесов и башибузуков, которые, будучи слишком трусливыми, чтобы принимать участие в битвах, обыкновенно находились в тылу регулярных войск и занимались только грабежом.
Ночью в лагере турок появился пляшущий дервиш, посланный Мансуром, проповедуя истребление гяуров. Эго был уже знакомый нам ходжа Неджиб, ставленник Мансура, который наблюдал за пророчицей и объявил помешанным софта Ибама.
-- К чему щадите вы трупы гяуров? -- проповедовал он. -- Разве вы не знаете, кто они? Они -- неверные собаки! Ступайте и отрубите им головы! Это покажет гяурам, что значит подымать оружие против пророка! Дело ислама должно победить, а все противники его -- погибнуть!
С такими словами переходил он от отряда к отряду, от палатки к палатке, разжигая фанатизм полудиких варваров.
Зверская ярость овладела солдатами, и они бросились с дикими криками вслед за Неджибом на поле битвы. Мрак ночи покрыл страшное дело. Луна скрылась за облаками, чтобы не быть свидетельницей зверств этих варваров, назвать которых людьми -- значило бы оскорбить весь род человеческий!
Как гиены и шакалы пустыни, бросились они на мертвых и умирающих сербов и с дикой радостью начали резать их на куски.
Неджиб вырвал из рук одного черкеса нож и, отрубив голову раненому сербу, с дьявольским смехом покатил ее по кровавому полю.
Этот возмутительный поступок нашел подражателей. Черкесы и башибузуки, следуя примеру ходжи Неджиба, бросились рубить головы сербам и катать их по полю.
Вдруг в самый разгар этой дикой адской игры среди обезумевшей толпы появился Золотая Маска. Он не произнес ни слова, только молча прошел по полю битвы, но и этого было достаточно. Черкесы и башибузуки в ужасе бросились бежать во все стороны.
На следующее утро солдаты, занимавшиеся уборкой трупов правоверных, нашли среди отрубленных голов сербов труп ходжи Неджиба.
Таинственная смерть положила конец его преступной жизни.