КНИГА ПЕРВАЯ

ГЛАВА I.

Былъ ясный день раннею весной 1869. Весь Парижъ казалось высыпалъ изъ домовъ чтобы веселиться. Тюйлери, Елисейскія Поля, Булонскій лѣсъ были наполнены праздными толпами. Иностранецъ подивился бы гдѣ же Трудъ работаетъ и въ какихъ закоулкахъ прячется Бѣдность. Милліонеръ съ Лондонской биржи, взглянувъ вокругъ на магазины, экипажи, наряды женщинъ; услыхавъ о цѣнахъ въ лавкахъ, о платѣ за квартиры, спросилъ бы себя съ завистливымъ изумленіемъ: Какъ только живутъ эти веселые Парижане? Каковы ихъ богатства? Откуда они берутся?

По мѣрѣ того какъ день склонялся къ вечеру, многіе разсѣянные зѣваки стали толпиться на бульварахъ; въ кафе и ресторанахъ начали зажигать огни.

Въ это время молодой человѣкъ, которому можно было дать лѣтъ двадцать пять или двадцать шесть, шелъ по Италіянскому Бульвару мало обращая вниманія на толпу сквозь которую онъ направлялъ свои одинокіе шаги. Въ наружности и манерахъ его было что-то привлекавшее вниманіе. Онъ смотрѣлъ неизвѣстно кѣмъ, несомнѣнно Французомъ, но не Парижаниномъ. Онъ былъ одѣтъ не по модѣ, опытный глазъ различилъ бы въ его платьѣ вкусъ и покрой провинціальнаго портнаго. Походка его не была походкой Парижанина, менѣе лѣнива и болѣе степенна; и, не такъ какъ Парижане, онъ казался равнодушнымъ ко взглядамъ другихъ.

Тѣмъ не менѣе, на немъ былъ отпечатокъ того достоинства или отличія которое тѣ что съ колыбели привыкли гордиться своимъ происхожденіемъ усвоиваютъ себѣ такъ безсознательно что оно кажется наслѣдственнымъ и врожденнымъ. Надо сознаться также что молодой человѣкъ былъ и самъ одаренъ значительною долей того благородства какимъ природа своенравно надѣляетъ своихъ любимцевъ, мало обращая вниманія на ихъ гербы и родословныя,-- благородствомъ фигуры и наружности. Онъ былъ высокъ и строенъ, съ граціозными очерками членовъ и паденія плечъ; лицо его было красиво, чистѣйшій типъ французской мужественной красоты -- носъ наклонный стать орлинымъ, тонкій, съ изящнымъ разрѣзомъ ноздрей; бѣлая кожа, глаза большіе, свѣтло-каріе, съ темными рѣсницами, волосы темно-каштановые, безъ желтизны, борода и усы нѣсколько потемнѣе, коротко подстриженные, не портившіе очертаніе губъ, которыя были сжаты, какъ будто улыбка была въ послѣднее время имъ не знакома; но это не гармонировало съ физіономическимъ характеромъ ихъ строенія, который былъ именно такой что, по Лафатеру, обличалъ нравъ склонный къ веселости и удовольствіямъ.

Другой человѣкъ, такихъ же лѣтъ, быстро вышедшій изъ одной изъ улицъ Шоссе д'Антенъ, почти наткнулся на величаваго пѣшехода описаннаго выше, взглянулъ ему въ лицо, остановился и воскликнулъ: "Аленъ!" При этой неожиданной встрѣчѣ первый пѣшеходъ обернулся, взглянулъ спокойно на оживленное лицо нижняя часть котораго заросла черною бородой, и слегка приподнявъ шляпу съ движеніемъ головы означавшимъ: "милостивый государь, вы ошиблись; я не имѣю чести знать васъ", продолжалъ свой медленный равнодушный путь. Но отъ этого незнакомаго знакомца не такъ легко было отдѣлаться.

-- Чортъ возьми, проговорилъ онъ сквозь зубы,-- несомнѣнно я правъ. Онъ мало измѣнился, не такъ какъ я; но десять лѣтъ парижской жизни передѣлаютъ и орангутанга.

Ускоривъ шаги и поровнявшись съ человѣкомъ кого онъ назвалъ Аленомъ онъ сказалъ съ благовоспитанною смѣсью вѣжливости и смѣлости въ голосѣ и наружности:

-- Десять тысячъ извиненій если я ошибаюсь. Но безъ сомнѣнія я встрѣчаю Алена де-Керуэка, сына маркиза де-Рошбріанъ.

-- Точно такъ, милостивый государь, но....

-- Но ты не помнишь меня, своего школьнаго друга Фредерика Лемерсье?

-- Возможно ли? вскричалъ Аленъ искренно и съ оживленіемъ измѣнившимъ весь характеръ его лица.-- Любезнѣйшій Фредерикъ, любезный другъ, вотъ такъ счастье! Значитъ ты тоже въ Парижѣ?

-- Разумѣется; а ты? Какъ видно только-что пріѣхалъ, добавилъ онъ нѣсколько насмѣшливо когда взявъ своего друга подъ руку взглянулъ на покрой его воротника.

-- Я здѣсь уже двѣ недѣли, возразилъ Аленъ.

-- Гм! Полагаю что ты остановился въ старомъ отелѣ Рошбріановъ. Я проходилъ мимо него вчера, дивясь его громадному фасаду и не ожидая чтобы ты былъ его обитателемъ.

-- Я и не обитатель его; отель не принадлежитъ мнѣ, онъ проданъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ моимъ отцомъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ! Надѣюсь что твой отецъ получилъ за него хорошую цѣну; въ послѣдніе пять лѣтъ эти старые отели утроились въ цѣнѣ. А какъ поживаетъ твой отецъ? Все такой же любезный grand seigneur? Знаешь, я его видѣлъ всего одинъ разъ и никогда не забуду его улыбку, style grand m onarque, когда онъ потрепалъ меня по головѣ и далъ мнѣ десять наполеондоровъ!

-- Моего отца уже нѣтъ болѣе въ живыхъ, сказалъ Аленъ съ важностью,-- онъ умеръ около трехъ лѣтъ тому назадъ.

-- Ciel! прости меня, я очень пораженъ. Гм! значитъ ты теперь маркизъ де-Рошбріанъ; великое историческое имя, стоитъ хорошихъ денегъ на биржѣ. Мало осталось такихъ именъ. Великолѣпное мѣсто твой старый замокъ, не правда ли?

-- Великолѣпное мѣсто -- нѣтъ, почтенная развалина -- да!

-- А, развалина! Тѣмъ лучше. Теперь всѣ банкиры помѣшаны на развалинахъ: такое пріятное занятіе ихъ реставрировать. Ты безъ сомнѣнія реставрируешь свой. Съ какимъ архитекторомъ я тебя познакомлю! Moyen â ge у него на концахъ пальцевъ. Дорогъ, но геній.

Молодой маркизъ улыбнулся; съ тѣхъ поръ какъ онъ встрѣтился со школьнымъ товарищемъ лицо его обнаружило что оно могло улыбаться; улыбнулся, но не весело, и отвѣчалъ:

-- Я не намѣренъ реставрировать Рошбріанъ. Стѣны еще крѣпки; онѣ пережили бури шести столѣтій; на мой вѣкъ ихъ хватитъ, а со мной наша фамилія кончится.

-- Ба! фамилія кончится, въ самомъ дѣлѣ! ты еще женишься. Parlez-moi de è a! Въ этомъ никто лучше меня не поможетъ тебѣ. У меня есть списокъ всѣхъ богатыхъ невѣстъ въ Парижѣ, переплетенный въ русскую кожу. О, будь только я Рошбріаномъ! Адская вещь явиться на свѣтъ какимъ-нибудь Лемерсье. Я демократъ, разумѣется. Лемерсье былъ бы въ ложномъ положеніи еслибъ онъ не былъ демократомъ. Но еслибы кто-нибудь оставилъ мнѣ двадцать акровъ земли съ древнимъ правомъ на де и на титулъ, клянусь, я былъ бы тогда аристократомъ и стоялъ бы за свое сословіе. А теперь, благо мы встрѣтились, пообѣдаемъ вмѣстѣ. Безъ сомнѣнія у тебя есть ежедневныя приглашенія на цѣлый мѣсяцъ. Рошбріанъ только-что прибывшій въ Парижъ долженъ быть f ê t é всѣмъ Предмѣстьемъ.

-- Нѣтъ, отвѣчалъ Аленъ просто,-- я никуда не приглашенъ; кругъ моего знакомства гораздо ограниченнѣе чѣмъ ты полагаешь.

-- Тѣмъ лучше для меня. Я по счастію не имѣю приглашенія на нынѣшній день, что не часто случается: я немножко въ модѣ въ своемъ кругу, хотя это не общество Предмѣстья. Гдѣ же мы будемъ обѣдать? У Трехъ Братьевъ?

-- Гдѣ угодно. Я не знаю парижскихъ ресторановъ кромѣ одного, очень скромнаго, рядомъ съ моею квартирой.

-- А propos, гдѣ твоя квартира?

-- Въ Университетской улицѣ, No ***.

-- Славная улица, только скучная. Если у тебя уже нѣтъ собственнаго родоваго отеля, то непростительно будетъ тебѣ чахнуть въ этомъ музеѣ мумій, Сенъ-жерменскомъ предмѣстьи; ты долженъ поселиться въ одномъ изъ новыхъ кварталовъ въ Елисейскихъ Поляхъ. Предоставь это мнѣ; я тебѣ найду превосходное помѣщеніе. Я знаю одинъ домъ который хотятъ сдать -- bagatelle -- 500 наполеондоровъ въ годъ. Тысячи двѣ или три будетъ тебѣ стоить отдѣлать его порядочно, не парадно. Предоставь мнѣ все. Въ три дня ты будешь устроенъ. А propos, лошади? Тебѣ нужны англійскія. Сколько?-- три подъ верхъ, двѣ для кареты? Я тебѣ достану. Завтра же напишу въ Лондонъ. Рисъ (то-есть Райсъ) будетъ къ твоимъ услугамъ.

-- Не хлопочи, любезнѣйшій Фредерикъ. Я не держу ни лошадей ни кареты, и не переѣду съ квартиры.

Говоря это Рошбріанъ гордо выпрямился.

"Можетъ ли быть, подумалъ Лемерсье,-- чтобы маркизъ былъ бѣденъ? Нѣтъ. Я всегда слышалъ что Рошбріаны принадлежатъ къ богатѣйшимъ землевладѣльцамъ Бретани. Скорѣе несмотря на свое невѣденіе Сенъ-жерменскаго предмѣстья онъ достаточно знакомъ съ нимъ чтобы понять что не пристало одному изъ крупнѣйшихъ аристократовъ становиться подъ покровительство Фредерика Лемерсье. Sacre bleu! Если онъ думаетъ важничать со мной, со своимъ школьнымъ товарищемъ, я, я его вызову."

