"Не расцвѣлъ и отцвѣлъ въ утрѣ пасмурныхъ дней!"
Семейство Деканова дома не видало больше Эдмонда Стендена въ этотъ вечеръ. Онъ пробылъ съ часъ въ кабинетѣ, а затѣмъ пошелъ въ Гедингемъ. Какое-то странное влеченіе мысли и сердца побуждало его идти взглянуть на мѣста, бывшія свидѣтелями его утраченнаго счастія... тѣнистый дворъ старинной церкви, гдѣ онъ прогуливался съ своей милой въ лѣтніе вечера, которые невозвратно прошли... раскидистый старый вязъ, которому они такъ часто повѣряли свою тайну... садовую изгородь, у которой онъ дожидался иногда въ сумерки, чтобы Сильвія пришла пожать ему руку, сказать нѣсколько словъ и обѣщать свиданіе на-завтра.
Луна взошла на небѣ и вся окрестность сіяла той торжественной красотой, какую сообщать можетъ только лунный свѣтъ. Линія моря на горизонтѣ, виднѣвшаяся одинокому пѣшеходу съ вершины холма, сверкала серебристой бѣлизной. Эдмондъ прошелъ черезъ маленькую рощу, прилегавшую къ лугу, на которомъ онъ и Сильвія такъ часто сходились подъ старымъ орѣшникомъ.
Прошедшее вѣчно! говоритъ Шиллеръ. Эдмондъ чувствовалъ, что прошлому счастію суждено окрашивать всю его будущую жизнь, что онъ никогда не позабудетъ о немъ, что сожалѣніе о немъ вѣчно будетъ жить въ его душѣ и отравлять всѣ возможныя радости. Онъ пробылъ нѣсколько времени подъ раскидистымъ орѣшникомъ. Рано расцвѣтало, рано отцвѣтало это старое дерево, какъ и его собственныя надежды. "Бѣдныя листья, бѣдныя мечты!" сказалъ онъ самому себѣ: "кто бы повѣрилъ весной, что вы расцвѣтаете лишь затѣмъ, чтобы увянуть".
Было десять часовъ вечера, когда Эдмондъ пришелъ въ селеніе, и весь почти Гедингемъ уже спалъ. Только и слышался, что ропотъ ручейка, протекавшаго по деревенской улицѣ. Въ окнахъ ректорскаго дома виднѣлся свѣтъ, да еще въ школьномъ домѣ освѣщены были два рѣшетчатыхъ окна, на которыя онъ такъ часто заглядывался во время о но. Онъ перешелъ черезъ кладбище и остановился у могилы Де-Боссини. Здѣсь они разстались, поклявшись другъ другу въ вѣчной вѣрности. Здѣсь онъ оставилъ ее, убитую горемъ.
"Богатство легко утѣшаетъ", сказалъ онъ самому себѣ горько.
Онъ отворилъ калитку, отдѣлявшую кладбище отъ школьнаго сада и вошелъ въ него. Ему хотѣлось видѣть Джемса Керью... упрекнуть его въ томъ, что онъ принудилъ свою дочь къ такому неровному браку, высказать ему нелестное мнѣніе объ его поступкѣ.
Онъ постучался въ низкую дверь и ее быстро отворили; но не Джемсъ Керью. Лицо, отворившее дверь, былъ молодой человѣкъ съ желтыми волосами и въ очкахъ.
-- Дома м-ръ Керью? спросилъ Эдмондъ, стараясь придумать, кто этотъ незнакомецъ.
-- М-ръ Керью уѣхалъ изъ Гедингема шесть недѣль тому назадъ, отвѣчалъ молодой человѣкъ. Онъ отказался отъ мѣста, по причинѣ разстроеннаго здоровья, а также потому, что его дочь вышла замужъ за сэра Обри Перріама.
-- Вамъ извѣстно, куда уѣхалъ м-ръ Керью?
-- Нѣтъ, сэръ. Я полагаю, что онъ уѣхалъ за-границу, на югъ, чтобы провести тамъ зиму.
Это было курьёзно. Эдмондъ воображалъ, что отецъ Сильвіи не уѣдетъ изъ Гедингема, потому что пожелаетъ воспользоваться цѣной продажи дочери, хотя, конечно, было глупо ожидать, что онъ останется приходскимъ учителемъ и станетъ трудиться изъ-за куска хлѣба. Сдѣлка его была бы слишкомъ невыгодна, еслибы положеніе его нисколько не улучшилось. Онъ, безъ сомнѣнія, уѣхалъ, чтобы наслаждаться жизнью вдали отъ театра его безсовѣстнаго поступка.
