амым выдающимся делом Е. А. и М. Е. Черепановых и самой большой их заслугой перед отечественной техникой было создание первого в России и одного из первых в мире паровозов и первой русской железной дороги с паровой тягой.
Транспорт в первой половине XIX в. был одной из наиболее отсталых отраслей хозяйства крепостнической России. Отсталая экономика крепостного хозяйства тормозила развитие совершенных видов транспорта. Самым распространенным видом транспортных связей были грунтовые дороги. Перевозки грузов и пассажиров осуществлялись, главным образом, гужом. Грунтовые дороги находились в жалком состоянии, бездорожье было настоящим бичом для хозяйства страны. Все тяготы по гужевым перевозкам, по строительству и ремонту дорог лежали на крепостном крестьянстве, которое отбывало тяжелую дорожную повинность.
Более удобными путями сообщения были реки. Однако, водные пути, вследствие слабой пропускной способности рек и очень короткого срока навигации, не могли удовлетворять потребностей в перевозках. На водных путях господствовали средневековые, самые жестокие в крепостной России формы эксплуатации труда, — например, известный по своей изнурительности бурлацкий промысел.
Крайне отсталые пути сообщения были тормозом в развитии промышленности и других отраслей хозяйства.
Особенно тяжело отражалась отсталость транспорта на положении уральской горнозаводской промышленности, удаленной от важнейших торговых центров страны тысячеверстными расстояниями. Для перевозки руды, флюсов, древесного угля, вывозки породы, отходов производства, доставки в центры страны готовой продукции использовались гужевые и речные перевозки, выполнявшиеся тысячами крепостных людей. С выработкой рудников, расположенных близ заводов, и вырубкой лесов в ближайших заводских дачах радиус перевозки, руд и древесного угля все время увеличивался. Доставка руды и древесного угля — на десятки, а порой и на сотни километров в первой половине XIX в. была уже частым явлением, причем расстояние рудников и мест углежжения от заводов все более удлинялось. Для перевозки сырья и готовой продукции заводы, кроме массы лошадей «непременных работников», занятых на перевозках, должны были содержать сотни своих лошадей[22].
Продукция заводов Урала доставлялась в Москву, Петербург, на юг России, главным образом, речными путями. Кроме того, по рекам перевозились на заводы руда, уголь и лес. Так, например, домны Пожевского, Чермозского и Сюзвинского заводов питались бурыми железняками из месторождений по рр. Яйве или Кыну, перевозимыми за 200–350 км. Были и такие заводы, как Очерский, Рождественский, Камбарский, Боткинский, Ижевский, куда сырье доставлялось с расстояний 700 и более километров.
Неудачный сплав или недополучение сырья нередко приводили к временной остановке и бездействию заводов. Чтобы обеспечить нормальную работу, заводы должны были создавать многолетние запасы сырья. Непродолжительность срока навигации приводила к тому, что каждую зиму на водных путях зимовали тысячи судов с грузами, стоившими десятки миллионов рублей.
Основной транспортной магистралью на Урале была река Чусовая, которая поднимала до 70 % всех отправляемых водой горнозаводских грузов. Она обслуживала больше 40 заводов, в том числе наиболее крупные.
Грузы сплавлялись в специальных барках — «коломенках», подымавших до 130 г груза. Для перевозки 75–85 тысяч т грузов готового металла весной требовался флот в 700–750 судов. «Коломенки» часто разбивались о прибрежные камни и скалы бурной реки Чусовой; ценные грузы гибли в воде.
На заводских перевозках по Чусовой была ежегодно занята сезонная армия сплавщиков, достигавшая 20 тыс. и более человек, приходивших на Урал из Вятской, Казанской, Нижегородской губерний[23]. Картины тяжелого изнурительного труда чусовских сплавщиков были образно запечатлены в очерке бытописателя Урала Д. Н. Мамина-Сибиряка «Бойцы», отмеченном В. И. Лениным в классическом труде «Развитие капитализма в России»[24].
