И этимъ утѣшеніемъ ей приходятся удовольствоваться на другое утро, когда мучительныя сновидѣнія смѣняются для нея не менѣе мучительной дѣйствительностью. Она спала -- къ величайшему своему удивленію -- первую половину ночи, но въ маѣ мѣсяцѣ ночи коротки, и хотя уже совсѣмъ свѣтло на дворѣ, но часъ еще очень ранній, когда она проснулась. Сонъ бѣжитъ ея глазъ съ той безнадежной рѣшительностью, которая говорить несчастной жертвѣ, что безполезно пытаться снова заснуть и уйти отъ докучнаго сознанія. Она лежитъ въ постелѣ, пока это ей не надоѣдаетъ; затѣмъ встаетъ, и такъ какъ еще слишкомъ рано позвонить, чтобы пришла служанка и принесла горячей воды,-- она открываетъ окно и, накинувъ пеньюаръ, усаживается около окна и смотритъ, какъ день восходить, свѣтлый и ясный, надъ старой и грѣшной землей.
Съ самаго сотворенія міра спорятъ о томъ: успокоиваетъ ли красота природы, или еще сильнѣе раздражаетъ людское горе. Белинда согласна съ послѣднимъ мнѣніемъ. Ей кажется, что ей было бы легче, еслибы шелъ дождь или снѣгъ и день не дразнилъ бы ее своей чудной прелестью.
Она никогда не питала особенно радужныхъ надеждъ относительно своего будущаго. Она не принадлежитъ къ тѣмъ счастливымъ созданіямъ, для которыхъ жизнь представляется въ золотомъ туманѣ. Глубокая увѣренность въ томъ, что она не можетъ нравиться, увѣренность, запавшая въ нее съ самаго дѣтства и поколебавшаяся было послѣднее время, съ новой силой внѣдряется въ ея сердце.
-- Никакой телеграммы онъ не получалъ,-- говоритъ она сама себѣ съ невыразимой горечью,-- никакихъ дурныхъ вѣстей не приходило, но онъ правъ, что уѣхалъ. Я не изъ тѣхъ женщинъ, которыя внушаютъ любовь. Постараюсь никогда больше этого не забывать.
Часы идутъ за часами и, наконецъ, бьетъ восемь. Утомясь отъ долгаго сидѣнья, она встаетъ и начинаетъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, вдругъ раздается стукъ въ дверь, короткій, энергическій, вполнѣ выражающій характеръ стучащаго и сопровождаемый настойчивымъ зовомъ:
-- Белинда! Белинда! ты не спишь?
-- Да, я проснулась,-- отвѣчаетъ она неохотно голосомъ, которому тщетно старается придать сонливость.
-- Такъ почему ты не отпираешь двери?-- кричитъ голосъ нетерпѣливо, и слышится громкій стукъ ручкой двери.
Но Белинда не хочетъ отпереть, ей не желательно ни чье общество, и всего менѣе, пожалуй, общество Сары, такъ какъ это единственное лицо, передъ которымъ она не съумѣла скрыть своего униженія.
-- Что тебѣ нужно?-- угрюмо спрашиваетъ она.
-- Если ты не отопрешь сейчасъ двери,-- отвѣчаетъ Сара, на минуту переставая стучать ручкой,-- то предупреждаю тебѣ, что сама распечатаю и прочитаю твою записку.
Ея записку! Въ одно мгновеніе Белинда оказывается у двери и, отперевъ ее, съ блѣднымъ лицомъ глядитъ на сестру.
-- Кто изъ насъ правъ?-- кричитъ Сара, влетая въ комнату въ пеньюарѣ и съ распущенными волосами, но съ торжствующинъ лицомъ, и протягивая сестрѣ письмо, которое и молча беретъ въ руки.-- Я была увѣрена, что онъ долженъ былъ написать, и сегодня утромъ первымъ дѣломъ послала Томми на его квартиру, и тамъ онъ добылъ вотъ это письмо, про которое тамъ совсѣмъ забыли, и которое велѣно было доставить намъ еще вчера. Будь спокойна, на этотъ разъ это не счетъ изъ магазина.
