Отъ Графини Екатерины Александровны Тихомировой къ Елизаветѣ Сергѣевнѣ Скупаловой.
С. Петербургъ......
Здравствуй, милый другъ! Пишу къ тебѣ изъ Петербурга, изъ отечественнаго города! О другъ мой! съ какимъ восторгомъ я переступила черезъ границу, съ какимъ восхищеніемъ очутилась здѣсь, я не въ силахъ тебѣ описать! Цѣлый годъ провела я въ землѣ чуждой; но не смотря на всѣ удовольствія, въ которыхъ я должна была принимать участіе, не могла ни на одну минуту забыть милой Россіи! Дивлюсь я людямъ, которые могутъ равнодушно оставлять землю отечественную, и равнодушно въ нее возвращаться! И могла ли мнѣ нравиться область чуждая? Вездѣ встрѣчала я подъ личиною вѣжливости или ненавистъ къ Русскимъ, или зависть, или даже, повѣришь ли? и презрѣніе!-- Но чѣмъ заслужили мы его? скажешь ты, милая Лиза! О другъ мой! не льзя безъ смѣха подумать о безумныхъ бредняхъ, на которыхъ иноземцы основываютъ свое преимущество. Всякій путешественникъ имѣетъ, право лгать объ Россіи, что ему угодно! Иной спрашиваетъ, нѣтъ ли еще въ Сибири людоѣдовъ; другой...... Не льзя безъ смѣха и досады слушать разсказы этихъ иностранцовъ, а особливо, когда они всѣхъ насъ вообще, за исключеніемъ, можетъ, придворныхъ и нѣкоторыхъ изъ высшаго Дворянства, почитаютъ за совершенныхъ варваровъ! Желала бы я, чтобы эти иностранцы когда, ни будь увидѣли нашихъ Офицеровъ; тогда они узнали бы различіе, которое должно дѣлать между ихъ Офицерами и нашими.-- Конечно есть нѣкоторые и у насъ, могущіе удивить своимъ невѣжествомъ; но гдѣ ихъ нѣтъ? Какъ требовать, чтобы простой солдатъ, храбростью достигнувшій Офицерскаго достоинства, или сынъ бѣднаго помѣщика, отъ косули взятый, имѣли какія ни будь свѣдѣнія или ловкость свѣтскаго обращенія? Я конечно мало имѣла случая и въ чуткихъ краяхъ видѣнъ худо воспитанныхъ людей; но что я слышала о невѣжествѣ нѣкоторыхъ изъ Французскихъ и Италіянскихъ Офицеровъ, превосходитъ всякое описаніе; повѣришь ли ты, милый другъ, что, какъ увѣряютъ, многіе изъ нихъ не только не имѣютъ ни малѣйшаго понятія о первыхъ Наукахъ, преподаваемыхъ дѣтямъ обоего пола въ Россіи, но даже худо читаютъ и пишутъ на собственномъ языкѣ своемъ? Никогда не забуду я того, что, разсказывая мнѣ объ Адъютантѣ дивизіоннаго Генерала М........, въ одномъ обществѣ зашла рѣчь о козакахъ, и этотъ Адъютантъ относилъ проворство ихъ къ достоинству лошадей, которыхъ достаютъ они, говорилъ онъ, изъ пограничной къ нимъ Аравіи!!!!-- Другой Офицеръ, въ томъ же обществѣ, утверждалъ (въ прямомъ, не въ аллегорическомъ смыслѣ ), что въ Англію пройти можно сухимъ путемъ только чрезъ Россію {Невѣроятные, но истинные анекдоты! Къ сему прибавить можно, что З7 человѣкъ плѣнныхъ Французскихъ Офицеровъ, въ томъ числѣ два Подполковника, содержавшихся въ одномъ неважномъ уѣздномъ городкѣ, и бывъ приняты въ Россійскія общества, устыдились невѣжества своего, и учились -- у Русскаго Географіи!-- Видно и во Франціи не безъ Митрофанушекъ.}!!!.. Что, еслибъ мы Русскіе по симъ двумъ анекдотамъ вздумали судить объ иностранцахъ вообще? что, еслибъ мы сказали о Французахъ, что они безграмотные, потому что нѣкоторые изъ ихъ Офицеровъ съ трудомъ подписываютъ свое имя?