Разложение крепостного хозяйства, все усиливавшаяся его работа на рынок привели к сдвигам в положении транспорта. Задерживая развитие усовершенствованных транспортных связей, крепостное хозяйство, все более приспосабливаясь к условиям товарного производства, не могло уже довольствоваться примитивными гужевыми и речными перевозками.
В связи с новыми потребностями страны правительство в начале XIX в. предприняло работы по расширению старых водных систем и строительству новых речных каналов (Северо-Екатерининский, Огинский каналы, Мариинская водная система и др.). В первой четверти столетия было положено начало пароходству. В 1815 г. начал плавать первый пароход на Неве. В 1817—21 гг. талантливые уральские крепостные мастера построили на Пожвинском заводе первый русский пароход, чем заложили основу Волжско-Камского пароходства.
Но наиболее важным явлением было строительство первых железных дорог. Передовая техническая мысль талантливых русских техников уже давно работала над вопросом о создании более совершенных сухопутных средств передвижения. Зачатки железнодорожного транспорта в виде лежневых дорог появились в горнометаллургической промышленности России в XVII–XVIII вв. Система замечательных гидротехнических сооружений, возведенных в 60-х годах XVIII в. великим русским гидротехником К. Д. Фроловым на Змеиногорском руднике (Алтай), включала в себя рельсовые лежневые пути, по которым ходили вагонетки, приводимые в движение силой водяного колеса. В 1788 г. на Александровском заводе (Петрозаводск) известный деятель техники А. С. Ярдов построил первую в истории русского железнодорожного транспорта чугунную дорогу для внутризаводских перевозок. Эта дорога была построена, когда подобных дорог в Западной Европе еще не было; в США, Франции и в Германии такие дороги стали строить спустя несколько десятилетий. Почин А. С. Ярцова в начале XIX в. был продолжен на Алтае известным русским техником П. К. Фроловым — сыном К. Д. Фролова. В 1806–1810 гг. П. К. Фролов построил в районе того же Змеиногорского рудника, где ранее его отец возводил свои гидротехнические сооружения, значительную межзаводскую рельсовую чугунную дорогу, которая работала конной тягой.
Дело этих провозвестников железнодорожного транспорта продолжили в тридцатых годах XIX в. отец и сын Черепановы, построившие первые паровозы и первую русскую железную дорогу с паровой тягой в Нижне-Тагильском горном округе.
Задача механизации заводского транспорта была успешно решена Черепановыми благодаря тому, что созданное ими «механическое заведение» стало одним из первых и крупных по тому времени машиностроительных предприятий и что сами они имели уже большой опыт строительства паровых машин. Свои паровозы и чугунную железную дорогу с паровой тягой Черепановы строили на базе «механического заведения», которое выпускало разнообразные машины и станки, создаваемые изобретателями.
Первые паровозы были созданы Черепановыми на основе собственных расчетов, конструкций и чертежей. М. Е. Черепанов приступил к постройке «паровой телеги» для перевозки тяжестей задолго до своей поездки в Англию.
29 сентября 1833 г. Петербургская главная контора писала Нижне-Тагильской заводской конторе: «Между тем он (Мирон Ефимович — Ф. Б. ), по пристрастию своему, как и отец его, к паровым машинам, надеется быть в состоянии устроить паровые телеги для перевозки тяжестей. А поэтому дать ему способ таковые из-за нужнейших работ приготовить: одну для употребления при заводах, а другую для присылки сюда на показ. К чему (паровая телега — Ф. Б. ) может быть пригодится и давно Черепановым уже начата » (курсив наш — Ф. Б. ).
Мирон Ефимович вместе с отцом и двоюродным братом Аммосом Алексеевичем с большой настойчивостью взялся за достройку своей «паровой телеги», или, как они стали ее называть, — «сухопутного парохода»[25].
Пока не установлено, что послужило для Черепановых непосредственным поводом к созданию «сухопутного парохода». Но, очевидно, мимо их внимания, которое постоянно было приковано к техническим новшествам, не могло пройти обсуждение вопроса о постройке рельсовых дорог, начавшееся в России в первой трети XIX столетия. Не исключено, что натолкнуть Черепановых на постройку чугунной дороги могла статья проф. Петербургского университета Н. П. Щеглова об Алтайской дороге, построенной в 1806–1810 гг. П. К. Фроловым, напечатанная в 1830 г. в газете «Северный муравей». Эту газету в числе других столичных изданий того времени, как это установлено архивными данными, получала Нижне-Тагильская заводская библиотека.