Белинда раскрываетъ конвертъ и напряженно глядитъ на бумагу.
-- Какъ глупо!-- говоритъ она, проведя рукою по глазамъ;-- я не могу читать.
-- Неужели это его почеркъ?-- кричитъ Сара, поспѣшая къ ней на помощь и съ удивленіемъ глядя на письмо.-- Какъ онъ гадко пишетъ!
-- Да, это его почеркъ,-- говоритъ Белинда, опять проводя рукою по глазамъ,-- но онъ очень неровенъ. Вѣроятно, онъ измѣнился отъ волненія. Пожалуйста прочти письмо.
-- Письмо безъ начала,-- объявляетъ Сара, съ охотой исполняя требуемое. "Я не могу придти сегодня, какъ было условлено. О! простите меня! (тутъ страшная клякса, должно быть слезы пополамъ съ чернилами). Меня вызываютъ телеграммой домой. (Я говорила тебѣ; тутъ опять какое-то слово ужасно замазано, ничего не разберешь). Ужасная кат... (катастрофа! должно-быть! онъ всѣ буквы свои пишетъ съ необыкновенными росчерками, но тѣмъ не менѣе ихъ трудно разобрать)... страшная катастрофа! Самъ не помню что говорю. Будьте здоровы! (Опять кляксы!) Д. Р." Вотъ и все.
-- Все!-- кричитъ Белинда, протягивая впередъ дрожащую руку за запиской,-- погляди нѣтъ ли чего на другой страницѣ?
-- Ни единаго слова!
Наступаетъ молчаніе. Глаза Белинды прикованы къ тѣмъ немногимъ словамъ -- ахъ! какъ ихъ мало!-- а на нихъ ей приходится строить все свое будущее. Есть ли между ними хотя одно, которое бы оправдывало ея надежды.
-- Было бы гораздо цѣлесообразнѣе,-- говоритъ Сара, тономъ оскорбленнаго здраваго смысла,-- еслибы онъ намекнулъ о томъ, какого рода эта катастрофа, вмѣсто того, чтобы тратить время на всѣ эти безполезные завитки и росчерки вокругъ своихъ а и с и s.
-- Ты думаешь, что катастрофа дѣйствительно произошла? что дѣйствительно что-то случилось? что дѣйствительно ему телеграфировали изъ дому?-- опрашиваетъ Белинда съ лихорадочной жадностью свою хладнокровную, хитрую, младшую сестру.
-- Разумѣется, да; разумѣется, его вызвали по телеграфу!-- отвѣчаетъ Сара.-- А, знаешь,-- прибавляетъ она съ сатирическимъ взглядомъ,-- слѣдуетъ сознаться, что ты очень высокаго мнѣнія о своемъ поклонникѣ, онъ долженъ быть польщенъ твоимъ довѣріемъ. Нѣтъ! успокойся (указывая пальцемъ на закапанную чернилами бумагу), всякій, даже привычный лгунъ постыдился бы такой уловки.
-- Катастрофа!-- повторяетъ Белинда, разсуждая, какъ бы сама съ собой, и все еще глядя на записку;-- какого рода катастрофа? Я думаю... я боюсь, что случилось что-нибудь съ его отцемъ.
-- Какъ бы то ни было, а личность бѣднаго юноши очищена отъ всякихъ подозрѣній въ недостойномъ поведеніи,-- говорить Сара весело, направляясь въ своемъ длинномъ пеньюарѣ къ окну и весело выглядывая изъ него.-- Ты теперь можешь успокоиться, что не оттолкнула его и не обратила въ бѣгство своей неприличной любезностью, какъ ты почти вообразила себѣ это вчера вечеромъ. А что касается его отца, то если случилось въ самомъ дѣлѣ что-нибудь съ нимъ, то наше горе можетъ быть смягчено мыслью, что вѣдь мы никогда его не видали. Однако, полагаю, что нельзя же мнѣ оставаться весь день въ пеньюарѣ,-- заключаетъ она, направляясь къ двери.
