Роковой ударъ.
Эдмондъ Стенденъ находился уже около трехъ недѣль въ Демерарѣ и почти покончилъ всѣ хлопоты по устройству дѣлъ м-ра Сарджента, когда англійскій почтовый пароходъ привезъ ему письмо Сильвіи... то письмо, въ которомъ она отрекалась отъ него.
Прочитавъ его, онъ просидѣлъ нѣсколько минутъ оглушенный, не въ силахъ даже удивляться. Ему казалось, что онъ игрушка злого сновидѣнія. Чтобы она, Сильвія Керью, которая положила свою голову ему на плечо въ моментъ нѣжнаго прощанія и поклялась ему въ вѣчной нѣжности, чтобы она по своей собственной иниціативѣ отреклась отъ него!.. Это казалось дѣломъ невѣроятнымъ.
Онъ медленно, внимательно перечиталъ письмо, когда спокойствіе вернулось къ нему. Нѣтъ, это была не шутка. Письмо было написано съ трезвой серьёзностью. То было разсудительное, рѣшительное письмо, даже логичное... писавшая высказывала доводы, руководившіе ею.
-- Она стала очень благоразумна, сказалъ онъ самому себѣ горько,-- и перечелъ письмо въ третій разъ.
Любовь такъ сильно владѣла его душой, что онъ не могъ долго негодовать на автора этого жестокаго письма. При третьемъ чтеніи, письмо представилось ему въ новомъ свѣтѣ. Безумное посланіе, причинившее ему такую злую муку, служило лишь новымъ доказательствомъ безкорыстія его милой -- оно показывало благородство души той, которую онъ любилъ. Ради него самого, заботясь о его благосостояніи, отрекалась она отъ него.
Она предпочитала остаться въ своей темной долѣ, обречь себя на печальное существованіе, чѣмъ скомпрометтировать его будущее: она не хотѣла, чтобы онъ приносилъ жертвы ради нее. Письмо дышало любовью и сожалѣніемъ; сердце ея было переполнено любовью къ человѣку, отъ котораго она отрекалась.
"Безумный ребенокъ!-- шепталъ Эдмондъ съ нѣжной улыбкой,-- болѣе чѣмъ безумно съ ея стороны воображать, что я пожертвую ея любовью для какихъ бы то ни было постороннихъ соображеній. Какъ могла она такъ скоро усомниться послѣ нашихъ взаимныхъ клятвъ въ вѣрности, когда она знала, что сердце мое полно надежды. Неужели вліяніе матери побудило ее написать это письмо? Похоже что-то на то. Но, нѣтъ, это невозможно. Мать не могла бы совершить такой безчестный поступокъ. Она обѣщала мнѣ быть доброй къ моей милой, пока я буду находиться въ отсутствіи. Она ни за что не воспользовалась бы моимъ отсутствіемъ, чтобы убѣдить Сильвію отказаться отъ меня".
Подъ какимъ бы вліяніемъ ни было написано это письмо, а м-ръ Стенденъ, по полученіи его, чувствовалъ только одно желаніе: какъ можно скорѣе вернуться въ Англію. Онъ поспѣшно, хотя и внимательно, завершилъ остающіяся дѣла. Онъ убѣдилъ миссисъ Сарджентъ, что для ея собственнаго здоровья и здоровья ея дѣтей необходимъ немедленный отъѣздъ и заставилъ, убитую вдову согласиться отплыть съ первымъ пароходомъ, отходившимъ на островъ св. Ѳомы. Бѣдная миссисъ Сарджентъ довольно охотно повиновалась своему брату. Вѣдь онъ явился въ ней, какъ ангелъ хранитель, въ минуту постигшаго ее жесточайшаго испытанія! Она рада была покинуть тѣ мѣста, гдѣ счастіе ея было разрушено смертью. Маленькія, одѣтыя въ трауръ дѣти радовались тому, что поѣдутъ въ Англію на большомъ пароходѣ и съ восторгомъ толковали о томъ, что увидятъ бабушку, которую старшія чуть-чуть помнили. Эдмондъ напиралъ на прелесть садовъ Деканова дома, и англійскихъ плодовъ и цвѣтовъ, которые были такъ непохожи на гуявы, тамаринды, бананы и другія растенія, свойственныя этимъ маленькимъ колоніямъ.