Въ то самое время какъ Лемерсье дошелъ до этого воинственнаго рѣшенія, маркизъ сказалъ съ улыбкой которая несмотря на свою искренность не была лишена меланхолической важности.

-- Любезнѣйшій Фредерикъ, прости если я принялъ твое дружеское предложеніе съ кажущеюся неблагодарностью. Но вѣрь что у меня есть достаточныя причины чтобы вести въ Парижѣ жизнь какой ты не позавидуешь.-- Потомъ очевидно желая перемѣнить разговоръ онъ сказалъ болѣе веселымъ голосомъ:-- Но что за чудный городъ вашъ Парижъ! Вспомни, что я никогда прежде не видалъ его; онъ явился предо мною какъ городъ изъ Арабскихъ Ночей двѣ недѣли тому назадъ. И больше всего поражаетъ меня -- говорю это съ сожалѣніемъ и упрекомъ совѣсти -- разумѣется не Парижъ прежнихъ временъ, но тотъ Парижъ что господинъ Бонапартъ -- извини, что императоръ воздвигъ вокругъ себя и отождествилъ за вѣчныя времена со своимъ царствованіемъ. То что ново въ Парижѣ, то поражаетъ и плѣняетъ меня. Я вижу здѣсь жизнь Франціи, а я принадлежу ея могиламъ!

-- Я не совсѣмъ тебя понимаю, сказалъ Лемерсье.-- Если ты думаешь что тебѣ не представляется при Имперіи открытаго поприща для честолюбія потому что отецъ и дѣдъ твои были легитимисты, ты совершенно ошибаешься. Теперь всѣ помѣшаны на moyen â ge и даже rococo. Ты не можешь себѣ представить какъ цѣнно можетъ быть твое имя и при дворѣ императора, и въ какой-нибудь коммерческой компаніи. Но съ твоимъ богатствомъ ты независимъ это всего кромѣ моды и Жокей-Клуба. Кстати извини, что за негодяй дѣлалъ тебѣ платье? скажи мнѣ и я донесу на него полиціи.

Частію изумленный частію разсмѣшенный, Аленъ маркизъ де-Рошбріанъ смотрѣлъ на Фредерика Лемерсье какъ добродушный левъ посмотрѣлъ бы на вертляваго пуделя позволившаго себѣ забавляться его гривой, и помолчавъ возразилъ кратко:

-- Платье что я ношу въ Парижѣ было сдѣлано въ Бретани; если же имя Рошбріана можетъ еще имѣть какую-нибудь цѣну въ Парижѣ, въ чемъ я сомнѣваюсь, то позволь мнѣ надѣяться что благодаря ему меня признаютъ за дворянина каковъ бы ни былъ покрой моего платья и каковы бы ни были мнѣнія клуба состоящаго изъ жокеевъ.

-- Ха, ха, ха! воскликнулъ Лемерсье, оставляя руку своего друга, и расхохотался еще болѣе увидавъ важный взглядъ маркиза.-- Извини меня, я не могу удержаться... Жокей-Клубъ состоитъ изъ жокеевъ! Это ужь слишкомъ! но превосходный каламбуръ. Любезнѣйшій Аленъ, въ Жокей-Клубѣ членами лучшія европейскія фамиліи; онѣ бы не приняли такаго буржуа какъ я. Но это все равно; съ одной стороны ты совершенно правъ. Ты можешь ходить въ блузѣ если пожелаешь -- и все-таки останешься Рошбріаномъ, тебя только назовутъ эксцентричнымъ. Увы! я долженъ заказывать себѣ панталоны въ Лондонѣ -- вотъ что значитъ быть какимъ-нибудь Лемерсье. Но вотъ мы и въ Пале-Ройялѣ.

ГЛАВА II.

Залы въ ресторанѣ Трехъ Братьевъ были полны; друзья нашли себѣ столъ съ нѣкоторымъ затрудненіемъ. Лемерсье предлагалъ было особую комнату, отъ чего маркизъ по причинамъ ему извѣстнымъ, отказался.

Лемерсье самъ, не спрашивая товарища, заказалъ обѣдъ и вина.

Въ ожиданіи устрицъ, чѣмъ, когда время, французскіе bonvivants обыкновенно начинаютъ обѣдъ, Лемерсье оглядывалъ залу съ тою неподражаемою, пытливою дерзостью которая отличаетъ парижскихъ данди. Нѣкоторыя изъ женщинъ кокетливо отвѣчали на его взглядъ, потому что Лемерсье былъ beau gar è on; другія отворачивались съ негодованіемъ и что-то шептали мущинамъ сидѣвшимъ съ ними. Изъ мущинъ, старые покачивали головами и продолжали невозмутимо ѣсть; молодые же быстро оборачивались и сперва смотрѣли гордо на Лемерсье; но встрѣчая его взглядъ сквозь стеклышко вставленное въ глазъ, замѣчая смѣлое выраженіе его лица и его широкія плечи, они также отворачивались и продолжали невозмутимо ѣсть какъ и старые.

-- А! воскликнулъ вдругъ Лемерсье: -- вотъ идетъ человѣкъ съ кѣмъ тебѣ слѣдуетъ познакомиться, mon cher. Онъ можетъ посовѣтовать тебѣ какъ помѣстить твои деньги, человѣкъ этотъ пойдетъ далеко -- будущій министръ. А, bon jour Дюллеси, bon jour.

Онъ послалъ рукой поцѣлуй только-что вошедшему господину, смотрѣвшему гдѣ бы помѣститься.

Видно было что онъ былъ хорошо и съ хорошей стороны извѣстенъ въ ресторанѣ Трехъ Братьевъ. Слуги толпились около него указывая на столъ у окна который угрюмый Англичанинъ, пообѣдавъ бифстекомъ съ картофелемъ, готовъ былъ очистить.

Господинъ Дюплеси, убѣдившись сперва, какъ человѣкъ осторожный, что столъ остался за нимъ, заказавъ себѣ устрицъ, шабли и potage 4; la bisque, прошелъ спокойно и медленно черезъ залу и остановился около Лемерсье.

Здѣсь я на минуту остановлюсь чтобы набросать портреты обоихъ Парижанъ.

Фредерикъ Лемерсье одѣтъ немного черезчуръ нарядно, доводя господствующую моду до крайности. Въ галстукѣ у него драгоцѣнная булавка, стоящая 2.000 франковъ; онъ носитъ кольцы на пальцахъ, брелоки на часахъ. У него теплый, хотя смуглый цвѣтъ лица, тонкія черныя брови, полныя губы, носъ нѣсколько вздернутый, но не маленькій, прекрасные большіе темные глаза, высокомѣрное, открытое, нѣсколько дерзкое выраженіе лица, несомнѣнно красиваго, благодаря румянцу, молодости и живости взгляда.

Люсьену Дюллеси, облокотившемуся на столъ и взглянувшему сперва съ любопытствомъ за маркиза де-Рошбріана, который положивъ щеку на руку кажется не замѣчалъ его, потомъ сосредоточившему вниманіе на Фредерикѣ Лемерсье сидѣвшемъ прямо со сложенными руками,-- Люсьену Дюплеси между сорока и пятьюдесятью годами, онъ немного ниже средняго роста, тонокъ, но не худощавъ,-- что по-англійски называется wiry. Одѣтъ онъ чрезвычайно просто; черный застегнутый сертукъ; черный галстукъ повязанъ выше чѣмъ люди слѣдующіе модѣ носятъ теперь; ястребиный носъ и ястребиные глаза; волосы темно-коричнивые, очень короткіе и прямые, не волнистые; щеки худыя, гладко выбритыя, но онъ носитъ усы и зсланьйолку, въ подражаніе своему государю, и подобно всѣмъ подражателямъ доводя заимствованную красоту до крайности, такъ что концы его усовъ и эспаньйолки сдѣланные твердыми и завостренные помощію косметиковъ въ составъ коихъ должно было входить желѣзо, имѣли видъ трехъ жалъ стерегущихъ губы и челюсти отъ нападенія; блѣдный, темно-оливковый цвѣтъ лица; глаза маленькіе, глубоко вдавшіеся, спокойные и проницательные; выраженіе лица его съ перваго взгляда поражало только спокойною неподвижностью. Наблюдаемые болѣе внимательно, черты эти обнаруживали много разумности, губы выражали рѣшительность, лобъ разчетливость; въ общемъ это было лицо не обыкновеннаго человѣка, человѣка можетъ-быть не лишеннаго прекрасныхъ и высокихъ качествъ, скрываемыхъ отъ обыкновеннаго взгляда обычною сдержанностью, но оправдывающихъ довѣріе тѣхъ кого онъ принималъ въ свою короткость.

-- А, mon cher, сказалъ Лемерсье,-- вы обѣщали быть у меня вчера въ два часа. Я ждалъ васъ полчаса и вы не были.

-- Нѣтъ; я зашелъ сперва на Биржу. Паи компаніи о которой мы говорили упали; они упадутъ еще ниже, покупать ихъ теперь неблагоразумно, такъ что мнѣ не зачѣмъ было идти къ вамъ. Я полагалъ что вы не станете ждать меня если я не приду въ назначенный часъ. Будете вы сегодня вечеромъ въ оперѣ?

-- Думаю что нѣтъ, не стоитъ, кромѣ того я встрѣтилъ стараго друга кому хочу посвятить сегодняшній вечеръ. Позвольте мнѣ познакомить васъ съ маркизомъ де-Рошбріаномъ. Аленъ, г. Дюплеси.

Оба поклонились.

-- Я имѣлъ честь быть извѣстнымъ вашему отцу, сказалъ Дюплеси.

-- Въ самомъ дѣлѣ? отвѣчалъ Рошбріанъ:-- онъ много лѣтъ не бывалъ въ Парижѣ предъ своею смертью.

-- Я встрѣтился съ нимъ въ Лондонѣ, въ домѣ русской княгини С.

Маркизъ сильно покраснѣлъ, съ важностью наклонилъ голову и не отвѣчалъ. Въ это время слуга принесъ устрицы и шабли, и Дюллеси отошелъ къ своему столу.

-- Это самый необыкновенный человѣкъ, сказалъ Фредерикъ выжимая лимонъ на свои устрицы,-- нельзя не удивляться ему.

-- Какъ такъ? Я не вижу ничего по крайней мѣрѣ достойнаго удивленія въ его лицѣ, сказалъ маркизъ съ тупостью провинціала.

-- Въ лицѣ? А! ты легитимистъ -- это предразсудокъ партіи. Украшенія на его лицѣ напоминаютъ императора; но само по себѣ это несомнѣнно умное лицо.

-- Можетъ-быть, только не пріятное. Онъ похожъ на хищную птицу.

