Эдмондъ Стенденъ.
Дѣло происходило въ самый разгаръ лѣта, въ жаркій, роскошный іюль мѣсяцъ. Послѣднее сѣно было свезено, но тамъ-и-сямъ пучки душистой травы запутались въ терніяхъ шиповника, вдоль узкихъ дорожекъ, по которымъ проѣзжали телѣги съ сѣномъ между роскошными изгородями изъ терновника, ежевики, дикой розы и жимолости. Въ этомъ году іюль мѣсяцъ отличался почти тропической жарой. Термометръ (кстати, въ селеніи имѣлось всего два термометра, въ почтовомъ бюро и аптекѣ), показывалъ восемьдесятъ за послѣднюю недѣлю, и даже по захожденія солнца жаръ не спадалъ и атмосфера была тепличная. Воздухъ пропитанъ былъ острымъ запахомъ елей, гвоздики, къ которому примѣшивался болѣе нѣжный запахъ душистаго горошка, украшавшаго сады коттеджей. Для существъ вполнѣ праздныхъ,-- какъ напримѣръ, для свиней, которыя, растянувшись на травѣ передъ воротами скотныхъ дворовъ, грѣлись на солнышкѣ,-- Гедингемъ лѣтомъ могъ казаться самымъ прелестнымъ убѣжищемъ, настоящей обителью райскихъ наслажденій. Но для большинства людей, которымъ приходилось безъ устали работать, было через-чуръ жарко на дворѣ. Фермеры глядѣли на поля съ золотистыми колосьями и благодарили Бога за солнечный припекъ. Фермерскіе поденьщики отирали капли пота съ загорѣлаго лба и молили о двойной порціи сидра. Счастливы были тѣ, кому приходилось работать на холмахъ, откуда они могли видѣть обширное, прохладное море. Еще счастливѣе -- такъ по крайней мѣрѣ казалось поселянамъ -- были рыбаки, виднѣвшіеся вдали на голубой водной поверхности, въ лодкахъ, темные паруса которыхъ лѣниво хлопали, колеблемые легкимъ лѣтнимъ вѣтеркомъ.
Три дѣвушки шли по одной изъ дорожекъ, пока не дошли до луга, раскинувшагося по свату холма, и на которомъ росло нѣсколько прекраснѣйшихъ деревьевъ. Здѣсь онѣ усѣлись на дерновой скамейкѣ, подъ тѣнью громаднаго каштановаго дерева, причемъ дѣло не обошлось безъ шутливыхъ замѣчаній со стороны подругъ Сильвіи.
-- Мы знаемъ, почему Сильвія такъ любитъ эту поляну, не правда ли Алиса? замѣтила Мэри шутливо, между тѣмъ какъ Алиса, которая была неговорлива, кивнула головой и чуть слышно разсмѣялась.
-- Она для меня нисколько не милѣе всякаго другого луга, отвѣчала Сильвія съ равнодушнымъ видомъ. Если я предпочитаю ее, то потому, что здѣсь есть тѣнь отъ этого каштана, да еще потому, что отсюда видно море.
-- Для меня новость, что ты интересуешься лѣсомъ, или моремъ или чѣмъ бы ни было въ Гедингемѣ, отвѣчала Мэри.
-- Да я и не особенно интересуюсь ими. Все это мнѣ порядкомъ надоѣло -- деревья и цвѣты все однѣ и тѣ же, а лѣса и море не измѣнились со временъ Вильгельма-Завоевателя.. Но разъ мы гуляемъ, то не все ли равно, что здѣсь, что въ другомъ мѣстѣ.
-- А мы знаемъ, кто можетъ всегда найти насъ здѣсь, проговорила Мэри; и послѣ этого замѣчанія подруги миссъ Керью захихикали.
Она почувствовала, что отецъ ея правъ и что ей не слѣдовало бы водиться съ этими дѣвушками.
-- Я желала бы, Мэри Питеръ, чтобы ты не была такою пошлою, сердито вскричала она. Вы знаете, это -- мило... Полагаю, что вы подразумѣваете м-ра Стендена, такъ какъ онъ единственный человѣкъ, котораго мы здѣсь встрѣчаемъ.
