С 23 июля по 7 ноября 1921 года В. Брюсов работал над пьесой "Диктатор". В рукописном отделе ИРЛИ хранятся три варианта рукописи этого произведения (Ф. 444. Ед. хр. 15--17), отражающих различные этапы творческой работы писателя. Один из них уже был подготовлен к печати, о чем свидетельствуют пометы на титульном листе: "Текст -- корпус? Ремарки -- петит? (Курсив?) Ремарки в сносках? Сценарий? Заглавие действий? Характеристика действующих лиц".
Но пьеса получила отрицательные отклики, ее сочли идеологически ошибочной.
По воспоминаниям современников, Брюсов хладнокровно воспринимал все замечания, не пытаясь представить дело так, будто его неправильно поняли. Он отвечал, что необязательно писать на тему "Гром победы раздавайся", что художник вправе указывать на грядущие опасности, если они ему кажутся реальными.
Не пожелав ничего смягчить в своем произведении, писатель, однако, понимал, что в данный момент дает пищу для упрощенных параллелей, и не откликнулся на предложение напечатать эту вещь за границей.
Трагедия увидела свет лишь через шестьдесят пять лет -- публикацию осуществил С. Гиндин по машинописи, подготовленной автором к печати (Ед. хр. 17).
Им же написана вступительная статья. К сожалению, автором допущен ряд мелких неточностей в передаче текста. И если некоторые из них можно счесть редакторской стилистической правкой (например, "колонизировать" вместо "колонизовать", "сложить оружие" вместо "положить оружие", как у Брюсова, и др.), то другие исправления носят необязательный характер, а в иных случаях оборачиваются искажением текста (например, на с. 197 употреблено слово "парламентарии" вместо нужного "парламентеры"). Не раз встречаются пропуски отдельных слов и целых фраз, а также произвольная расстановка знаков препинания, которая лишает текст его индивидуальной неповторимости.
Действие пьесы разворачивается в далеком будущем. Человечество прошло к этому времени длительный путь социалистических революций и преобразований, повсюду воцарился социализм, но царство духа так и не наступило. Континентами управляют Советы Союзов, представители которых объединяются в Центральный Совет под руководством Председателя Орма. Высшим органом власти является Съезд Народов. Однако несмотря на демократическое правление, вернее, на имитацию внешних форм демократии, личность закрепощена. Общество продолжает оставаться классовым, сохраняя весь государственный аппарат -- армию, право охранительные органы и т. д. Как раз эти проекции и вызвали главные нападки критики того времени. Очередная кризисная ситуация вновь обнаруживает невозможность всеобщего равенства:
"Кном. Главного Совета больше не существует.
Джем. Кто же его распустил?
Кном. Мы.
Джем. По какому праву?
К ном. Видите, товарищ, бывают времена, когда должно спрашивать не о правах, а об обязанностях. Совет пошел против интересов трудящихся, и мы его упразднили.
Джем. Однако Совет избран теми же трудящимися.
Тасс. Какими трудящимися?
Джем. Кажется, теперь трудятся все, праздных более нет на земле.
Тасс. Да, это так кажется, так выходит на бумаге. Правда, все проходят свой стаж физического труда, но ведь это одна проформа. Белоручек сколько угодно, они-то и заседают в Советах. Но пока Совет строго соблюдал конституцию, мы смотрели на него сквозь пальцы. Теперь же, когда дело пошло серьезно, -- довольно".
Местом, где обнажается конфликт трагедии, становится Съезд Народов. К этому времени почти все Советы Союзов вынуждены были передать полномочия Центральному Совету, который под предлогом чрезвычайного положения захватил власть над всей землей. Лишь два Совета -- Южноафриканский и Севернополярный -- отказались подчиниться правящей верхушке, но и туда уже отправлены "надежные товарищи" для "агитации и пропаганды". Председатель Центрального Совета Орм ожидает от Съезда официального признания его диктатором Земли на неопределенный срок, до завершения реконструкции общественного устройства и обеспечения землян пропитанием. Как политическую программу он выдвигает проект колонизации Венеры. Оппозиция во главе с Эрмом намерена этому воспрепятствовать и готовит покушение на жизнь Орма. Однако Орм, прознав о заговоре, предпринимает ответные меры. Супруга будущего диктатора Кро вступает в союз с противником своего мужа, чтобы держать Орма в курсе всех вражеских замыслов. Кро так умело повела игру, что каждый из противников считал ее своей единомышленницей. Общество в трагедии предстает очень оснащенным технически, но совершенно бездуховным. В народных массах подогревается животный страх перед надвигающимся голодом, поскольку земные ресурсы на исходе. Политическая верхушка погрязла в праздности и интригах, борьбе за власть и материальные привилегии. Где-то в далеких экспедициях, оторванные от общественной жизни, ведут научные изыскания ученые. Среди людей, потерявших идеалы, обычными стали предательство, ренегатство; политическим заговорам подчинена любовь, в пьесе почти нет природы, не слышны детские голоса. Все народы, страны похожи друг на друга. Все