-- Всѣ умные люди хищныя птицы. Орлы герои, совы мудрецы. Дюплеси не орелъ и не сова. Я бы назвалъ его скорѣе соколомъ, только не сталъ бы завязывать ему глаза.

-- Называй его какъ хочешь, сказалъ маркизъ равнодушно,-- мнѣ до него не можетъ быть никакого дѣла.

-- Я въ этомъ не такъ увѣренъ, отвѣчалъ Фредерикъ нѣсколько оскорбленный флегмою съ какою провинціалъ относился къ претензіямъ Парижанина.-- Дюплеси, повторяю, необыкновенный человѣкъ. Хотя онъ не имѣетъ титула, но происходитъ отъ древней аристократической фамиліи; я думаю, какъ указываетъ и самое имя, отъ однихъ предковъ съ Ришелье. Отецъ его былъ глубокій ученый, и я думаю онъ самъ много читалъ. Онъ могъ бы отличиться въ литературѣ или въ судейской карьерѣ, но родители его умерли въ страшной бѣдности; дальніе родственники занимающіеся торговлей заботились о немъ и направили его таланты на Биржу. Семь лѣтъ тому назадъ онъ жилъ въ одной комнатѣ въ четвертомъ этажѣ, близь Люксамбурга. Теперь у него свой отель, не большой, во прекрасный, въ Елисейскихъ Поляхъ, стоящій по крайней мѣрѣ 600.000 франковъ. Онъ составилъ состояніе не только для себя, но и для многихъ другихъ; изъ нихъ нѣкоторые такой же хорошей фамиліи какъ твоя. У него есть геній богаства, и онъ творитъ милліоны, какъ поэтъ свою оду, силою вдохновенія. Онъ коротокъ съ министрами, и былъ приглашаемъ въ Компьень императоромъ. Онъ можетъ быть очень полезенъ для тебя.

Аленъ сдѣлалъ легкое движеніе недовѣрія и перемѣнилъ разговоръ на воспоминаніе школьныхъ дней.

Наконецъ обѣдъ кончился. Фредерикъ позвонилъ, велѣлъ подать счетъ и взглянулъ на него.

-- Пятьдесятъ девять франковъ, сказалъ онъ беззаботно бросивъ полтора наполеондора.

Маркизъ молча вынулъ свой кошелекъ и досталъ такую же сумму.

Выйдя изъ ресторана Фредерикъ предложилъ отправиться къ нему на квартиру.

-- Я могу предложить тебѣ превосходную сигару изъ ящика подареннаго мнѣ безцѣннымъ молодымъ Испанцемъ состоящимъ при здѣшнемъ посольствѣ. Такихъ сигаръ не найти въ Парижѣ ни за деньги, ни за любовь, такъ какъ женщины, какъ бы онѣ ни были преданы и великодушны, никогда не предложатъ вамъ ничего лучше папироски. Такія сигары можетъ доставить только дружба. Дружба это сокровище.

-- Я не курю, отвѣчалъ маркизъ,-- но буду очень радъ зайти къ тебѣ, лишь бы не употребить во зло твое радушіе. Ты безъ сомнѣнія приглашенъ куда-нибудь вечеромъ.

-- Не раньше одиннадцати, когда я обѣщалъ быть на вечерѣ куда не предлагаю тебѣ идти со мной, потому что это одно изъ сборищъ богемы, участіе въ немъ можетъ повредить тебѣ въ Предмѣстьѣ, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ пока ты не утвердилъ тамъ своего положенія. Скажи пожалуста, не родня ли тебѣ герцогиня де-Тарасконъ?

-- Да; кузина покойной матушки.

-- Поздравляю тебя. Tr &e grave; s grande dame Она броситъ тебя in puro coelo какъ Юнона одного изъ своихъ молодыхъ павлиновъ.

-- Знакомство между нашими домами прекратилось, возразилъ маркизъ сухо,-- со времени ея втораго брака; это было m é salliance.

-- M é salliance! второй бракъ! Второй мужъ ея былъ герцогъ де-Тарасконъ.

-- Герцогъ первой Имперіи, внукъ мясника.

-- Diable! Вы строгій генеалогъ, господинъ маркизъ. Какъ же ты рѣшаешься идти объ руку со мной, чей прадѣдъ поставлялъ хлѣбъ той самой арміи которой дѣдъ герцога де-Тараскона поставлялъ мясо?

-- Любезнѣйшій Фредерикъ, родословная наша одинакова, потому что дружба наша съ тобой началась въ одно и то же время. Я порицаю герцогиню де-Тарасконъ не за то что она вышла замужъ за внука мясника, но за то что она вышла за человѣка кого сдѣлалъ герцогомъ узурпаторъ. Она отреклась отъ вѣрованій своего дома и отъ правъ своего государя. Потому-то ея бракъ есть пятно на нашемъ гербѣ.

Фредерикъ поднялъ брови, но имѣлъ достаточно такту чтобы не продолжать этотъ разговоръ. Кто вмѣшивается въ семейныя ссоры, тотъ проживетъ всю жизнь безъ друзей.

Молодые люди прибыли на квартиру Лемерсье, антресоли выходившіе на Италіянскій Бульваръ, гдѣ было больше комнатъ чѣмъ обыкновенно требуется для холостяка, довольно низкихъ правда, но обширныхъ, отдѣланныхъ и меблированныхъ съ роскошью изумившею провинціала, хотя съ благовоспитанною гордостью жителя Востока онъ подавлялъ всякое выраженіе удивленія.

Флорентинскіе шкапы заново отдѣланные высокимъ искусствомъ Мамбро, цѣнные образцы стараго севра и лиможа, картины и бронза и мраморныя статуэтки -- все хорошаго выбора и дорогой цѣны отражаемое зеркалами въ венеціанскихъ рамахъ -- составляло coup d'oeil благопріятствовавшій тому уваженію которое человѣческій умъ отдаетъ признакамъ богатства. Комфортъ былъ также не забытъ какъ и роскошь. Тонкіе ковры покрывали полы, двойныя стеганыя портьеры защищали отъ сквознаго вѣтра изъ дверныхъ щелей. Давъ своему другу нѣсколько минутъ чтобъ осмотрѣть все и подивиться на столовую и залу, которыя были лучшими комнатами, Фредерикъ провелъ его въ небольшой кабинетъ украшенный краснымъ сукномъ съ золотою бахромой на которомъ были красиво расположены трофеи восточнаго оружія и турецкія трубки съ янтарными мундштуками.

Тамъ предложивъ маркизу расположиться на диванѣ и развалясь на другомъ, изящный Парижанинъ приказалъ слугѣ, одѣтому также хорошо какъ онъ самъ, принести кофе и ликеры; и послѣ напрасныхъ убѣжденій своего друга попробовать одну изъ его безподобныхъ сигаръ, закурилъ самъ свою регалію.

-- Имъ десять лѣтъ, сказалъ Фредерикъ съ сожалѣніемъ въ голосѣ по поводу лишенія которому добровольно подвергалъ себя Аленъ,-- десять лѣтъ. Онѣ явились на свѣтъ въ томъ году какъ мы разстались.

-- Когда ты былъ такъ поспѣшно отозванъ изъ коллегіи извѣстіемъ о болѣзни твоего отца. Мы напрасно ждали твоего возвращенія. Ты съ тѣхъ поръ живешь въ Парижѣ?

-- Съ тѣхъ поръ; бѣдный отецъ мой умеръ отъ этой болѣзни. Состояніе его оказалось гораздо больше чѣмъ полагали, на мою часть пришлось годоваго дохода съ бумагъ, домовъ и пр. больше 60.000 франковъ; и такъ какъ оставалось еще шесть лѣтъ до моего совершеннолѣтія, то капиталъ за это время могъ разумѣется увеличиться сбереженіями. Мать хотѣла оставить меня при себѣ; дядя же, назначенный вмѣстѣ съ нею моимъ опекуномъ, съ презрѣніемъ смотрѣлъ на нашъ бѣдный домикъ въ провинціи; такой богатый наслѣдникъ долженъ былъ получить окончательное воспитаніе у парижскихъ учителей. Далеко еще не достигнувъ совершеннолѣтія я былъ уже посвященъ въ болѣе тонкія тайны нашей столицы чѣмъ тѣ что прославлены Евгеніемъ Сю. Когда черезъ пять лѣтъ я могъ распоряжаться своимъ состояніемъ, меня считали Крезомъ; и дѣйствительно для того патріархальнаго времени я былъ богатъ. Теперь, увы! мои сбереженія истрачены на обзаведеніе; а на 60.000 франковъ въ годъ едва можетъ жить Парижанинъ. Не только цѣны на все баснословно увеличились, но чѣмъ дороже все становится, тѣмъ лучше живутъ люди. Въ началѣ другіе спекулировали на меня, теперь же я принужденъ спекулировать. До сихъ поръ я не въ убыткѣ; Дюплеси ввелъ меня въ нѣсколько хорошихъ дѣлъ въ нынѣшнемъ году, тысячъ на сто франковъ. Крезъ совѣтовался съ Дельфійскимъ оракуломъ. Дюплеси не жилъ во времена Креза, а то Крезъ совѣтовался бы съ Дюплеси.

Въ это время раздался звонокъ у наружной двери и чрезъ минуту слуга ввелъ господина лѣтъ около тридцати, пріятной наружности съ отпечаткомъ благовоспитанности и свѣтскости. Фредерикъ вскочилъ, отъ души привѣтствовалъ вошедшаго и представилъ его маркизу подъ именемъ сиръ-Грамъ Вана.

-- Рѣшительно, сказалъ гость снимая пальто и садясь около маркиза,-- рѣшительно, любезнѣйшій Лемерсье, сказалъ онъ на правильномъ французскомъ языкѣ съ настоящимъ парижскимъ выговоромъ и интонаціей,-- вы Французы заслуживаете похвалу за просвѣщенное невѣдѣніе языковъ варваровъ съ которою знаменитый историкъ отзывался о древнихъ Римлянахъ. Позвольте мнѣ, маркизъ, представить на ваше рѣшеніе правильно ли произнесенные вамъ звуки передаютъ имя безошибочно напечатанное на этой карточкѣ.

На карточкѣ вынутой при этомъ изъ портфеля и поданной Алену было напечатано:

Mг. Graham Vane*

N. Rue D'Anjou

* Имя Graham слѣдуетъ произносить Грагамъ, выговаривая букву r въ видѣ придыханія, какъ въ словѣ господинъ. Vane произносится почти какъ Вёинъ.

Маркизъ посмотрѣлъ на нее такъ же какъ посмотрѣлъ бы на гіероглифную надпись и передалъ ее Лемерсье храня скромное молчаніе.

Тотъ сдѣлалъ новое усиліе произнести варварское наименованіе:

-- Гра -- гамъ В'анъ. C'est è a! Я торжествую! Всѣ затрудненія уступаютъ энергіи Француза.

