Отецъ и дочь.
Въ укромнѣйшемъ зеленомъ уголкѣ одного изъ самыхъ матріархальныхъ графствъ Англіи притаилось селеніе Гедингемъ. Мѣстность его холмистая, и Гедингемъ лежитъ на днѣ неправильной котловины. Въ цѣломъ приходѣ врядъ ли найдется нѣсколько десятинъ совсѣмъ ровной земли. Огороды -- а ихъ въ Гедингемѣ много и они содержатся въ удивительномъ порядкѣ,-- луга, пастбища волнистыя: подумаешь, что громадные валы расколыхавшагося отъ бури океана внезапно застыли и превратились въ твердую землю. Великіе вулканическіе перевороты долженъ былъ пережить Гедингемъ, прежде чѣмъ принялъ свой настоящій видъ. Геологи высказывали различныя теоріи по этому предмету, но населеніе Гедингема вовсе о томъ не заботилось. Покуда вишни и яблоки зрѣли въ огородахъ, на солнечномъ припекѣ, покуда все шло, какъ слѣдуетъ, на скотныхъ дворахъ и въ ригахъ, въ свиныхъ хлѣвахъ и курятникахъ, Гедингемъ былъ доволенъ.
То было цвѣтущее на видъ, опрятное селеніе, и настолько значительное, что могло бы превратиться въ городъ при благопріятныхъ обстоятельствахъ. Сэръ Обри Перріамъ, владѣвшій значительнѣйшей частью всей земли, былъ богатый человѣкъ и если не очень тароватый, то все же великодушный ландлордъ. Штукатурныя стѣны всѣхъ Гедингемскихъ коттеджей были такъ бѣлы, какъ это было возможно только при частомъ бѣленьи ихъ. Изгороди и заборы въ Гедингемѣ содержались въ порядкѣ. Въ отсутствіе сэра Обри -- а онъ часто отлучался изъ обширнаго и угрюмаго зданія, котораго считался господиномъ,-- зоркое око его управителя надзирало за Гедингемомъ и казалось такимъ же всевидящимъ, какъ и око самого Провидѣнія. Ничто не ускользало отъ его пытливаго взгляда, и такимъ образомъ грязь и безпорядокъ были незнакомы Гедингему.
Не было мѣстечка милѣе, какъ это селеніе въ ясный солнечный день. Вдоль деревенской улицы катился широкій, быстрый ручей, въ свѣтлыхъ струяхъ котораго усталые кони погружали свои утомленные члены; самый видъ и журчаніе его освѣжали измученнаго пѣшехода. Можно было бы написать цѣлую главу о зеленыхъ тропинкахъ, которыя вились вокругъ Гедингема и о тѣнистой прохладѣ, доставляемой старинными каштановыми деревьями и высокими вязами, придававшими видъ парка лугамъ и пастбищамъ Гедингема: его фермеры къ счастію не пришли еще въ сознанію необходимости вырубать на своей землѣ каждое порядочное дерево.
Это зеленое и плодоносное селеніе лежало неподалеку отъ морского берега. Съ вершины одного изъ холмовъ, поросшаго дрокомъ и метлой, взоръ переносился черезъ другую прекрасную долину къ широкому простору океана. На западѣ Англіи самые морскіе берега зелены, и цвѣтущая роскошь полей тянется вплоть до самой воды.
Посмотримъ на Гедингемъ сегодня вечеромъ при слабомъ освѣщеніи заходящаго солнца, красиво закатывающагося позади густой стѣны изъ тисовъ и кипарисовъ, красующейся на кладбищѣ. Первая сцена настоящей драмы происходитъ въ саду, отдѣленномъ отъ кладбища низкой каменной оградой и густой изгородью изъ красиво-подрѣзанныхъ тисовъ, которая темной стѣной возвышается надъ сѣрой оградой: этотъ садъ принадлежитъ сельской школѣ. М-ръ Керью, школьный учитель, говоритъ, что тяжко жить въ такомъ близкомъ сосѣдствѣ съ кладбищемъ и быть вынужденнымъ, выглянувъ въ окошко поутру, любоваться полуразрушенными могильными плитами, черепами и скелетами; но вѣдь м-ръ Керью джентльменъ, не особенно, какъ говорятъ, склонный принимать жизнь съ ея отрадной стороны. Живописецъ съ трудомъ могъ бы вообразить что-нибудь болѣе живописное, чѣмъ эта старинная нормандская церковь, массивнымъ стѣнамъ которой и крѣпкой четыреугольной башнѣ время придало такое богатство оттѣнковъ; подумаешь, что это обширное кладбище съ его волнообразной поверхностью, его благородными старыми деревьями, его ветхими мавзолеями, вокругъ которыхъ обвивается плющъ -- нѣчто зеленое и живое, пускающее корни въ скрытой обители тлѣна.