культурные достижения забыты. В "Диктаторе" художник смоделировал социально-политическую систему, которая неизбежно должна закреплять над массами лидеров, подобных Председателю Центрального Совета Орму, ибо нет факторов, этому процессу противостоящих. О том, что главная сюжетная интрига с самовозвышением и крахом Орма не случайна, говорит то, что на подходе еще один диктатор -- Эрм, давний его политический противник. Видимо, не случайно созвучны их имена (а Брюсов очень тщательно прорабатывал детали) -- настолько однозначна задаваемая им политической машиной общественная роль. Отчасти социальная модель трагедии сродни шпенглеровскому так называемому "цивилизованному" обществу, которое наступает после того, как из него уходит культура, вера (путь от "души к интеллекту"). "Закат Европы" О. Шпенглера Брюсов прочел на немецком языке в 1921 году, сразу после выхода книги в Германии, т. е. до или во время написания пьесы. В какой-то мере трагедия "Диктатор" явилась продолжением тех социально-фантастических предостережений, которые развивались Брюсовым в таких произведениях, как драма "Земля" (1904), сборник фантастической прозы "Земная ось" (1907), научно-фантастическая драма "Пироэнт" (1916) и др. Писатель постоянно экспериментирует, проецирует современные события в будущее. После революции традиционные брюсовские темы зазвучали особенно остро: "Сегодня вобрало в себя все, что было жизненного в минувших десятилетиях; в сегодня потенциально заключено все то, что будет завтра и через столетия; сегодня связывает бесконечность прошлого и бесконечность грядущего". Социально-утопическая литература, как правило, шла в ногу с философскими исканиями времени. Однако нам представляется спорной попытка современных исследователей искать истоки антиутопии 20-х годов лишь в социально-философских, общественных условиях действительности, забывая богатую отечественную литературную традицию, в которой она зарождалась. По-разному осмысляли художники важные научные достижения конца XIX -- начала XX века -- изобретение радио, открытие теории относительности, теории атомного ядра, крупные шаги в генетике. В творчестве Брюсова уживается целая гамма космических мотивов -- от беспристрастной популяризации научных достижений до изысканной метафоричности. Однако здесь не встретишь напыщенного максимализма биокосмистов. Брюсов вел серьезную теоретическую разработку проблем научной поэзии, 10 в 1919--1920 годах он внимательно изучает работы Циолковского и Чижевского, которые давали богатую пищу для размышлений поэта. Свидетельством серьезных научных штудий являются вкрапления в художественные тексты драмы "Пироэнт" и повести "Первая междупланетная экспедиция" развернутых цифровых выкладок с расчётами скоростей, расстояний, различных технических характеристик. Как видим, одним из толчков, импульсов к созданию "Диктатора" могли послужить научные интересы В. Брюсова и свойственное литературе этого времени увлечение небывалой до той поры темой. Но художественное исследование здесь берет на себя функции не только познавательные, но и предостерегающие. В "Диктаторе" сами по себе полеты оказываются на втором плане, автора уже не волнует их техническая сторона, они выступают как одна из многих черточек технического прогресса будущего. Главным становится предупреждение о возможных зигзагах в использовании технических достижений при отсутствии нравственности.
"Драма-предупреждение" -- так был обозначен жанр пьесы В. Брюсова "Земля". Эту характеристику можно распространить и на рассматриваемую трагедию, и на рассказы "Республика Южного Креста" (1904--1905) и "Последние мученики" (1906), и на отрывок из повести "Восстание машин" (1908), рассказ "Мятеж машин" (1915), и на драму "Пироэнт".
В самом раннем из хранящихся в Пушкинском Доме (ИРЛИ) вариантов рукописи трагедии (Ф. 444. Ед. хр. 15. Л. 1--34) имеются небольшие сюжетные различия с окончательным текстом. Эта редакция пьесы не имеет окончания, нет списка действующих лиц. Текстологические наблюдения позволяют проследить тенденцию к "закручиванию" интриги, из первоначального варианта изымаются детали, без которых истолкование ряда эпизодов и образов становится неоднозначным. Обращение к этой ранней рукописи помогает понять подоплеку поступков главных героев претендующего на роль диктатора Орма, его супруги Кро, ведущей сложную игру с супругом и его политическим оппонентом (и бывшим своим любовником) Эрмом, полумистической женщины Лэр, преследующей Орма. Далее по ходу анализа будут привлечены практически все наиболее интересные отрывки, не вошедшие в печатный текст пьесы. Например, в первоначальной рукописи есть сцена, в которой Орм, сбросив свое обычное высокомерие, просит Кро помочь ему (во всех остальных текстах трагедии этот диалог отсутствует):
"Орм. Слушай, Кро. Ты понимаешь, я не боюсь быть убитым какими-то заговорщиками. Я родился не для такой смерти. Но заговор все же опасен. Когда-то, давно, я написал Эрму неосторожное письмо. Он хочет его прочитать на съезде. Этого не должно быть.