Въ это время поданъ былъ кофе и ликеръ. Послѣ краткаго молчанія Англичанинъ, спокойно наблюдавшій молчаливаго маркиза, обратился къ нему и сказалъ:

-- Мнѣ кажется, господинъ маркизъ, что я помню вашего отца, который былъ знакомъ съ моимъ отцомъ въ Эмсѣ. Это было много лѣтъ тому назадъ; я былъ тогда еще ребенкомъ. Въ то время графъ Шамборъ пилъ воды въ Эмсѣ. Если нашъ другъ Лемерсье не коверкаетъ ваше имя какъ мое, то я понялъ что онъ назвалъ васъ маркизомъ де-Рошбріаномъ.

-- Это мое имя; я радъ слышать что мой отецъ былъ въ числѣ тѣхъ кто съѣзжались въ Эмсъ чтобы изъявить почтеніе королевской особѣ Которой угодно было принять титулъ графа Шамбора.

-- Мои предки оставались приверженцами потомковъ Якова II до тѣхъ поръ пока ихъ права не были погребены въ могилѣ послѣдняго Стюарта, и я уважаю стойкихъ людей которые, подобно вашему отцу, чтутъ въ изгнанникѣ наслѣдника своихъ древнихъ королей.

Англичанинъ сказалъ это съ чувствомъ и граціей. Сердце маркиза сразу обратилось къ нему.

"Первый вѣрный gentilhomme кого я встрѣчаю въ Парижѣ", подумалъ легитимистъ; "и, о позоръ! не Французъ."

Грагамъ Венъ протянулся, взялъ сигару предложенную ему Лемерсъе и сказалъ ему:

-- Вы, кто знаете свой Парижъ наизустъ, всѣхъ и все въ немъ что стоитъ знать и многихъ и многое чего не стоитъ, не можете ли сказать мнѣ кто и что такое одна дама которую каждый ясный день можно видѣть прогуливающеюся въ уединенномъ мѣстѣ на опушкѣ Буловскаго Лѣса, недалеко отъ виллы барона Ротшильда? Эта дама является въ свое избранное мѣсто въ темно-синей каретѣ безъ гербовыхъ украшеній; акуратно въ третьемъ часу. Одѣта она всегда въ одномъ и томъ же шелковомъ платьѣ цвѣта grie-perle и въ кашмировой шали. Ей можно дать лѣтъ двадцать, годомъ больше или меньше, и лицо ея производитъ такое же сильное впечатлѣніе какъ лицо Медузы; но это не такое лицо что можетъ превратить человѣка въ камень, а скорѣе такое что камень можетъ сдѣлать человѣкомъ. Прозрачно блѣдное, цвѣта напоминающаго алебастровую лампу сквозь которую проходитъ свѣтъ. Это сравненіе я заимствовалъ у сира Скотта прилагавшаго его къ милору Бирону.

-- Я не видывалъ даму которую вы описываете, отвѣчалъ Лемерсье чувствуя себя уничтоженнымъ этимъ признаніемъ,-- но я не былъ ужь нѣсколько мѣсяцевъ въ этой отдаленной части Лѣса; пойду завтра; три часа, вы говорите; предоставьте это мнѣ; завтра вечеромъ, если она Парижанка, вы будете знать о ней все. Но, mon cher, вы не ревнивы если повѣряете свое открытіе другому.

-- Я очень ревнивъ, возразилъ Англичанинъ;-- но ревность является послѣ любви, а не предшествуетъ ей. Я не влюбленъ; она только преслѣдуетъ меня. Не будемъ ли мы завтра обѣдать у Филиппа въ семь часовъ?

-- Съ величайшимъ удовольствіемъ, сказалъ Лемерсье; -- и ты съ нами, Аленъ.

-- Нѣтъ, благодарю, сказалъ быстро маркизъ.

Онъ всталъ, надѣлъ перчатки и взялъ шляпу.

Видя что онъ сбирается уходить, Англичанинъ, у котораго не было недостатка въ тактѣ и деликатности, подумалъ что былъ лишній въ tête-à-tête друзей одинаковыхъ по лѣтамъ и соотечественниковъ; онъ быстро взялъ пальто и сказалъ поспѣшно:

-- Нѣтъ, маркизъ, не уходите еще и не оставляйте нашего хозяина въ одиночествѣ. Я приглашенъ и спѣшу; я только на минутку зашелъ къ Лемерсье увидавъ у него въ окнахъ свѣтъ. Позвольте мнѣ надѣяться что наше знакомство этимъ не кончится, скажите гдѣ я могу имѣть честь сдѣлать вамъ визитъ?

-- Нѣтъ, сказалъ маркизъ,-- я какъ Французъ заявляю свое право сдѣлать первый визитъ иностранцу посѣтившему нашу столицу и -- добавилъ онъ болѣе тихимъ голосомъ -- мыслящему такъ благородно о людяхъ которые чтутъ своихъ изгнанныхъ королей.

Англичанинъ поклонился и медленно пошелъ къ двери; но дойдя до порога обернулся и сдѣлалъ Лемерсье знакъ, не замѣченный Аленомъ.

Фредерикъ понялъ знакъ и пройдя за Грагамомъ Веномъ въ сосѣднюю комнату затворилъ дверь.

-- Любезнѣйшій Лемерсье, разумѣется я не вторгнулся бы къ вамъ въ этотъ часъ чтобы сдѣлать только церемонный визитъ. Я зашелъ сказать что мадмуазель Дюваль, адресъ которой вы мнѣ прислали, не настоящая, не та которую зная нашъ обширный кругъ знакомства, я просилъ васъ помочь мнѣ найти.

-- Не настоящая Дюваль? Diable! Она совершенно согласовалась съ вашимъ описаніемъ.

-- Ничуть.

-- Вы говорили что она очень красива и молода, моложе двадцати лѣтъ.

-- Вы забыли что по моимъ словамъ она соотвѣтствовала этому описанію двадцать одинъ годъ тому назадъ.

-- А, правда; но нѣкоторыя женщины вѣчно молоды. "Годы, сказалъ одинъ острякъ въ Figaro, это рѣка которую женщины заставляютъ возвращаться къ источнику когда она протекла больше двадцати лѣтъ". Ничего, soyez tranquille, я найду вашу Дюваль если только ее возможно найти. Но почему другъ вашъ кто поручилъ вамъ эти розыски не могъ выбрать другаго имени менѣе обыкновеннаго? Дюваль! Нѣтъ въ Парижѣ улицы гдѣ бы не было вывѣски съ именемъ Дюваль.

-- Совершенно вѣрно, въ этомъ-то и затрудненіе; однакоже, любезнѣйшій Лемерсье, прошу васъ продолжайте высматривать не найдете ли Луизу Дюваль что была молода и красива двадцать одинъ годъ тому назадъ. Эти поиски должны интересовать меня больше нежели то чѣмъ я безпокоилъ васъ сегодня вечеромъ относительно дамы въ сѣро-жемчужномъ платьѣ; въ послѣднемъ случаѣ я только тѣшу свою прихоть, тогда какъ въ первомъ исполняю обѣщаніе данное другу. Вы какъ истый Французъ понимаете разницу; первое есть дѣло чести. Я увѣренъ что вы дадите мнѣ знать если найдете другую мадамъ или мадемуазель Дюваль; и разумѣется попомните свое обѣщаніе никому не говорить о поискахъ которые вы такъ любезно взяли на себя. Поздравляю васъ съ такимъ другомъ какъ г. де-Ротбріанъ. Какая благородная наружность и манеры!

Лемерсье возвратился къ маркизу.

-- Какъ жаль что ты не можешь обѣдать съ нами завтра. Я боюсь что сегодня мы плохо пообѣдали. Но всегда лучше заранѣе составлять menu. Я пошлю завтра предупредить Филиппа. Будь покоенъ.

Маркизъ помолчалъ съ минуту, и на его молодомъ лицѣ была видна борьба гордости. Наконецъ онъ сказалъ твердо и мужественно:

-- Любезнѣйшій Фредерикъ, мы съ тобою не принадлежимъ и не можемъ принадлежать къ одному обществу. Зачѣмъ мнѣ стыдиться сознаться старому школьному товарищу что я бѣденъ, очень бѣденъ; что нашъ сегодняшній обѣлъ для меня преступная расточительность? Я живу въ одной комнатѣ въ четвертомъ этажѣ; обѣдаю однимъ блюдомъ въ маленькомъ ресторанѣ; наибольшій доходъ какой я могу себѣ выгадать не превышаетъ 5.000 франковъ въ годъ; я не могу надѣяться поправить свое состояніе. Въ своемъ отечествѣ Аленъ де-Рошбріанъ не можетъ имѣть никакой карьеры.

Лемерсье былъ такъ удивленъ этимъ признаніемъ что нѣсколько минутъ молчалъ, съ широко открытымъ ртомъ и глазами; наконецъ онъ вскочилъ, обнялъ своего друга и едва не со слезами воскликнулъ:

-- Tant mieux pour moi! Ты помѣстишься со мною. У меня есть превосходная лишняя спальня. Не отказывайся. Это возвыситъ мое собственное положеніе если я буду говорить: "Я живу вмѣстѣ съ Рошбріаномъ". Это должно устроиться. Переѣзжай завтра же. Что же касается карьеры, о! мы съ Дюплеси устроимъ это. Черезъ два года ты будешь милліонеромъ. А пока мы соединимъ наши капиталы: я свои скромныя средства, ты свое громкое имя. Все улажено!

-- Любезнѣйшій другъ мой Фредерикъ, сказалъ молодой аристократъ глубоко тронутый,-- подумавъ хорошенько ты увидишь что предлагаешь мнѣ невозможное. Я могу быть бѣденъ, это не безчеститъ меня, но жить на чужой счетъ я не могу не унижаясь. Не нужно быть gentilhomme' омъ чтобы понять это, довольно быть Французомъ. Заверни ко мнѣ когда тебѣ будетъ время. Вотъ мой адресъ. Ты единственный человѣкъ въ Парижѣ для кого я буду дома. Au revoir.

И ускользнувъ отъ объятій Лемерсье, маркизъ поспѣшно ушелъ.

ГЛАВА III.