Обязанность утѣшать сестру и развлекать дѣтей доставляла такъ много хлопотъ Эдмонду Стендену, что ему некогда было предаваться печальнымъ мыслямъ. Овдовѣвшая путешественница была нездорова и уныла, и брату стоило большихъ усилій пріободрить ее хоть немножко. Маленькіе племянники и племянницы были неотвязчивы. Эдмонду некогда было задаваться грустными предчувствіями, которыя обыкновенно бываютъ плодомъ досуга. Онъ привыкъ даже довольно легко относиться къ письму.
"Какъ могла моя дорогая дурочка, Сильвія, вообразить, что я такъ легко откажусь отъ нея?" говорилъ онъ самому себѣ.
Но хотя различныя обязанности и поглощали все его время, однако онъ не могъ вполнѣ побѣдить свое нетерпѣніе, и путешествіе казалось ему нескончаемымъ. Ему такъ страстно хотѣлось снова увидѣть свою милую, снова взглянуть въ ея темные, сіяющіе глаза и прочитать въ нихъ нѣжное отреченіе отъ этого безумнаго письма. Когда, наконецъ, пароходъ вступилъ въ англійскія воды и хорошенькій островъ Уайтъ, горделиво потонувшій въ осенней зелени, выплылъ изъ морской синевы, сердце его радостно забилось. Соутгемптонъ, совсѣмъ обыкновенный городъ для простыхъ путешественниковъ, показался нашему влюбленному волшебнымъ мѣстомъ, съ золотыми мостовыми.
М-ръ Стенденъ далъ вдовѣ и ея дѣтямъ всего одну ночь отдыха въ Дольфинѣ, прежде чѣмъ засадить ихъ въ вагонъ, долженствовавшій доставить ихъ въ Монкгемптонъ по юго-западной желѣзной дорогѣ. Имъ предстояло продолжительное путешествіе, съ перемѣнами поѣздовъ и большими остановками на промежуточныхъ станціяхъ, и дядюшкѣ Эдмонду опять пришлось безъ отдыху возиться со вдовой и ея малыми дѣтьми. Онъ очень усталъ, когда они пріѣхали въ Монкгемптонъ, гдѣ ихъ ожидало просторное ландо его матери и фура для багажа. Эдмондъ нѣсколько удивился тому, что ни миссисъ Стенденъ, ни Эсѳирь не выѣхали навстрѣчу путешественникамъ.
Былъ конецъ октября, и даже въ этомъ благорастворенномъ климатѣ мертвящее дуновеніе осени произвело нѣкоторыя опустошенія. Лѣса блестѣли тѣми яркими красками, которыя являются предвозвѣстниками смерти. Голыя поля и дѣятельные плуги говорили о посѣвѣ и зимѣ. Колеса экипажа тихо катились по опавшимъ листьямъ, въ изобиліи покрывавшимъ малоторныя дороги. Какой родной прелестью повѣяло отъ простой красоты англійскаго ландшафта для Эдмонда, послѣ болѣе роскошной природы южной Америки.
У него сорвалось любимое восклицаніе англичанъ:
-- А, вѣдь, нѣтъ мѣста лучше милой, старой Англіи!
И въ Англіи жила Сильвія, его путеводная звѣзда!
Миссисъ Сарджентъ жалобно вздохнула.
-- Какъ бы я радовалась своему возвращенію, еслибы со мной былъ Джорджъ, прошептала она.
Дѣти были очень веселы, поворачивали головки во всѣ стороны, вырывались изъ рукъ няньки, указывали пальцемъ на каждое зданіе, ближайшее или отдаленное, и спрашивали: не бабушкинъ ли это домъ? Убѣдясь мало-по-малу, что многое множество домовъ не принадлежало бабушкѣ, они разочаровались въ обширности ея владѣній.