За ходом постройки «сухопутного парохода» Черепановых Нижне-Тагильская заводская контора следила по особым рапортам, включавшимся Выйской конторой в общую отчетность, сохранившуюся до наших дней. Из Выи в Нижний Тагил два раза в месяц присылалось «двухседмичное сведение (двухнедельные рапорты — Ф. Б. ) о наличности материалов при Выйском заводе и какие… продвижаются при заводе вновь заводимые постройки».
Эти «двухседмичные сведения» сообщают много важных сведений о сооружении Черепановыми паровозов.
В «сведении» с 24 декабря 1833 г. по 7 января 1834 г. сообщалось, что «ко вновь строящемуся пароходному дилижанцу („сухопутному пароходу“ Черепановых — Ф. Б. ) приготовляются деревянные модели, по коим отливаются чугунные и медные припасы, равно и отковываются железные принадлежности, кои исправляются своими рабочими; где находилось разных цехов рабочих до 21 человека».
Во второй половине января 1834 г. отливка главных частей, очевидно, была почти закончена и Черепановы начали их сборку. «Сведение» за время с 21 января по 4 февраля 1834 г. указывало: «пароход уже в довольном виде збирается отделкою. Работа сия исправляется своими рабочими, коих обращается до 13 человек».
Вскоре «сухопутный пароход» был собран, начались его испытания. В «сведениях» за время с 4 по 18 февраля сообщалось, что «пароход уже в довольном виде собран отделкою и неоднократно на первый раз перепущен был».
Во время пробного пуска было обнаружено много недоделок; «исправление продолжается своими рабочими» — писала Выйская контора.
Черепановы упорно добивались цели. Много трудностей было, например, с изготовлением топки, которая давала мало жара; разогревался слишком медленно и давал мало пара котел; «печь, им (М. Е. Черепановым — Ф. Б. ) избранная — говорилось в „сведениях“, — не давала жара, так что котел долго нагревался и паров оказалось недостаточно».
Котел стали нагревать сильнее, но он не выдержал этого испытания. «Пароход, — гласило „сведение“ с 18 февраля по 4 марта, — уже был почти отстройкою собран и действием пущен, в чем успех был, но оного парохода котел лопнул».
Черепановы тотчас же приступили к изготовлению нового котла. Чтобы несчастье не повторилось, новый котел изготовляли с особой тщательностью. Через месяц в «сведениях» с 18 марта по 1 апреля, указывалось, что «ко вновь строящейся пароходке перестраивается паровой котел, спаиваются для оного пароходные трубы, пристраивается печь, ровно и другие к оному вещи».
Черепановы всячески улучшали конструкцию котла. Выйская контора писала: «После первых опытов для усиления жара прибавлено в котел некоторое число парообразовательных медных трубок и теперь имеется оных до 80».
К концу июня 1834 г. новый паровой котел был установлен. Повытчик (делопроизводитель — Ф. Б. ) Кирилл Королев, составлявший в Выйской конторе «двухседмичные сведения», 8 июля писал: «вновь строящейся пароходный дилижанец с успешностью отстройкою оканчивается, который уже часто-временно в действие пускается, через что успех желаемый показывает, и еще некоторые члены у оного перестраиваются».
В «сведениях» с 8 по 22 июля сообщалось, что на постройке «пароходного дилижанца» было занято 11 рабочих (фиг. 11).
Фиг. 11. «Двухседмичное сведение» с 8 по 22 июля 1834 г. о ходе постройки Черепановыми первого «пароходного дилижанца» (первого паровоза).
Препятствием явилось отсутствие у «сухопутного парохода» приспособления, с помощью которого можно было бы изменять направление его движения. Поэтому Черепановы занялись «приисканием удобного механизма для содержания парохода способным ходить взад и вперед без поворачивания».