Аленъ достигъ дома гдѣ нанималъ квартиру. Снаружи это былъ красивый домъ, бывшій во времена стараго режима отелемъ знатной фамиліи. Въ бельэтажѣ и теперь были великолѣпныя комнаты съ потолками расписанными Лебреномъ, стѣнами на которыхъ тонкія шелковыя ткани, ихъ покрывавшія, казались и теперь еще свѣжими. Это помѣщеніе занималъ богатый agent de change. Но, какъ и во всѣхъ подобныхъ палатахъ, верхніе этажи были совершенно лишены и тѣхъ удобствъ какія въ настоящее время составляютъ потребность даже бѣдныхъ людей: задняя лѣстница, узкая, грязная, никогда не освѣщаемая, темная какъ Эребъ, вела въ комнату занимаемую маркизомъ, которую могъ бы занимать только бѣцный студентъ или добродѣтельная гризетка. Но для него была особая прелесть въ этомъ старомъ отелѣ, и къ богатѣйшему жильцу не относились здѣсь съ такимъ церемоннымъ уваженіемъ какъ къ жильцу четвертаго этажа. Привратникъ и его жена были Бретонцы, изъ деревни Рошбріана; они знали родителей Алена когда тѣ были молоды; ихъ родственникъ рекомендовалъ Алену отель гдѣ они служили. Когда онъ остановился у ложи консьержа чтобы взять ключъ оставленный тамъ, жена консьержа ждала его возвращенія, непремѣнно хотѣла проводить его со свѣчей до квартиры, затопить каминъ, такъ какъ послѣ теплаго дня ночью завернулъ пронзительный холодъ, что въ Парижѣ чувствительнѣе даже чѣмъ въ Лондонѣ.

Старуха, взбѣжавъ на лѣстницу впереди его, отворила дверь его комнаты и занялась растапливаніемъ камина.

-- Не такъ много, добрая моя Марта, сказалъ онъ,-- этого полѣна довольно. Я былъ сегодня расточителенъ и долженъ теперь поприжаться за это.

-- Господинъ маркизъ шутитъ, сказала смѣясь старуха.

-- Нѣтъ, Марта, я говорю серіозно. Я согрѣшилъ, но я исправлюсь. Ent re nous, другъ мой, Парижъ очень дорогъ когда выйдешь за порогъ дома; я долженъ поспѣшить назадъ въ Рошбріанъ.

-- Господинъ маркизъ долженъ повезти туда съ собою маркизу, прекраснаго ангела, съ приличнымъ приданымъ.

-- Приданое приличное развалинамъ Рошбріана не будетъ достаточно чтобы поправить ихъ, Марта, дайте мнѣ шлафрокъ и покойной ночи.

-- Bon repos, Alle Marquis! beaux r ê ves, et bel avenir.

-- Bel avenir! пробормоталъ молодой человѣкъ съ горечью, склонивъ щеку на руку:-- что лучше теперешняго ждетъ меня въ будущемъ? а бездѣйствіе въ молодости сильнѣе чувствуется чѣмъ въ старости. Какъ легко переносилъ бы я бѣдность еслибъ она сопровождалась своимъ облагораживающимъ спутникомъ, Трудомъ, къ которому мнѣ закрытъ путь! Да, да, я долженъ возвратиться на свой утесъ; въ этомъ океанѣ нѣтъ для меня не только паруса, даже весла.

Аленъ де-Рошбріанъ не былъ воспитанъ въ ожиданіи бѣдности. Онъ былъ единственный сынъ отца чьи помѣстья были обширнѣе владѣній самыхъ знатныхъ фамилій въ новѣйшей Франціи; его наслѣдство казалось соотвѣтствовало его знаменитому происхожденію. Получивъ воспитаніе въ провинціальной академіи онъ возвратился шестнадцати лѣтъ въ Рошбріанъ и жилъ тамъ скромно и довольно уединенно, но все-таки какъ бы въ нѣкоторомъ феодальномъ владѣніи, съ теткою, старшею и не замужнею сестрою своего отца.

Отца своего онъ видѣлъ всего два раза по выходѣ изъ училища. Блестящій seigne ur рѣдко посѣщалъ Францію, лишь на очень короткое время, и жилъ всегда за границей. Всѣ доходы Рошбріана пересылались ему за исключеніемъ того что было необходимо на содержаніе его сына и сестры. Оба эти честныя существа питали увѣренность что маркизъ въ тайнѣ употреблялъ свое состояніе на дѣло Бурбоновъ; какимъ образомъ -- того они не знали, хотя часто тѣшили себя догадками; и молодой человѣкъ подростая питалъ надежду скоро услышать что потомокъ Генриха Четвертаго перешелъ границу, на бѣломъ боевомъ конѣ, высоко воздымая старую хоругвь съ цвѣткомъ лиліи. Тогда дѣйствительно открылась бы для него карьера и старый мечъ Керуэка былъ бы вынутъ изъ ноженъ. День за днемъ онъ ожидалъ услыхать о возстаніи, душою коего будетъ безъ сомнѣнія его благородный отецъ. Но маркизъ, хотя былъ искреннимъ легитимистомъ, не былъ ни мало фанатикомъ энтузіастомъ. Онъ былъ просто очень гордый, очень вѣжливый, очень роскошный, и хотя не лишенный доброты и великодушія составлявшихъ весьма обычныя свойства стараго французскаго дворянства, но очень себялюбивый grand seigneur.

Лишившись жены (которая умерла въ первый же годъ супружества даровавъ жизнь Алену) еще въ очень молодыхъ годахъ, онъ велъ открыто распущенную жизнь доколѣ не подпалъ подъ деспотическое ярмо одной русской княгини, которая по какимъ-то таинственнымъ причинамъ никогда не посѣщала своего отечества и упорно отказывалась поселиться во Франціи. Она любила путешествовать и ежегодно переѣзжала изъ Лондона въ Неаполь, изъ Неаполя въ Вѣну, Берлинъ, Мадридъ, Севилью, Карлсбадъ, Баденъ-Баденъ, повсюду куда увлекалъ ее капризъ или случай, кромѣ Парижа. Эта прекрасная скиталица приковала къ себѣ сердце и стопы маркиза де-Рошбріана.

Она была очень богата; жила почти по-царски. Домъ ея былъ какъ разъ такой гдѣ маркизу удобно было быть enfant g â t é. Я подозрѣваю что подобно кошкѣ онъ былъ привязанъ скорѣе къ самому дому нежели къ хозяйкѣ. Онъ не жилъ въ одномъ домѣ съ княгиней, это не было бы согласно съ приличіями, еще менѣе согласовалось бы съ понятіемъ маркиза о собственномъ достоинствѣ. У него была собственная карета, собственное помѣщеніе, собственная свита, какъ подобало такому grand seigneur и любимцу такой grande dame. Помѣстья его, заложенныя еще прежде чѣмъ онъ получилъ ихъ, не доставляли дохода соотвѣтствовавшаго его потребностямъ; онъ перезакладывалъ имѣніе изъ года въ годъ до тѣхъ поръ пока не могъ уже больше перезаложить. Онъ продалъ свой парижскій отель, не конфузясь принялъ состояніе сестры, занялъ съ одинаковымъ хладнокровіемъ капиталъ въ двѣсти тысячъ франковъ который сынъ его достигнувъ совершеннолѣтія имѣлъ получить какъ наслѣдство послѣ матери. Аленъ уступилъ ему это состояніе не только безъ ропота, но даже съ гордостію; онъ полагалъ что оно пойдетъ на сформированіе полка для защиты цвѣтка лиліи.

Надо отдать справедливость маркизу; онъ былъ вполнѣ увѣренъ что вскорѣ возвратить и сестрѣ, и сыну то что съ такою безпечностью взялъ у нихъ. Ему предстояло жениться на своей княгинѣ какъ только умретъ ея мужъ. Она не жила съ мужемъ уже много лѣтъ, и каждый годъ говорили что онъ не проживетъ болѣе года. Но онъ довершалъ мѣру своихъ супружескихъ несправедливостей продолжая жить; и однажды, ло ошибкѣ, смерть похитила у его жены маркиза вмѣсто князя.

Это была случайность на которую маркизъ никогда не разчитывалъ. Онъ былъ еще довольно молодъ чтобы считать себя молодымъ; и въ дѣйствительности, одною изъ главнѣйшихъ причинъ почему сынъ его оставался въ Бретани было нежеланіе представить въ свѣтъ сына "однихъ со мной лѣтъ", сказалъ бы маркизъ патетически. Извѣстіе о его кончинѣ, послѣдовавшей въ Баденѣ послѣ краткаго приладка бронхитиса полученнаго на ужинѣ al fresco въ старомъ замкѣ, было с грустью передано Рошбріанамъ княгинею; и ударъ этотъ былъ тѣмъ сильнѣе для Алена и его тетки что они такъ мало видали покойнаго что смотрѣли на него какъ на историческій миѳъ, воплощеніе рыцарства осудившаго себя на добровольное изгнаніе лишь бы не подчиняться узурпатору. Но ихъ скоро пробудило отъ ихъ печали сомнѣніе останется ли замокъ Рошбріанъ собственностію ихъ фамиліи. Кромѣ владѣтелей закладныхъ, кредиторы изъ многихъ европейскихъ столицъ предъявили свои требованія, а все движимое имущество переданное Алену вѣрнымъ Италіянцемъ, слугою его отца, за исключеніемъ экилажей и лошадей проданныхъ въ Баденѣ, состояло изъ великолѣпнаго несессера, гдѣ въ секретномъ ящичкѣ было нѣсколько банковыхъ билетовъ, тысячъ на тридцать франковъ, трехъ большихъ ящиковъ заключавшихъ въ себѣ корреспонденцію маркиза, нѣсколькихъ миніатюрныхъ женскихъ портретовъ и большаго количества локоновъ волосъ.

Совершенно не приготовленный къ раззоренію которое теперь угрожало ему, молодой маркизъ обнаружилъ природную твердость характера спокойно встрѣтивъ опасность и разумно взвѣсивъ и отдаливъ ее.

Съ помощію фамильнаго нотаріуса сосѣдняго города онъ привелъ въ ясность свои обязательства и средства, и увидалъ что за уплатою всѣхъ долговъ и за отчисленіемъ процентовъ по закладнымъ имѣніе, долженствовавшее доставлять 10.000 фунтовъ годоваго дохода, будетъ давать только 400 фунтовъ въ годъ. Но даже и это не было обезпечено, и опасность для имѣнія не прекращалась, ибо главный закладчикъ, паридскій капиталистъ по имени Лувье, которому при жизни покойнаго маркиза не разъ приходилось ожидать полугодовой уплаты процентовъ долѣе чѣмъ хватало его терпѣнія,-- а терпѣніе его было не велико,-- наотрѣзъ объявилъ что если еще разъ случится подобная задержка, то онъ воспользуется своими правами на имѣніе; а во Франціи неблагопріятные годы еще болѣе чѣмъ въ Англіи вліяютъ на полученіе дохода съ земли. Уплачивать каждый годъ правильно 9.600 фунтовъ изъ 10.000 съ вѣроятностью потерять все въ случаѣ неуплаты, будь то отъ неурожая, отъ просрочки ллатежа фермерами, отъ того что лѣсъ упадетъ въ цѣнѣ,-- значитъ жить подъ Дамокловымъ мечомъ.