Эдмондъ оставилъ школьный домъ. Онъ показался ему не тѣмъ, чѣмъ былъ прежде... точно тѣнь того мѣста, какое онъ знавалъ раньше. Садъ былъ усыпанъ опавшими листьями... георгины и друше поблекшіе цвѣты говорили объ осени и смерти... благоуханіе лѣта исчезло, цвѣты безъ запаха холодно красовалисъ на клумбахъ, гдѣ нѣкогда сіяли розы и душистый горошикъ, левкои и резеда!
"Удастся ли мнѣ забыть ее?" подумалъ Эдмондъ, возвращаясь домой, чтобы начать будничную трудовую жизнь, утратившую все то, чѣмъ она скрашивалась.
Онъ былъ счастливъ, пока не встрѣчалъ Сильвіи Керью, но теперь счастье безъ нея казалось невозможнымъ.
На другой день миссисъ Стенденъ и Эсѳирь были пріятно изумлены поведеніемъ Эдмонда. Онѣ воображали, что горечь его великаго горя омрачить, отравитъ ему жизнь на долгіе годы. Онѣ со страхомъ и трепетомъ ожидали, что какая-нибудь серьёзная болѣзнь, какая-нибудь опасная горячка будетъ результатомъ его внезапнаго и горькаго разочарованія. У нихъ отлегло отъ сердца, когда онѣ увидѣли, что по наружности онъ остался тѣмъ, чѣмъ былъ прежде; немного серьёзнѣе и молчаливѣе, чѣмъ прежде, но такой же мужественный, бодрый и внимательный къ другимъ. Словомъ, Эдмондъ Стенденъ не носился съ своей тоской и не выставлялъ ее на показъ другимъ.
Совсѣмъ тѣмъ въ глубинѣ души онъ сознавалъ, что счастье жизни его навѣки закатилось. Надежды и мечты, скрашивавшія жизнь, поблекли навсегда. Онъ старался овладѣть своимъ горемъ и сдерживать его, но горе было не слабѣе оттого, что онъ переносилъ его мужественно.
У него былъ длинный и серьёзный разговоръ съ матерью на другой день по возвращеніи. Они прохаживались по широкой аллеѣ, озаренной осеннимъ мягкимъ свѣтомъ, и толковали о разныхъ разностяхъ, но только не о Сильвіи.
-- Я думаю, что опять уѣду на континентъ, матушка, и пространствую годъ или два, говорилъ Эдмондъ; я желалъ бы осмотрѣть многія страны средней Европы... Румынію, Венгрію, Польшу. Быть можетъ, я пробуду въ отсутствіи года три.
-- Хорошо, Эдмондъ, отвѣчала мать, твердымъ, хотя и ласковымъ тономъ. Если для твоего благополучія тебѣ необходимо уѣхать, то я не стану тебя удерживать. Но я становлюсь стара и надѣюсь, что на старости лѣтъ найду въ тебѣ друга и товарища. Мнѣ тяжело, что ты собираешься уѣхать отъ меня какъ разъ тогда, когда общество твое мнѣ всего необходимѣе. Развѣ ты думаешь, что тебѣ легче будетъ пережить горе въ чужихъ краяхъ... что ты глубже схоронишь печаль въ чужой землѣ?
-- Вы правы. Деревья и холмы, цвѣты и каждый поворотъ дороги напоминаютъ мнѣ о... о томъ, что было. Но они не будятъ воспоминанія. Это послѣднее никогда не засыпаетъ. Я буду такъ же несчастливъ и въ Германіи. Если мой отъѣздъ огорчитъ васъ, то я, пожалуй, останусь.
-- Огорчитъ меня, Эдмондъ! Но что же у меня въ жизни осталось, кромѣ тебя? Бѣдная Элленъ и дѣти... и Эсѳирь. Онѣ, конечно, очень дороги для меня, но всегда занимали лишь второстепенное мѣсто въ моемъ сердцѣ. Тебѣ, Эдмондъ, отдала я все свое сердце.
-- И однако собирались лишить меня наслѣдства.
-- Это было отчаяннымъ средствомъ, чтобы спасти тебя отъ рокового поступка. Провидѣніе вмѣшалось въ это дѣло. Я больше никогда не буду грозить тѣмъ, что лишу тебя наслѣдства.
-- Еслибы вы знали, какъ мало я цѣню деньги, то поняли бы, какъ недѣйствительна была ваша угроза. Судьба была на вашей сторонѣ, м а ма, но я постоялъ бы за себя передъ цѣлымъ свѣтомъ. Теперь я еще меньше думаю о деньгахъ, но чувствую, что не могу вести праздную жизнь. Вялое, полусонное существованіе деревенскаго сквайра создано не для меня. Я совсѣмъ стоскуюсь. Если вы не не хотите отпустить меня за-границу, то я долженъ подыскать себѣ какое-нибудь занятіе.
-- Мой дорогой Эдмондъ, я желаю только, чтобы ты былъ счастливъ.
-- Вѣрю, мама, отвѣчалъ сынъ, нѣжно; но чтобы быть счастливымъ, я долженъ быть занятъ. Усиленный трудъ наилучшее лекарство для моей болѣзни. Я съѣзжу завтра утромъ въ Монкгемптонъ, повидаюсь съ Сандерсомъ, управляющимъ банкомъ, и попрошу его дать мнѣ занятія въ банкѣ. Мнѣ кажется, что я унаслѣдовалъ коммерческія способности моего отца.
-- Милый Эдмондъ, тебѣ нѣтъ никакого резона трудиться. У тебя будетъ отличное состояніе.
-- Я желаю занятія, а не денегъ. Если бы я родился геніемъ, то уѣхалъ бы въ Лондонъ и сталъ бы добиваться адвокатской карьеры. Но я чувствую, что не въ силахъ буду тянуть лямку въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ, ожидая перваго успѣха. Я охотнѣе засяду въ Монкгемптонскій банкъ и стану пересчитывать грязныя фермерскія ассигнаціи. Я буду чувствовать, что занятъ.
-- Ахъ, Эдмондъ, съ какимъ нетерпѣніемъ я жду того дня, когда жизнь предстанетъ передъ тобой въ новомъ свѣтѣ; когда возможно станетъ осуществленіе надежды, которую я нѣкогда питала.
-- Какой надежды?
-- Надежды видѣть тебя женатымъ на милой и хорошей женщинѣ.
-- Довольно. Оставимъ это. Я никогда не женюсь.
-- Никогда -- длинное слово, Эдмондъ.
-- Но жизнь не долга. Вы знаете, что говорить мой любимый поэтъ:-- "Краткость нашей жизни не позволяетъ вамъ лелѣять отдаленныхъ надеждъ". Каковъ я сегодня, такимъ буду и завтра.
-- Если бы я вѣрила въ это, то чувствовала бы себя несчастной. Но я вѣрю въ милосердіе Божіе. Мой милый сынъ не всегда будетъ несчастнымъ. Листья опали вонъ съ того дерева, Эдмондъ, но весна принесетъ съ собой новыя почки.
-- Сердце человѣческое не одарено такой же счастливой способностью пускать новые ростки.-- Милый Эдмондъ, тебѣ естественно такъ думать. Да! возьми себѣ занятія въ банкѣ; трудись, сколько хочешь, но только останься со мной. Жизнь слишкомъ коротка для того, чтобы разлучаться мать съ сыномъ. Я буду надѣяться на Провидѣніе и ждать, чтобы сердце твое снова расцвѣло.
-- Врядъ ли...
-- Кто можетъ поручиться за свое сердце? Только Богъ и время, отвѣчала мать торжественно.
Этотъ разговоръ нѣсколько утѣшилъ Эдмонда. Онъ поѣхалъ въ Монкгемптонъ, и такъ какъ капризъ, а не нужда, заставлялъ его искать работы, то онъ былъ принятъ управляющимъ съ распростертыми объятіями. М-ръ Сандерсъ радъ былъ оказать услугу представителю основателей банка. Онъ предложилъ Эдмонду для начала мѣсто съ ста-пятидесятью фунтами жалованья въ годъ.
-- Нелѣпо толковать съ вами о вознагражденіи, замѣтилъ м-ръ Сандерсъ величественно, но сто-пятьдесятъ фунтовъ въ годъ послужатъ вамъ на покупку лишней охотничьей лошади или на перчатки.
-- Вы очень добры, отвѣчалъ Эдмондъ, но мнѣ не нужно ни охотничьихъ лошадей, ни перчатокъ. Мнѣ нужны трудъ и независимость.
"Курьёзное дѣло!-- подумалъ управляющій, когда удалился проситель.-- Должно бытъ онъ опять повздорилъ со старухой. Говорили, что мать и сынъ поссорились изъ-за хорошенькой дочки школьнаго учителя, на которой женился этотъ сумасшедшій сэръ Обри Перріамъ. Но какая кошка пробѣжала между ними теперь, желалъ бы я знать?"
Управляющій удивился, когда миссисъ Стенденъ пріѣхала за сыномъ въ банкъ въ первый же день, какъ онъ поступилъ въ него. Еще сильное удивился онъ, замѣтя, съ какой любовью мать глядѣла на сына.
"Она пріѣхала увезти домой изъ школы своего маленькаго мальчика,-- сказалъ м-ръ Сандерсъ самому себѣ,-- значитъ, они не повздорили между собой, и малый въ самомъ дѣлѣ намѣренъ трудиться."