Не забавно ли на примѣръ для насъ пробѣгать замѣчанія иностранныхъ путешественниковъ на наши обычаи и нравы? Кто не смѣялся, читая, что въ Россіи подаютъ нѣкоторый кисловатый напитокъ, называемый куасъ, и что когда кому изъ общества подадутъ стаканъ онаго, то всѣ присутствующіе кричатъ: именесъ!!! Или, что въ день Крещенія Священники наши крестятъ дѣтей въ прорубяхъ, и утопивъ по неосторожности котораго ни будь изъ нихъ, хладнокровно обращаются къ предстоящимъ и говорятъ: непось, непось, тафай -- трукой!
Но эти бредни только смѣшны, а клеветы на нравственность и характеръ народный обидны! Иностранцы, видя, что нѣкоторые изъ Рускихъ заимствовали и заимствуютъ у нихъ не только науки, въ которыхъ они успѣли, должно сознаться, прежде насъ, но и правы, и обычаи, и даже, къ стыду нашему, и самый языкъ, почитаютъ Русскихъ за совершенныхъ обезьянъ, не имѣющихъ способности ничего изобрѣтать, и забываютъ, что Россійскій народъ составленъ не изъ однихъ полу французскихъ головъ, и что девяносто-девять сотыхъ частей сего народа, презирая, ненавидя иноземное, говорятъ собственнымъ языкомъ своимъ и твердо хранятъ старинные обычаи и нравы.
Есть даже изъ сихъ иностранныхъ путешественниковъ такіе, которые не хотятъ признать въ Русскихъ ни малѣйшей искры ни гражданской, ни воинской добродѣтели {См. въ Annales des voyages par Malthe-Brun, voyage de Petersbourg i Moscou.}; о женщинахъ говорятъ то, что стыдились бы мы и подумать о женщинахъ Парижскихъ или Вѣнскихъ {См. тамъ же.}; а желала бы я знать, которая изъ Европейскихъ столицъ можетъ похвастать нравственностью: передъ нашею старушкою Москвою? Но это намъ достойная награда за неумѣстную любовь нашу ко всему иностранному!
Чужеземцы, въ замѣну гостепріимства нашего, осыпаютъ насъ клеветами, распространяютъ постепенно между нами сѣмя разврата, и стараясь, изгладивъ печать національности, изторгнуть наконецъ остатки привязанности нашей ко всему Русскому, вмѣстѣ съ сею привязанностію надѣются исторгнуть изъ сердецъ нашихъ и любовь къ отечеству, и чрезъ то поколебать исполина, котораго собственными силами сокрушить не могутъ!
Скажу тебѣ еще, моя милая,, что хотя отецъ мой не изъяснился при мнѣ на счетъ политическихъ обстоятельствъ, но лице его пасмурно, и ничего хорошаго не предвѣщаетъ; Французскія войска наводняютъ Европу; Испанцы съ усиліемъ борются противу ихъ, и подаютъ примѣръ народамъ, какъ защищать Царя и свободу! Дай Богъ, чтобы мы не имѣли нужды послѣдовать сему примѣру, и чтобы орлы Французскіе отъ границъ нашихъ обратились опять во внутренность Германіи.