Кро. Этого не будет.
Орм. Письмо в подлиннике будет возвращено мне. Взамен Эрм прочтет другое. Другие члены заговора ничего не будут знать заранее. Они по-прежнему будут считать Эрма своим. Так?
Кро. Все так".
Какие же доводы помогли Кро убедить Эрма, противника своего мужа, не наносить пока главного удара? Об этом тоже гораздо подробнее, чем в последнем варианте, сказано в первоначальном тексте:
"Кро. Вы взялись опубликовать частное письмо Орма, компрометирующее его. Он раздавит вас, как молот орехи. Это не оправдание. Убить человека в тот час, когда он считает себя на пороге величайшего торжества -- это ли месть? Да такая смерть -- счастье! Не возражайте! Мы должны достигнуть большего. Теперь же необходимо одно -- разрушить, парализовать ваш глупый заговор. Не возражайте. Приезжайте ко мне сегодня в 11 вечера, мы все решим. Вы останетесь свободны, я вам обещаю, ручаюсь. -- Другие? Другие путь платятся за свою глупость. А Орм пусть осуществит свою мечту. Да будет он диктатор Земли! И потом, с этой предельной высоты, пусть он упадет в прах, будет унижен, у нас, да, у нас двоих будет просить помощи. Это будет расплата, это будет месть. Тогда, если хочется, убей его. Эрм, верь мне. Со мной ты победишь, без меня ты погибнешь. Выбирай: гибель или я? Хочешь победы, будь со мной. Хочешь меня, останься победителем!" (Ед. хр. 15. Л. 14).
"Эрм. Вы женщина и хотите только мести. Я хочу двух вещей: во-первых, власти, во-вторых, вас. Первого я добьюсь сам, второе должны дать вы сами.
Кро. После того, как вы исполните свои обещания. После того, как Орм будет избран диктатором.
Эрм. Нет, раньше! Я не хочу быть еще раз осмеянным вами.
Кро. Вы с ума сошли!
Эрм. Нисколько. Я сделаю то, что ты хочешь, Кро, но если ты будешь моей. Я открою Орму путь к диктатуре. Я помогу ему, если мы будем вместе. ( Пытается обнять Кро ).
Кро. Эрм, вы забываетесь.
Эрм. Все нити в моих руках. Ты хочешь, чтобы Орм стал диктатором Земли, а после ползал у наших ног, моля милости? Я это сделаю! Но я должен быть уверен, что ты не предашь меня.
Кро. Эрм! Сделай так, и я согласна на все!
Эрм. Так будет, если ты исполнишь свое обещание. Теперь поцелуй в залог. ( Целует Кро ). Кро. Сумасшедший! Ты забыл, что все минуты нашего разговора кто-то считает.
Эрм. Акустика закрыта, и я ухожу. Но на прощание еще поцелуй. ( Целуя Кро, с расстановкой ). Императрица мира!" (Ед. хр. 16. Л. 15).
Однако приведенный эпизод полностью перечеркнут в том же втором варианте пьесы. Автор делает своих героев менее эмоциональными и менее многословными. Председатель Центрального Совета Орм тщательно готовился к Съезду Народов, к этой решающей для него схватке, он позаботился о том, чтобы как можно больше континентальных Советов "добровольно" пожелали передать власть Центральному Совету на время чрезвычайного положения; чтобы были изолированы участники экспедиции на Венеру, поскольку их компетентное мнение могло отразиться на решениях Съезда не в пользу Председателя; чтобы наиболее взрывоопасные регионы были спешно обеспечены продовольствием. Описанию этой бурной деятельности Орма посвящены первые страницы второго действия пьесы. Причем если в третьей, окончательной редакции она носит упорядоченный характер, то в раннем варианте этой сцены сквозит озабоченность, за волевыми приказаниями чувствуется растерянность. Эпизод этот подвергся значительной авторской переработке, поэтому приводим его полностью.
"
Деловой кабинет Орма во Дворце Председателя Центрального Совета. Вдоль стен -- ряд телефонов с экранами кинематографа, различные переговорные трубы, аппараты для механической передачи пакетов, радиоприемник. На столе Орма особые частные телефоны, соединенные с фонографами. Передвижные шкафы и этажерки с книгами и бумагами. Машины пишущие и скоропечатные. Несколько лифтов.
Работа в разгаре. Орм за своим столом, Джем, Инн и секретари делают ему доклады. Другие -- у телефонов, радио и разных аппаратов. Все, что произносит Орм, записывают стенографисты на особых мультипликаторах.
Джем ( докладывает ). Совет Центральной Америки постановил передать чрезвычайные полномочия Центральному Совету.