Но вотъ, наконецъ, они подъѣхали къ Деканову дому: солидному, скромному, старому зданію, смѣло глядѣвшему на большую дорогу, но не желавшему пускать пыль въ глаза; вотъ знакомыя желѣзныя ворота, вотъ зеленыя кадки съ пунцовыми геранями, еще покрытыми роскошнымъ цвѣтомъ. Эдмондъ нетерпѣливо вздохнулъ при мысли о предстоящемъ ему испытаніи, о безконечныхъ материнскихъ заботливыхъ и нѣжныхъ вопросахъ, на которые ему придется отвѣтить, прежде чѣмъ удасться урваться въ Гедингемъ и прижать Сильвію къ своей груди. Ночь наступитъ, пока онъ, наконецъ, перебѣжитъ черезъ старое кладбище и отворитъ маленькую калитку, которая ведетъ въ садъ школьнаго дома и увидитъ освѣщенныя окна пріемной Сильвіи. Онъ могъ представить себѣ удивленный взглядъ, съ какимъ она отворитъ дверь на его стукъ и увидитъ его при лунномъ свѣтѣ. Онъ вернулся съ конца свѣта; вернулся за ней, несмотря на ея письмо.
Горничная отворила стеклянную дверь. Садовникъ и его помощникъ пришли помочь выгрузитъ багажъ; и пока Эдмондъ высаживалъ дѣтей изъ экипажа, мать его показалась на порогѣ вмѣстѣ съ Эсѳирью Рочдэль.
При первомъ взглядѣ на нихъ Эдмондъ увидѣлъ, что лица ихъ невеселы. Конечно, эти мрачные взгляды были въ память Джорида Сарджента.
"Какъ жаль, что онѣ являются такими грустными", подумалъ Эдмондъ. "Элленъ достаточно нагрустилась за дорогу изъ Демерары, а теперь онѣ еще больше разстроятъ ее, вмѣсто того, чтобы разсѣять".
Онъ поцѣловалъ мать, которая приняла его съ глубокой нѣжностью.
-- Мой дорогой Эдмондъ, сказала она. Благодарю Бога за то, что онъ возвратилъ тебя мнѣ.
-- Что Сильвія? спросилъ онъ поспѣшно.
Они отошли поодаль отъ вдовы, няньки и дѣтей. Малютками овладѣла Эсѳирь Рочдэль, и ласкала, и цѣловала ихъ. Она была рада, что теперь ей будетъ кого баловать. Прекрасная, любящая натура дѣвушки вылилась въ жаркихъ ласкахъ и нѣжныхъ словахъ.
-- Какая радость свидѣться съ вами, проговорила бѣдная Элленъ, и залилась слезами при мысли, что пріѣхала одна, безъ горячо любимаго мужа.
Эдмондъ повторилъ свой нетерпѣливый вопросъ. Матъ медлила отвѣтомъ, и ласкала его съ отчаянной нѣжностью, точно ему предстояло идти на казнь черезъ двѣ или три минуты.
-- Не знаю, пролепетала м-съ Стенденъ. Она очень хорошо поживаетъ. Я давно не видала ее. Пойдемъ въ твою комнату, Эдмондъ; ты должно быть усталъ. Перемѣни свое пыльное платье и давай обѣдать. Онъ уже съ полчаса, какъ готовъ.
-- Вы давно не видали ее, повторилъ Эдмондъ, не обращая вниманія на материнскую заботливость м-съ Стенденъ.-- Вы обѣщали, что будете добры съ ней...
-- Эдмондъ, произнесла м-съ Стенденъ съ тѣмъ рѣшительнымъ, твердымъ взглядомъ, который былъ такъ хорошо ему знакомь: я ни слова не скажу про Сильвію Керью, пока ты не отобѣдаешь и не отдохнешь.
-- Когда такъ, то я сейчасъ ѣду въ Гедингемъ, закричалъ Эдмондъ, вытаскивая шляпу изъ картона, куда онъ только-что сунулъ ее.
-- Какъ! ты убѣжишь отъ матери въ первый же часъ свиданія съ ней? Мнѣ очень жаль...
Эдмондъ опять снялъ шляпу.
-- Вы жестоко поступаете со мной, мама, сказалъ онъ, смягчившись, но все еще съ упрекомъ. Вы не хотите знать о томъ, что сердце мое рвется въ ней. Я получилъ отъ нея только одно письмо за все время отсутствія, и это письмо не было успокоительнаго рода. Мнѣ до-смерти хочется видѣть ее. Но если вы желаете, то я сначала отобѣдаю. Но только вы можете осчастливить меня, говоря со мной о ней. Скажите мнѣ, что она здорова и счастлива. Это успокоитъ меня, пока я не отобѣдаю, я мнѣ можно будетъ посѣтить милую старую школу.