-- Я не знала, что пошло говорить о поклонникѣ своей пріятельницы, отвѣчала Мэри, задѣтая за-живо. Но у васъ такія возвышенныя чувства, миссъ Керью. Я часто думаю, что напрасно вы водитесь со мной и Алисой.
-- Я сама часто это думаю, возразила Сильвія, нимало не тронутая.
Ей ничего не стоило бы порвать сношенія съ подругами ея дѣтства. Она не особенно дорожила женской дружбой.
Она привыкла дерзко обращаться съ этими дѣвушками и не придавать этому никакого значенія, точно это было ея право, а онѣ, преклоняясь предъ ея необыкновенной красотой и высшимъ образованіемъ -- она сама главнымъ образомъ образовала себя, но знала гораздо больше, чѣмъ большинство дѣвушекъ ея возраста -- чрезвычайно терпѣливо переносили ея высокомѣрное и презрительное обращеніе. Въ ихъ присутствіи она бывала всегда очень разсѣянна, что не могло особенно льстить ихъ самолюбію. Она прислонилась къ широкому стволу каштана, съ полузакрытыми глазами и лишь изрѣдка небрежно вставляла свое слово, пока ея подруги толковали о программѣ завтрашняго праздника.
Завтра великое торжество предстояло Гедингему. Завтра устраивалось угощеніе для дѣтей, чай съ сладкимъ печеньемъ и сельскія забавы въ родѣ жмурокъ, кошки-мышки, происходившія на огородѣ м-ра Гоплинга, который владѣлъ однимъ изъ красивѣйшихъ огородовъ въ Гедингемѣ. Это празднество происходило ежегодно, но оно не утрачивало оттого своей цѣны. А въ нынѣшнемъ году имѣлось въ виду нѣчто новое, кромѣ угощенія дѣтей чаемъ. Домъ, гдѣ помѣщалась школа, былъ старъ, малъ и неудобенъ, и м-ръ Ванкортъ, викарій, старался собрать фондъ на постройку новаго зданія въ готическомъ вкусѣ. Съ этой цѣлью измышлялось уже многое, и теперь двѣ миссъ Ванкортъ и ихъ безчисленныя пріятельницы и подруги устраивали базаръ, на который были приглашены жители всего околотка. Всѣ благовоспитанныя молодыя лэди околотка, то-есть, всѣ тѣ, отцы которыхъ были богаты или занимали извѣстное положеніе въ обществѣ, должны были играть роль продавщицъ. Различныя произведенія изъ берлинской шерсти, восковые цвѣты, вышитыя подушечки для булавокъ, экраны, подкладки подъ чайники, туфли, восковыя куклы, дѣтскіе башмачки, кофточки, рабочіе ящички, спичечницы, передники и папиросницы, изготовленныя искусными ручками гедингемскихъ и монкгемптонскихъ молодыхъ лэди приняли величественный видъ теперь, когда ихъ сложили въ одну груду въ приходскомъ домѣ. Базаръ долженствовалъ происходить на полѣ м-ра Гарпера, прилегавшемъ въ огороду м-ра Гоплинга, такъ что благотворительные люди, истративъ деньги въ полосатыхъ шатрахъ, могли пройти на огородъ и поглядѣть на будущихъ посѣтителей зданія, сооружаемаго ихъ щедротами. Они узрятъ школьниковъ въ наилучшемъ свѣтѣ, краснощекими, радостными, сіяющими отъ бутербродовъ, и печеній, и это поощритъ ихъ щедрость. Такъ безъ сомнѣнія разсуждали хитрые распорядители увеселенія.
-- Говорятъ, что нѣкоторые гости прибудутъ изъ-за двадцати миль, сказала Мэри Питеръ послѣ обстоятельныхъ толковъ о событіяхъ завтрашняго дня; -- ожидаются многія семейства изъ графства. Съ тѣхъ поръ, какъ я себя помню, еще не бывало такого торжества въ Гедингемѣ.
-- А ты помнишь себя добрыхъ тридцать лѣтъ, замѣтила Сильвія, не открывая глазъ.
Замѣчаніе это было очень нелюбезное, такъ какъ Мэри Питеръ молодилась. Между тѣмъ всякій зналъ, что она уже лѣтъ девять или десять, какъ окончила свое ученіе у миссъ Спидуэль къ Монкгемптонѣ.