Орм. Прекрасно. От скольких Советов получены такие сообщения?
Джем. От одиннадцати. От четырех еще нет известий. Два сделали постановления, что не могут отказаться от своих прав.
Орм. Знаю, Южноафриканский и Севернополярный. Отправить в первый для выяснения товарища Серма, во второй -- товарища Горна. Чтобы они были на аэро через полчаса и дали радио немедленно по прибытии.
Джем удаляется, чтобы исполнить поручение, к телефону. Один из секретарей передает Орму трубку телефона.
Секретарь. Личное дело.
Орм ( слушает, потом отрывисто ). Отказать. ( Отдает телефон ).
Аппарат передал груду бумаг. Секретари сортируют их, и некоторые передают на стол Орма, который бегло просматривает поданное.
Орм ( прочитав одну из бумаг, диктует ). Радио в Сене-Гамбию. Междупланетная станция. По прибытии корабля с Венеры всех прибывших немедленно доставить на местную обсерваторию, о чем меня известить тотчас. До моих особых распоряжений они не должны иметь сношений ни с кем.
Другой секретарь ( передает теле фон ). Личное дело.
Орм ( слушает, потом отрывисто ). Выдать. Приказ получат в Отделе распоряжений. ( Диктует ). Передать из центрального Бразильского склада Южноафриканскому Совету 40 миллионов тонн зерна.
Джем ( подошедший тихо ). Но это почти весь наш наличный запас!
Орм ( сухо ). Мне это известно. Готово? Дайте подписать. ( Подписывает подаваемые ему бумаги, которые немедленно по аппаратам направляются в разные отделы ).
Тем временем телефоны непрерывно работают, причем на экранах появляются изображения говорящих.
Третий секретарь ( отойдя от телефо на ). Товарищ председатель, вы назначили здесь прием товарищу Вег по рекомендации начальника подводных сообщений.
Орм ( глядит на экран, где видна женская фигура ). Да. Принять. ( Передавая одну бумагу ). Отпечатать пятьсот тысяч экземпляров, разослать по списку Д -- Е.
Третий секретарь ( докладывая ). Товарищ Вег". (Ед. хр. 15. Л. 9).
Финал этой сцены тоже подвергся переработке: снимается излишняя подобострастность подчиненных по отношению к Орму, в окончательной редакции отношения строятся более независимо, на деловой основе. В первой редакции Орм стоит над всеми на недосягаемой высоте:
"Орм ( не слушая ). Запросите, здесь начальник Тайного Розыска.
Тем временем Вег увели, убитого унесли в лифт. Орм бегло подписывает еще несколько бумаг.
Один из секретарей. Начальник Тайного Розыска ожидает.
Орм. Товарищи, сегодня работа со мною окончена. Переведите телефоны, кроме личных, в пятую комнату. Разъедините акустику. Личные поставьте на фонографы. Весь сегодняшний материал доставить мне к шести часам в здание Совета.
Распоряжения исполняются. Все кланяются и удаляются. Ига делает шаг к Орму, но он глазами приказывает ей удалиться; она повинуется.
Джем. Вы разрешите мне остаться. После, только что происшедшего было бы неосторожно вам принимать кого-либо наедине.
Орм. Никто не может остаться. Закройте все акустические трубы. Да! Так. Пригласите товарища и прощайте.
Джем повинуется, дает сигнал в лифт, сам входит в другой и опускается".
(Ед. хр. 15. Л. 10).
Однако несмотря на предусмотрительность Орма, события на Съезде Народов развивались не всегда в его пользу. Чрезвычайно напряженно обсуждался его проект порабощения Венеры. Особенно много возражений вызвал этот план у Ленна, одного из лидеров политической оппозиции Орма. Он высказал веские доводы против варварского истребления населения другой планеты, на какой бы стадии развития оно ни находилось. В первом варианте рукописи речь его более острая, раскрывает антигуманные основы в миропонимании Орма.
"Ленн. Товарищ Джем сказал сейчас, что мои слова неправда. Нет! Они страшная, зловещая истина. Зловещая потому, что они предрекают весь характер предложенной диктатуры. Товарищ Орм готов начать истребительную войну на Венере, потому что война вообще любезна ему. Потому что все его существо исполнено атавистическими стремлениями к империализму и монархизму. Потому что Орм -- аристократ по природе, аристократ, как то видно по всей его жизни, аристократ, полагающий, что есть особая каста людей, рожденных для власти, и есть плебс, годный лишь для работы. Уничтожить весь социальный строй, созданный тысячелетиями, вот тайный замысел Орма. Вновь разделить людей на господ и на рабов -- вот для чего ему нужна диктатура". (Ед. хр. 15. Л. 19).
