Па рельсопрокатном цехе работает шесть станков по выправке рельс. Тут же стоит автомат, привезенный с Керченского закрытого завода. Автомат диковинный, не у нас делан. На этом автомате рельсы выправляли. Рабочие рассказывают:
-- Вот, братишка, что она значит -- наука и техника. Видишь вот аппарат по выправке рельс? Стоит он у нас давно, а толку никакого.
-- А почему так?
-- Да вот некому направить и в ход пустить. Начинали было, пускали. Ничего не выходит. Раза два пропустит и шабаш.
-- Неужели некому направить?
-- Как есть некому. Мы уже бились, бились с ним, ничего не выходит. Где уж нам новый сделать, тут вот готовый пустить знания не хватает, и стоит он, бедняжка, сиротинкой.
---А что-ж вы главному инженеру не скажете?
-- Сам знает. Да где ему? Разве он может за каждой мелочью следить один.
-- А сколько бы станков заменил этот автомат?
-- Четыре станка вполне заменил бы и продукция вышла j6bi куда лучше.
Вот оно что. Как, значит, надо нам тянуться и тянуться до заграничного. Теперь у нас рабочие говорят, что нам не к довоенному уровню надо стремиться, а по американски дело ставить: на коммерческую ногу, да по научному. Даешь американский уровень техники и промышленности. Про американского изобретателя Эдиссона небось все слыхали? Даешь своих советских Эдиссонов!
На Макеевском заводе имеется до двадцати пяти своих рабочих изобретений. Там свои ученые рабочие и техники каждый день хоть маленькими шагами, а все-таки идут вперед. Тот колесо какое-нибудь новое выдумал, этот автомат завернул или часть у машины новую поставил. Правда, не можем мы еще таких автоматов строить, какой описан выше, но этот автомат должен у нас разжечь страсть к наукам. Неужели мы хуже иностранцев? Неужели мы в своем СССР не найдем силы? Неправда. Сотни тысяч рабочих и крестьян день за днем, ночь и день будут корпеть над учобой, поднимая свою квалификацию по всем отраслям науки и искусства.