-- Отецъ слыхалъ, будто сэръ Обри будетъ присутствовать на праздникѣ, проговорила Алиса Букъ не безъ важности.
Не бездѣлица имѣть отца, который узнаётъ новости прямо отъ викарія, послѣ службы.
Сильвія открыла глаза. Сэръ Обри интересовалъ всякаго въ околоткѣ, хотя и былъ тихій, пожилой джентльменъ, проживавшій большую часть времени за-границей; а когда и бывалъ дома, то велъ монотонную жизнь въ Перріамскомъ замкѣ, въ обществѣ своего брата, хилаго буквоѣда. Сэра Обри видали время отъ времени въ Гэдингемѣ, когда онъ проживалъ въ замкѣ, но младшаго брата врядъ ли кто видѣлъ. Между тѣмъ, судя по слухамъ, этотъ младшій братъ, м-ръ Перріамъ, никогда не уѣзжалъ изъ з а мка, и цѣлые годы корпѣлъ за книгами. Никто въ Гедингемѣ не думалъ и не говорилъ о м-рѣ Перріамѣ. Сэръ Обри былъ солнцемъ, лучи котораго затмѣвали всѣ меньшіе свѣтила.
-- Я думала, что сэръ Обри находится въ Парижѣ, проговорила Сильвія.
-- Онъ и былъ тамъ на прошлой недѣлѣ, возразила Алиса. Отецъ слышалъ это отъ экономки въ Перріахѣ, но его ожидали въ скоромъ времени домой, и сегодня утромъ м-ръ Ванкорть, говоря о своемъ стихарѣ, сообщилъ отцу, что сэръ Обри пріѣхалъ и обѣщалъ быть завтра на базарѣ.
-- Я бы желала его видѣть, замѣтила Сильвія.
-- Развѣ ты никогда его не увидала? спросила Алиса съ большей выразительностью, чѣмъ грамматической правильностью.
-- Никогда.
-- О, я много разъ видала его, произнесла Мэри Питеръ съ энтузіазмомъ. Онъ благороднаго вида старый джентльменъ. Я думаю, всякій догадается, что онъ баронетъ, хотя бы ему этого и не говорили. Онъ одѣвается великолѣпно... съ такимъ вкусомъ... держитъ себя такъ прямо, говоритъ такъ тихо и мягко... не то, что наши деревенскіе дворяне, которые такъ громко орутъ, какъ будто бы ихъ собесѣдникъ стоялъ на другомъ концѣ улицы... и у него такіе красивые сѣдые усы, точь-въ-точь такого цвѣта, какъ платье, которое я шила для миссисъ Бекеръ, къ свадьбѣ миссъ Бекеръ.
-- А каковъ на видъ его братъ, м-ръ Перріамъ? освѣдомилась Сильвія.
-- О, никто никогда не видалъ м-ра Перріама, кромѣ слугъ въ замкѣ, и они говорятъ, что онъ эксцентриченъ и неряшливъ въ своихъ привычкахъ... никогда не носить ни сапогъ, ни сюртуковъ и ненавидитъ новыя платья. Но я слыхала, какъ миссисъ Тидуэль, экономка, говорила -- она вѣдь троюродная сестра женѣ брата мужа моей тётушки Сусанны, такъ что доводится намъ сродни,-- что м-ръ Перріамъ и его братъ были похожи другъ на друга, какъ двѣ капли воды, еслибы м-ръ Перріамъ одѣвался приличнѣе.
Сильвія вздрогнула. Ее пересталъ интересовать разговоръ. Какое ей было дѣло до этихъ Перріамовъ? Она могла лишь позавидовать богатству этихъ двухъ старыхъ холостяковъ, когда вспоминала про нихъ. Пурпуровый шаръ, за которымъ она наблюдала, готовъ былъ закатиться за черту голубого моря, а она обѣщала отцу, что вернется домой до сумерекъ. Сумерки скоро наступятъ послѣ того, какъ потухнетъ красная полоса на горизонтѣ, а миссъ Керью пришла сегодня сюда не затѣмъ только, чтобы наслаждаться бесѣдой Алисы Букъ и Мэри Питеръ.
-- Пойдемъ, Мэри, сказала она разсѣянно, пора, полагаю, домой.
-- Что ты такъ торопишься? возразила Мэри.
-- Пап а велѣлъ мнѣ вернуться домой до сумерекъ.
