На слѣдующій день солнце свѣтило такъ ярко, какъ это рѣдко случается зимою ни Бретанскихъ берегахъ, оба друга весело завтракали, приготовляясь къ новой экскурсіи. Въ этотъ разъ Жакъ собрался лично осмотрѣть свои подводныя владѣнія. Онъ былъ уже въ полномъ непромокаемомъ костюмѣ водолаза, недоставало ему только одной каски съ стекляннымъ забраломъ.
Жакъ надѣлъ свою каску уже въ шлюпкѣ, доѣхавъ до мѣста и, храбро вступивъ на лѣстницу, приставленную къ борту, началъ спускаться въ море, куда главный водолазъ спустился прежде него.
Куртомеръ былъ далеко не трусъ, однако не могъ не почувствовать нѣкотораго волненья ко время своего стремительнаго путешествія на морское дно. Притягиваемый своими свинцовыми подошвами, онъ спускался все быстрѣе и быстрѣе, сердце его сильно билось, въ виски стучало, зрѣніе точно заволакивало, но мало по малу онъ привыкъ дышать небольшой частичкой воздуха, посылаемой ему черезъ трубку и, достигнувъ дна, окончательно освоился съ своимъ положеніемъ. Спустившійся ранѣе его водолазъ подалъ ему руку и повелъ по изслѣдованному имъ наканунѣ пути, прямо къ драгоцѣннымъ сундукамъ. Жакъ шелъ, нагибаясь передъ каждымъ препятствіемъ, чтобы не разбить своего стекляннаго забрала; одной рукой придерживалъ онъ трубку, охраняя ее отъ всякихъ случайностей. другой держалъ спасательную веревку. Блѣдный свѣтъ, доходившій къ нимъ черезъ воду, позволялъ ему видѣть уже передъ собою рядъ крѣпкихъ желѣзныхъ сундуковъ съ сокровищемъ, выдержавшихъ двухлѣтній напоръ волнъ. Мимо всѣхъ ихъ водолазъ привелъ его къ послѣднему, открытому сундуку, который находился въ углу, заброшенный туда толчкомъ тонувшаго судна. Въ этотъ уголъ едва проникалъ и тотъ блѣдный свѣтъ, которымъ они пользовались доселѣ, пришлось дѣйствовать почти посредствомъ одного осязанья. Оба водолаза стали на колѣни, и Жакъ, опустивъ руку въ сундукъ, съ удовольствіемъ ощупалъ груды золотыхъ слитковъ, насыпанныхъ въ немъ почти до половины.
Вставая на ноги, онъ протянулъ руку впередъ для равновѣсья: вдругъ, въ окружавшемъ его полумракѣ рука его коснулась какаго-то круглаго, высокаго тѣла, походившаго по формѣ на колонну; въ первую минуту Жакъ принялъ его за столбъ, поддерживавшій палубу, но когда онъ обхватилъ его руками, тѣло оказалось эластичнымъ. Удивленный споимъ открытіемъ. Куртомеръ вскочилъ на ноги и очутился передъ чѣмъ-то, имѣвшимъ, какъ будто, человѣческую форму, и медленно колебавшимся; во мракѣ ему блеснуло что-то металлическое. Куртомеръ началъ догадываться: это былъ водолазъ въ каскѣ и латахъ, вѣроятно задохнувшійся благодаря какому нибудь несчастному случаю. Но зачѣмъ же товарищи оставили его на морскомъ днѣ? И вдругъ у него явилось подозрѣніе, что тутъ не случай, а предумышленное убійство. Захвативъ конецъ плававшей вокругъ него очень длинной гуттаперчевой трубки, онъ ощупалъ, что она не только была перерѣзана, но еще перевязана, чтобы помѣшать ей всплыть на поверхность.
Не смотря на тяжелое впечатлѣнье. Куртомеръ не потерялся, и пошелъ къ своему товарищу водолазу, наполнявшему въ то время золотыми слитками мѣшокъ, цривязанный къ его поясу и, взявъ его за руку, привелъ къ трупу. Они тотчасъ же поняли другъ друга, оба одновременно дернули за веревку и минуту спустя появились на поверхности въ видѣ какихъ-то морскихъ чудовищъ. Дутрлезъ радостно воскрикнулъ, увидавъ каску своего друга.