Белиндѣ тоже слѣдуетъ одѣться, и совсѣмъ тѣмъ она долго еще по уходѣ сестры сидитъ неподвижно, глядя на скудную записку, изображающую ея первое любовное письмо. Она насмѣшливо усмѣхается. Неужели оно будетъ и послѣднимъ? При этой мысли она принимается за разсчеты. Отъ Дрездена до Лондона, если нигдѣ не останавливаться по дорогѣ,-- а онъ, конечно, не будетъ нигдѣ останавливаться -- тридцать-шесть часовъ ѣзды. Пять или шесть часовъ понадобится на переѣздъ въ Йоркширъ. Письмо изъ Англіи въ Дрезденъ доходитъ въ четыре дня. Еслибы даже онъ написалъ ей немедленно по прибытіи,-- что совсѣмъ невѣроятно -- такъ и то она получитъ письмо не раньше какъ черезъ недѣлю. Ей неизбѣжно предстоитъ прожить пять или шесть безусловно пустыхъ дней, въ которыхъ, однако, будетъ столько же часовъ, сколько и въ тѣхъ дняхъ, которые она провела въ Морицбургѣ или въ Везенштейнѣ. Она прислоняется горячимъ лбомъ въ холодной спинкѣ деревюнаго стула. О! еслибы она могла проспать эти дни!
Но приходъ горничной съ обычными принадлежностями туалета напоминаетъ ей, что это невозможно. Она не можетъ проспать ихъ. Она должна всѣ эти дни одѣваться, разговаривать, ѣсть, гулять, шутить, хуже того -- она должна будетъ выслушивать непрерывные толки объ его отъѣздѣ, о причинѣ, которая заставила его уѣхать, о томъ, можно ли разсчитывать на его возвращеніе или нѣтъ.
Но отъ этого послѣдняго мученія она избавляется уже по прошествіи двухъ дней. Никто изъ ихъ маленькаго кружка не интересуется особенно живо его личностью, и о немъ скоро перестаютъ думалъ и говорить.
Она очень рада, когда перестаютъ болтать о немъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ сердится за то, что они могли такъ скоро позабыть его. А тѣмъ временемъ дни идутъ себѣ, да идутъ. Отъѣздъ Чорчилей назначенъ теперь на пятое іюня, и по мѣрѣ того, какъ приближается этотъ день, безумный страхъ овладѣваетъ Белиндой: что если письмо придетъ уже послѣ ихъ отъѣзда. Масса разсказовъ, слышанныхъ ею о томъ, какъ цѣлыя жизни бывали испорчены отъ подобнаго рода недоразумѣній, осаждаютъ ея голову.
Домъ полонъ признаковъ приближающагося отъѣзда: суета, возня, хлопоты съ укладкой вещей. Онъ полонъ также и нѣмецкихъ офицеровъ, которые, сознавая, что имъ скоро придется разстаться съ ихъ прелестной, остроумной Сарой, рѣшили пользоваться, пока можно, ея обществомъ. Нѣкоторые изъ нихъ не прочь были распространить свои любезности и на старшую сестру, видя, что ее не монополизируетъ больше ея угрюмый соотечественникъ, но она приняла ихъ комплименты такъ нелюбезно, что, устыдясь своей мимолетной измѣны, они вернулись къ младшей, взирающей на ихъ особы и дѣйствія съ равномѣрнымъ, веселымъ равнодушіемъ.
Белинда совсѣмъ не желала отталкивать ихъ, но какъ можетъ быть внимателенъ къ комплиментамъ человѣкъ, который мысленно занятъ исчисленіемъ -- 36 и 5, 41; вычесть 1 день изъ 4-хъ, 1 -- изъ 3-хъ и т. д.
Но укладка вещей не исключаетъ развлеченій болѣе пріятнаго рода. Она не помѣшала даже прощальной экскурсіи въ Тарандтъ,-- экскурсіи, задуманной Сарой и ея свитой изъ улановъ съ присоединеніемъ нѣсколькихъ сговорчивыхъ молодыхъ дѣвушекъ.
