Султан Мурад вступив после тяжких испытаний на трон, чувствовал себя далеко не счастливым. Он нисколько не доверял министрам, которым он был обязан своим возвышением. Он говорил себе, что они легко могут поступить с ним так же, как и с покойным султаном.
Эта мысль не давала ему ни минуты покоя. Кроме того, и ужасные события прошедшего года не прошли для него бесследно. Малейшего повода было достаточно, чтобы расстроить и без того уже потрясенную нервную систему Мурада.
Его доброта по отношению к Юссуфу и другим принцам, его милосердие к Гассану и другим лицам, которых ненавидели министры, произвели самое неблагоприятное впечатление на заговорщиков. Кроме того, Мурад желал царствовать по-своему и не хотел подчиняться их предписаниям.
Все это вместе убедило врагов убитого султана, что и новый правитель тоже не в их вкусе и что следует подумать о том, чтобы произвести новый переворот.
Единственные светлые часы своего царствования Мурад проводил в кругу семейства, особенно радовал его подросший Саладин.
Маленький принц имел только одно желание: он желал во что бы то ни стало найти ту, которая заботилась о нем в дни несчастья и которую он любил как вторую мать. Султан находил это желание вполне естественным и желал вознаградить дочь Альманзора за все ее заботы о маленьком принце, поэтому он приказал навести справки о Реции.
Сначала узнали только то, что Реция вышла замуж, но затем Саладин узнал от принца Юссуфа, что Реция вышла замуж за бывшего великого визиря Сади-пашу и живет в его доме. Тогда Саладин привел Юссуфа к своему отцу, султану.
-- Я привел того, кто может нам дать самые подробные сведения о Реции, -- вскричал Саладин, подводя Юссуфа к отцу.
Султан встретил принца очень милостиво.
-- Я слышал, что дочь Альманзора Реция замужем за бывшим великим визирем, -- сказал он. -- Так ли это, принц Юссуф?
-- Ваше величество имеет совершенно верные сведения, но я боюсь, что в настоящее время можно сказать, что несчастная Реция была супругой Сади-паши!
-- Была? Что это значит? Разве она разводится с пашой?
-- Нет, смерть разлучит их.
-- О, отец! Слышишь? Реция умирает! -- вскричал со слезами на глазах Саладин.
-- Расскажи, что ты знаешь, -- обратился султан к Юссуфу, -- мне говорили, что Сади-паша неожиданно заболел в тюрьме сераскириата, где он находится в заключении.
-- Да, ваше величество, он вдруг заболел сегодня ночыо. Сохрани Аллах моего повелителя от подобной скоропостижной болезни.
-- Сади-паша умер?
-- Он был мертвым, когда его увидела Реция, дочь Альманзора. Вне себя от отчаяния, будучи не в состоянии жить без Сади, она вонзила себе в сердце кинжал!
-- Какая трагическая судьба! -- сказал взволнованный султан.
-- Когда несчастная смертельно ранила себя, Сади стал подавать признаки жизни и появилась надежда сохранить ему жизнь, тогда как на выздоровление несчастной исчезла всякая надежда!
-- Сади знает, что она сделала?
-- Нет, ваше величество, это могло бы убить его.
-- И дочь Альманзора все етце в опасности?
-- Очень может быть, что в эту минуту ее уже нет в живых.
-- Где она?
-- В конаке Сади-паши.
-- Приняты ли все меры для ее излечения?
-- Да! Она окружена врачами и служанками.
-- Если Реция умрет, то Стамбул лишится благороднейшей женщины! -- вскричал Саладин.
-- Это правда! -- подтвердил Юссуф.
-- Какая тяжелая судьба! -- сказал задумчиво султан, сильно взволнованный тем, что узнал. -- Где теперь Сади-паша?
-- В военной тюрьме, в руках своих злейших врагов, -- бесстрашно сказал Юссуф, -- в руках тех, кто смертельно ненавидит его.
-- Принц Юссуф! Не забывай, что ты говоришь про визирей.
-- Ваше величество, простите мне мои горькие слова, но это -- истина! Я боюсь за жизнь благородного Сади-паши точно так же, как и за жизнь вашего величества!
-- Я не хочу слушать такие слова, принц! Как ты думаешь, может ли помилование и освобождение Сади-паши поддержать слабую искру жизни в дочери Альманзора?
-- Если еще не поздно, если эта милость поспеет вовремя, то она окажет самое благотворное действие на умирающую.
-- О, отец! Помилуй Сади-пашу! -- сказал принц Саладин.
-- Сади-паша не должен никогда узнать, что мы просили за него ваше величество, -- сказал Юссуф, -- я знаю этого человека, он так же горд, как и благороден, и не принял бы подобного помилования.
-- В таком случае мы освободим его, сказав, что его невиновность доказана!
-- Вся его вина заключается в ненависти к нему его врагов! -- сказал принц Юссуф. -- Простите меня, ваше величество, но какое-то предчувствие говорит мне, что вашей жизни также угрожает опасность, пока Гуссейн-паша, Рашид-паша и Мансур-эфенди стоят во главе...
-- Предоставь решать это мне, принц, -- перебил его Мурад, -- я не хочу больше слышать подобных подозрений.