-- И-и, полно, съ какихъ поръ ты стала такъ послушна волѣ отца. Кромѣ того, въ настоящее время года сумерекъ настоящихъ не бываетъ раньше десяти часовъ; да и кто знаетъ, можетъ быть сюда придетъ кое-кто, кому будетъ очень грустно, если онъ не застанетъ тебя.
-- Совершенно справедливо, миссъ Питеръ, и очень любезно сказано, проговорилъ пріятный, мужской голосъ по ту сторону скамейки. Вѣтви зашуршали, двѣ сильныя руки раздвинули ихъ, и молодой человѣкъ выступилъ изъ чащи, росшей позади каштановаго дерева.
Сильвія вскочила съ мѣста, яркій румянецъ залилъ ея лицо, чудные глаза ея засверкали и вся она преобразилась, одушевленная внезапной радостью, надеждой и торжествомъ. Однако она не промолвила ни слова и только протянула свою маленькую ручку, безъ перчатки, въ видѣ привѣтствія.
Вновь прибывшій пожалъ руки всѣмъ дѣвушкамъ поочереди, причемъ Сильвіи послѣдней и задержалъ ея руку въ своей, какъ бы въ разсѣянности.
-- Я думала, м-ръ Стенденъ, что быть можетъ вы пройдете мимо, совершая свою вечернюю прогулку, проговорила Мэри Питеръ, побуждаемая чувствомъ приличія, такъ какъ всѣ молчали. Алиса Букъ умѣла только хихикать, а Сильвія и м-ръ Стенденъ стояли и глядѣли другъ на друга, не намѣреваюсь повидимому рта разинуть. Но еслибы всѣ глаза были такъ краснорѣчивы, то въ словахъ не было бы никакой надобности.
-- Съ вашей стороны очень любезно, что вы вспомнили обо мнѣ, отвѣчалъ м-ръ Стенденъ, не отводя глазъ отъ Сильвіи. Они стояли лицомъ къ лицу подъ раскидистымъ каштаномъ, и глядѣли другъ на друга, какъ-будто позабывъ о времени и пространствѣ.
-- Я всегда прихожу сюда, когда гуляю вечеромъ, и порою нахожу этотъ лугъ очень скучнымъ, порою же онъ мнѣ кажется уголкомъ Эдема, какъ сегодня вечеромъ, напримѣръ, прибавилъ онъ тихимъ тономъ, крѣпко сжимая маленькую ручку Сильвіи.
-- Вотъ что, Сильвія, начала Мэри дѣловымъ тономъ: я думаю, что матушкѣ пора ужинать -- она ужинаетъ кусочкомъ сыра и латукомъ, но любятъ, чтобы все было хорошо подано -- поэтому я побѣгу домой. Ты можешь идти со мной, Алиса, а м-ръ Стенденъ проводитъ Сильвію. Прощай, Сильвія, мы зайдемъ въ тебѣ завтра до двѣнадцати часовъ.
Обѣ дѣвушки присѣли, пожелали спокойной ночи джентльмену и убѣжали, точно это было заранѣе условлено.
Не успѣли онѣ повернуться спиной, какъ Сильвія очутилась въ объятіяхъ своего возлюбленнаго. Хорошенькая головка ея спокойно отдыхала на его плечѣ, мягкіе, каріе глаза глядѣли на него съ нѣжностью. Всякій, глядя на нихъ, вывелъ бы заключеніе, что они женихъ и невѣста, судя -- по его спокойному, покровительственному виду и по ея довѣрчивому взгляду.
-- Моя Сильвія! произнесъ онъ съ такимъ выраженіемъ, какъ будто цѣлый міръ смысла заключался въ этихъ двухъ словахъ.
-- Ты очень опоздалъ сегодня вечеромъ, Эдмондъ, сказала она съ жалобой.
-- У насъ были гости за обѣдомъ, дорогая моя, я не могъ уйти. Даже и теперь я оставилъ мужчинъ курить сигары, рискуя обидѣть ихъ, чтобы выгадать минутку свиданія съ тобой. Какъ ты мила сегодня, Сильвія, какъ красивъ отблескъ солнца на твоихъ волосахъ.
-- Тебѣ нравятся мои волосы?-- спросила она, довольная его похвалой. Дѣвушки называютъ ихъ рыжими.