Белинда думала, что будетъ въ состояніи участвовать въ прогулкѣ. Съ Тарандтомъ не связано никакихъ мучительныхъ воспоминаній, но въ послѣднюю минуту бездѣлица лишила ее мужества -- видъ платья, въ которомъ она ѣздила въ Везенштейнъ и которое горничная съ безсознательной жестокостью разложила на постели. Белинда бросилась на постель рядомъ съ платьемъ и принялась рыдать. Оно показалось ей призракомъ ея утраченнаго счастья. Мало-по-малу всѣ уѣхали, и она осталась въ домѣ одна. Даже собакъ, и тѣхъ увезла гулять миссисъ Чорчиль. Слютти, равнодушная въ свѣжему воздуху и природѣ, свернулась клубкомъ на днѣ коляски, между тѣмъ какъ Пончъ, стоя на заднихъ лапахъ, передними оперся въ сидѣнье, подобно нѣкоему геральдическому льву.
Белинда улыбается, вспоминая про его позу, когда, проводивъ бабушку, возвратилась въ гостиную, получившую уже видъ разоренія, оттого, что лишилась украшеній, которыми снабдили ее Чорчили; индійскихъ ковровъ и турецкихъ подушекъ и проч. Ея безобразіе, бросающееся, въ глаза Белиндѣ, какъ будто усиливаетъ ея дурное расположеніе духа. Солнечный свѣтъ тоже досаждаетъ ей, и она безсильно опускается на стулъ. Для посторонняго наблюдателя можетъ показаться, что она ничѣмъ не занята. Но это не такъ. Она продолжаетъ въ умѣ свои разсчеты. Она только что окончила ихъ или, вѣрнѣе сказать, снова начала ихъ, когда наступаетъ неожиданный перерывъ, который хотя и не даетъ ей ихъ позабыть -- увы! ничто не можетъ этого сдѣлать,-- но на время отвлекаетъ ее отъ нихъ.
Лѣтній день вяло тянется; даже мухи лѣниво ползаютъ до оконному стеклу, когда дверь въ гостиную отворяется и пропускаетъ профессора Форта.
-- Извините,-- начинаетъ онъ съ обычной формальной церемонностью,-- на я полагаю, что вашъ пажъ ошибся, объявивъ мнѣ, что Сары нѣтъ дома.
При звукахъ его голоса, отъ котораго мысленно ее отдѣляли цѣлые моря и земли, Белинда вздрагиваетъ и встаетъ съ мѣста, затѣмъ призвавъ на помощь вѣжливую улыбку, кротко отвѣчаетъ:
-- Я боюсь, что онъ не ошибся; ее, кажется, дѣйствительно нѣтъ дома. Вы развѣ ожидали ее застать?
Онъ теперь вошелъ совсѣмъ въ комнату въ своей поношенной и неизящной академической черной парѣ, которая была въ полной дисгармоніи съ свѣтлой комнатой и ослѣпительнымъ солнечнымъ днемъ.
-- Разумѣется, я разсчитывалъ застать ее,-- рѣзко возражаетъ онъ,-- такъ какъ пришелъ сюда по ея собственному приглашенію. Она подъ разными пустыми предлогами отказывалась всю прошлую недѣлю отъ предлагаемыхъ мною прогулокъ, пока, наконецъ, сама не назначила мнѣ для свиданія этотъ день и часъ. Я аккуратно явился,-- сердито взглядываетъ онъ на дрезденскіе часы.
-- Я боюсь, что она совсѣмъ забыла объ этомъ обстоятельствѣ,-- объявляетъ Белинда, съ откровеннымъ хохотомъ, отъ котораго была не въ силамъ удержаться, такъ какъ по странному противорѣчію въ человѣческой природѣ, человѣкъ бываетъ способенъ смѣяться отъ души, громко и истерически, даже въ тотъ самый моментъ, какъ сердце его разрывается;-- она, уѣхала на прогулку.
-- Она вѣчно разъѣзжаетъ,-- замѣчаетъ онъ сердито.