Обратное движение долго не удавалось Черепановым, о чем докладывала Нижне-Тагильская контора Петербургской главной конторе, указывая, что трудно наладить «впуск паров в другую сторону и действие эксцентрического колеса, приводящего в движение паровые золотники». Но скоро и это препятствие было преодолено Черепановыми. В «двухседмичных сведениях» с 5 по 19 августа сообщалось: «Пароходный дилижанец отстройкою совершенно окончен, а для ходу оного строится чугунная дорога и для сохранения дилижанца отстраивается деревянный сарай».
По Выйскому полю — от реки к горе Высокой — прокладывался рельсовый путь длиной 400 сажен (854 м ). Впоследствии это поле (пустырь) было застроено жилыми домами. Там, где была проложена чугунная дорога, образовалась улица, которую в честь первого «сухопутного парохода» назвали «Пароходной».
Всеми работами по строительству рельсовой дороги руководили Черепановы. Они показывали рабочим, как укладывать деревянные плахи, как укреплять на них чугунные «колесопроводы» или рейки. «Колесопроводы» отливались на Выйском заводе, форма их была почти такая же, какую имеют наши рельсы. К плахам они прикреплялись железными гвоздями.
Материалы для дороги начали изготовлять весной 1834 г. В рапорте от 8 июня «Об отливке при вагранках разных чугунных припасов за май месяц» Выйская контора указывала: «Механику Черепанову для дороги к пароходу отлито брусьев 62 штуки, весом 248 пудов и подстаментов 91 штука, весом 91 пуд». В июне было отлито «подстаментов» 44 штуки, весом 214 пудов; «брусьев» 30 штук, весом 120 пудов, и «досок» 2 штуки, весом 2 пуда. В июле вагранка отлила «для дороги к пароходу» 12 штук «подстаментов», весом 12 пудов, и 12 штук «брусьев», весом 54 пуда.
Представляет интерес рисунок верхнего строения пути, приведенный впервые современным исследователем технического творчества Черепановых В. С. Виргинским в № журнала «Железнодорожный транспорт» за 1951 г., взятый им из найденного недавно «Плана чугунной дороги для парохода, устроенного при Нижне-Тагильских заводах» от 22 марта 1835 г.
«Из рисунка, — пишет В. С. Виргинский, — видно, что на дороге применялись грибовидные чугунные рельсы Расстояние от нижней грани шейки до поверхности катания было наибольшим в средней части рельса (приблизительно 13,5 см) и наименьшим в концах, в месте стыков (10,5 см). Ширина головки рельса составляла 7,7 см, а шейки около 1,7 см.
Рельсы имели 1 сажень (2,13 м ) в длину и укреплялись впритык в солидных чугунных подушках высотой 19 см и шириной основания 29 см. Эти подушки, в свою очередь, были укреплены на деревянных шпалах, число которых, таким образом, соответствовало количеству стыков. Шпалы имели в длину 2,26 и в ширину 27 см.
Если сравнить черепановские „колесопроводы“ с принятыми в то время за рубежом типами чугунных рельсов, то можно убедиться в том, что чугунные рельсы Черепанова отличались рядом преимуществ. Чугунные рельсы, известные в то время за рубежом, подразделялись на несколько типов — уголковые, желобчатые, эллиптические и грибовидные. Первые три типа устарели и пригодны были только для конных дорог. Некоторые типы грибовидных рельсов английских дорог имели значительно меньшие размеры и соответственно меньшую прочность. Они часто ломались именно в местах стыков, хотя имели в длину всего один ярд (0,9 м ) или 4 фута (1,2 м ).
Черепановские рельсы были в два раза длиннее, но работали без поломок. Это позволяло применять вдвое меньшее количество подушек и экономить на иных расходах по сооружению верхнего строения пути. Меньшее количество стыков обеспечило и более плавный ход подвижного состава. Конечно, отливка рельсов большей длины представляла дополнительные трудности для литейщиков, но заводской коллектив справился с этой задачей.
