Отъ Егупа Самойловича Скупалова къ Терентью Пафнутьичу Полякову.
Уѣздный городъ ***.....
Охъ, бѣда, Тереша братъ! Пропади этотъ разбойникъ, проклятой еретикъ, Семка барышникъ!-- Ну ужь братъ, удружи, постарайся ты мнѣ его гдѣ нибудь зацѣпить. Охъ!! да кабы онъ мнѣ гдѣ нибудь попался; натѣшился-бы надъ его образиной, по мордасамъ его и разъ, и два; такихъ-бы фонарей наставилъ, чтобы къ Свѣтлому не погасли!!-- ли нѣтъ ужь, братъ, ты? мнѣ скорѣе удружить, не безъ того, чтобы онъ пригульными не торговалъ вотри ты мнѣ ему такую занозу, чтобы онъ помнилъ милость мою. Не повѣришь, онъ меня сотъ на пять, на шесть наказалъ: соловая у меня ногу переломила, вороная ископытилась, а новокупка вся ободрилась, и хоть брось изплечилась! Я и самъ руку понатеръ! А все этотъ безмозглой Любосердовъ! Дура-то моя и сама изъ подъ саней выкатилась, а лошади-то авось бы въ сторону приняли.
Посылаю къ тебѣ нарочнаго взялъ записку у Исправника.-- Да надо, правда, тебѣ все порядкомъ разсказать, а то ты не будешь, знать, какъ тебѣ за что и приняться...
Вотъ, братъ встаю, я сего дня поутру, и иду по обыкновенію на конюшню; не успѣлъ сойти съ крыльца, анъ Семка барышникъ и пырь мнѣ въ глаза!-- Здорова, шмольникъ! за чѣмъ пришелъ?-- Какой, де баринъ я шмольникъ, молвилъ онъ; а пришелъ де я теперь -- тебя попытать; продаю не лошадь, а звѣзду: хочешь ли взглянуть?-- Веди, братъ, веди.-- Вотъ покуда я вздорилъ на конюшнѣ, анъ и ведутъ.-- Ну, брать, лошадь, правду тебѣ сказать, во всѣхъ статьяхъ: головка маленькая, ушки вотъ точно срослись, торчмя стоятъ; что за ноги! сѣдлины никакой бурая подъ масломъ; ни пежинки! ну, словомъ, не лошадь, кавалеръ!-- Которой годъ, Семка? Постой, баринъ, дай-ка, напередъ выпить.-- Ну, мы и въ покои. Вотъ и велѣлъти подать икорки, да рѣдички; сѣли мы съ Семкою, рюмочки по двѣ, по три ерофеичу очистили, порядкомъ закусили, да и на дворъ.-- Ну, Семка, которой годъ? -- Весной пять!-- Я и въ зубы.-- Врешь, Семка, шесть -- края тронуты..-- Нѣтъ, пять.-- Нѣтъ, шесть.-- Дѣло-то у насъ и стало я и послалъ наскоро за Казначеемъ, да за откупщикомъ; оба охотники, и безъ малаго съ наше знаютъ.-- Какъ разъ прикатили.-- Ну, которой годъ?-- Шесть.-- Вишь ли, мошенникъ?-- Виноватъ баринъ, мой грѣхъ до меня, дошелъ.-- То-то, не меня тебѣ обманывать. Что цѣна?-- Триста рублей. Врешь... дуракъ, сто: -- Ну, торговаться, да торговаться, да за сто восемдесятъ и и купилъ.-- Безъ пропою не льзя! И сѣли мы, я, да Казначей, да откупщикъ, да Семка; подали намъ селянку съ соленой рыбой ну, штофикъ-то ерофеичу передъ закускою-то и опорожнили; да попадись намъ еще бутыль неподслащеной домашней наливочки,-- мы и давай прикладываться. Ну, и понатюхшерились! Меня, правда, и гораздо позабрало.-- Давай: новокупку пробовать! Семка проѣхалъ въ одиночку -- лихо! Потомъ и вели я заложить, воронка да соловую, а новокупку на пристяжь; ну сѣлъ Семка, -- барски прокатилъ! Сѣлъ и Еремка бурой; все на ладахъ!-- И вздумайся мнѣ самому прокатиться.-- Вотъ я и говорю женѣ: одѣнься, скатаемъ за рѣку; ну, вѣдь ты знаешь, она пикнуть не смѣетъ, какъ разъ! А между тѣмъ мы наливочки еще по Елисаветинскому тяпнули!-- Еремка-то бурой, знаешь, вѣдь не промахъ дѣтина, и говоритъ мнѣ: бытъ де худу, баринъ!-- А я ему на то: врешь да еще и арапникомъ пріогрѣль. Ну, посадилъ жену; все дѣло на порядкѣ сѣлъ на козлы, пошелъ! лошади такъ и пляшутъ. Какъ пришлось намъ спуститься съ горы, знаешь, что изъ городу къ рѣкѣ; вотъ новокупка и загорячилась, и начни играть; постромка попала промежъ ногъ, она и начала взлягивать, да тронула коренную, и та подымись; вотъ и понесли!, а народъ кругомъ то и дѣло кричитъ! убьютъ, убьютъ!-- Ну, братъ, вижу я, что дѣло плохо, и хмѣль соскочилъ; бѣда, прямо въ полынью; дѣлать это нечего; я и кричу женѣ: сбросься, да и самъ давай Богъ ноги; жена-то и зацѣпись, сани-та и на бокъ.-- Откуда ни возьмись Любосердовъ, да хвать новокупку, та и объ земь, а пара-то набѣжала, да Любосердова-та и подмяла. Народъ сгрудилъ; выпрягли лошадей; ну, смотри, хоть брось; пуще всего жаль новокупки лошадь-то бы, лошадь! а теперь только что на псарню.
Жену-та безъ памяти вытащили, да и Любосердовь у меня какъ чурбанъ лежитъ, далѣе моего дома отнести не могли, боюсь, чотобы не умеръ: ты знаешь, вѣдь онъ съ родни Губернатору, такъ опасно, чтобы хлопотъ не вышло.
Ну вотъ, братъ, вить бы кажись тутъ Семка и не виноватъ; анъ виноватъ. Лошадь-то, говорятъ, была съ норовомъ, да и годовъ-то сказываютъ будто бы за десять; только худо, правда, я этому и вѣрю. Если поддѣлка, то эдакой чистой я и не видывалъ.-- Одолжи, братъ, проучи его мошенника, да не льзя-ли-бы ужъ хоть грѣхъ пополамъ.
Егупъ Скупаловъ.