-- Я имѣю всѣ основанія предполагать, что она здорова и... благоденствуетъ.
-- То-есть, счастлива. Благодарю васъ, мама. Я вижу, что мысль о Сильвіи всегда будетъ непріятна для васъ, что Сильвія останется яблокомъ раздора между вами и мной. Но мнѣ приходится мириться съ этимъ. Моя привязанность къ вамъ не уменьшится отъ вашего предубѣжденія, и моя любовь къ Сильвіи не ослабѣетъ оттого, что вы отказываетесь любить ее.
Онъ прошелъ наверхъ въ свою комнату, чистую, свѣжую, англійскую комнату съ англійскимъ комфортомъ. Въ уборной пылалъ каминъ, привѣтствуя пріѣзжаго изъ болѣе теплыхъ странъ. Но эта матеріальная роскошь не могла возвратить Эдмонду Стендену его хорошаго расположенія духа. Онъ бросился въ кресло передъ каминомъ и углубился въ мрачную думу, вмѣсто того, чтобы поспѣшить одѣваться къ обѣду.
"Семейные раздоры!" бормоталъ онъ: "какъ они тяжки! Неужели мать моя никогда не примирится съ моимъ выборомъ? Неужели такого рода отношенія будутъ длиться всю нашу жизнь? Я готовъ вѣрить, что вліяніе матери сказалось въ этомъ злополучномъ письмѣ".
Онъ сошелъ внизъ черезъ четверть часа, освѣжившись на видъ, но отнюдь не повеселѣвъ духомъ. Всѣ три лэди уже находились въ столовой, и м-ръ Сарджентъ почти повеселѣла, очутившись вновь подъ крылышкомъ матери. Но миссисъ Стенденъ и Эсѳирь казались пасмурными. Эдмондъ почти еще не разговаривалъ съ Эсѳирью со времени своего возвращенія. Миссъ Рочдэль казалась очень маленькой, худенькой и невзрачной въ своемъ черномъ платьѣ и какъ будто избѣгала взоровъ Эдмонда.
Обѣдъ длился съ обычной чопорностью,-- съ той чопорностью и медлительностью, отъ которыхъ самый простой обѣдъ тянется непомѣрно долго. Быть можетъ, если бы въ промежуткахъ ѣды шла оживленная бесѣда, то онъ не показался бы такимъ томительнымъ, но общество больше молчало. Элленъ и ея мать поговорили немного, шопотомъ и все больше объ оплакиваемомъ покойникѣ, и о подробностяхъ его роковой болѣзни. Эдмондъ, который охотнѣе бы помолчалъ, чувствовалъ, что вѣжливость обязываетъ его поговорить съ Эсѳирью.
-- Не случилось ли чего новаго въ Гедингемѣ въ мое отсутствіе? спросилъ онъ. Нѣтъ ли у васъ, Эсѳирь, какихъ-нибудь новостей для меня? Вы, вѣроятно, припасли ихъ съ три короба за три мѣсяца?
Миссъ Рочдэль покраснѣла и опустила глаза на тарелку.
-- Кажется, ничего особеннаго не случилось, отвѣтила она: въ Гедингемѣ, вѣдь, царствуетъ такое затишье, какъ вамъ извѣстно, Эдмондъ.
-- Да, это, конечно, страшно-безжизненное и скучное мѣсто; но въ три мѣсяца должны же были произойти какія-нибудь замѣчательныя событія... игры въ крокетъ, въ мячъ...
-- Право, я ничего не знаю про игру въ крокетъ или мячъ.
-- Обѣды, рожденія, смерти, свадьбы?
При этомъ послѣднемъ словѣ Эсѳирь покраснѣла такъ сильно, что Эдмондъ не могъ этого не замѣтить.
-- Слушайте, здѣсь навѣрное была свадьба, вскричалъ онъ, и такая, которая васъ интересуетъ, судя по тому, какъ вы покраснѣли. Что это значитъ, Эсѳирь? Ужъ не вышли ли вы замужъ сами, и не скрыли ли отъ меня эту новость, какъ сюрпризъ, до моего возвращенія.
-- Нѣтъ, Эдмондъ. Я никогда не выйду замужъ. Я торжественно поклялась въ этомъ малюткамъ Элленъ. Я останусь тетушкой Эсѳирью на всю жизнь, милой старой дѣвой-тетушкой.