Два года однакожь и болѣе Аленъ отражалъ эти затрудненія осторожно и стойко; онъ измѣнилъ образъ жизни какой до сихъ поръ велъ въ замкѣ, отказался отъ сельскихъ забавъ коими привыкъ пользоваться, и жилъ какъ жили его мелкіе арендаторы. Но вѣроятность риска въ будущемъ не уменьшалась.

-- Есть только одинъ способъ, господинъ маркизъ, сказалъ фамильный нотаріусъ, г. Геберъ,-- съ помощію котораго вы можете достигнуть нѣкоторой безопасности для вашего имѣнія. Отецъ вашъ отъ времени до времени возвышалъ сумму залога имѣнія, такъ какъ ему нужны были деньги, и часто платилъ высшіе проценты чѣмъ обыкновенно платятъ. Вы можете значительно увеличить свой доходъ консолидируя всѣ эти закладныя въ одну за болѣе низкіе проценты, и сдѣлавъ это расплатиться съ этимъ ужаснымъ заимодавцемъ г. Лувье, которому, я сильно подозрѣваю, очень хочется сдѣлаться собственникомъ Рошбріана. Къ несчастію, небольшіе участки земли которые не были сильно обременены долгами, и будучи смежны съ мелкими собственниками очень удобны для нихъ и могли бы быть съ выгодою проданы, уже пошли на уплату долговъ покойнаго маркиза. Остались однакожь двѣ небольшія фермы примыкающія къ городу С., за которыя, я думаю, можно получить хорошую цѣну; но эти земли вмѣстѣ съ другими заложены гну Лувье, а онъ соглашается освободить ихъ только по уплатѣ всего долга. При переводѣ же закладной на другаго кредитора можно бы не включать эти земли и такимъ образомъ получить болѣе 100.000 франковъ; вы бы могли беречь ихъ для непредвидѣнныхъ случаевъ, и они лослужили бы основаніемъ капиталу для постепеннаго выкупа имѣнія. При небольшомъ капиталѣ, господинъ маркизъ, доходы съ имѣнія могли бы значительно увеличиться, лѣса и фруктовые сады можно бы привести въ порядокъ и устроить дренажъ и орошеніе на поляхъ окружающихъ С. Теперь въ Бретани начинаютъ понимать сельское хозяйство, и въ рукахъ умнаго капиталиста ваша земля могла бы скоро удвоиться въ цѣнѣ. Итакъ, мой совѣтъ вамъ ѣхать въ Парижъ, обратиться къ хорошему стряпчему опытному въ подобныхъ дѣлахъ, переговорить о консолидаціи вашихъ закладныхъ на такихъ условіяхъ чтобы можно было продать отдѣльныя дачи, и такимъ образомъ уплачивать долгъ по частямъ согласно условію; поищите не найдется ли надежной компаніи или частнаго человѣка кому бы можно было сдать на года устройство лѣсовъ, дренированіе полей и надзоръ за рыбными ловлями. Они, правда, захотятъ пользоваться всѣми выгодами въ теченіи многихъ лѣтъ, можетъ-быть двадцати; но вы еще молодой человѣкъ; по прошествіи этого времени, управленіе имѣніемъ опять перейдетъ къ вамъ, съ такимъ увеличеннымъ доходомъ что закладныя, страшныя теперь, покажутся вамъ сравнительно ничтожными.

Вслѣдствіе этого совѣта, молодой маркизъ прибылъ въ Парижъ, снабженный письмомъ отъ г. Гебера къ знаменитому стряпчему и нѣсколькими письмами отъ тетки къ дворянамъ Предмѣстья бывшимъ въ родствѣ съ ихъ домомъ. Одна изъ причинъ почему г. Геберъ побудилъ своего кліента взяться за это дѣло лично, а не предложилъ самъ отравиться въ Парижъ, не относилась къ его профессіи. Онъ искренно и глубоко любилъ Алена; ему жаль было этой молодой жизни, такъ безплодно проходившей среди уединенія и строгихъ лишеній; онъ уважалъ рыцарскія чувства преданности изгнанной династіи, но былъ слишкомъ практическій человѣкъ чтобы раздѣлять эти чувства, которыя лишали человѣка карьеры и безъ нѣкоторыхъ видоизмѣненій отрѣзывали его отъ всѣхъ надеждъ и стремленій современнаго поколѣнія. Онъ считалъ довольно вѣроятнымъ что атмосфера столицы была необходима для умственнаго здоровья, чахнувшаго посреди феодальныхъ тумановъ Бретани; что попавъ въ Парижъ Аленъ напитается парижскими идеями, изберетъ себѣ какую-нибудь карьеру ведущую къ почестямъ и богатству, что было бы легко благодаря его происхожденію, историческому имени такъ популярному что всякая династія старалась бы привлечь его въ число своихъ приверженцезъ,-- благодаря его уму, не изощренному еще соприкосновеніемъ и соперничествомъ съ другими, но сильному въ себѣ самомъ, привычному къ мысли, и оживленному благородными стремленіями.

По меньшей мѣрѣ Аленъ былъ бы въ Парижѣ въ такомъ общественномъ положеніи что ему могъ представиться случай жениться, при чемъ его происхожденіе и титулъ могли бы быть равнозначительны большому состоянію, которое способствовало бы выкупу его seigneuries. На сей конецъ онъ предупредилъ Алена что дѣло за которымъ отъ отправляется въ Парижъ можетъ затянуться, что стряпчіе всегда дѣйствуютъ медленно, и совѣтовалъ ему разчитывать что придется пробыть въ столицѣ нѣсколько мѣсяцевъ, можетъ-быть и годъ. При этомъ онъ деликатно намекнулъ что до сихъ поръ жизнь его была слишкомъ уединенна для его лѣтъ и общественнаго положешя, и что годъ въ Парижѣ, даже въ случаѣ если онъ потерпитъ неудачу, не будетъ потеряннымъ временемъ, ибо доставитъ ему знаніе людей и жизни которое поможетъ ему лучше бороться съ затрудненіями по возвращеніи.

Аленъ раздѣлилъ съ теткой свой скудный доходъ и прибылъ въ Парижъ твердо рѣшившись жить въ немъ на 200 фунтовъ въ годъ что пришлись на его долю. Онъ почувствовалъ во всемъ существѣ своемъ переворотъ, начавшійся какъ только онъ потерялъ изъ виду тѣ мѣста гдѣ былъ предметомъ феодальнаго почтенія, которое сохранилось еще въ глухихъ частяхъ Бретани къ представителямъ славныхъ именъ связанныхъ съ незапамятными преданіями этой провинціи.

Самая суетня на желѣзной дорогѣ, съ толпой пассажировъ, торопливостью и безцеремоннымъ демократизмомъ путешествія, огорчила и смутила его и смягчила то чувство личнаго достоинства въ которомъ онъ былъ воспитанъ. Онъ почувствовалъ что ступивъ за предѣлы Рошбріана становился лишь единицей въ суммѣ человѣческихъ существъ. Прибывъ въ Парижъ и достигнувъ мрачнаго отеля который былъ ему рекомендованъ, онъ привѣтствовалъ даже безотрадность того одиночества которое обыкновенно такъ подавляетъ чужаго человѣка въ столицѣ своей родины. Лучше быть одному нежели чувствовать себя потеряннымъ въ копоти и давкѣ чуждой толпы. Въ теченіе нѣсколькихъ первыхъ дней онъ скитался по Парижу не заходя даже къ стряпчему къ которому направилъ его г. Геберъ. Съ инстинктивною находчивостью ума, которая при болѣе правильномъ воспитаніи доставила бы ему большія выгоды, онъ чувствовалъ что надобно пропитаться мѣстною атмосферой и набраться общихъ идей, которыя въ большихъ городахъ такъ заразительны что могутъ быть уловлены по первымъ впечатлѣніямъ, прежде чѣмъ вступать въ дѣловыя отношенія.

Наконецъ онъ отправился къ стряпчему г. Гандрену, въ улицу Св. Флорентина. Онъ механически составилъ себѣ понятіе о жизни и личности стряпчаго изъ своего знакомства съ Геберомъ. Онъ ожидалъ найти мрачный домъ въ мрачной улицѣ близь дѣловаго центра, вдали отъ мѣстъ посѣщаемыхъ лѣнивцами, и серіознаго человѣка безъ всякихъ претензій и зрѣлыхъ лѣтъ.

Онъ достигъ отеля заново отдѣланнаго снаружи, богато убраннаго внутри, въ модномъ кварталѣ близь Тюйлери. Онъ вступилъ на широкій подъѣздъ, и былъ проведенъ въ бельэтажъ. Подождавъ въ конторѣ, безукоризненно чистой, гдѣ щеголеватые молодые люди помѣщались за красивыми конторками, онъ былъ наконецъ допущенъ въ великолѣпную комнату, къ джентльмену развалившемуся въ креслахъ предъ бюро marqueterie, genre Louie Seize, и забавлявшемуся бѣлою курчавою комнатною собачкой съ острою мордой и пронзительнымъ лаемъ.

Джентльменъ, при входѣ его, вѣжливо всталъ и пустилъ собачку, которая обнюхавъ маркиза соблаговолила не укусить его.

-- Господинъ маркизъ, сказалъ г. Гандренъ взглянувъ на карточку и рекомендательную записку отъ г. Гебера посланныя ему Аленомъ и лежавшія теперь на секретерѣ въ сторонѣ отъ кипы писемъ тщательно подобранныхъ и перевязанныхъ,-- я радъ чести познакомиться съ вами. Вы только-что прибыли въ Парижъ? Г. Геберъ -- достойнѣйшій человѣкъ, хотя я никогда не видалъ его, но я съ нимъ переписывался -- говоритъ что вы желаете получить мой совѣтъ; онъ писалъ мнѣ нѣсколько дней тому назадъ сообщая объ этомъ дѣлѣ -- консолидаціи закладныхъ. Требуется очень большая сумма, господинъ маркизъ, и найти ее не легко.

-- Тѣмъ не менѣе, сказалъ Аленъ спокойно,-- мнѣ представляется что въ Парижѣ должно быть много капиталистовъ которые желаютъ помѣстить свои деньги подъ вѣрное обезпеченіе за хорошіе проценты.

-- Вы ошибаетесь, маркизъ; очень мало такихъ капиталистовъ. Люди у кого теперь есть деньги любятъ скорый оборотъ и большіе барыши, благодаря великолѣпной системѣ Cr é dit Mobilier, которая, какъ вы знаете, даетъ возможность каждому помѣстить деньги въ торговлю или спекуляціи, не вступая въ обязательства превосходящія его часть. Почти всѣ капиталисты теперь или торговцы или спекуляторы.

-- Въ такомъ случаѣ, сказалъ маркизъ приподымаясь,-- мнѣ остается думать, милостивый государь, что вы не можете пособить мнѣ.

-- Нѣтъ, я не говорилъ этого, маркизъ. Я хорошенько вникну въ дѣло. Безъ сомнѣнія, у васъ есть съ собою извлеченіе изъ необходимыхъ документовъ, условія настоящихъ закладныхъ, описаніе доходовъ имѣнія, разчеты на его будущность и т. д.