Белинда вздыхаетъ; ея смѣшливость пропадаетъ такъ же бистро, какъ и нашла. Она не въ силахъ даже вступиться за Сару, поведеніе которой не одобряетъ и отлично видитъ преднамѣренное коварство этой послѣдней ея выходки.
-- Она молода,-- уныло говоритъ она.
-- Не вижу, чтобы это могло служить достойнымъ оправданіемъ систематическаго пренебреженія ко всякимъ серьезнымъ обязанностямъ въ жизни;-- раздражительно говорить онъ.
Онъ подошелъ къ окну и сталъ тамъ, залитый солнечнымъ свѣтомъ. Никогда еще не казался онъ менѣе привлекательнымъ, чѣмъ въ настоящую минуту; досада дѣлаетъ еще морщинистѣе его сморщенное, педантическое лицо. Но никогда еще Белинда не чувствовала къ нему такого состраданія, какъ въ настоящую минуту. "Онъ не любезенъ, и небу извѣстно, что онъ непривлекателенъ", говоритъ она самой себѣ;-- тѣмъ хуже для него. Но онъ несчастливъ, и этого достаточно, чтобы я ему сочувствовала.
-- У васъ есть можетъ быть какое-нибудь особенное дѣло?-- спрашиваетъ она, подходя къ нему и останавливаясь въ той же солнечной полосѣ, которая ярко озаряетъ ея молодую красоту,-- не могу ли я помочь вамъ?
Очевидно, что ему никогда и въ голову не приходило, чтобы она могла быть на что-нибудь полезна или пригодна для него.
-- Вы очень добры,-- отвѣчаетъ онъ все еще сердито, взглядывая на кипу бумагъ въ своихъ рукахъ,-- я дѣйствительно желалъ набросать нѣсколько замѣтокъ объ идеѣ красокъ у аѳинянъ и разсчитывалъ, что Сара будетъ моимъ секретаремъ. Она отлично знаетъ,-- съ усиленнымъ раздраженіемъ прибавляетъ онъ,-- что болѣзнь глазъ не позволяетъ мнѣ писать сверхъ извѣстнаго числа часовъ въ день и удерживаетъ меня здѣсь среди учебнаго семестра вдали отъ Оксфорда и моей каѳедры.
-- Она очень вѣтрена!-- успокоительно подтверждаетъ Белинда,-- но что касается письма, то у меня гораздо лучше почеркъ, нежели у Сары. Она всегда лѣнилась учиться, когда мы были дѣтьми. Она постоянно устраивала разныя штуки надъ учителемъ во все время урока. Не могу ли я быть вашимъ секретаремъ?
И говоря это, она поднимаетъ на него свои большіе, серьезные глаза, исполненные состраданія, вполнѣ искренняго, не смотря на легкій оттѣнокъ пренебреженія.
-- Вы очень добры!-- повторяетъ онъ церемонно.-- Я не считаю себя въ правѣ отнимать у васъ дорогое время.
-- Мое время ничѣмъ не занято,-- отвѣчаетъ она, подавляя вздохъ.-- Напротивъ того, я буду благодарна всякому, кто поможетъ мнѣ убить его.
И говоря это, она идетъ въ письменному столу и быстро, методически раскладываетъ на немъ письменныя принадлежности, садится и черезъ нѣсколько секундъ уже записываетъ подъ его диктовку первую фразу.
Она взялась за это дѣло чисто по добротѣ и сначала выполняетъ его вполнѣ механически. Но постепенно, по мѣрѣ того, какъ смыслъ словъ, которые она записываетъ, дѣлается ей понятнымъ, она начинаетъ интересоваться самимъ предметомъ. Она задаетъ ему два или три вопроса. Между прочимъ, попадается греческое слово.
-- Можно написать его англійскими буквами?-- спрашиваетъ она, взглядывая на него.-- Нѣтъ? ну такъ я оставлю пробѣлъ, и вы сами впишете его.
-- Вы не знаете греческой азбуки?-- спрашиваетъ онъ съ легкимъ сожалѣніемъ въ голосѣ.