Третье действие трагедии, во время которого и происходит заседание Съезда Народов, подверглось большой правке. В основном она носит стилистический характер, но иногда касается и сюжета. Так, в начальной редакции отсутствуют тревожные разговоры среди заговорщиков о предполагаемой измене, поскольку не оказалось вовремя Эрма, возглавлявшего заговор. Введенные в последний вариант, эти реплики способствуют нагнетанию таинственности, придают неоднозначность происходящему. Автор заставляет побеспокоиться и супругу Председателя Кро: всегда столь уверенная в себе и в успехе всех своих начинаний, она с тревогой напоминает Эрму об их сделке. Таким образом, Брюсов мастерски подводит действие к его кульминационному моменту: все чаяния и ожидания сходятся на Эрме -- в его руках исход этого форума. В результате работы над рукописью действие приобретает динамизм, непредсказуемость своего развития. Когда страсти накаляются до предела, заговорщики предлагают выступить Эрму. Но тот, вопреки их ожиданиям, не стал оглашать компрометирующие Орма письма:
"Читать письма слишком долго. Президиум или избранная вами комиссия рассмотрит их. Но я, как политический противник Орма и как его бывший друг, свидетельствую здесь одно: никогда, слышите ли, никогда Орм не был империалистом по убеждениям или стремлениям. Я хочу бороться честно. Я воздаю справедливость врагу. Он всегда боролся за идеалы социалистического строя. Орм всегда стоял за равноправие, за власть трудящихся. Пусть Орм повинен в кризисе, переживаемом нами, но спасти нас может только проект Орма.
Ленн ( бросаясь к Эрму ). Измена! Предатель!"
В этом тексте остается неясным, что за письма передаются Эрмом в Президиум. Намека на то, что они могут быть подложными, здесь нет. Читателю не совсем ясно, почему письма перестают быть опасными для Орма; можно предположить, что писатель оставил за текстом некоторые события, придав тем самым происходящему налет таинственности. И действительно, в первом варианте пьесы находим место, где сказано, что Эрм оглашает с трибуны подложное письмо, и даже приводится его текст:
"Нужны еще столетия усилий и борьбы, чтобы вконец вытравить в людях самое желание выделиться чем-либо иным, кроме подвигов труда, науки, искусства. Всемирное товарищество всех людей, объединенных общим трудом..." (Ед. хр. 15. Л. 17).
Этот незаконченный отрывок в рукописи зачеркнут, и вместо него дается другой текст письма Орма, главная мысль в котором тоже о равенстве, но выраженная более гуманно и романтично: ""Несходные по наружности, неодинаковые по своим дарованиям, различные по своему уму и образованию, все люди должны быть равны не только по своим правам, но и по тому месту, которое они занимают в жизни. Стереть последние следы давней неправды, делившей людей на высших и низших, смотря по их рождению в том или другом народе, от тех или других родителей, по той роли, которую они сами заняли в обществе, даже по тем услугам, какие они оказали человечеству, -- вот очередная задача нашей эпохи. Все люди равны, все они -- цари Земли, все они должны стать обладателями и повелителями нашей Вселенной"! -- Вот что мне когда-то писал Орм, товарищи. Это -- не ново, это -- незрело, но ведь и мы с ним были тогда юноши" (Ед. хр. 15. Л. 17).
Только в самом раннем тексте присутствует демагогическое рассуждение Орма, направленное против сторонников конституции, уличивших его в противоправных поступках: "Товарищи! Конституция введена для блага человечества. Не будем приносить благо человечества в жертву конституции. Товарищи! Сегодня мы приняли великое решение, которое должно спасти судьбу всех живущих на Земле. Не допустим, чтобы шайка искателей личных выгод начала подрывать начатое дело. Всякое сопротивление воле объединения народов я прерву в корне. Изменники делу Федерации будут судимы всенародно" (Ед. хр. 15. Л. 16).
Более эмоционально, чем в последнем вари анте рукописи, "ответное слово" Орма. Произнося лживую благодарственную речь, в раннем варианте он впадает в такую патетику, что, кажется, сам начинает верить в этот фарс:
"Товарищ Эрм, с которым мы политические противники и ведем борьбу вот уже почти десять лет, оказался честным врагом. Он не пожелал скрыть, что прежде, в дни наших дружеских бесед и дружеской переписки, я всегда мечтал об одном: о всеобщем товариществе трудящихся людей. Этой идее я всегда служил, ей служу теперь и за нее готов умереть!
Бурные рукоплескания.".
(Ед. хр. 15. Л. 18).