Градъ поцѣлуевъ послужилъ отвѣтомъ со стороны влюбленнаго.
-- Но мнѣ жаль, что ты такъ опоздалъ, Эдмондъ, потому что пап а велѣлъ мнѣ пораньше придти домой.
-- Пусть пап а твой подождетъ изъ-за меня полчаса, Сильвія. Мнѣ нужно тебѣ кое-что сказать.
-- Что такое! вскричала она поспѣшно и съ испуганнымъ взглядомъ; -- ты, вѣрно, сказалъ обо всемъ миссисъ Стенденъ.
-- Да, Сильвія, отвѣчалъ, онъ серьёзно, я сказалъ моей матери.
-- О! вскричала дѣвушка съ конвульсивнымъ вздохомъ, словно ей сказали самую ужасную вѣсть въ мірѣ.-- Какъ же она это приняла?
-- Не такъ хорошо, какъ бы я этого желалъ. Сядемъ здѣсь, подъ нашимъ старымъ каштаномъ, и я все разскажу тебѣ.
Онъ выпустилъ ее изъ объятій и они усѣлись рядомъ, причемъ голова ея продолжала лежать на его плечѣ, а рука сжимала его руку, какъ будто это нѣжное пожатіе должно было смягчить угрюмый приговоръ судьбы, олицетворяемой миссисъ
Стенденъ, отъ рѣшенія которой зависѣло главнымъ образомъ будущая жизнь нашихъ двухъ героевъ.
-- Она очень разсердилась? спросила Сильвія, запинаясь.
Молодой человѣкъ помолчалъ нѣсколько минутъ, глаза его смотрѣли въ землю, а красивое, честное лицо омрачилось. Лицо Эдмонда Стендена было и доброе, и красивое; черты лица довольно правильныя, лобъ широкъ и великъ, глаза свѣтло-сѣрые, цвѣтъ лица загорѣлый, какъ у деревенскаго жителя, ротъ красивъ, и несмотря на густые, темные усы, весьма выразителенъ.
-- Могу ли я быть вполнѣ откровеннымъ съ тобой, Сильвія; могу ли я сказать тебѣ всю правду, какъ бы она ни была тебѣ непріятна, напримѣръ что ты не совсѣмъ понравилась моей матери?
-- Что намъ за дѣло до твоей матери? вскричала Сильвія нетерпѣливо.-- Мы должны думать о самихъ себѣ. Конечно, ты скажешь мнѣ всю правду. Она, должно быть, очень разсердилась.
-- Да такъ разсердилась, какъ я еще и не видывалъ; такъ разсердилась, какъ я даже и не ожидалъ.
-- Какой низкой, презрѣнной тварью кажусь я, должно быть, ей, проговорила Сильвія горько.
-- Моя радость, она вовсе этого не думаетъ. Я говорилъ ей о тебѣ и другіе хвалили ей тебя, да она и сама видала тебя. Ее эти мысли волновали ее... Но она, кажется, задалась другими планами, и мое рѣшеніе очень разстроило ее. Она привыкла считать меня мальчикомъ, готовымъ подчиняться ея волѣ; вѣдь ты знаешь, Сильвія, какъ сильно я ее люблю.
-- Я тысячу разъ слышала это отъ тебя, сказала Сильвія, какъ будто съ досадой.
-- Вчера она впервые открыла, что у меня есть своя воля, есть сердце, которое не безусловно принадлежитъ ей, умъ, способный мыслить самостоятельно и свои собственные планы на счетъ будущаго. Она была огорчена и разсержена. Сердце мое болѣло за нее, хотя я сознавалъ въ первый разъ въ жизни, что она не права, сознавалъ, что мать, которую я такъ крѣпко люблю, можетъ быть очень несправедлива.
-- Хоть бы ты поскорѣе сказалъ въ чемъ дѣло, вскричала Сильвія нетерпѣливо;-- что говоритъ она о нашемъ бракѣ?
-- Что она никогда не согласится на него. Я вынужденъ былъ напомнить ей, что я мужчина и самъ себѣ господинъ.
-- Что же она отвѣчала?
-- Женись на миссъ Керью, если хочешь, сказала она, и разбей мое сердце, если тебѣ это угодно. Но если ты это сдѣлаешь, то я оставлю все свое состояніе сестрѣ твоей Элленъ и ея дѣтямъ.