-- Ахъ, какъ хорошо на бѣломъ свѣтѣ, какъ пріятно свѣтитъ солнце!-- вырвалось у Жака, какъ только его освободили отъ каски!
-- Надѣюсь, что ты болѣе на дно не пойдешь... но говори скорѣе, что ты тамъ нашелъ и видѣлъ?-- сказалъ Дуорлесъ.
-- Нашелъ, во первыхъ, одинадцать не тронутыхъ сундуковъ съ золотомъ, двѣнадцатый за половину опорожненный, видѣлъ... бррр... ужасно тяжелое зрѣлище! И онъ разсказалъ Дутрлезу объ находкѣ трупа водолаза.
-- Вотъ и объясненье разбитаго сундука, отвѣтилъ Альберъ, но кто можетъ быть этотъ воръ особаго рода? Знаешь что мнѣ пришло въ голову... не мой ли вчерашній англичанинъ, я что-то не очень вѣрю ею страсти къ устрицамъ.
-- Ну, какъ бы то ни было, а надо заняться трупомъ этого господина.
-- Надо сперва еще его вытащить.
-- На счетъ этого я посовѣтуюсь съ моимъ водолазомъ.
-- Капитанъ, сказалъ подошедшій водолазъ, наши молодцы выловили конецъ веревки, которая, по всѣмъ вѣроятіямъ, привязана къ поясу того, котораго мы видѣли подъ водою.
-- Мы его вытащимъ, любезный другъ, это его не воскреситъ, положимъ, но мы все-таки узнаемъ, что это за гусь, и откуда явился.
-- Навѣрно не изъ нашихъ Бретанцевъ; у насъ въ артелѣ такими дѣлами не занимаются, гордо отвѣтилъ старшій.
По командѣ Куртомера четыре сильныхъ матроса принялись тащить веревку, поймавъ конецъ которой, они втащили его на шлюпку. Жакъ и Дутрлезъ нетерпѣливо слѣдили за ихъ работой, такъ хотѣлось имъ узнать скорѣе, кѣмъ окажется человѣкъ, заплатившій жизнью за покушеніе обокрасть графа де-Кальпренеда.
-- Капиталъ, сказалъ матросъ, стоявшій позади ихъ, видите вы лодку старика Тинека, выходящаго изъ бухты. Онъ держитъ руль на Зеленой островъ, мнѣ сдается, что онъ везетъ кого нибудь на нашу яхту. Вѣдь это онъ всегда катаетъ на морѣ господъ пріѣзжающихъ въ Портсаль купаться.
-- Я никого не жду, разсѣянно отвѣтилъ Жакъ; а вотъ это такъ курьезно, прибавилъ онъ, смотря на небольшую лодочку подъ парусомъ, въ болѣе близкомъ отъ нихъ разстояніи, чѣмъ та большая, вотъ такъ кормчій, какъ онъ править, видно, что не морякъ, а еще рискнулъ ѣхать одинъ въ такое опасное мѣсто, сумашедшій!
-- Готово, капитанъ, закричали матросы, и въ ту же минуту показалась на поверхности воды голова въ каскѣ, а за тѣмъ высокаго роста человѣкъ въ костюмѣ водолаза. Не безъ труда уложили его на дно четыре сильныхъ матроса.
-- Снимите съ него каску сказалъ Куртомеръ.
-- Капитанъ, проговорилъ одинъ изъ молодыхъ матросовъ, все время не сводившій глазъ съ парусной лодки, тотъ парижанинъ правитъ прямо на камни.
-- А Богъ съ нимъ, его дѣло, разсѣянно отвѣтилъ Жакъ, нагибаясь надъ утопленникомъ, съ котораго на конецъ сняли каску.
-- Боже мой, воскликнулъ Куртомеръ, вѣдь это Матапанъ.
-- Быть не можетъ! сказалъ нагибаясь въ свою очередь Дутрлезъ.