Несмотря на некоторую разницу в сюжетных ходах, финал этой сцены во всех вариантах один и тот же: неожиданная поддержка со стороны Эрма послужила переломным моментом в ходе Съезда, и Орм, под рукоплескания и овации, объявляется Диктатором Земли. Можно предположить, что из четвертого действия трагедии автором был изъят начальный отрывок. Четыре самых первых листа в самой ранней рукописи написаны на другой бумаге, чем весь остальной текст, и карандашом, тогда как все остальное -- чернилами. События здесь разворачиваются после значительного временного промежутка, вероятно, пропущены какие-то сюжетные действия, поскольку из текста остается непонятным, как удалось заговорщикам заточить Орма на маленьком острове, лишить всяческой поддержки. Кто же он по своим взглядам, этот властелин? По ходу драматического действия уже вставал вопрос: разделяет ли он социалистические взгляды или он империалист? Писатель показывает, что политические пристрастия не соотносятся с нравственным наполнением человека. Для Орма борьба за власть диктует и политическую позицию, и экономическую стратегию, и выбор сторонников. Он пренебрегает мнением ученых-астрономов, считающих нелепостью переселение землян на Венеру, он закрывает глаза на все другие пути спасения человечества от голода только потому, что они не ведут его к власти. Его решения подчинены единственной цели -- восхождению к единовластию. В пьесе проводится мысль, что социальная структура сама по себе не служит гарантией справедливой власти -- все дело в духовно-нравственном состоянии как правителей, так и подчиненных. Только высокий нравственный потенциал, сохранение всех культурных завоеваний являются залогом справедливого жизнеустройства, иначе даже самые прекрасные в основе своей идеалы неизбежно извращаются в угоду ситуации. В. Брюсов ставит под сомнение культ "прекрасного будущего", если путь к нему выложен трупами, равно как и право отдельного человека вершить судьбы цивилизации. В плане постановки проблемы сильной личности предысторию "Диктатора" могут представлять ранние исторические пьесы Брюсова, в которых в первую очередь исследовались внутренние противоречия характеров вне их исторической конкретики.
В неопубликованной драме Брюсова "Пироэнт", рукопись которой хранится в ГБЛ (Ф. 386. Оп. 29. Ед. хр. 1--8), проблема сильной личности решается через конфликт между целью и средством ее достижения. Главный герой ее, конструктор космического корабля, восклицает: "Что значит жизнь человека, даже целого поколения, пред решением великой научной проблемы! Я перешагну через эти жертвы во имя науки, и совесть не упрекнет меня!" Жестокую цену платит за былые увлечения ницшеанскими идеями главный герой "Романа из современной жизни" (1917): "Кроме силы нет иного права в мире. Желание становится правом, когда оно сопровождается возможностью его исполнить, желание есть преступление, если нет силы его осуществить. Грех есть бессилие, преступление есть отсутствие возможности. Достаточно желать и мочь, это и значит быть правым... Если я чувствую, что не могу убить, что меня будут мучить угрызения совести, раскаяние и все такое, тогда да, убить будет преступление. И если я чувствую, что не в силах убить, т. е., например, тот, кого я хочу убить, сильнее меня, не дастся, тогда мое желание будет преступлением. А если я знаю, что раскаиваться не буду, и знаю, что у меня хватит силы проломить такому-то череп, я имею на то право"!
Эти юношеские взгляды Федора Ходакова, изложенные им в дневнике, послужили идейной опорой убийце его отца, сумевшему не только отравить старика, но и направить подозрение на Федора. Как правило, сильные личности у Брюсова терпят крах. Фаустовское противостояние цели и средства в его произведениях постепенно снижает свой накал за счет того, что цель перестает быть однозначно великой и прекрасной. В "Диктаторе" эта цель уж совсем сомнительна, и. что самое главное, как выяснится впоследствии, колонизация Венеры -- не единственный способ спасения человечества от голода, следовательно, сама цель превращается в средство для достижения власти.
Отсутствие высокого идеала в душах людей сказывается во всем, вплоть до межличностных отношений.
Интересен образ Джема, секретаря Орма. Он беспредельно предан Орму, готов за него рисковать жизнью, и это не бессознательная собачья преданность хозяину, он верен именно делу Орма, его идеям. Здесь вспоминается тезис Достоевского о том, что честность не тождественна нравственности. Джем честно служит определенной идее, но не соотносит саму эту идею с объективной истиной. Пустыми на поверку или по-животному приземленными оказываются любовные отношения. Любовь Эрма и Кро несет в себе след роковых страстей символизма. Но все-таки что-то мешает рассматривать эту линию в символико-романтическом ключе. Обыденность, приземленность, несмотря на весь фантастический антураж, снижает и одновременно усложняет эту линию. Эрм, старый политический противник Орма, проигравший ему когда-то решительную схватку, тогда же лишился и своей возлюбленной Кро. Поверив в гений Орма, она пошла за ним. Эрм удалился в изгнание. Но, убедившись в интеллектуальной и духовной заурядности Орма, Кро возненавидела его, стала презирать за собственное в нем разочарование, за свою же ошибку. Как женщина сильная, она решила поквитаться с судьбой. В то время когда Орм уверенно восходил к вершине власти, она, Императрица Земли, нашла способ отомстить ему. Кро сумела скорректировать заговор оппозиции в соответствии с собственными устремлениями. Правда, в борьбе гибнет любящий ее Эрм, но для Кро это уже несущественно, главное -- она отомстила. В этой героине столько самолюбия и амбиций, что она совершенно не способна соотносить свои действия с потребностями других людей. Ей никто не верит до конца: ни Эрм ("Вы ведете двойную игру. Порой мне кажется, что вы соединились со мной только затем, чтобы вернее достичь титула Императрицы Мира"), ни окружающие ("В этой женщине все -- хитрость, все--коварство, все -- зло"), ни муж.