Джемсъ Керью не охотникъ до всего живописнаго; а не то, быть можетъ, красивая картина, растилающаяся у него передъ глазами, нѣсколько пріѣлась ему. Въ теченіе цѣлыхъ пятнадцати лѣтъ былъ онъ школьнымъ учителемъ въ Гедингемѣ. Мальчики, которыхъ онъ училъ читать и писать, на его глазахъ выросли и поженились и воспитываютъ для него новыхъ учениковъ. Онъ прививаетъ начала знанія второму поколѣнію; но въ эти пятнадцать лѣтъ его собственная жизнь нисколько не улучшилась. Время не принесло ему даже такой радости, какъ прибавка пяти фунтовъ въ его скудному жалованью. Долгія услуги имѣютъ мало цѣны въ глазахъ Гедингемскихъ властей. Мало того: находятся люди, которые завидуютъ скуднымъ рессурсамъ Джемса Керью и поговариваютъ о томъ, что школьный учитель отжилъ свой вѣкъ.
И совсѣмъ тѣмъ въ эти пятнадцать лѣтъ совершилась перемѣна, которая могла бы украсить жизнь иныхъ людей, хотя Джемсъ Керью остался къ ней равнодушенъ. Его единственная дочь -- его единственное дитя -- превратилась изъ ребенка въ женщину. Она была нѣкогда пухлой, бѣлокурой, пятилѣтней дѣвочкой: тогда онъ впервые привезъ ее въ это скромное жилище. Теперь она стала женщиной и признанной красавицей Гедингема. Она можетъ царствовать, въ силу этого божественнаго права, надъ болѣе обширнымъ царствомъ, чѣмъ Гедингемъ, потому что трудно было бы найти болѣе поразительную красоту, какъ красота Сильвіи Керью.
Она стоять у калитки сельскаго сада во время солнечнаго заката и разговариваетъ съ отцемъ. Костюмъ ея, состоящій изъ чисто вымытаго кисейнаго платья и простой черной соломенной шляпки, болѣе чѣмъ простъ, но красотой она одарена на-диво. Быть можетъ, ея величайшая прелесть заключается въ ея крайней оригинальности. Она не похожа ни на какую другую женщину изъ живыхъ, видѣнныхъ вами, но смутно напоминаетъ вамъ лицо на какой-то старинной венеціанской картинѣ. Черты отличаются изящной правильностью греческихъ статуй. Носъ прямой и тонко очерченный, верхняя губа короткая, ротъ прекрасный, но губы чуть-чуть тоньше, чѣмъ бы слѣдовало для полнаго совершенства, подбородокъ короткій, круглый и съ ямочкой, лобъ низкій и широкій, форма лица овальная. Это по части чертъ и линій, которыя принадлежать къ признанному типу красоты.
Цвѣтъ лица поразительный. Сильвія необыкновенно бѣла, бѣлизны алебастра, и щеки ея лишь слегка подернуты румянцемъ, нѣжнымъ, какъ лепестокъ розы. Уже одинъ этотъ цвѣтъ лица давалъ бы ей право считаться красавицей. Но въ придачу къ нему и какъ бы для того, чтобы придать ему больше жизни, красавица обладала темно-карими глазами, того удивительнаго цвѣта, который такъ удавался стариннымъ итальянскимъ мастерамъ -- глазами чрезвычайной кротости и несравненной красоты. Волосы ея подъ тонъ глазамъ, но чуть-чуть свѣтлѣе. Роскошный каштановый цвѣтъ отливаетъ золотомъ, и женскіе зоилы утверждаютъ, что у Сильвіи рыжіе волосы. Онѣ не отрицаютъ ея красоты. Она выше всякой критики. Онѣ просто заявляютъ фактъ: у Сильвіи рыжіе волосы!
-- Миссъ Керью миловидна и кротка, говоритъ миссъ Бордокъ, дочка булочника, но я никогда не довѣряю рыжимъ. Они всегда бываютъ двуличны.
Была ли Сильвія двулична или нѣтъ, покажетъ время.
