Не говори мнѣ, что это не былъ "стукальщикъ" {"Knocker" -- дверной молотокъ, замѣняющій въ Англіи звонки; а также тотъ, кто стучится.}. Я достаточно часто видѣлъ эту вещь и знаю, въ чемъ тутъ дѣло. Такъ же хорошо знаетъ это мальчикъ пивоваръ, разносящій пиво въ три часа,-- онъ усиленно машетъ за рѣшеткою дома или выкидываетъ бѣшеныя штуки ногами у дверей; также долженъ быть знакомъ съ нимъ и мясникъ, хотя мясники вообще пренебрегаютъ такими пустяками; также знакомъ съ нимъ и почтальонъ, для котораго стукальщики самой необыкновенной формы суть только человѣческія слабости, о которыхъ нужно сожалѣть, но приходится пользоваться. И знать также должны объ этомъ дѣлѣ и пр. и пр.
Но это былъ особенный стукальщикъ. Странный, особенный, невообразимый стукальщикъ,-- такой таинственный и подозрительный, что полицейскій, нумеръ No 37, когда тотъ впервые попался ему на глаза, тотчасъ хотѣлъ взять его подъ арестъ, но, вступивъ въ соглашеніе съ инстинктами своей профессіи удовольствовался тѣмъ, что взглянулъ на него строгимъ взглядомъ, не допускавшимъ шутокъ, я твердо надѣялся еще открыть его секретъ. Стукальщикъ былъ безобразный; онъ имѣлъ форму человѣческаго лица съ злымъ выраженіемъ, какое себѣ только можно представитъ; это было олицетвореніе злости. Онъ держалъ въ губахъ мѣдный прутъ. Впослѣдствіи, въ непроницаемомъ будущемъ, и т. д. и т. д.
Но если при дневномъ свѣтѣ это лицо имѣло свирѣпое выраженіе, вы бы посмотрѣли на него ночью, когда, выглядывая во мракѣ, оно имѣло видъ фигуры, сидящей въ засадѣ; когда свѣтъ отъ уличныхъ фонарей падалъ на него и придавалъ какое-то зловѣщее выраженіе его чертамъ; когда оно, казалось, значительно подмигивало глазами на закутанную фигуру, которая при наступленіи ночной темноты тихо пробѣжала по ступенямъ лѣстницы, шмыгнувъ въ таинственный домъ; когда дверь, отворяясь, показывала темный проходъ, въ которомъ фигура, казалось, терялась, какъ бы сливаясь съ таинственнымъ мракомъ; когда въ бурную ночь сильный вѣтеръ жестоко колыхалъ стукальщика, точно желая сорвать его и съ торжествомъ унести съ собою. Эта ночь была именно такая.
Вѣтеръ бушевалъ дико, немилосердно. Этотъ вѣтеръ началъ свое существованіе легкимъ деревенскимъ вѣтеркомъ, но странствуя по промышленнымъ городамъ, развратился и достигнувъ большого города ринулся въ круговоротъ жизни безъ удержа. На углахъ улицъ бурный вѣтеръ предавался вакхическимъ кликамъ, срывалъ шляпы съ обезсиленныхъ прохожихъ, и затѣмъ, исполнивъ свою обязанность, торопился далѣе, какъ всѣ молодые кутилы -- къ морю.
Онъ сидѣлъ одинъ въ мрачной библіотекѣ, прислушиваясь къ завываніямъ вѣтра въ каминѣ. Вокругъ него въ изобиліи были разбросаны историческія книги и романы; въ рукахъ онъ держалъ только-что разрѣзанную книгу и лѣниво переворачивалъ листы, пока глаза его не остановились на портретѣ, повѣшенномъ на Главной стѣнѣ. Когда вѣтеръ забушевалъ еще сильнѣе, а темнота на дворѣ стала еще непроницаемѣе, странная фигура, имѣющая роковое сходство съ портретомъ, появилась за его стуломъ, опираясь ему на плечо. Человѣкъ этотъ взглянулъ на портретъ и вздохнулъ. Фигура также взглянула и тоже вздохнула.