-- Милой вы всегда будете; но вы не всегда останетесь дѣвушкой. У моей матушки должны же быть слабости, свойственныя ея полу, не взирая на ея твердость. А всѣ женщины свахи. Когда онѣ покончатъ съ личными матримоніальными видами, тогда начинаютъ интриговать за другихъ. Я не сомнѣваюсь, что мам а имѣетъ виды на васъ.
Эсѳирь молчала и казалась даже смущенной отъ этой невинной болтовни.
-- Итакъ, въ Гедингемѣ положительно нѣтъ никакихъ новостей? повторилъ Эдмондъ.
-- Нѣтъ такихъ, какія вамъ пріятно было бы слышать.
Обѣдъ кончился, наконецъ, и произведенія виноградныхъ лозъ Деканова дома осыпаны похвалами -- самыя большія кисти отосланы были нѣжной бабушкой наверхъ въ дѣтскую. Эдмондъ вышелъ изъ комнаты подъ руку съ матерью, провелъ ее въ библіотеку, маленькую, уютную комнатку, гдѣ всегда стояли свѣчи въ услугамъ того, кто пожелалъ бы написать письмо или достать книгу.
-- Подите сюда, мам а, сказалъ молодой человѣкъ. Я хочу съ вами побесѣдовать. Идти въ школу сегодня уже поздно, хотя сердце мое горѣло желаніемъ обнять Сильвію, прежде чѣмъ я лягу спать. Но нашъ обѣдъ длится всегда такъ долго.
Онъ черкнулъ спичкой, зажегъ высокія свѣчи въ массивныхъ старинныхъ серебряныхъ подсвѣчникахъ, пододвинулъ матери покойное кресло и усѣлся напротивъ нее.
-- Теперь, мама, произнесъ онъ, я пообѣдалъ и отдохнулъ, повинуясь вашему приказанію; разскажите мнѣ про Сильвію.
-- Эдмондъ, пролепетала миссисъ Стенденъ, глядя на него съ невыразимой нѣжностью: мнѣ нужно сказать тебѣ кое-что; ты почувствуешь себя весьма несчастнымъ, хотя совсѣмъ напрасно; съ этимъ бы ты и примирился, если бы былъ благоразумнымъ и посмотрѣлъ на это дѣло такъ, какъ я... Ты очень счастливо отдѣлался.
-- Что вы хотите сказать? закричалъ Эдмондъ, у котораго сердце сильнѣе забилось.-- Я васъ не понимаю.
-- Сильвія Керью вышла замужъ.
-- Вышла замужъ? повторилъ Эдмондъ, глядя на нее въ неописанномъ изумленіи, и затѣмъ расхохотался: смѣхъ его звучалъ гораздо рѣзче, чѣмъ обыкновенно. Полноте, мама, вы, конечно, шутите. Или вы испытываете меня... Вы хотите узнать, какъ бы я принялъ утрату ея, еслибы она была возможна. На это невозможно, если только смерть не разлучитъ насъ.
Затѣмъ съ отчаяннымъ взглядомъ закричалъ:
-- Она не умерла, нѣтъ? Вы только-что сказали, что ей хорошо, но быть можетъ вы играли словами. Мертвымъ тоже хорошо. Ради Бога, говорите, громко закричалъ онъ: Сильвія умерла?
-- Нѣтъ, она здорова, какъ я тебѣ уже сказала раньше и, по мнѣнію свѣта, очень счастлива. Она вышла замужъ за сэра Обри Перріама.
-- Матушка, вы съ ума меня сведете! Чьи это выдумки? Кто такъ лжетъ? Вышла замужъ за сэра Обри? Да она его въ глаза не видывала. Она мнѣ сама сказала это наканунѣ школьнаго праздника.
-- Правда, но на школьномъ праздникѣ онъ увидѣлъ ее и влюбился. Они обвѣнчались пять недѣль спустя послѣ твоего отъѣзда. Свадьба была совсѣмъ скромная. Никто, за исключеніемъ викарія и заинтересованныхъ въ дѣлѣ лицъ, ничего о ней не зналъ, пока она не совершилась. Двѣ цѣлыхъ недѣли добрые люди ахали и дивились. Они вернулись въ Плэсъ двѣ недѣли тому назадъ. Я видѣла лэди Перріамъ; она ѣхала въ своемъ экипажѣ.