Отецъ стоялъ рядомъ съ ней у деревянной калитки, съ газетой въ рукѣ... Между ними было мало сходства и всякій могъ видѣть, что если Сильвія наслѣдовала красоту предковъ, то должно быть съ материнской стороны. У м-ра Керью былъ горбатый носъ, сдавленный подбородокъ и выцвѣтшіе сѣрые глаза, которое могли быть нѣкогда красивы. Взглядъ его потухъ, какъ у преждевременнаго старика, и всякій могъ представить себѣ, что онъ не что иное, какъ плохо-сохранившаяся руина виднаго мужчины. Платье его было неопрятно, но нѣжная, бѣлая рука съ тонкими пальцами, маленькая нога, общій видъ и осанка изобличали джентльмена.
-- Куда ты уходишь, спросилъ онъ почти жалобнымъ тономъ. Странно, что тебѣ всегда приспичитъ гулять, когда у меня выдастся свободная минутка.
-- Вы не особенно интересуетесь моимъ обществомъ, пап а, когда я остаюсь дома, отвѣчала Сильвія холодно.
Отецъ и дочь не питали другъ въ другу особой нѣжности.
-- А въ комнатахъ такъ душно въ такіе вечера, продолжала она:-- Ужъ лучше было бы лежать вонъ въ той старой, поросшей плющемъ могилѣ де-Боссиней, вполнѣ и навѣки покончивъ съ жизнью.
-- Ты могла бы почитать мнѣ газету и поберечь мои бѣдные старые глаза. Имъ и то ужъ порядкомъ достается за день.
-- Другіе почти молоды въ пятьдесятъ лѣтъ, пап а. Почему вы кажетесь такимъ старымъ? спросила дѣвушка задумчивымъ тономъ, словно обсуждала какой-нибудь фактъ изъ естественной исторіи.
-- Сравни мою жизнь -- за послѣднія пятнадцать лѣтъ -- съ жизнью другихъ людей и быть можетъ ты не повторишь своего глупаго вопроса, Сильвія. Я чувствовалъ бы себя молодымъ и казался бы молодымъ, еслибы былъ такъ же богатъ, какъ сэръ Обри Перріамъ.
Отецъ вздохнулъ и дочь отвѣтила ему тѣмъ же, словно простое упоминовеніе о туземномъ землевладѣльцѣ уже нагоняло грусть.
-- Да, пріятно быть богатымъ, замѣтила Сильвія, особенно для людей, которые испытали, что такое бѣдность. Люди, родившіеся богатыми, повидимому не вполнѣ сознаютъ, какія радости могли бы доставить имъ деньги. Они влачатъ вялое существованіе и тратятъ свое богатство на содержаніе толпы слугъ и какого-нибудь большого, безобразнаго дома, въ которомъ они сами играютъ роль мебели. Вотъ еслибы я была богата, то міръ былъ бы недостаточно обширенъ для меня. Я бы объѣздила всѣ страны. Я бы взобралась на такія горы, на которыя никто никогда не взбирался. Я бы на сто ладовъ прославила свое имя. Я бы... она умолкла со вздохомъ... но я конечно всю жизнь буду дочерью школьнаго учителя или школьной учительницей, а потому совсѣмъ глупо толковать о счастіи или богатствѣ.
Каріе глаза просіяли, когда она заговорила о томъ, какъ бы распорядилась своимъ богатствомъ; теперь они омрачились, и она вперила мрачный взглядъ въ розовые лучи зари, потухавшей за темной кипарисной стѣной, но лицо ея, не взирая на мрачное выраженіе, было по прежнему красиво, хотя и роковой красотою.
-- Ты не будешь школьной учительницей, если только ты не глупѣе, чѣмъ я тебя считаю, отвѣчалъ отецъ, ни мало не смущенный ея іереміадами.
Говоря это, онъ развернулъ свой журналъ -- "Лондонскую газету", которая доходила до этого отдаленнаго уголка съ солнечнымъ закатомъ.
-- Съ твоей красотой ты должна составитъ хорошую партію.
-- Какъ! здѣсь, въ Гедингемѣ? вскричала Сильвія съ презрителѣнымъ смѣхомъ. Скажите пожалуйста, какой странствующій принцъ откопаетъ меня въ Гедингемѣ? Я боюсь, что такіе принцы водятся лишь въ сказкахъ.
-- Пустяки, Сильвія. Каждая хорошенькая женщина можетъ разсчитывать на счастіе, если только съумѣетъ терпѣливо выждать его; но десять изъ двѣнадцати сами губятъ себя, выходя замужъ спозаранку за негодяевъ или за нищихъ. Я надѣюсь, Сильвія, что ты слишкомъ умна, чтобы сдѣлать такую глупость.