Вотъ тебѣ на недѣлю замѣчаній объ иностранцахъ; теперь время поговорить о томъ, что къ намъ поближе. Князь Галатовъ уѣхалъ еще до насъ въ Петербургъ, ты не можешь вообразить, съ какимъ огорченіемъ разсталась я съ нимъ: всякой день открывалъ мнѣ въ немъ новыя достоинства, всякой день привязывалась, я къ нему болѣе и болѣе? Не могу сказать, чтобы чувство мое къ нему сходствовало съ тѣмъ волненіемъ, которое называютъ страстью, и котораго примѣры видала я въ романахъ; но оно соединяло въ себѣ уваженіе, дружбу и любовь. Я чувствовала и чувствую, что ни съ кѣмъ, кромѣ его, счастлива быть бы не могла; но любовь моя къ- нему никогда не заставила бы меня забыть того, чѣмъ обязана я отцу и матери,-- и себѣ самой! Князя мы въ Петербургѣ не застали; онъ по коммисіи отправленъ въ Финляндію; мнѣ безъ него ужасно скучно, и я считаю часы до прибытія его сюда!
Знаешь ли, тѣнь плѣнилъ меня Князь? Тѣмъ, что онъ не похожъ на нѣкоторыхъ изъ извѣстныхъ мнѣ свѣтскихъ молодыхъ людей.-- Князь не играетъ честью женщинъ, не считаетъ за похвалу одержанную надъ слабою побѣду; думаетъ, что человѣкъ, который ищетъ исторгнуть-изъ сердца жены любовь къ мужу, есть зараза въ обществѣ, и достоинъ послѣдней казни. Князь, при лучшемъ воспитаніи, сердцемъ Рускій, и отдавая справедливость всему хорошему у иностранцевъ, и охуждая то, что у насъ худо, думаетъ, что вообще нравы и обычаи Рускихъ ничѣмъ не хуже иностранныхъ, а что въ достоинствахъ сердца и ума едва ли народъ Русской не беретъ предъ прочими и преимущества. Князь не проводитъ дней за карточнымъ столомъ, а ночей на балахъ и пирахъ каждый шагъ его на пользу службы, или: возложенныхъ на него обязанностей, и слѣдственно всѣ поступки его стремятся къ благу общему, ко благу Отечества!
Не не думай однако, чтобы Князь былъ нелюбимъ; онъ умѣетъ соединять свѣтскую любезность и снисхожденіе со всею заботливостію должностнаго, умѣющаго цѣнить всю важность своихъ занятій; въ свободный насъ онъ слѣдуетъ за мною въ свѣтскія общества, и живостью и умомъ умѣетъ развеселить и старыхъ и молодыхъ.
Не буду говорить тебѣ о добродушіи и сострадательности его; это было бы лишнее: я уже тебѣ сказала, что онъ Русской и сердцемъ и душой!
Тебя конечно не удивятъ мнѣнія мои на счетъ Рускихъ и иностранцевъ, ни понятія мои о правилахъ, долженствующихъ руководствовать нами въ теченіе жизни нашей. Ты была воспитана со мною; тебя, вмѣстѣ со мною, пріучали любить Россію, пріучали любить Рускихъ; вмѣстѣ со мною пріучали любить добродѣтель, пріучали уважать добродѣтельныхъ! Благодаря высокой Благодѣтельницѣ нашей,-- изъ насъ дѣлаютъ не космополитокъ, а истинныхъ дщерей Отечества! Насъ приготовляютъ быть не свѣтскими вертушками, за добрыми женами, добрыми матерями! Въ насъ посѣяваютъ начала всякаго добра, и сіи начала, при совѣтахъ добрыхъ родителей и при наставленіяхъ опытности, должны несомнѣнно приносить обильные плоды.
Перечитываю свое письмо, и вижу, что написала къ тебѣ цѣлую проповѣдь; не повѣришь, какъ я разхохоталась, когда разсмотрѣла все свое маранье. Боюсь, не попасть бы мнѣ въ педанты; но что дѣлать: воображеніе и сердце часто насъ далеко завлекаютъ!-- Такъ и быть, что написано, то написано, и поправлять я ничего же намѣрена; пожалуй смѣйся надъ любящею тебя
Катюшею.