Ширина колеи дороги — 2 аршина 5 вершков (1 645 мм) — была самостоятельным решением Черепановых. Она ничего общего не имела ни со стефенсоновской колеей в Англии (1 435 мм), ни с шириной колеи некоторых английских и ирландских дорог, отклоняющихся от стефенсоновской. „Чугунка“ Черепановых была первой русской дорогой с широкой колеей в нашем теперешнем понимании»[26].
Работы по устройству пути для «парохода» шли спешно и не приостанавливались даже на время страды. В «сведениях» с 22 августа по 5 сентября указывалось: «прочие постройки по случаю страдного времени все остановлены, кроме как некоторые переправки происходят у пароходного дилижанца и строится для оного чугунная дорога по Выйскому полю, где и обращается рабочих своих до 26 человек».
В сентябре 1834 г. все работы по строительству «сухопутного парохода» были закончены. «Пароход» поставили на «колесопроводы». К нему прицепили особый фургон с запасом древесного угля и воды. К фургону была прицеплена «приличная повозка для всякой поклажи или для пассажиров в числе 40 человек»[27].
В день, назначенный для пуска чугунной дороги, в повозку нагрузили 200 пудов руды. У топки встал сам изобретатель — Мирон Ефимович Черепанов и, по сигналу заводского начальства, дал ход (фиг. 12).
Фиг. 12. Рельсовая дорога Черепановых с паровой тягой.
«Пароход» двинулся с места и пошел со скоростью 12–15 верст в час[28].
Так появился на свет первый русский и один из первых в мире паровозов, так была открыта первая русская чугунная дорога с паровой тягой. Все в паровозе и чугунной дороге было отечественное. Они были построены по чертежам русских изобретателей, русскими мастерами, полностью из отечественных материалов.
Пуск первого паровоза и первой рельсовой дороги с паровой тягой был событием громадной исторической важности, знаменовал собою решительный поворот не только в развитии транспорта, но и техники вообще.
В мае 1835 г. появилось первое описание паровоза и дороги Черепановых в печати. «Горный журнал» в статье «о сухопутном пароходе», устроенном на уральских заводах, рассказав об успехах Черепановых в строительстве паровых машин, писал: «сухопутный пароход, ими устроенный, ходит ныне в обе стороны по нарочно приготовленным на длину 400 сажень чугунным колесопроводам…
Пароход их неоднократно был в действии и показал на деле, что может возить более 200 пудов тяжести. Самый пароход состоит из цилиндрического котла длиною 5 1/2 футов, диаметром 3 фута, и из двух паровых лежачих цилиндров длиною 9 дюймов, в диаметре 7 дюймов»[29].
Во время пуска первого паровоза в нем были обнаружены некоторые неисправности. Весной 1835 г. изобретатели исправляли паровоз. Мартовские и апрельские «двухседмичные сведения» 1835 г. сообщали, что «пароходный дилижанец разбирается и переправляется»[30].
Успешно соорудив первый паровоз, Черепановы приступили к постройке второго, более мощного.
В «двухседмичных сведениях» с 30 сентября по 14 октября 1834 г. указывалось: «для могущего вновь строиться второго пароходного дилижанца приготовляются разные принадлежности».
Второй паровоз строился очень быстро.
Как видно из «двухседмичного сведения» с 9 по 23 декабря 1834 г., строительство в это время шло уже полным ходом. «2-му пароходному сухопутному дилижанцу, — сообщала Выйская контора, — приготовляются разные медные, чугунные, железные и прочие принадлежности, как-то отливаются, отковываются и в токарных станах исправляются обточкою со всякою поспешностию, где при исправлении оных находилось рабочих своих до 59 человек». А через два месяца «двухседмичное сведение» 17 февраля — 3 марта 1835 г. извещало: «Пароходной… 2-й дилижанец уже совершенно отстройкою кончен и перепускай, который с желанным успехом действует, но еще некоторые части к улучшению доводятся, где при исправлении всего оного находилось рабочих своих разных цехов до 62 человек».
В следующем «двухседмичном сведении» с 3 по 17 марта 1835 г. Выйская контора донесла: «Пароходной же 2-й дилижанец уже совершенно отстройкою кончен»(фиг. 13).