-- Надѣюсь, отвѣчала Сильвія; я намѣрена быть воплощеннымъ благоразуміемъ и терпѣливо дожидаться принца. Развѣ я не испила чашу нищеты до дна? Повѣрьте, пап а, что я не желаю всю жизнь носить полинялыя платья и прошлогоднія шляпки.
Говоря это, она презрительно оглядѣла свою полинялую кисею. Она, какъ и всѣ женщины вообще, всей душой любила яркіе цвѣта и сшитые по модѣ наряды, хотя изъ модныхъ магазиновъ знавала лишь тѣ, которые находились въ Монкгемптонѣ, сосѣднемъ торговомъ городѣ, а самыя нарядныя женщины, какихъ она видала въ своей жизни, были двѣ миссъ Тойнби, дочери удалившагося отъ дѣлъ фабриканта шерстяныхъ издѣлій, которыя,-- такъ по крайней мѣрѣ гласила молва,-- выписали однажды свои наряды прямо изъ Парижа.
-- Кстати о хорошихъ партіяхъ, начала она послѣ минутнаго молчанія: желала бы я знать, считается ли м-ръ Стенденъ вообще хорошей партіей? Я конечно говорю не относительно себя.
-- Прекрасно, возразилъ отецъ рѣзво, но не поднимая главъ съ газеты: -- Эдмондъ Стенденъ былъ бы весьма плохой партіей для тебя. Отецъ его завѣщалъ все свое состояніе до послѣдняго клочка земли и до послѣдней копѣйки своей вдовѣ, предоставивъ ей право распорядиться имъ по своему усмотрѣнью поэтому сынъ совсѣмъ въ ея рукахъ. Онъ единственный сынъ, скажешь ты, и ей некому больше оставить свои деньги. Но она можетъ завѣщать ихъ своей замужней дочери, миссисъ Серджентъ, которая, какъ я слышалъ, всегда была ея любимицей, к будь увѣрена, что она такъ и сдѣлаетъ, если сынъ прогнѣвить ее.
-- Напримѣръ, безразсудной женитьбой.
-- Женитьбой противъ ея воли. А она -- накрахмаленная барыня, и угодить ей необыкновенно трудно. Я полагаю, что она прочить ему въ жены эту маленькую дѣвочку, которая живетъ съ ними, миссъ... миссъ Рочдель.
Сильвія пожала плечами и сдѣлала презрительную мину, словно миссъ Рочдель была какимъ-то низкимъ созданіемъ.
-- Не думаю, чтобы онъ когда-нибудь женился на ней, сказала она, хотя бы съ цѣлью угодить матери, которую онъ кажется обожаетъ. Во-первыхъ, ее зовутъ Эсѳирь. Подумайте только: развѣ можно влюбиться въ "Эсѳирь"? а во-вторыхъ она такъ неграціозна, что почти безобразна.
-- Я не обращалъ на нее особеннаго вниманія, возразилъ м-ръ Керью, но полагаю, что у ней есть деньги. Отецъ ее служилъ въ Остъ-Индіи.... судьей или чѣмъ-то въ этомъ родѣ. Она родилась въ Бенгаліи и отослана была къ Стенденамъ трехъ или четырехъ лѣтъ отъ роду.... мать ея доводилась, кажется, родственницей миссисъ Стенденъ. Проработавъ лѣтъ двадцать въ Калькуттѣ и накопивъ деньжонокъ, м-ръ Рочдель умеръ наканунѣ своего возвращенія въ Англію.... обычный исходъ остиндской карьеры -- оставивъ дочери хорошія средства для существованія.
-- Я желала бы, пап а, чтобы вы уѣхали въ Индію.
-- Чтобы умереть тамъ. Благодарю за такое милое желаніе.
-- Нѣтъ, нѣтъ, разумѣется, я не это хочу сказать, отвѣчала дѣвушка нѣсколько небрежно, какъ-бы вскользь.-- Но я желала бы, чтобы вы нашли для себя положеніе, болѣе подходящее къ вашимъ талантамъ,-- я вѣдь знаю, что вы очень умны -- хотя бы на другомъ концѣ свѣта. Вѣдь такъ много людей пробиваютъ себѣ дорогу личными усиліями, начинаютъ карьеру съ ничего, а доходятъ до высокихъ постовъ. Я читала біографію такихъ людей и всегда удивлялась, какъ могли вы покорно вести ту жизнь, на какую вы здѣсь осуждены, и растратить свои умственныя силы въ поденномъ школьномъ трудѣ въ теченіи безплодныхъ пятнадцати лѣтъ.
