-- Ого!-- крикнулъ Джекъ Гэмлинъ.
Онъ осадилъ свою лошадь на краю крутого обрыва. То было тѣсное горное ущелье, шириной небольше пятидесяти футовъ, но глубиной не меньше двухсотъ, служившее русломъ горной рѣчкѣ, которая то тихо скользя, то быстро перебѣгая, то звучно падая, достигала самаго дна разсѣлины и тамъ терялась въ однообразномъ, неумолкаемомъ рокотѣ. Двѣ высокія сосны, росшія на противуположномъ краю обрыва, вывороченныя съ корнями, повалились поперегъ ущелья: одна изъ нихъ, прямая и стройная какъ стрѣла, зацѣпилась верхними вѣтвями за верхушку клена, росшаго по сю сторону ущелья, и образовала нѣчто въ родѣ воздушнаго моста, по которому въ эту самую минуту безтрепетно перебирался мальчикъ лѣтъ четырнадцати. Къ нему и относилось восклицаніе мистера Гэмлина.
Мальчикъ остановился на полдорогѣ черезъ пропасть и взглянувъ сверху внизъ на всадника, хладнокровно отозвался:-- Ну такъ что-же, что ого?
-- Развѣ нѣтъ другой дороги черезъ эту чортову дыру, или вы ее всѣмъ другимъ предпочитаете?-- продолжалъ Гэмлинъ очень серьезно.
Мальчикъ присѣлъ верхомъ на вѣтку и, болтая босыми ногами надъ бездной, вперилъ критическій взглядъ на собесѣдника. Джекъ для этого случая измѣнилъ нѣсколько свою внѣшность: вмѣсто обычнаго щегольского костюма, предписаннаго современною модой, онъ одѣлся на подобіе испанскаго вакэро, т. е. надѣлъ широчайшіе бѣлые штаны съ мелкими сборками, пунцовый широкій кушакъ, куртку и сомбреро (широкополую черную испанскую шляпу), что было чрезвычайно живописно и сидѣло на немъ гораздо красивѣе, чѣмъ на настоящемъ вакэро. Мальчикъ не отвѣчалъ. Это удивило и даже обидѣло мистера Гемлина, который всегда гордился своимъ умѣньемъ ладить съ женщинами, ребятами, лошадьми и всякими вообще неразумными существами. Однако, онъ улыбнулся и промолвилъ спокойно:
-- Подите-ка сюда, Джорджъ Уашингтонъ; мнѣ нужно съ вами потолковать.
Мальчикъ не сталъ оспаривать столь лестнаго, хотя и невозможнаго титула, но, подобравъ ноги, всталъ на сосновый стволъ и перебравшись до его вершины, перелѣзъ на кленъ. Тутъ онъ съ ловкостью настоящей бѣлки сталъ спускаться внизъ, то перескакивая съ одной вѣтки на другую, то хватаясь за нихъ руками и перемахиваясь на лету, и вскорѣ совершенно легко и свободно очутился на землѣ. При близкомъ разсмотрѣніи оказалось, что онъ красивый мальчикъ, впрочемъ, настолько загорѣлый и покрытый веснушками, что его овальное лицо напоминало какое-то птичье яичко. Джекъ Гэмлинъ тотчасъ подумалъ, что этотъ мальчикъ вполнѣ кстати въ такой обстановкѣ и составляетъ столь же необходимую черту этой лѣсной чащи, какъ и журчанье невидимаго ручья, и бархатныя тѣни, трепетавшія на лоснящейся шкурѣ его бѣлой лошади, и этотъ жаркій воздухъ, напоенный запахомъ лавроваго дерева. Если бы мистеръ Гэмлинъ имѣлъ болѣе опредѣленныя понятія насчетъ лѣсныхъ фавновъ и дріадъ, онъ вѣроятно не усомнился бы въ возможности встрѣтить ихъ именно тутъ.
-- Я не разслышалъ, что вы тамъ говорили, генералъ?-- замѣтилъ онъ съ утонченной любезностью,-- но ваша установившаяся репутація мнѣ порукой, что вы не изволили соврать. Изъ этого я могу заключить, что другой переходъ черезъ эту пропасть существуетъ?