Фиг. 13. «Двухседмичное сведение» с 3 по 17 марта 1836 г. об окончании Черепановыми постройки второго «пароходного дилижанца» (второго паровоза).
В июльской книжке «Горного журнала» за этот же год была опубликована вторая статья о паровозах Черепановых «Известия о другом сухопутном пароходе, устроенном в Уральских заводах в 1835 году». Напомнив о построенном изобретателями первом «сухопутном пароходе», журнал писал: «Ныне Черепановы устроили другой пароход большого размера, так что он может возить за собою до тысячи пудов тяжести. По испытании сего парохода оказалось, что он удовлетворяет своему назначению; почему и предположено ныне же продолжить чугунные колесопроводы от Нижне-Тагильского завода до самого медного рудника, и употребить пароход для перевозки медных руд из рудника на завод».
В следующем, 1836 г. Черепановы продолжили чугунную рельсовую дорогу, как и предполагалось, от Выи до самого медного рудника; по ней возили руду с рудника на Выйский завод. Длина дороги была не менее 3,5 км. Это видно из сохранившегося рапорта Нижне-Тагильской конторы Петербургской главной конторе от 31 июля 1836 г. (фиг. 14).
Фиг. 14. Рапорт Нижне-Тагильской заводской конторы от 31 июня 1836 г. о предполагаемой постройке «чугунной дороги» для доставки руд с медного рудника на Выйский завод.
«Для облегчения перевозки с рудника в Выйской завод медных руд и подрудков, — указывалось в рапорте, — здешняя контора предположила устроить чугунную дорогу, по которой несравненно будет легче и более перевозить руду; почему и поручила механику Мирону Черепанову сначала осмотреть место, где удобнее можно провести дорогу, а потом составить смету, во что она может коштовать (обойтись — Ф. Б. )».
Подтверждением тому, что дорога была построена и имела длину не менее трех с половиной служит найденный нами план Выйского завода за 1840 г. (фиг. 15).
Фиг. 15. План Выйского завода с нанесенной на нем рельсовой дорогой Черепановых, (см. поз. 36).
На плане нанесена часть этой дороги с надписью «рудовозная дорога». Руду можно было возить на Выйский завод только с медного рудника, находившегося от завода на расстоянии трех с половиной км. А если учесть, что дорога не могла быть совершенно ровной, то длина ее могла быть и более 3,5 км[31].
В то время, когда М. Е. и Е. А. Черепановы создавали свои паровозы, строили и осваивали первую русскую рельсовую чугунную дорогу с паровой тягой, вопрос об усовершенствовании русского транспорта, о строительстве железных дорог, возникший в первой трети XIX в., уже широко обсуждался в прогрессивных общественных кругах. Механизация транспорта, начатая практически впервые на Нижне-Тагильских заводах Черепановыми, была частью этого движения за новый транспорт, разраставшегося с каждым годом. Во главе движения стояли такие передовые деятели науки и техники того времени, как ученые М. С. Волков, Н. П. Щеглов, П. П. Мельников, Ф. В. Чижов, инженеры Н. В. Липин, А. М. Баландин и другие, выступавшие с оригинальными проектами строительства железных дорог. Большинство участников движения группировалось вокруг Петербургского института путей сообщения, созданного в 1809-10 гг.
Однако движение поборников железнодорожного транспорта сталкивалось с сопротивлением реакционных кругов и, прежде всего, высшей сановной правительственной бюрократии, в среде которой было немало иностранцев, заклятых врагов русского народа. Наиболее ярыми противниками строительства железных дорог в правительстве Николая I были иноземцы — министр финансов Канкрин и глава ведомства путей сообщения Толь. Канкрин считал железные дороги ненужной и вредной затеей для России, угрожая, что они приведут к потрясению основы государства — крепостнической системы, сделают «еще более подвижным и без того недовольное оседлое население». Толь распространял версию о железных дорогах, как проводниках демократических, республиканских идей. Влиятельные иноземцы на русской службе преследовали низменные цели: им была на руку отсталость русского транспорта, тесно связанная с экономической и военной отсталостью России.