-- Онъ, навѣрно! Развѣ ты не узнаешь его лице. Теперь я все понимаю. Г. баронъ узналъ какимъ-то путемъ тайну графа и, отправляясь на добычу, сыгралъ съ тобою злую шутку... Скажи, Альберъ, у твоего вчерашняго англичанина не было ли пронятыхъ ушей.
-- Были, помню, меня это очень удивило.
Теперь все ясно, никто другой, какъ достойный его другъ Жиромонъ отправилъ г. барона "ut patres" и теперь летитъ всѣми силами пара къ Парижъ завладѣть его сокровищами, не безъ содѣйствія, конечно, честнаго Али, да и Маршфруа, пожалуй.
-- Надо бы телеграфировать въ Парижъ...
-- Кому мы будемъ телеграфировать? пока дойдетъ телеграмма, утренній поѣздъ будетъ уже въ Парижѣ да и чортъ съ нимъ, еще не миновать ему висѣлицы и безъ меня. Займемся тѣломъ барона, надо скорѣе доставить его на берегъ въ полномъ костюмѣ, остальное дѣло властей, не наше...
-- Капитанъ, капитанъ! прервалъ его тотъ же молодой матросъ, смотрите что дѣлаетъ лодка, не пройдетъ и десяти минуть, кагь она пойдетъ ко дну. Смотрите она прямо летитъ на подводные камни!
-- Ахъ, чертъ возьми! И въ правду. Гичку, живѣе!.. Пожалуй другаго придется вытаскивать!
Дутрлезъ, стоявшій ближе къ спускаемой гичкѣ, прыгнулъ въ нее съ четырьмя гребцами, и та понеслася, какъ птица на встрѣчу неопытнаго пловца.
-- Смотрите, онъ налетѣлъ... Ну, конецъ!
-- Ради Бога, друзья, гребите дружнѣе, кричалъ Дутрлезъ, мы можетъ быть спасемъ его!
-- Да, если умѣетъ плавать... Нѣтъ, пошелъ ко дну.
-- Все равно, гребите!
Голова утопающаго показалась на поверхности, и опять скрылась.
-- Не можемъ же мы дать ему погибнуть!-- вскричалъ Дутрлезъ. Тѣ молчали: мѣсто было опасное, теченье очень сильное, а какъ нарочно между четырьмя хорошими гребцами не попалось ни однаго хорошаго пловца. Дутрлезъ умѣлъ плавать; онъ не выдержалъ зрѣлища безпомощной гибели ближняго, и бросился въ море.
Плавалъ онъ хорошо, но платье стѣсняло его и онъ вскорѣ созналъ, что ему не хватитъ силъ противостоять теченью, увлекавшему его къ Буссввенъ-Авалю. Испуганные матросы догоняли его всею силою своихъ мышцъ, но онъ быль уже далеко отъ лодки, и начиналъ отчаяваться въ возможности спасти погибавшаго, какъ вдругъ судорожная рука ухватилась за воротъ его жакетки и такъ замерла на немъ. Въ эту минуту онъ почувствовалъ и себя погибшимъ: онъ зналъ, какъ утопающіе часто губятъ своихъ спасателей, хватая ихъ за рука и ноги. Къ счастью безумный парижанинъ потерялъ послѣднія силы; ухватившись за воротъ Дутрлеза, онъ болѣе не шевелился и Альберу оставалось только держаться на водѣ, пока не подоспѣетъ лодка. Двѣ, три минуты показались ему цѣлымъ вѣкомъ, но наконецъ онъ могъ ухватиться за протянутое ему весло, и вскорѣ вмѣстѣ со спасеннымъ имъ человѣкомъ очутился въ лодкѣ... Каково же было его смущенье, когда опомнившись самъ отъ вынесенной тревоги, онъ узналъ въ лежащемъ безъ чувствъ молодомъ человѣкѣ Жюльена де-Кальпренеда.
-- Онъ умеръ? спросилъ Альберъ опомнившись отъ изумленія.