Мальчикъ улыбнулся: отъ этого его верхняя губа, очень короткая, совсѣмъ исчезла, выказавъ рядъ бѣлѣйшихъ зубовъ, а совершенно черные глаза такъ и запрыгали отъ удовольствія.
-- А вы не съумѣете его отыскать!-- сказалъ онъ лукаво.
-- Да вѣдь и вы не нашли-бы вотъ этого доллера, кабы я вамъ не помогъ.
Съ этими словами мистеръ Гэмлинъ нагнулся къ своему лѣвому стремени и указалъ на землю, гдѣ въ травѣ такъ и заблестѣлъ новенькій доллеръ. Это былъ одинъ изъ его фокусовъ, который всегда удавался, доставляя притомъ великое удовольствіе и выгоду ребятишкамъ, а иногда немалый конфузъ и даже проигрышъ старшимъ.
Мальчикъ подхватилъ монету и сказалъ, указывая вдаль:
-- Вонъ тамъ, повыше, будетъ спускъ и можно переѣхать на ровное мѣсто; это отсюда почти за милю, но дорога все лѣсомъ, чрезъ трущобу и кустарникъ, тамъ вотъ какой высокій, да частый!
-- Кустарникъ?
-- Ну да, чаща такая. Вотъ это!-- и мальчикъ указалъ на группу папоротника, разросшагося въ тѣни кленовъ.
-- О, подлѣсокъ?
-- А я говорю чаща,-- проговорилъ мальчикъ упрямо.-- Вы-то еще могли-бы пройдти, кабы захотѣли; а лошадь -- ни за что. Вамъ куда нужно?
-- Можете себѣ представить, Джорджъ,--сказалъ мистеръ Гэмлинъ, лѣниво перекидывая правую ногу и садясь бокомъ на сѣдлѣ, чтобы удобнѣе было разговаривать:-- какъ это ни странно, а вѣдь я и самъ не знаю куда мнѣ нужно. Что-бы вы мнѣ присовѣтовали на этотъ счетъ, скажите пожалуйста. У васъ должны быть на все такіе широкіе взгляды, ну, такъ вотъ, съ вашей обще-государственной точки зрѣнія, какъ мнѣ быть?
Думая, что собесѣдникъ его не въ своемъ умѣ, мальчикъ еще разъ подозрительно взглянулъ на доллеръ, но убѣдившись, что онъ не поддѣльный, спряталъ его въ карманъ и повернулся, чтобы уйти.
-- Куда-же вы!-- вскричалъ Гэмлинъ, перекидывая правую ногу обратно въ стремя съ проворствомъ записного наѣздника и давая шпоры коню.
-- Я иду въ Зеленые Ключи, вонъ туда, за ту гору, за двѣ мили отсюда. Я тамъ живу.
-- А-а!-- сказалъ Джэкъ съ задумчивой серьезностью.-- Ну, прощайте, пожалуйста кланяйтесь отъ меня вашей сестрѣ!
-- У Джорджа Уашингтона сестеръ-то не было!-- возразилъ мальчикъ, хитро улыбаясь.
-- Неужели я такъ ошибся?-- сказалъ Гэмлинъ, горестно потирая лобъ рукою:-- Но у васъ по крайней мѣрѣ есть сестра. Такъ вотъ, кланяйтесь ей отъ меня.
-- Которой-же поклониться? Вѣдь у меня ихъ четыре,-- сказалъ мальчикъ, лукаво поглядывая на незнакомца.
-- Той, которая такъ на васъ похожа,-- отвѣчалъ Гэмлинъ не задумываясь.-- А гдѣ же та трущоба, о которой вы говорили?
-- Ступайте все прямо вдоль обрыва, до того мѣста, гдѣ бревна скатываютъ, тутъ и есть повертка въ лѣсъ. Только я вамъ говорю, недалеко уѣдете. Все равно придется повернуть назадъ, такъ ужь лучше поѣзжайте кругомъ, по опушкѣ лѣса: тутъ будетъ тропинка, она выведетъ васъ на большую дорогу, а тамъ ужь недалеко и почтовая контора Зеленыхъ Ключей, и новая гостинница. Вамъ навѣрное туда и надо?-- заключилъ мальчикъ раздумчиво и прибавилъ съ увѣренностью:-- которые пріѣзжаютъ сюда съ ружьями, да съ удочками, всегда ужь тамъ останавливаются.