-- И она въ состояніи это сдѣлать? спросила Сильвія, дрожа отъ негодованія.
-- Непремѣнно. Она вольна распорядиться всѣмъ, что отецъ завѣщалъ ей. Моя будущность, что касается отцовскаго состоянія, вполнѣ въ ея рукахъ.
-- Какъ это несправедливо, какъ это жестоко! закричала Сильвія.
-- Да, это тяжело, отвѣчалъ молодой человѣкъ съ сожалѣніемъ.-- А между тѣмъ нѣтъ матери лучше моей. Деньги же оставлены въ ея полное распоряженіе. Она имѣетъ полное право оставить ихъ сестрѣ или мнѣ.
-- Она не имѣетъ этого права; отецъ твоей предназначилъ ихъ тебѣ, сказала Сильвія, дрожа отъ негодованія.
Она еще сильнѣе разсердилась бы, еслибы Эдмондъ Стенденъ повторилъ ей слова своей матери... слова, которыя неизгладимо запечатлѣлись въ его мозгу:
-- Я постараюсь удержать тебя отъ гибели, хотя бы, поступая такимъ образомъ, показалась тебѣ жестокой и несправедливой. Я пущу въ ходъ все свое вліяніе, всю свою власть, чтобы помѣшать твоему браку съ Сильвіей Керью.
-- Потому что она стоитъ ниже меня по своему общественному положенію? спросилъ молодой человѣкъ у матери гнѣвно.-- Какъ будто такія мелкія причины имѣютъ какое-нибудь значеніе гдѣ-либо, кромѣ такой глухой деревушки, какъ Гедингемъ!
-- Вовсе не потому, отвѣчала миссисъ Стенденъ, но просто потому, что Сильвія тщеславна и пуста, себялюбива и хитра. Я желаю, чтобы мой дорогой сынъ женился на хорошей женщинѣ.
И она бросила на него такой нѣжный взглядъ, что онъ могъ бы тронуть всякаго, кромѣ упрямаго влюбленнаго.
-- Какое право имѣете вы отзываться о ней такимъ образомъ... когда вы не видѣли ее и десяти разъ, закричалъ онъ, въ негодованіи.
-- Я видѣла ее достаточно, чтобы составить о ней мнѣніе, и еще больше слышала про нее.
-- Низкія, деревенскія сплетни. Женщины ненавидятъ ее за ея красоту.
-- А ты любишь ее только за красоту и ни за что больше! Берегись такой любви, Эдмондъ.
-- Право, матушка, вы слишкомъ жестоки, закричалъ сынъ, оставилъ ее, не говоря больше ни слова, и хлопнулъ за собой дверью. Гнѣвъ вообще сильнѣе разстроивалъ бы насъ, не будь дверей, которыми можно хлопать.
И совсѣмъ тѣмъ въ душѣ своей онъ зналъ, что любилъ Сильвію преимущественно за ея рѣдкую красоту, которая ослѣпила его, какъ солнце, два мѣсяца тому назадъ, когда онъ вернулся домой изъ Германіи и увидѣлъ дѣвушку, которая стояла, озаренная солнечными лучами, въ одномъ изъ боковыхъ притворовъ Гедингемской церкви, вся въ бѣломъ съ ногъ до головы, точно цвѣтокъ, среди краснощекихъ и грубоватыхъ Гедингемскихъ дѣвушекъ, изъ которыхъ многія отличались будничной красотой. Даже сегодня вечеромъ, когда онъ шелъ къ завѣтному дереву, онъ долженъ былъ сознаться, анализируя свои побужденія, какъ это дѣлаютъ всѣ основательные люди, что наружность Сильвіи околдовала его. Ея внутреннія качества были ему мало извѣстны; онъ зналъ только, что она любить его, и это казалось ему достаточнымъ. Она была изящна и умна, выражалась какъ лэди, читала всѣ книги, которыя онъ давалъ ей и даже могла изрѣдка критиковать ихъ. Она сама научилась французскому и нѣмецкому языкамъ, почти безъ отцовской помощи. Играла съ большимъ вкусомъ и выраженіемъ на дрянномъ, старомъ фортепіано, которое подарила ей жена прежняго викарія, уѣзжая изъ Гедингема, и пѣла еще лучше, чѣмъ играла. Могъ ли желать большаго мужчина отъ жены, любимой и