-- Милостивый государь, у меня есть такое извлеченіе изъ документовъ съ собою въ Парижѣ; и просмотрѣвъ его вмѣстѣ съ г. Геберомъ, я могу завѣрить васъ моимъ словомъ что бумаги вполнѣ согласны съ положеніемъ дѣлъ.

Маркизъ сказалъ это съ наивною простотой какъ будто его слова было совершенно достаточно чтобы покончить съ этою стороной вопроса.

Г. Гандренъ вѣжливо улыбнулся и сказалъ:

-- Eh bien, господинъ маркизъ, пожалуйте мнѣ это извлеченіе; черезъ недѣлю я скажу вамъ мое мнѣніе. Нравится вамъ Парижъ? Замѣчательно похорошѣлъ при императорѣ. А propos, гжа Гандренъ принимаетъ завтра вечеромъ. Позвольте мнѣ воспользоваться этимъ случаемъ чтобы познакомить васъ съ нею.

Не приготовленный къ этому приглашенію, маркизъ могъ только пробормотать благодарность и согласіе.

Черезъ минуту онъ былъ на улицѣ. На слѣдующій вечеръ онъ отправился къ гжѣ Гандренъ, гдѣ было блестящее собраніе -- цѣлый движущійся букетъ орденскихъ кавалеровъ. Исполнивъ церемонію представленія гжѣ Гандренъ, красивой женщинѣ, превосходно одѣтой и разговаривавшей съ секретаремъ одного изъ посольствъ, молодой аристократъ забился въ темный тихій уголокъ, наблюдая все окружающее и воображая что самъ онъ укрылся отъ наблюденій. И глядя какъ молодые люди его лѣтъ мелькали мимо него или когда ихъ разговоры достигали его слуха убѣдился онъ что съ головы до ногъ, снаружи и внутри, онъ былъ старомоднымъ, устарѣлымъ человѣкомъ, не принадлежалъ своему поколѣнію, не принадлежалъ своему времени. Самый титулъ его представлялся ему пустою бумагой, документомъ на владѣніе наслѣдствомъ давно растраченнымъ. Не такъ великолѣпные seigneurs Рошбріанъ совершали свой дебютъ въ столицѣ своей націи. Они имѣли доступъ въ кабинеты своихъ королей; они блистали на балахъ въ Версали; занимали высокіе посты и отличались при дворѣ и на поляхъ битвъ; орденъ Св. Луизы казалось былъ ихъ наслѣдственнымъ достояніемъ. Отецъ его, хотя добровольный изгнанникъ въ зрѣлые годы, былъ въ дѣтствѣ королевскимъ пажомъ, и въ теченіи всей жизни вращался въ обществѣ принцевъ; а здѣсь, на вечерѣ стряпчаго, неизвѣстный, незамѣчаемый, ищущій покровительства стряпчаго, стоялъ послѣдній маркизъ Рошбріанъ.

Не трудно догадаться что Аленъ не. оставался долго. Но онъ былъ тамъ достаточно долго чтобъ убѣдиться что при двухстахъ фунтовъ годоваго дохода свѣтское общество Парижа, даже то общество какое было у г. Гандренъ, было не для него. Тѣмъ не менѣе, дня два спустя онъ рѣшилъ сдѣлать визитъ ближайшему изъ всѣхъ родственниковъ къ кому имѣлъ письма отъ тетки. Для графа де-Вандемара, одного изъ такихъ же какъ онъ самъ аристократовъ завѣтнаго Предмѣстья, онъ всегда останется Рошбріаномъ, во дворцѣ или въ хижинѣ. Дѣйствительно Вандемары, хотя въ теченіи многихъ поколѣній до первой революціи были могущественною и блестящею фамиліей, всегда признавали Рошбріановъ главою своего дома, стволомъ отъ котораго они были отпрыскомъ явившимся въ пятнадцатомъ столѣтіи, когда младшій сынъ Рошбріановъ женился на богатой наслѣдницѣ и вмѣстѣ съ землею принялъ титулъ Вандемара.

Съ тѣхъ поръ члены обѣихъ фамилій часто вступали между собою въ браки. Настоящій графъ извѣстенъ былъ своимъ умомъ, самъ былъ крупный собственникъ и могъ подать совѣтъ полезный Алену въ его переговорахъ съ г. Гандреномъ. Отель де-Вандемаръ былъ напротивъ отеля де-Рошбріанъ; первый былъ не такъ обширенъ, но такой же почтенный, мрачный и похожій на тюрьму.

Когда онъ отвелъ глаза отъ гербоваго щита который все еще оставался, хотя потрескавшійся и обвалившійся, надъ порталомъ дома принадлежавшаго его предкамъ и готовъ былъ перейти улицу, двое молодыхъ людей, повидимому года на два или на три постарше его, выѣхали верхомъ изъ отеля де-Вандемаръ.

Красивые молодые люди, съ надменнымъ взглядомъ людей древней фамиліи, были одѣты съ тою изысканною тщательностію которая у родовитыхъ людей является не щегольствомъ, но кажется составляетъ часть самоуваженія нераздѣльнаго со старымъ рыцарскимъ чувствомъ чести. Лошадь одного изъ всадниковъ сдѣлала скачокъ и очутилась какъ разъ возлѣ Алена, готоваго перейти улицу. Всадникъ удержавъ лошадь приподнялъ шляпу и извинился съ благовоспитанною вѣжливостью, но въ то же время снисходительно, какъ бы обращаясь къ низшему. Этотъ незначительный случай и пренебрежительное обращеніе со стороны человѣка однихъ съ нимъ лѣтъ, одинаковаго происхожденія и безъ сомнѣнія одной крови -- онъ угадалъ что это были сыновья графа де-Вандемара -- разстроили Алена до такой степени которую можетъ-быть пойметъ только Французъ. Онъ былъ почти готовъ отложить свой визитъ и возвратиться. Однакожь его природное мужество взяло верхъ надъ этимъ болѣзненнымъ чувствомъ, которое, происходя отъ соединенія гордости и бѣдности, дѣйствуетъ точно также какъ тщеславіе, хотя не есть само тщеславіе.

Графъ былъ дома, худощавый сухой человѣкъ, съ узкимъ, но высокимъ лбомъ и съ выраженіемъ лица проницательнымъ, строгимъ и нѣсколько насмѣшливымъ.

Онъ однакоже принялъ маркиза сначала очень радушно,-- расцѣловался съ нимъ на обѣ щеки, называлъ его кузеномъ, выражалъ безконечное сожалѣніе что графиня уѣхала по дѣламъ благотворительности, чѣмъ знатныя дамы Предмѣстья занимаются съ религіознымъ рвеніемъ, и что сыновья его только-что выѣхали кататься въ Булонскій лѣсъ.

Когда же Аленъ приступилъ просто и безъ ложнаго стыда къ изложенію причинъ побудившихъ его пріѣхать въ Парижъ, перечислилъ свои доходы, упомянулъ о скудости своихъ средствъ, улыбка исчезла съ лица графа; онъ нѣсколько отодвинулъ свое кресло съ видомъ человѣка желающаго удалиться отъ чужихъ затрудненій; и когда Аленъ кончилъ, онъ нѣсколько времени покашливалъ, и глядя пристально на коверъ сказалъ наконецъ:

-- Любезнѣйшій молодой другъ мой, отецъ поступилъ съ вами чрезвычайно дурно, безчестно....

-- Стойте! сказалъ маркизъ вспыхнувъ.-- Никто не имѣетъ права говорить такъ о моемъ отцѣ въ моемъ присутствіи.

Графъ поднялъ на него изумленные глаза, пожалъ плечами и возразилъ хладнокровно:

-- Если вы. маркизъ, довольны поведеніемъ вашего отца, то разумѣется это не мое дѣло; онъ никогда не оскорблялъ меня. Я думаю, однакоже, что принимая въ разчетъ мои лѣта и общественное положеніе, вы пришли ко мнѣ за совѣтомъ. Не такъ ли?

Аленъ наклонилъ голова въ знакъ согласія.

-- Есть четыре средства которыя можетъ избрать человѣкъ въ вашемъ положеніи, сказалъ графъ дотрогиваясь указательнымъ пальцемъ правой руки до большаго и трехъ другихъ пальцевъ лѣвой,-- четыре средства, не больше. Первое: Поступить какъ совѣтуетъ вашъ нотаріусъ: консолидировать ваши закладныя, улучшить доходы какъ только можно, возвратиться въ Рошбріанъ и дожить остальную жизнь въ той же бѣдности. При этомъ способѣ жизнь ваша будетъ постояннымъ рядомъ лишеній и серіозной борьбы; и по всей вѣроятности вы не будете имѣть успѣха: придутъ одинъ или два неурожайные года, арендаторы не заплатятъ денегъ, уплата по закладной будетъ просрочена, и черезъ двадцать лѣтъ работъ и мученій вы преждевременно состаритесь и останетесь безъ копѣйки. Способъ второй: Рошбріанъ, хоть и сильно обремененъ долгами и можетъ давать вамъ не больше доходу чѣмъ сколько отецъ вашъ платилъ своему chef de cuisin e, все-таки это одно изъ тѣхъ великолѣпныхъ имѣній которыя разыскиваютъ банкиры жиды и биржевые игроки, за которое они дадутъ вамъ громадную сумму. Если вы помѣстите ее въ хорошія руки, то я не сомнѣваюсь что вы будете въ состояніи пріобрѣсти въ три мѣсяца собственность на такихъ условіяхъ что остатокъ, благоразумно помѣщенный, дастъ вамъ возможность жить въ Парижѣ какъ прилично вашему общественному положенію и вашимъ лѣтамъ. Слѣдуетъ мнѣ продолжать? Улыбается вамъ этотъ способъ?

-- Продолжайте, графъ; я буду отстаивать до послѣдней крайности наслѣдіе предковъ и не могу добровольно продать ихъ родныя деревья и могилы.

-- Ваше имя останется при васъ, вы будете такъ же хорошо приняты въ Парижѣ и ваше благородное происхожденіе будетъ признано также безусловно хотя бы даже вся Іудея раскинула кущи свои въ Рошбріанѣ. Подумайте какъ немногіе изъ насъ gentilshommes стараго режима продолжаютъ владѣть своими помѣстьями. Мы сохранили только наши имена; ихъ никакая революція изгладить не можетъ.

-- Можетъ-быть и такъ, но простите меня, есть предметы о которыхъ мы не можемъ разсуждать, которые мы можемъ только чувствовать. Рошбріанъ можетъ-быть у меня отнятъ, но добровольно я не уступлю его.