Она качаетъ головой.
-- Должна попросить васъ не слишкомъ строго экзаменовать меня въ томъ, что я знаю,-- улыбается она.
-- Я предлагалъ научить Сару,-- замѣчаетъ онъ досадливо.
-- И она, конечно, отказалась.
-- Но незнаніе,-- говоритъ онъ, мрачно расхаживая по комнатѣ,-- составляетъ капитальное зло, но неохота учиться -- вотъ что я оплакиваю въ Сарѣ.
Белинда пріостановилась писать и, не снимая локтя со стола, лѣниво водила бородкой пера по краснымъ губамъ.
-- Никогда еще не видывалъ,-- продолжаетъ онъ, сердито расхаживая по комнатѣ,-- чтобы характеръ у молодой особы такъ радикально измѣнился въ такой сравнительно короткій промежутокъ времени.
-- Неужели?-- кричитъ Белинда, удивленная.-- Она всегда была такою съ тѣхъ поръ, какъ я ее помню.
-- Когда я впервые познакомился съ ней,-- продолжаетъ онъ, не обращая вниманія на перерывъ,-- я, конечно, тотчасъ же увидѣлъ ея невѣжество,-- оно бросается въ глаза; но мнѣ показалось, что она не лишена ума и сильнаго притомъ желанія образовать себя. Въ первый же вечеръ, какъ мы встрѣтились, она такъ настойчиво просила меня заняться ея образованіемъ.
Белинда роняетъ перо. Она не можетъ скрыть конвульсивной улыбки, появляющейся на ея губахъ при такомъ разоблаченія ужаснаго лицемѣрія ея сестры.
-- Я питаю надежду,-- продолжаетъ онъ, къ счастью не замѣтивъ впечатлѣнія, произведеннаго его словами,-- что эта перемѣна только временная; что возвратясь домой, къ своимъ обычнымъ занятіямъ, вдали отъ всѣхъ этихъ безсмысленныхъ развлеченій (послѣднія слова онъ говоритъ съ преувеличеннымъ паѳосомъ), она вернется къ болѣе здравому отношенію къ жизни, которое я въ ней замѣтилъ въ первое знакомство съ нею, и не могу не считать ея естественнымъ настроеніемъ.
Белинда, будучи не въ силахъ говорить, только покачиваетъ тихонько головой, какъ вдругъ въ эту самую минуту на лѣстницѣ раздается шумъ шаговъ и громко распѣвающій голосъ, пробуждающій къ жизни заснувшій было мертвымъ сномъ домъ. Въ ту же минуту дверь растворяется, и особа, отъ которой ждутъ болѣе здраваго отношенія къ жизни, появляется передъ ними въ шляпѣ, нѣсколько съѣхавшей набокъ отъ тяжелаго букета цвѣтовъ, приколотаго съ боку, и вноситъ съ собой въ комнату ихъ ароматъ.
-- Неправда ли ты рада тому, что я вернулась такъ неожиданно рано?-- весело кричитъ она.-- Но на дворѣ такъ жарко, а воины мои такъ унылы и разстроены отъ мысли, что скоро потеряютъ меня,-- у фонъ-Брейденбаха даже зубы разболѣлись, и вотъ... М-ръ Фортъ!-- внезапно спохватилась она, замѣтивъ его присутствіе.-- Ахъ! (съ рѣзкой перемѣной въ голосѣ, который становится вдругъ очень холоднымъ) вы, конечно, пришли на счетъ этой вашей статьи, а я, конечно, совсѣмъ и забыла про нее. Ну чтожъ, я полагаю, что дѣло не въ спѣху! къ счастью греки могутъ подождать; они отъ насъ никуда не убѣгутъ!
Наступаетъ зловѣщее молчаніе.
-- Большое несчастіе, при признанныхъ взаимныхъ отношеніяхъ,-- начинаетъ профессоръ голосомъ, дрожащимъ отъ негодованія,-- что наши взгляды на жизнь и ея смыслъ такъ радикально расходятся...
Белинда выходитъ изъ комнаты.