"О р м. Я привык делать свои дела сам. Кроме того, ты ведь будешь помогать мне лишь до известного предела. Поскольку ты можешь мне быть полезной, я пользуюсь тобой.
Кро. Достаточно цинично!
Орм. Лучше мой цинизм, чем твое постоянное лукавство.
Кро. Благодарю. Последний вопрос, ты вполне доверяешь Джему?
Орм. Безусловно.
Кро. Напрасно, у меня есть данные.
Орм. Оставь их при себе. Я знаю, что я знаю. Джем должен быть предан по своей природе, как ты по своей природе должна всем изменять.
Кро. Тебе хочется меня оскорблять.
Орм. Нисколько. Это именно то, что мне в тебе нравится. Только надо тебя остерегаться" (Ед. хр. 15. Л. 27).
В печатном варианте читателю недостаточно ясно, насколько Кро искренна, когда предлагает союз Эрму, -- вскоре она так же убедительно доказывает мужу, что альянс с Эрмом имеет целью предупредить политический переворот. И лишь в соотнесении с ранними рукописями становится совершенно ясно, что главной ее целью было рассчитаться с Ормом. По сути дела истинный диктатор в пьесе -- это Кро. Только ее замысел удался, она единственный человек, который может считать себя победителем. Но у нее нет дальнейших целей, она мстит только за прошлое. Тональность образа другой героини, Лэр, позволяет почувствовать неотвратимость расплаты за содеянное. Это так называемый персонифицированный рок. Она появляется неожиданно:
"Милиционеры удаляются. Аэронеф стоит на правом возвышении. Первой сходит в вагон Кро, за ней Джем и Мирм: Инн ожидает Орма. Тот готов идти, сопровождаемый Джемом, как вдруг появляется Лэр. Орм поражен, мгновенье смотрит, потом дает знак секретарям и Инну.
Орм. Входите в аэро. Я последую сейчас же. Откуда ты? Зачем ты? Что тебе надо?
Лэр. Откуда -- это все равно. Зачем? Чтобы сказать тебе несколько слов. Надо же мне тебя предупредить.
Орм. Ты избрала странное время. Меня ждут". (Ед. хр. 15. Л. 7).
Это встреча Орма со своей бывшей любовницей по первому варианту рукописи. Совпадая в основном содержании с окончательным текстом, она очень сильно отличается от него стилистически. Следующие отдельные реплики Лэр были зачеркнуты уже в первоначальной редакции: "Я не хочу видеть твоего мелкого падения. Я не допущу его. Я твоя совесть. Кто поднялся слишком высоко, должен погибнуть на высоте, а не быть раздавленным в трясине. Я тебя любила и не уступлю всему миру" (Ед. хр. 15. Л. 7).
После этой строки стоит дата: "21 июля 1921 г.". Второй встречи Орма и Лэр, когда она со словами "Я не позволю тебе узнать позор казни через палачей" убивает его, в ранней рукописи нет, поскольку она не имеет конца. Лэр считает своим долгом предостерегать бывшего возлюбленного от неверных шагов, защищает свою любовь, боясь, чтобы она не была осквернена низостью Орма. Все, что она предвидела и совершила, не выходит за рамки возможностей обыкновенного человека, она поступает по логике любящей женщины, а ее "инфернальность", "потусторонность" можно воспринять как средство самозащиты, как своеобразную оболочку для израненной души. Развитие этого образа от незадачливой, брошенной любовницы к загадочной провидице не прослеживается. Пожалуй, это единственный персонаж в пьесе, у которого можно предположить движение характера и души, тогда как остальные герои статичны, поступки их продиктованы внутренней организацией их характеров. Лэр можно рассматривать как отзвук символистского прошлого Брюсова, однако символизм раннего Брюсова материалистичен, а речи этой героини больше созвучны стилистике спиритов. Как известно, Брюсов в это время активно интересовался мистикой, расценивая ее как род познания, писал статьи в оккультный журнал "Ребус", в 1920 году выступил с докладом о мистике в Доме печати, чем навлек на себя едкую критику присутствовавшего при этом Н. Бухарина. Сходный по функциональной нагрузке образ имеется и в пьесе "Пироэнт" (полумистическая женщина-видение Ли-Ли). Привнося в драму потусторонне-жутковатое звучание, Лэр выполняет охранительно-карательную миссию. Но расценить ее поступок как возмездие Орму свыше мешают их прошлые слишком земные отношения. Свершилось не беспристрастное возмездие, а убийство. Пожалуй, самой обычной и земной женщиной в пьесе предстает Ига. Эмоциональная, истеричная, женственная, мягкая и т. д. -- в ней весь набор обычных женских пороков и добродетелей. Секретарша Орма, хорошенькая белокурая женщина, она влюбляется в своего