Она говорила съ подавленной страстностью въ тонѣ, потому что повременамъ проникалась непочтительнымъ гнѣвомъ при мысли о безславной карьерѣ своего отца. Не такъ легко покорилась бы она темной и безвѣстной жизни, если бы была мужчиной.
-- Люди, біографіи которыхъ ты читала, начинали свою карьеру при такихъ условіяхъ, какихъ у меня не было, когда я началъ здѣсь свое поприще, отвѣчалъ отецъ холодно, все не поднимая глазъ съ газеты.
-- Какія же именно условія? спросила она поспѣшно.
-- Оставимъ это въ сторонѣ. Достаточно, что я сталъ тѣмъ, чѣмъ ты меня видишь. Къ чему проникать тайны существованія, лишеннаго всякой искры надежды. Ты говоришь, что я талантливый человѣкъ. Если ты въ этомъ увѣрена, то должна понимать, что я не сталъ бы выносить мою настоящую жизнь, еслибы могъ найти болѣе достойное поприще для своихъ талантовъ. Я началъ свою жизнь не школьнымъ учителемъ. Жизнь, которой ты теперь свидѣтельницей, составляетъ лишь жалкій эпилогъ иного существованія.
-- А прежняя жизнь была немного веселѣе, папа, неправда-ли?
-- Да, она была довольно пріятна... пока длилась.
-- Но какое несчастіе измѣнило ваши обстоятельства?
-- Ты уже раньше, Сильвія, задавала мнѣ этотъ вопросъ, и я говорилъ тебѣ, что прошлое такой предметъ, котораго я не желаю касаться. Сдѣлай одолженіе, запомни это на будущее время.
Дѣвушка вздохнула съ недовольнымъ видомъ, но не сказала ни слова.
-- Ты не отвѣчала на мой вопросъ, продолжалъ отецъ.-- Куда ты идешь?
-- Погулять съ Алисой Кукъ и Мэри Питеръ.
-- Удивляюсь, какое удовольствіе находишь ты въ обществѣ пономарской дочери и портнихи.
-- Развѣ у меня есть выборъ, папа? Что сказали бы молодыя Гедингемскія лэди, еслибы я вздумала искать ихъ общества? Право, можно даже сказать, онѣ ожидаютъ, что я при встрѣчѣ съ ними стану присѣдать имъ, какъ ученица.
Она выпрямилась во весь ростъ и стала похожа на разгнѣванную королеву при воспоминаніи о дерзости этихъ людей. Затѣмъ прибавила болѣе спокойнымъ тономъ:
-- Вы не воображаете, надѣюсь, что я дорожу обществомъ Алисы или Мэри. Но все же ихъ общество лучше, чѣмъ никакое; къ тому же онѣ очень высокаго о мнѣ мнѣнія. Вы говорили мнѣ, что Цезарь находилъ,-- лучше быть первымъ въ деревнѣ, чѣмъ вторымъ въ Римѣ. Я предпочитаю водиться съ тѣми, кто считаетъ себя ниже меня, чѣмъ получать свысока приглашенія на чашку чая отъ дочерей викарія, которыя цѣлый вечеръ трубятъ мнѣ про школу. Мэри сообщаетъ мнѣ о модахъ и помогаетъ мнѣ, когда я шью себѣ новое платье. Я не часто безпокою ее. А Алиса смирнѣйшее существо и не позволяетъ себѣ никакихъ вольностей. Кромѣ того, мнѣ нельзя гулять одной.
-- Нѣтъ, отвѣчалъ отецъ, взглянувъ на ея красивое лицо.-- Это было бы неприлично. Быть можетъ, ты права. Лучше онѣ, чѣмъ никто. Только смотри, не запоздай.
-- Постараюсь, пап а. Мы хотимъ переговорить о приготовленіяхъ къ завтрашнему дню.
-- Къ завтрашнему дню?
-- Завтра школьный праздникъ, папа. Надѣюсь, что вы не позабыли о немъ.
-- Да, да. Дѣтей будутъ угощать чаемъ, и на полѣ Гартро устроится, базаръ. Большая, полагаю, суматоха ожидаетъ насъ.