-- Лэди Перріамъ! закричалъ Эдмондъ съ дикимъ смѣхомъ: какъ это хорошо звучитъ, не правда ли? Я полагаю, что она изъ-за этого и вышла замужъ за человѣка, который могъ бы быть ея дѣдомъ. Лэди Перріамъ! Нѣтъ, это отецъ принудилъ ее выдти за него замужъ. Я не вѣрю въ то, чтобы она была низкой женщиной. Я знаю, она любила меня. Я чувствовалъ, какъ билось ея сердце у моей груди въ минуту нашего разставанья... оно билось такъ сильно и оно казалось такимъ правдивымъ. Я знаю, что она любила меня!
-- Быть можетъ, она и любила тебя эгоистической любовью, но, какъ видишь, знатность и богатство предпочла тебѣ.
-- Она поступила такъ не по своей волѣ. Ее вынудили къ этому.
-- Она отказалась отъ тебя по собственной волѣ, всего какую-нибудь недѣлю спустя послѣ твоего отъѣзда, отвѣчала миссисъ Стенденъ.
И затѣмъ разсказала ему исторію своего перваго и единственнаго визита въ Сильвіи Керью.
-- Эсѳирь была при этомъ все время; Эсѳирь все слышала, сказала она въ заключеніе.
-- О, я вовсе не сомнѣваюсь въ истинѣ вашихъ словъ, возразилъ Эдмондъ устало. Она вышла замужъ -- этого довольно. Что за дѣло, какимъ путемъ она дошла до этой низости! Достаточно знать, что она лгала мнѣ; что, когда она глядѣла мнѣ въ лицо глазами, омраченными слезами -- своими милыми глазами -- и клялась мнѣ быть вѣрной до послѣдняго издыханія, она была способна измѣнить мнѣ; красивый домъ, экипажъ, знатное имя могли оторвать ее отъ меня. Еслибы даже отецъ убѣждалъ ее, грозилъ ей, мучилъ ее, то будь она честной женщиной, она перенесла бы самую злую пытку, она умерла бы въ мукахъ скорѣе, чѣмъ измѣнить мнѣ. Борьба продлилась бы не очень долго. Она знала, что я вернусь. Немного мужества, немного постоянства, и я бы былъ около нея и отстоялъ бы ее передъ цѣлымъ свѣтомъ.
Сильный мужчина уступилъ всепобѣждающей силѣ страсти, и впервые, со смерти отца, Эдмондъ Стенденъ залился горькими слезами.
Мать бросилась къ нему, стала возлѣ него на колѣни, обняла его, стараясь утѣшить его своими ласками.
-- Эдмондъ, рыдала она: это не моя вина -- ты не возненавидишь меня за горе, посѣтившее тебя. Повѣрь мнѣ, я отнюдь не вліяла на эту лживую, дурную дѣвушку. Я отправилась въ ней, собираясь прижать ее къ своему сердцу... я обѣщала смягчиться со временемъ, если она окажется доброй женой... я старалась примириться съ нею, а она уже готовилась измѣнить тебѣ въ эту самую минуту. Она ухватилась за первый попавшійся предлогъ, чтобы отвернуться отъ тебя. Она низкая, разсчетливая тварь, нестоющая, чтобы о ней думали.
-- Тссъ! матушка, возразилъ молодой человѣкъ съ торжественнымъ почти спокойствіемъ.
Онъ подавилъ малодушныя слезы и выносилъ мучительную боль своего сердца, какъ мученикъ.
-- Тссъ! не будемъ говорить о ней, не будемъ бранить ее. Пусть имя ея отнынѣ не произносится нами. Пусть оно умретъ и забудется, какъ не забываются имена другихъ любимыхъ, утраченныхъ существъ. О тѣхъ мы иногда вспоминаемъ. Мы никогда не будемъ вспоминать о ней.
Мать его, благоразумная даже въ своей любви, поцѣловала его въ холодный лобъ... покрытый потомъ, отъ происходившей въ немъ внутренней борьбы... и оставила его наединѣ съ его горемъ. Въ какой бы формѣ ни выразилась въ немъ страсть, будетъ ли то гнѣвъ или отчаяніе, но всего лучше было предоставить ему одному совладать съ нею.