повелителя. Может быть, толчком к этому стал его царственный ореол, его высокое положение, но она не отрекается и от поверженного Орма. Именно она привносит в драму элемент лиричности, только с ней Орм может забыться, уйти в мир чувств. Лишь в эти короткие мгновения читатель видит в нем живого человека. Ига зовет Орма прочь от борьбы, в счастливое уединение. Орм не может отказаться от власти -- она и тогда идет за ним. В этой героине проступает какая-то очень древняя женская сущность. Такие женщины способны поддерживать уже зажженный огонь, но изменить что-либо в судьбе своих близких не в силах. Вероятно, во избежание упрощенно-прямолинейных аналогий с происходящим в Советской России Брюсов в ходе работы над пьесой изымает из раннего текста эпизоды, имеющие перекличку с реальностью: убран отрывок о переброске зерна в голодные регионы (Ед. хр. 15. Л. 3); из речи персонажа, возмущенного необходимостью трудиться все больше, получая все меньше, изъята фраза о том, что "рабочий день увеличен до восьми часов в сутки, как в давнопрошедшие времена" (Ед. хр. 15. Л. 23); одну из ремарок писатель освобождает от собственной иронии по отношению к стражам порядка: "Джем дает свисток. Появляется отряд шимпанзе в форме столичной милиции" (Ед. хр. 15. Л. 3), оставляя нейтральное -- "отряд милиционеров". Зачастую снимались присутствовавшие в ранней редакции эмоциональные акценты речи персонажей, помеченные автором в скобках перед репликами: "насмешливо", "истерически" и т. д. В результате стилистической шлифовки и сокращений текст становится подчеркнуто лаконичным, выдержанным в особой "холодновато-металлической" тональности, почти бесцветным. Здесь редки эпитеты, реплики персонажей короткие, отточенные, лишенные развернутых метафор и каких-либо фразеологизмов. Вторая рукопись (Ед. хр. 16) уже максимально приближена к окончательному варианту, хотя и в ней видны следы работы над текстом: продолжается стилистическая правка, уточняются детали, за героями уже окончательно закреплены их имена (в ранней редакции они постоянно изменялись), короткие и невыразительные, позволяющие ощутить своеобразную атмосферу безликого технократического общества. При дальнейших исследованиях творчества Брюсова необходимо учитывать ранние варианты пьесы "Диктатор", ибо обращение к ним помогает не только понять особенности творческой работы писателя, но и разобраться в художественном замысле этой непростой вещи, глубже ощутить ее трагедийную основу. "Диктатор" предостерегает и от социально-политического, и от технократического обезличивания человека, вскрывает механизмы зарождения тоталитарных режимов. Проект Орма в пьесе терпит крах. Никаких конкретных перспектив социального развития Брюсов не раскрывает. Видимо, для него важнее было исследовать круг определенных проблем, которые он затронул в пьесе, чем искать пути дальнейшего развития человечества. Научно-техническое, социально-политическое развитие общества вовсе не означает столь же непреложного нравственного прогресса. Никакое социальное переустройство не способно раскрепостить личность, если законы человеческой совести оказываются вне сознания людей. При этом возникает угроза духовного варварства, что и случилось с героями "Диктатора".
При дальнейших исследованиях творчества Брюсова необходимо учитывать ранние варианты пьесы "Диктатор", ибо обращение к ним помогает не только понять особенности творческой работы писателя, которая была очень целенаправленной и велась в короткие сроки, но и разобраться в художественном замысле этой непростой вещи, глубже ощутить ее трагедийную основу.
Е. И. Колесникова.
Источники текста: Диктатор: Трагедия в пяти действиях и семи сценах // Современная драматургия. Вып. 4. - М., "Искусство", 1986 г. С. 174 - 201.
То же: В. Брюсов. Заря времен; Стихотворения; Поэмы; Пьесы; Статьи. - М., "Панорама", 2000 г. С. 387 - 433. В. Брюсов. Драматургия. М., "Совпадение", 2016 г. С. 265 - 309.
Лит. наследство. 1983. Т. 93. С. 552.
B.Брюсов в автобиографических записях, письмах и отзывах критики. М., 1925. С. 356 -- 357.
Трагедия Валерия Брюсова.// Летопись Дома литераторов. 1921. No 4. 20 дек. С. 10.
Труд. 1921. Декабрь. No 234.
Колесникова Е. Работа В. Брюсова над трагедией "Диктатор".// Из творческого наследия советских писателей. Л. 1991 г. С. 324 - 332.
То же: Русская литература. No 2. Л. ИРЛИ. 1992 г. С. 197 - 204.