-- Не гневайся на меня, всемилостивый повелитель и отец! -- вскричал, падая на колени, принц Саладин. -- Послушайся предостережений Юссуфа, я также не могу видеть Рашида-паши и его помощника, не чувствуя какого-то страха.
Мурад несколько мгновений задумчиво молчал, слова любимого сына произвели на него сильное впечатление.
-- Склонитесь хотя бы на просьбу принца Саладина, -- сказал Юссуф, -- еще есть время! Иначе вы можете слишком поздно узнать планы этих людей.
-- Довольно! Благодарю вас за преданность! Сади-паша получит свободу по моему приказанию. Что касается дочери Альманзора, то я желаю, чтобы за ней ухаживали самым тщательным образом! Когда ей станет лучше, тогда ты можешь сообщить ей, Юссуф, о помиловании Сади-паши.
Принц Юссуф поблагодарил султана и удалился.
С любовью поцеловав сына, Мурад, в свою очередь, удалился в кабинет, где его уже ожидал ставленник Мансура Рашид-паша.
-- Я очень рад, что ты здесь, -- сказал Мурад лицемерно кланявшемуся Рашиду-паше, -- я желаю, чтобы бывший великий визирь Сади-паша был немедленно выпущен на свободу. Передай мое приказание сейчас же в военную тюрьму.
Казалось, что это приказание привело в ужас Рашида.
-- Ваше величество желает... -- прошептал он, -- подобное решение может иметь в настоящую минуту крайне опасные последствия.
-- О каких это опасностях ты говоришь?
-- У Сади-паши много приверженцев, а он -- открытый противник вас и ваших министров!
-- Понятно, что он враг министра, который сверг его, но я не думаю, чтобы он был моим врагом, поэтому мне бояться нечего! -- отвечал Мурад.
-- Кроме того, я должен напомнить вашему величеству, что предстоит празднество опоясывания мечом, -- сказал Рашид-паша, -- это может дать повод к восстанию в пользу принца Юссуфа, к которому, насколько мне известно, Сади-паша очень расположен.
-- Я не боюсь ни Сади-паши, ни принца Юссуфа, меня точно так же предостерегают против тебя и Гуссейна-паши...
Рашид изменился в лице при этих словах.
-- Кому должен я верить? -- продолжал султан, пристально глядя на Рашнда. -- На какое предостережение обратить внимание?
-- Ваше величество предостерегают от вернейших слуг вашего величества, -- сказал министр, притворяясь огорченным, -- тем не менее мы, будучи оклеветаны, вынуждены будем просить у вашего величества милостиво отпустить нас.
-- Я хочу только показать тебе своими словами, что бывают разные предостережения, ваша же преданность скоро будет доказана. Что касается Сади-паши, то я остаюсь при своем решении сегодня же возвратить ему свободу, и вместе с тем я предупреждаю тебя, что велю назначить строжайшее расследование в случае, если Сади-паши неожиданно умрет! Теперь ты знаешь мою волю, исполняй ее.
После такого приказания Рашиду-паше не оставалось ничего, кроме как поклониться и оставить кабинет.
Решение султана казалось ему опасным, тем не менее он сейчас же отправился в сераскириат, где встретил Гуссейна-Авни-пашу и передал ему свой разговор с султаном.
Лицо Гуссейна омрачилось.
-- В таком случае этот Сади должен умереть раньше, чем ему будет возвращена свобода! -- вскричал он.
-- Султан уже подумал о возможности этого, -- поспешно отвечал Рашид, -- в таком случае он угрожал провести строгое расследование.
-- Новый султан еще не признанный повелитель правоверных, -- с гневом продолжал Гуссейн, -- в настоящее время он не что иное, как наш бессильный ставленник, и только тогда освободится от этой зависимости, когда будет опоясан мечом Османа.
-- Ты прав, Гуссейн-паша! Я боюсь, что мы не должны допускать Мурада до опоясывания мечом, -- сказал Рашид, -- на последнем заседании Мансур-эфенди также заметил, что Мурад не такой султан, какой нужен при настоящем положении дел!
-- В таком случае он падет так же, как пал Абдул-Азис, -- отвечал военный министр.
-- Но надо устранить всякое подозрение, -- сказал хитрый Рашид. -- Поэтому я считаю нужным исполнить пока его приказание относительно Сади-паши.
-- Ты думаешь, что мы должны освободить Сади для того, чтобы тем вернее свергнуть султана, который начинает не доверять нам и противиться нашим планам. Поэтому на время мы освободим слабейших, чтобы вернее погубить сильнейшего.
-- Я вижу, что ты вполне согласен со мной, -- сказал Рашид, довольный своим разговором с военным министром, -- необходим второй переворот. Мурад не должен быть опоясан мечом Османа.
-- Да, мы станем откладывать опоясывание до тех пор, пока не будет возможности возвести на трон нового султана, -- сказал Гуссейн, -- в этом отношении мы все одного мнения! Передай султану, что Сади-паша будет освобожден сегодня вечером, и не спускай с султана глаз, чтобы не случилось больше ничего подобного.
Затем Гуссейн простился со своим сообщником и позвал к себе дежурного офицера, которому передал приказание относительно освобождения Сади-паши.