любящей, и которою ему можно было гордиться! А Эдмондъ Стенденъ сознавалъ, что такой женой могъ бы гордиться человѣкъ, и выше поставленный, чѣмъ онъ. Вѣдь въ сущности красота -- о которой философы привыкли отзываться съ пренебреженіемъ, хотя Сократъ восхищался Аспазіей -- великое и чудное дѣло, и болѣе, чѣмъ всякое другое качество, обезпечиваетъ успѣхъ въ обществѣ. Она не требуетъ, чтобы ее выставляли впередъ и прославляли. Она сама, по себѣ неоспоримая сила, и свѣтъ признаетъ это и поклоняется ей. Нельзя также сказать, чтобы слава красавицы была менѣе прочна, чѣмъ всякая другая слава. Женскія имена, занимающія особенно видное мѣсто въ исторіи, принадлежатъ женщинамъ, прославившимся только своей красотой. Этотъ аргументъ пришелъ въ голову Эдмонду Стендену въ тотъ вечеръ, какъ онъ шелъ по холму. Въ концѣ-концовъ, съ какой стати онъ станетъ стыдиться того, что любитъ Сильвію Керью за ея красоту.-- Периклъ, Цезарь, Антоній всѣ были на одинъ покрой, говорилъ онъ самому себѣ.-- Каждый изъ нихъ былъ влюбленъ въ красивѣйшую женщину своего времени...
-- Ну, нечего дѣлать, произнесла Сильвія, послѣ долгаго молчанія;-- конечно, противъ этого ничего не подѣлаешь. Мечта наша разлетѣлась, намъ остается только проститься другъ съ другомъ.
Голосъ ея слегка задрожалъ и слезы навернулись на глаза, однако она произнесла это отреченіе отъ своего возлюбленнаго съ спокойствіемъ, удивительнымъ въ такой молодой дѣвушкѣ.
-- Проститься другъ съ другомъ, повторилъ онъ, съ удивленіемъ.-- Какъ, Сильвія? неужели ты думаешь, что я могу отъ тебя отказаться?
-- Я не думаю, чтобы ты былъ такимъ безумцемъ, чтобы допустить свою мать сдѣлать тебя нищимъ, и что, кажется, въ ея власти, возразила Сильвія, въ которой въ настоящую минуту гнѣвъ пересиливалъ любовь.
-- Мать моя не сдѣлаетъ меня нищимъ и не разлучитъ меня съ тобой, сказалъ Эдмондъ, крѣпче прижимая ее въ себѣ.
Она не глядѣла на него, но сидѣла съ опущенными въ землю глазами и омраченнымъ лицомъ. Эта неудача очень разстроила ее: она сокрушила всѣ ея надежды. Но она любила его такъ сильно, какъ только это было свойственно ея натурѣ,-- а въ этой натурѣ скрывалась своя глубина страсти, еще неизслѣдованная.
-- Но она можетъ лишить тебя отцовскаго состоянія, возразила она.
-- Пускай, отвѣтилъ ея возлюбленный, небрежно.-- Я могу просуществовать и безъ него. Я не боюсь выступить на поприще жизни, Сильвія, вмѣстѣ съ тобой. Я надѣюсь, что съумѣю бороться и побѣдить судьбу, съ твоей помощью.
-- Что бы ты сдѣлалъ?-- спросила она задумчиво.
-- Пошелъ бы въ адвокаты. Конечно, вначалѣ трудновато будетъ, но я могу заработывать кое-что литературой или другимъ какимъ-нибудь способомъ. Или же, если посовѣтовавшись съ моими друзьями, я найду, что это слишкомъ медленный путь, то могу поступить въ клэрки и записаться въ торговлю. Я молодь и не боюсь труда. Неужели же я не съумѣю заработать кусокъ хлѣба!
Кусокъ хлѣба... заработать кусокъ хлѣба! А Сильвія воображала, что, пріобрѣтя любовь Эдмонда Стендена, она открыла себѣ доступъ въ тотъ свѣтлый, пріятный, счастливый, блаженный міръ, гдѣ у всякаго денегъ достаточно... что когда она станетъ его женой, то навѣки простится съ несноснымъ житьемъ-бытьемъ того грубаго стада, которому приходится заработывать свое существованіе чернымъ или мозговымъ трудомъ.