-- Изъ Монкгемптона выписываютъ оркестръ музыки и говорятъ, что ожидаютъ много гостей -- изъ графства, прибавила дѣвушка. Намъ не часто доводится видѣть свѣтъ въ Гедингемѣ, и затѣмъ промолвила съ глубокимъ вздохомъ: -- всѣ будутъ, полагаю, очень разряжены. И подумать только, что мнѣ придется надѣть прошлогоднее кисейное платье, которое стало для меня коротко!
-- Ты должно быть выросла изъ него, отвѣчалъ отецъ. Тебѣ нечего объ этомъ печалиться. Новое платье не дѣлаетъ красавицей, и ни одинъ мужчина, мнѣніе котораго заслуживаетъ вниманія, не судитъ о женщинѣ по платью. Это только вы, женщины, придаете такую цѣну платьямъ, да шляпкамъ.
-- Такъ, папа, но тяжко переносить презрительные взгляды и чувствовать клеймо нищеты на своей особѣ. Я готова жаться и терпѣть всякія лишенія дома, готова питаться хлѣбомъ съ водой, лишь бы имѣть возможность прилично одѣться.
-- Вотъ чисто женскія понятія о комфортѣ, проговорилъ м-ръ Керью презрительно.
Онъ любилъ хорошо покушать; его вкусный въ шесть часовъ обѣдъ былъ единственнымъ свѣтлымъ моментомъ въ теченіи всего дня. Школьный шумъ и гвалтъ къ этому времени прекращались, дверь запиралась за этими несносными мальчишками, которыхъ онъ невыразимо ненавидѣлъ, столъ опрятно накрывался въ прохладной пріемной. Котлета или цыпленокъ, небольшое блюдо овощей, саладъ и рюмка дешеваго клерета удовлетворяли его; но даже и это скромное menu стоило денегъ, которыя моглибы идти на туалетъ Сильвіи, если-бы школьный учитель согласился питаться вареной ветчиной и бобами, какъ его сосѣди.
Два громкихъ голоса зазвенѣли въ воздухѣ, и двѣ дѣвушки, показались изъ-за тѣни, бросаемой кипарисами и тисами; онѣ направились по узкой кладбищенской тропинкѣ къ калиткѣ сада м-ра Керью. То были, надо сознаться, довольно вульгарныя по виду дѣвушки, но ихъ свѣжія и открытыя лица были симпатичны и носили отпечатокъ сельской простоты.
-- Ну, Сильвія! закричала Мэри Питеръ, старшаа изъ двухъ, ты, я думаю, заждалась насъ.
-- Не могу сказать; я разговаривала съ папа... и поэтому не замѣтила, какъ прошло время.
-- Мнѣ нужно было кончить платья для обѣихъ миссъ Тойнби. Мнѣ бы очень хотѣлось задержать ихъ у себя, чтобы показать тебѣ, но горничная такъ торопилась. Она три раза прибѣгала послѣ обѣда, такъ что я отослала платья, какъ только докончила послѣдній стежокъ. Ахъ! что за душки платья, Сильвія! Но все-равно, ты увидишь ихъ завтра. Прозрачный бѣлый гренадинъ съ голубой атласной отдѣлкой и такими чудными кружевами... настоящими валансьеинъ, по семи шиллинговъ за аршинъ. Горничная боялась какъ будто, что я проглочу ихъ, такъ и глядѣла въ оба. Я думаю, что они вымѣрятъ ихъ аршиномъ.
Эта болтовня о тряпкахъ обратила м-ра Керью въ бѣгство. Онъ даже не потрудился отвѣтить на застѣнчивые поклоны обѣихъ дѣвушекъ. Но за такую невѣжливость Гедингемъ давно прославилъ его гордымъ и неласковымъ человѣкомъ. Онъ считался хорошимъ учителемъ для грубыхъ мальчишекъ, дрожавшихъ когда онъ нахмуривалъ брови, но никто не искалъ его общества. Совсѣмъ тѣмъ всѣ признавали, что хотя онъ и невѣжливъ, но осанкой и манерой изобличаетъ джентльмена, и невѣжливость его объясняли зачастую просто разсѣянностью. Онъ видалъ лучшіе дни, говаривали Гедингемскіе обыватели, и нравъ его озлобился отъ неудачъ. Придя къ этому заключенію, его простодушные сосѣди жалѣли о немъ и старались, насколько умѣли, ласкать его хорошенькую дочку.
-- Идемъ, Сильвія, сказала Алиса Кукъ, скоро стемнѣетъ и мы не успѣемъ погулять.