-- Увидите, что нѣтъ. Я его тотчасъ оживлю изъ моей фляжки, отвѣчалъ одинъ изъ гребцовъ, вливая въ ротъ утопленника нѣсколько капель водки:-- Водка отличное противоядіе соленой воды.
-- Ничего, пройдетъ, онъ еще дышетъ, говорили матросы, а теперь прикажете грести на яхту?
-- Да, пожалуйста, скорѣй на яхту, отвѣчалъ разтерянно Дутрлезъ, укрывая матросскимъ плащемъ безчувственнаго Жюльена.
-- Капитанъ ждетъ васъ на островѣ!-- крикнулъ Жаку боцманъ, когда они подъѣхали къ яхтѣ.
-- Сейчасъ иду.
-- Но и вы сами упали въ воду... вамъ бы надо переодѣться...
-- Нѣкогда; ради Бога займитесь больнымъ! я оставлю его на ваше попеченіе.
Черезъ пять минутъ Дутрлезъ карабкался на скалы, дрожа отъ холода и волненья. Добравшись до верхушки, онъ увидалъ въ саженяхъ сорока или пятидесяти отъ себя нѣсколько человѣкъ, стоящихъ на самомъ берегу, и побѣжалъ на встрѣчу спѣшившаго къ нему Жака, который кричалъ издали.
-- Гдѣ Жюльенъ?
-- Спасенъ! отвѣчалъ, задыхавшійся отъ усталости и волненья, Дутрлезъ.
-- И конечно, тобою? сказалъ Куртомеръ взявъ друга подъ руку и увлекая его за собою.
-- Да, я бросился вплавь, и мнѣ удалось спасти его, теперь онъ отогрѣвается въ твоей каютѣ.
-- Ну, брать, онъ оказалъ тебѣ не малую услугу, кувырнувшись въ море. Увидишь, какой пріемъ тебя ожидаетъ. Отецъ и сестра считаютъ его мертвымъ, они видѣли по ту сторону острова опрокинувшуюся лодку.
-- Отецъ и сестра! такъ они здѣсь?
-- И съ моей милой тетушкой въ придачу. Видишь, они спѣшатъ къ намъ... Спасенъ, спасенъ! закричалъ Жакъ увидавъ графа.
-- Сынъ мой, гдѣ мой сынъ?.. видѣли-ли вы его? воскликнулъ графъ, приблизившись къ Дутрлезу.
-- Успокойтесь, живъ и невредимъ, будетъ обѣдать съ нами, по милости Альбера, бросившагося за нимъ въ воду! весело отвѣтилъ Жакъ.
-- Такъ я вамъ обязанъ... проговорилъ графъ дрожащимъ голосомъ, какъ то растерянно смотря въ глаза Дутрлеза.
-- Кому же какъ не ему, смотрите, онъ и теперь еще носитъ слѣды своего подвига... не успѣлъ перемѣнить платья.
Дутрлезъ молчалъ, не смѣя взглянуть на Арлету.
-- Я была увѣрена, что вы спасете его, тихо проговорила молодая дѣвушка, когда къ нимъ приблизилась маркиза де-Вервень.
-- А, такъ вотъ вы гдѣ, прекрасный юноша, убѣгающій потихоньку отъ партіи виста,-- весело сказала она обращаясь къ герою дня:-- Но такъ и быть, я вамъ прощаю, особенно, если вы подадите мнѣ руку: я умираю отъ усталости... ничего, что вы мокры... мое толстое пальто выдержитъ.
Графа, съ дочерью были уже далеко: они спѣшили на яхту къ Жюльену: но, убѣгая, Арлета краснорѣчивымъ взглядомъ поблагодарила спасителя своего брата.
-- Пускай они бѣгутъ, сказала маркиза, а мы съ вами поговоримъ... Вы, конечно, не ожидали видѣть меня здѣсь; но я способна еще передвигаться, когда того требуетъ польза моихъ друзей... Не благодарите меня теперь,-- успѣете когда мы женимъ васъ на Арлетѣ. Графъ долженъ будетъ обѣщать вамъ руку дочери, не позднѣе сегодняшняго вечера... или я не маркиза де-Вервень!