Под диктовку этих врагов русского народа вела свой поход против железных дорог реакционная печать, отражавшая интересы правящих кругов и крепостников-помещиков. Реакционные газеты и журналы публиковали десятки статей, направленных против прогрессивного движения за развитие железнодорожного транспорта и его представителей. Примером таких выступлений может быть анонимная статья, появившаяся в апрельском номере журнала «Общеполезные сведения» за 1835 г., написанная якобы «русским» крестьянином, — «Мысли русского крестьянина-извозчика о чугунных дорогах и пароходных экипажах между С.-Петербургом и Москвой»[32].
Автор статьи всячески расписывал вред, который железные дороги принесут извозному промыслу, а тем самым — коннозаводству, торговле овсом и процветанию постоялых дворов. Убытки от железных дорог в этих отраслях рисовались тяжкими для государственного хозяйства, могущими привести к сокращению сбора оброка и податей. В заключении статьи автор утверждал, что «русские вьюги сами не потерпят» чугунных дорог, «занесут снегом колеи», «заморозят пары».
Лживые утверждения авторов-мракобесов были опровергнуты практикой. Когда писались подобные статьи, на Урале работала первая рельсовая дорога с паровой тягой. Паровозы и дорога Черепановых «разрешили сомнения на счет климата». Зимой, в жестокие уральские морозы на Вые благополучно возили по колесопроводам руду: пар не замерзал, колесопроводы не ломались, паровозы были послушны управлению.
К русскому изобретению — паровозам Черепановых, к построенной ими рельсовой дороге с паровой тягой — крепостническое правительство отнеслось с полным пренебрежением. В столице уже хорошо было известно о том, что сделали Черепановы на Урале. Газеты «Северная пчела», «Русский инвалид» и «Коммерческая газета» перепечатали в 1835 г, обе статьи «Горного журнала» о строительстве первых русских паровозов. Однако, правящие круги не только не оценили, но постарались попросту «не заметить» творчества изобретателей. Когда встал вопрос о постройке первой опытной железной дороги от Петербурга до Царского Села протяжением 25 верст, николаевские вельможные министры отдали строительство в концессию иностранному проходимцу Герстнеру. Паровозы и рельсы решено было приобретать за границей.
Не лучше отнеслись к паровозам и рельсовой дороге Черепановых заводовладельцы. Если вначале Демидовы проявляли к ним какой-то интерес, так как это удовлетворяло их тщеславие, то вскоре успехи Черепановых перестали их интересовать. У Демидовых не было серьезных намерений механизировать заводской транспорт; механизации они предпочитали крепостную гужевую повинность.
С паровозами и рельсовой дорогой Черепановых случилось то же, что происходило в крепостнической и капиталистической России со всеми открытиями и изобретениями простых русских людей. Не прошло и трех десятилетий, как не только паровозы и дорога Черепановых, но имена их были забыты официальной наукой.
Но великий русский народ, из глубин которого вышли Черепановы и которому они служили своим замечательным творчеством, сохранил память о выдающихся изобретателях.
Наша Родина признательна Мирону Ефимовичу, Ефиму Алексеевичу и Аммосу Алексеевичу Черепановым, чей самоотверженный труд и техническое творчество выдвинули ее на одно из первых мест в мире в строительстве железных дорог с паровой тягой. Паровозы и рельсовая дорога Черепановых начали действовать в России ранее, чем в Германии, Италии, Австрии, Бельгии. Голландии и некоторых других странах.
Паровозы Черепановых были лучше паровозов английского изобретателя Стефенсона, которыми так кичатся и которые не перестают рекламировать чванливые англичане. Достаточно посмотреть на схемы паровозов Стефенсона и Черепановых, чтобы убедиться, что паровоз русской конструкции совершеннее английского. По своему внешнему виду паровоз Черепановых напоминает современные паровозы, чего нельзя сказать о паровозе Стефенсона.
Созданием паровозов и строительством рельсовой дороги с паровой тягой М. Е., Е. А. и А. А. Черепановы внесли в технику железнодорожного транспорта вклад мирового значения.