-- Къ тому же, продолжалъ ея возлюбленный, нѣжно,-- къ счастію для нашей трудовой жизни, ты воспиталась не въ школѣ праздности и не привыкла въ мотовству. Вѣдь тебѣ не очень трудно будетъ, неправда-ли?-- начать жизнь въ бѣдности?
Не очень трудно, когда ея мятежный духъ постоянно возмущался окружающею ее обстановкой съ той самой поры, какъ только она выросла настолько, чтобы быть въ состояніи сравнить жизнь другихъ людей съ своей собственной жизнью!
-- Все это прекрасныя разсужденія, произнесла она, заливаясь слезами, но ты не испыталъ, что такое бѣдность.
Да, такое беззаботное смиреніе передъ ударами судьбы легко для того, кто никогда не испытывалъ ядовитыхъ уколовъ нужды. Оно подобно неопытной храбрости ребенка, впервые посѣщающаго дантиста и даже довольнаго новостью своего положенія.
-- Безцѣнная! даже бѣдность не будетъ бременемъ, если мы вмѣстѣ станемъ дѣлить ее. Къ тому же, мы не всегда будемъ бѣдны. Погляди: сколько богатыхъ людей начинали жизнь съ нѣсколькими рублями въ карманѣ.
-- Погляди на моего отца, отвѣчала она коротко.
Онъ поцѣлуями стеръ ея слезы и такъ охватилъ ее своими сильными руками, что она наполовину повѣрила, что свѣтъ истинной любви можетъ согрѣть и украсить жизненный путь. Но какъ бы то ни было, а она вѣрила этому лишь вполовину. Въ ея душѣ жило убѣжденіе, что она уже достаточно натерпѣлась отъ недостатка средствъ, и что у нея не хватить силъ на ту борьбу, о которой Эдмондъ Стенденъ думалъ съ такимъ хладнокровіемъ.
-- Какъ велико состояніе твоего отца? спросила она.
-- Моей матери, хочешь ты сказать.
-- Я считаю ее лишь повѣренною твоего отца. Какъ велико его состояніе, Эдмондъ?
-- Что-то въ родѣ тысячи пятисотъ фунтовъ въ годъ дохода... скорѣе больше, чѣмъ меньше. Кромѣ того, есть домъ и около сорока акровъ земли, не считая сбереженій матери, которыя должны быть значительны: я не думаю, чтобы она проживала тысячу фунтовъ со смерти отца.
-- И ты готовъ отъ всего этого отказаться ради меня, Эдмондъ? спросила Сильвія, глубоко тронутая.
-- До послѣдней копѣйки и безъ малѣйшаго сожалѣнія.
-- О! какой ты добрый и преданный другъ, и какъ сильно я люблю тебя, вскричала дѣвушка, которую наконецъ тронуло такое доказательство преданности.
Мѣсяцъ прокрался изъ-за чащи деревъ и засталъ ихъ въ этотъ памятный часъ. Они пошли назадъ въ Гедингемъ, вдоль безмолвныхъ полей и тропиновъ, рука въ руку, и Сильвія почти позабыла, подъ вліяніемъ счастія, что ее такъ сильно любятъ,-- мрачную перспективу, которая только-что открылась передъ ней.
-- Завтра твой отецъ и весь Гедингемъ узнаютъ о нашей помолвкѣ, Сильвія, сказалъ м-ръ Стенденъ, когда они остановились на тѣнистой дорожкѣ кладбища... той дорожки, которая вела кратчайшимъ путемъ къ школѣ... чтобы проститься другъ съ другомъ.
-- Нѣтъ, не завтра, просила она, а не то поднимутся безконечные толки, всѣ станутъ удивляться, и столько людей будетъ на сторонѣ твоей матери. Сохранимъ нашу тайну, дорог о й Эдмондъ, еще въ теченіи нѣкотораго времени.
И дорог о й Эдмондъ, который былъ не въ состояніи въ чемъ-нибудь отказать ей, хоть неохотно, на согласился на небольшую отсрочку, дивясь нѣсколько наклонности женщинъ къ скрытности, которая кажется имъ такою сладкой.