-- Да?-- сказалъ мистеръ Гэмлинъ спокойно.-- Такъ вы говорите, что у гостинницы Зеленыхъ Ключей и почтовая карета останавливается?
-- Ну да и тамъ, и еще у почтовой конторы,-- сказалъ мальчикъ.-- Она теперь скоро проѣдетъ.
-- Это тотъ дилижансъ, что идетъ изъ Санта-Крусъ?-- сказалъ Гэмлинъ,-- онъ ужъ проѣхалъ. Съ полчаса тому назадъ, я его встрѣтилъ вонъ тамъ, за горой.
Мальчикъ тревожно привскочилъ на мѣстѣ и по лицу его мелькнуло выраженіе безпокойства.-- Подите вы!-- сказалъ онъ смущенно улыбаясь:-- не можетъ этого быть, для почты еще рано!
-- Но я же вамъ говорю, что самъ видѣлъ карету,-- подтвердилъ Гэмлинъ, забавляясь произведеннымъ впечатлѣніемъ.-- Вы гостей что-ли поджидаете? Эй, да куда-же вы убѣжали? Погодите!
Но мальчикъ юркнулъ въ чащу какъ звѣрекъ и мигомъ исчезъ изъ вида. Послышался легкій шелестъ и шорохъ, и затѣмъ все стихло. Журчаніе ручья на днѣ ущелья снова стало слышнѣе, потомъ въ лѣсу раздалось постукиваніе птичьяго клюва о древесный стволъ и мистеръ Гэмлинъ снова очутился въ полномъ одиночествѣ.
-- Интересно бы знать, что у него, родители что-ли должны воротиться съ этимъ дилижансомъ?-- раздумывалъ онъ лѣниво,-- а онъ ушелъ изъ дому украдкой? Похоже на то, что удралъ какую-то штуку, либо взялся кому-нибудь подслужиться. Будь онъ постарше, я-бы подумалъ, что онъ въ стачкѣ съ бродягами, подстерегаетъ для нихъ почтовую карету. Экое право несчастіе, что онъ улизнулъ въ ту самую минуту, какъ мнѣ удалось кое-что изъ него вытянуть.
Мистеръ Гэмлинъ посмотрѣлъ на часы и поправился въ сѣдлѣ.
-- Четыре часа. Попробовать развѣ проѣхать лѣсомъ?.. Надо-же посмотрѣть, что этотъ чертенокъ называетъ трущобой. А можетъ быть по дорогѣ попадется какой-нибудь сарай или мѣстный обыватель.
Порѣшивъ на этомъ, мистеръ Гэмлинъ пустилъ коня по узкой тропинкѣ вдоль обрыва, указанной ему мальчикомъ. Онъ ѣхалъ, имѣя въ виду все ту же единственную цѣль, которая привела его наканунѣ въ эту мѣстность, а именно -- узнать, кто скрывается подъ именемъ Бѣлой Фіалки. Онъ напалъ на слѣдъ, и должно сознаться, что для всякаго другого такой слѣдъ показался бы ничтожнымъ. Дѣло въ томъ, что въ напечатанномъ стихотвореніи онъ подмѣтилъ чисто мѣстное названіе одного растенія и узналъ, что оно водится на очень ограниченномъ пространствѣ, на южныхъ склонахъ приморскаго хребта; самое же названіе было несомнѣнно французскаго происхожденія и слѣдовательно принадлежало или креоламъ, или обитателямъ мексиканскаго побережья. Такимъ образомъ выходило, что нужно искать какихъ нибудь выходцевъ изъ Луизіаны или изъ Миссиссипи, поселившихся въ лѣсахъ поблизости отъ вершины южной цѣпи. Благодаря тому, что всѣ они отъ природы страстные игроки, Джекъ со многими изъ нихъ былъ лично знакомъ. Впрочемъ, въ настоящемъ случаѣ онъ дѣйствовалъ чисто на удачу, твердо вѣря, что фортуна, будучи дамскаго пола и слѣдовательно благосклонна къ людямъ его пошиба, и на сей разъ ему поблагопріятствуетъ.