-- Опять здѣсь?-- сказалъ человѣкъ, которому являлись видѣнія.
-- Опять здѣсь,-- повторила фигура тихо.
-- Новый разсказъ?
-- Новый.
-- Старая исторія?
-- Старая.
-- Я вижу ребенка,-- сказалъ человѣкъ, переводя глава со страницъ книги на огонь камина,-- самый ненатуральный ребенокъ, образецъ дитяти. Онъ преждевременно созрѣлъ и философъ. Онъ умираетъ въ бѣдности, подъ тихую музыку. Онъ умираетъ въ роскоши, подъ тихую музыку. Передъ смертью онъ пишетъ завѣщаніе; онъ повторяетъ молитву Господню, онъ цѣлуетъ свою няню. Этотъ ребенокъ...
-- Мой,-- сказало привидѣніе.
-- Я вижу женщину, небольшого роста, я вижу нѣсколько прелестныхъ женщинъ, но онѣ всѣ небольшого роста. Онѣ всѣ болѣе или менѣе глупы и идіотки, но всегда привлекательны и малы ростомъ. Они носятъ кокетливые чепчики и передники. Я примѣчаю, что женская добродѣтель неизмѣнно стоитъ ниже средняго уровня, и что онѣ всегда просты и женственны. Эти женщины...
-- Мои.
-- Я вижу гордую, высокомѣрную и злую леди. Она высокаго роста, имѣетъ видъ королевы. Я замѣтилъ, что всѣ гордыя и злыя женщины высокаго роста и имѣютъ видъ королевъ. Эта женщина...
-- Моя,-- сказало привидѣніе, ломая руки.
-- Я вижу постоянно что-то угрожающее. Я примѣтилъ, что когда должно случиться несчастье, убійство или смерть, есть что-то въ обстановкѣ, въ мѣстности, въ воздухѣ, что даетъ предзнаменованіе, предсказываетъ событіе на цѣлые годы впередъ. Я не могу сказать, чтобы я замѣтилъ это въ дѣйствительной жизни ощущеніе этого поразительнаго факта принадлежитъ...
-- Мнѣ!-- сказало привидѣніе.
Человѣкъ продолжалъ безнадежнымъ тономъ:
-- Я вижу вліяніе его въ журналахъ и газетахъ; я вижу слабыхъ подражателей, которые обезсиливаютъ міръ безмысленною формулою. Мнѣ начинаетъ это надоѣдать. Это не годится, Чарльсъ! не годится!-- И человѣкъ опустилъ голову, закрывъ лицо руками и застоналъ. Фигура строго наклонилась и посмотрѣла на него; портретъ на стѣнѣ насупилъ брови, когда онъ взглянулъ.
-- Несчастный,-- сказало привидѣніе,-- и какъ это могло случиться съ тобой?
-- Когда-то я плакалъ и смѣялся, но тогда я былъ моложе. Теперь, я желалъ бы забыть объ этомъ, если бы я могъ.
-- Да исполнится твое желаніе. И возьми это съ собою, человѣкъ, я отказываюсь отъ тебя. Отъ этого дня ты будешь жить съ тѣми, кого я замѣняю. Не забывая меня, ты долженъ будешь пройти жизненной путь, какъ будто мы не встрѣчались. Но сперва ты увидишь то, что будетъ твоимъ. Въ часъ ночи приготовься принять привидѣніе, которое я вызову. Прощай!
Звукъ его голоса, казалось, замеръ въ утихавшемъ вѣтрѣ; человѣкъ остался одинъ. Огонь весело пылалъ и свѣтъ пламени, отражаясь на стѣнахъ комнаты, рисовалъ на ней безобразныя тѣни.
-- Ха, ха,-- засмѣялся человѣкъ, весело потирая руки:-- теперь примемся за пуншъ изъ виски и за сигару.