Вскорѣ онъ достигъ до "катка", т. е. слегка сложеннаго углубленія въ склонѣ, по которому скатываютъ съ горы бревна. Это мѣсто было очень скользко, притомъ во избѣжаніе пней и каменьевъ значительно уклонялось въ сторону; спускаться и подыматься верхомъ по этой стремнинѣ была задача не легкая и Гэмлинъ былъ настолько озабоченъ этимъ, что даже прекратилъ на время свое обычное посвистываніе. Черезъ полчаса крутой спускъ и подъемъ кончились, мѣстность выдалась ровная и глазамъ его представился крайне оригинальный видъ.
Тропинка привела его въ лѣсъ. Вся почва на далекое пространство представляла сплошное, неподвижное море папортниковъ, настолько высокихъ, что они съ обѣихъ сторонъ доходили до боковъ его лошади. Стройные древесные стволы выступали изъ этой чащи подобно высокимъ колоннамъ, подножія которыхъ терялись въ папортникѣ, а верхушки въ свою очередь образовали такой непроницаемый лиственный шатеръ, что сверху ни одинъ лучъ солнца не могъ пробраться сквозь гущину и все освѣщеніе было лишь съ боковъ, то есть черезъ то пространство, которое оставалось между папортникомъ внизу и древесными шатрами вверху. Благодаря высотѣ деревьевъ, это пространство образовало полосу, шириною около пятидесяти футовъ, чрезъ которую въ промежуткахъ между стволами отлично видѣнъ былъ окружающій горизонтъ. Такъ какъ лѣсъ расположенъ былъ на самой вершинѣ горнаго кряжа, это боковое освѣщеніе стройныхъ стволовъ придавало пейзажу характеръ глубочайшаго уединенія и торжественности; это былъ точно храмъ, издревле воздвигнутый давно забытыми руками. Какъ ни высоки были эти деревья, но вышина ихъ скрадывалась гущиною подлѣска и обширностью занимаемаго ими пространства: вдали казалось, что вершины сливаются съ подножіемъ. Согласно указаніямъ мальчика, тропинка вскорѣ прекращалась и лошадь по брюхо ушла въ зеленое море папортниковъ. Но мистеръ Гэмлинъ этимъ не смутился: не взирая на препятствія ему захотѣлось испытать, что будетъ дальше и, намѣтивъ впереди особенно крупный древесный стволъ, приходившійся повидимому посрединѣ этой рощи, онъ направился къ нему. Тонкая листва папортниковъ послушно подавалась вправо и влѣво, задѣвая его колѣни и бока лошади тысячью нѣжныхъ зеленыхъ пластинокъ и тотчасъ снова выпрямляясь вслѣдъ за его проѣздомъ, какъ бы съ намѣреніемъ уничтожить его слѣды и не дать ему воротиться тѣмъ же путемъ. Но обычная удача и тутъ не покинула его. Сидя верхомъ на лошади, онъ увидѣлъ то, чего вѣроятно не доводилось замѣчать не только подростку, но и вообще пѣшеходамъ, а именно, что растительность не вездѣ одинаково густа, что проѣзжая слегка зигзагами можно выбирать болѣе открытыя мѣста, конечно не теряя изъ вида заранѣе намѣченнаго дерева. Наконецъ онъ достигъ его и остановилъ усталую лошадь. Съ самой той минуты, какъ онъ вступилъ подъ сѣнь этого лѣса, имъ овладѣла странная мысль: ему казалось, что все окружающее ему уже знакомо, какъ будто онъ уже раньше видѣлъ это и поддавался тѣмъ же впечатлѣніямъ. Такъ и есть! Ему вспомнилось стихотвореніе: вотъ тотъ "подлѣсокъ", который описывала неизвѣстная поэтесса, тотъ самый сумракъ вверху и снизу, тотъ странный свѣтъ, который вмѣстѣ съ вѣтромъ врывается сбоку, таинственная жизнь проникающая всю эту роскошную путаницу только ей одной извѣстная,-- все это здѣсь, и даже больше того: вотъ та самая атмосфера, которая создала жалобную мелодію ея пѣвучаго стихотворенія. Изъ этого не слѣдуетъ заключать, что мистеръ Гэмлинъ вполнѣ вѣрно угадалъ настроеніе автора и усмотрѣлъ въ ея стихахъ то именно, что представлялось ея воображенію. Но у него была натура отзывчивая и впечатлительная, онъ былъ тронутъ и по обыкновенію отвелъ себѣ душу пѣніемъ. Онъ зналъ одну старинную мелодію, которая казалась ему вполнѣ подходящею къ нѣкоторымъ строфамъ этого стихотворенія и ему захотѣлось испробовать эффектъ такого соединенія въ этой глуши. Сначала онъ потихоньку напѣвалъ себѣ подъ носъ, потомъ разошелся, запѣлъ смѣлѣе, и голосъ его, разливаясь подъ сводами великолѣпной колоннады, наполнилъ ее мелодіей также легко и свободно какъ свѣтъ, струившійся въ нее съ боковъ. Сидя верхомъ на своей бѣлой лошади, которая только головой выставлялась изъ зеленой гущины папоротниковъ, слегка сдвинувъ шляпу на затылокъ, съ головой приподнятой вверхъ и обрамленной вьющимися кудрями, опоясанный краснымъ кушакомъ, составлявшимъ единственное яркое пятно на фонѣ безконечной темной зелени, Джекъ являлся настоящимъ пѣвцомъ этой заповѣдной чащи и, вѣроятно, казался въ ней болѣе на мѣстѣ, чѣмъ сама поэтесса. Такова была особенность Джека Гэмлина: мы уже упомянули, что заимствованный имъ костюмъ испанскихъ вакэро шелъ къ нему гораздо больше чѣмъ къ нимъ; такъ и теперь онъ далеко перещеголялъ и даже заставилъ притихнуть нѣсколькихъ голубыхъ соекъ, которыя доселѣ справедливо считали себя законными хозяйками этихъ мѣстъ: и съ виду онъ былъ куда красивѣе ихъ, и голосъ у него былъ несравненно слаще и пріятнѣе.
Открытый горизонтъ на западной сторонѣ началъ окрашиваться румяными отблесками заката, когда мистеръ Гэмлинъ повернулъ свою отдохнувшую лошадь въ ту сторону. Онъ замѣтилъ, что лѣсъ въ этомъ направленіи становится все рѣже и, проѣхавъ нѣкоторое время, съ удовольствіемъ различилъ звукъ колесъ, катившихся по дорогѣ, изъ чего можно было заключить, что не далеко та большая дорога, о которой говорилъ мальчикъ. Такъ какъ онъ уже отдумалъ переправляться на другой берегъ ручья, онъ счелъ за лучшее послѣдовать совѣту своего бѣглаго пріятеля и направиться къ Зеленымъ Ключамъ. Но ему не хотѣлось разставаться съ лѣсомъ и, остановившись на опушкѣ, онъ еще и еще заглядывалъ въ его очаровательную глубь. Такъ какъ стихотвореніе не шло у него изъ ума, ему раза два почудилось, что желтоватое море пышныхъ травъ, дышущее скрытой жизнью, таинственно волнуется и даже какъ будто тамъ и сямъ потрясаетъ своими перистыми верхушками. Какъ бы то ни было, онъ задержался на окраинѣ лѣса такъ долго, что заходящее солнце захватило его своими лучами. Сначала при поворотѣ лошади свернула узорчатая уздечка, потомъ пунцовый шарфъ и серебряныя пуговки, затѣмъ блеснули серебряныя стремена и красавецъ ускакалъ.
Съ минуту неподвижная внутренность лѣса озарялась ровнымъ свѣтомъ. Потомъ чаща золотистаго подлѣска дѣйствительно заколыхалась и изъ нея показалась другая человѣческая фигура. Ибо съ той минуты какъ онъ въѣхалъ въ лѣсъ, женщина, тщательно окутанная платкомъ до неузнаваемости, не спускала съ него изумленнаго, восхищеннаго взора, слѣдила за нимъ шагъ за шагомъ, по мѣрѣ того, какъ онъ подвигался впередъ; когда же онъ останавливался, то и она, затаивъ дыханіе и прячась въ папортникѣ, смотрѣла на него слегка раздвигая листья, чтобы лучше видѣть. Когда онъ поворотилъ лошадь, она бѣгомъ побѣжала на западъ, продолжая кутаться въ платокъ и пряча лицо, чтобы еще хоть разъ посмотрѣть на удалявшагося всадника. Потомъ, испустивъ протяжный вздохъ, она снова углубилась въ чащу и скрылась въ лѣсу.