-- Перехожу къ третьему способу. Сохраните замокъ, но отбросьте его преданія; останьтесь de facto маркизомъ Рошбріаномъ, но признайте настоящій порядокъ вещей. Сдѣлайтесь извѣстны людямъ власть имѣющимъ. Они примутъ васъ съ восторгомъ; опора въ старомъ дворянствѣ обезпечиваетъ прочность новой системы. Вамъ дадутъ мѣсто въ дипломатіи; вы сдѣлаетесь посланникомъ, министромъ, а министры въ настоящее время имѣютъ случаи пріобрѣтать громадныя состоянія.

-- Этотъ способъ также невозможенъ какъ предыдущій. Доколѣ Генрихъ V не откажется формально отъ своего права на престолъ Св. Лудовика, я не могу служить никому другому сидящему на престолѣ.

-- Таково и мое убѣжденіе, сказалъ графъ,-- и я держусь его; но мое имѣніе не заложено, и ни лѣта мои ни наклонности не способствуютъ общественной дѣятельности. Послѣдній способъ можетъ-быть лучше другихъ; во всякомъ случаѣ онъ самый легкій. Богатая женитьба; даже еслибъ это было m é salliance. Я думаю въ ваши лѣта, съ вашею наружностію, ваше имя стоитъ по крайней мѣрѣ два милліона франковъ въ глазахъ богатаго roturier съ честолюбивою дочерью.

-- Увы! сказалъ молодой человѣкъ вставая,-- вижу что мнѣ остается ѣхать назадъ въ Рошбріанъ: я не могу продать свой замокъ, не могу продать свои убѣжденія, не могу продать свое имя и самого себя.

-- Послѣднее всѣ мы дѣлывали при старомъ режимѣ. Хотя я до сихъ поръ имѣю титулъ де-Вандемара, имѣнье мнѣ досталось отъ дочери откупщика, на которой мой дѣдъ, къ счастію для насъ, женился во времена Лудовика XV. Браки съ людьми и высокаго общественнаго положенія, и умными всегда были mariages de co nvenance во Франціи. Только въ le petit monde люди ничего не имѣющіе женятся на дѣвушкахъ безъ средствъ, и я не думаю чтобъ они были счастливѣе отъ этого. Напротивъ, семейнныя ссоры доводящія до ужасныхъ преступленій, какъ видно изъ Gazet te des Tribuneaux, происходятъ преимущественно между тѣми кто не продавалъ себя предъ брачнымъ алтаремъ.

Старый графъ проговорилъ это съ угрюмою насмѣшкой. Онъ былъ вольтеріанецъ.

Вольтеріанство оставлено новѣйшими французскими либералами; его теперь придерживаются болѣе остряки стараго режима. Они подбираютъ его легкое оружіе на поляхъ битвы гдѣ гибли ихъ предки, и снова оперяютъ противъ canaille стрѣлы направлявшіяся прежде противъ noblesse.

-- Прощайте, графъ, сказалъ Аденъ вставая.-- Хоть я и не имѣю намѣренія воспользоваться вашими совѣтами, тѣмъ не менѣе благодарю васъ за нихъ.

-- До свиданья, кузенъ; вы будете о нихъ лучшаго мнѣнія поживъ мѣсяца два въ Парижѣ. Кстати, жена моя принимаетъ по средамъ; считайте нашъ домъ своимъ.

-- Графъ, могу ли я съ доходомъ какой получаю съ имѣнія занять приличное моему происхожденію мѣсто въ обществѣ что собирается у графини?

Графъ поколебался.

-- Нѣтъ, сказалъ онъ наконецъ искренно,-- не потому что васъ примутъ съ меньшимъ радушіемъ или будутъ меньше уважать, но потому что вы горды и щепетильны какъ seigneur de province. Общество будетъ только огорчать васъ, а не доставлять вамъ удовольствіе. Еще хуже, я знаю по воспоминаніямъ собственной молодости и по горькому опыту моихъ сыновей, вы неизбѣжно войдете въ долги, а долги при вашихъ обстоятельствахъ поведутъ къ потерѣ Рошбріана. Нѣтъ; я приглашаю васъ посѣтить насъ. Обѣщаю вамъ самое избранное, но не самое блестящее общестао Парижа, потому что жена моя религіозна и отпугиваетъ веселыхъ птицъ патерами. Но если вы примете мое приглашеніе я обязанъ какъ старый свѣтскій человѣкъ сказать молодому родственнику что вы вѣроятно раззоритесь.

-- Благодарю васъ, графъ, за вашу откровенность; теперь я вижу что нашелъ родственника и руководителя, отвѣчалъ маркизъ съ благородствомъ не лишеннымъ чувства которое тронуло жесткое сердце старика.

-- Приходите по крайней мѣрѣ когда вамъ понадобится искренній хотя и грубый другъ.

На этотъ разъ онъ не поцѣловался съ своимъ родственникомъ, но съ большею искренностію пожалъ ему руку на прощанье.

Это посѣщеніе было главнѣйшимъ событіемъ въ парижской жизни Алена до тѣхъ поръ какъ онъ встрѣтился съ Фредерикомъ Лемерсье. Онъ еще не получалъ опредѣленнаго отвѣта отъ г. Гандрена, который откладывалъ свиданіе не имѣя времени вполнѣ ознакомиться со всѣми подробностями присланныхъ ему бумагъ.

ГЛАВА IV.

На слѣдующій день около полудня, Фредерикъ Лемерсье нѣсколько запыхавшись отъ скорой ходьбы на такую высоту, влетѣлъ въ комнату Алена.

-- Брр, mon cher; какое превосходное упражненіе для здоровья, какъ это должно укрѣплять мускулы и расширять грудь! Послѣ этого не страшно взбираться и на Монбланъ. Съ тѣхъ поръ какъ мы разстались я обдумывалъ твое дѣло. Но я бы желалъ знать побольше подробностей. Ты мнѣ передашь ихъ пока мы будемъ ѣхать Булонскимъ лѣсомъ. Карета моя внизу, и день превосходный, идемъ.

Веселость и сердечность стараго школьнаго друга были утѣшеніемъ для маркиза. Какъ не похоже это было на сухіе совѣты графа де-Вандемара! Надежда, хотя смутная, наполнила его сердце. Онъ охотно принялъ приглашеніе Фредерика, и молодые люди вскорѣ быстро катились по Елисейскимъ Полямъ. Аленъ насколько могъ кратко описалъ положеніе своихъ дѣлъ, разказалъ объ условіяхъ закладныхъ и результатахъ свиданія съ г. Гандреномъ.

Фредерикъ слушалъ внимательно.

-- Значитъ Гандренъ до сихъ поръ не далъ еще тебѣ никакого отвѣта.

-- Нѣтъ; но сегодня я получилъ отъ него записку съ приглашеніемъ побывать завтра.

-- Повидавшись съ нимъ, не рѣшайся ни на что если онъ сдѣлаетъ тебѣ какое-нибудь предложеніе. Возьми свои бумаги или копію съ нихъ и передай мнѣ. Гандренъ долженъ бы помочь тебѣ; онъ устраиваетъ большія дѣла; у него много кліентовъ милліонеровъ. Но его кліенты хотятъ огромныхъ барышей, и онъ самъ тоже. Что касается твоего главнаго кредитора, Лувье, ты разумѣется знаешь кто онъ такой.

-- Нѣтъ; г. Геберъ говорилъ мнѣ только что онъ очень богатъ.

-- Богатъ! я думаю; одинъ изъ царей финансоваго міра. А! Посмотри на этихъ молодыхъ людей верхомъ.

Аленъ взглянулъ и узналъ двухъ всадниковъ въ которыхъ угадалъ сыновей графа де-Вандемара.

-- Эти beaux gar è ons прекрасные представители твоего Предмѣстья, сказалъ Фредерикъ;-- они отказались бы отъ моего знакомства потому что дѣдъ мой былъ лавочникъ, а между тѣмъ сами держатъ лавку.

-- Лавку! значитъ я ошибся. Кто они?

-- Рауль и Ангерранъ сыновья насмѣшника графа де-Вандемара.

-- И они держатъ лавку! Ты шутишь.

-- Лавку гдѣ ты можешь покупать перчатки и духи, въ Шоссе д'Антенъ. Разумѣется они не стоятъ сами за конторкой, они отдаютъ только свои карманныя деньги на эту спекуляцію, и такимъ образомъ по крайней мѣрѣ утраиваютъ ихъ, покупаютъ себѣ лошадей и держатъ грумовъ.

-- Возможно ли? Дворяне такой хорошей фамиліи! Какъ поразило бы это графа еслибъ онъ только зналъ!

-- Да, очень поразило бы еслибы другіе знали что онъ знаетъ. Но онъ слишкомъ умный отецъ чтобы не давать своимъ сыновьямъ ограниченное количество денегъ и неограниченную свободу, въ особенности же свободу увеличивать свои средства сколько угодно. Посмотри на нихъ еще, нѣтъ лучшихъ наѣздниковъ и болѣе нѣжныхъ братьевъ со временъ Кастора и Полукса. На самомъ дѣлѣ наклонности ихъ различны: Рауль религіозенъ и нравственъ, меланхоликъ и съ достонствомъ; Ангерранъ левъ первой руки,-- é l é gant до кончиковъ ногтей. Тѣмъ не менѣе эти полубоги очень снисходительны къ смертнымъ. Хотя Ангерранъ лучшій въ Парижѣ стрѣлокъ изъ пистолета, а Рауль лучшій боецъ на шпагахъ, у перваго изъ нихъ такой добрый нравъ что нужно быть дикимъ животнымъ чтобы поссориться съ нимъ, а второй такой добрый католикъ что если съ нимъ и поссоришься, нечего бояться его шпаги. Онъ не рѣшится на то что признается церковью смертнымъ грѣхомъ.

-- Ты говоришь иронически? Ты хочешь сказать что люди носящіе имя де-Вандемаровъ не храбры?

-- Напротивъ, я полагаю что хотя они превосходно владѣютъ орудіемъ, они слишкомъ храбры для того чтобы злоупотреблять своимъ искусствомъ; и я долженъ прибавить что хоть и негласные пайщики лавки они не обманутъ тебя ни на полушку. Сіяющія кроткимъ свѣтомъ звѣзды земли подобно Кастору и Полуксу на небѣ.

-- Но пайщики лавки!

-- Ба! когда самъ министръ какъ г. де-М*** держалъ лавку присоединяя барыши съ bon bons къ своимъ доходамъ, можешь составить себѣ понятіе о духѣ времени. Если молодые дворяне не всѣ участвуютъ подъ рукой въ содержаніи лавокъ, они всѣ больше или меньше пытаютъ свое счастіе въ торговлѣ. Биржа дѣдается профессіей для тѣхъ кто не имѣетъ другихъ профессій. Былъ ты на Биржѣ?

-- Нѣтъ.

-- Нѣтъ! Теперь какъ разъ время. Мы еще поспѣемъ въ Булонскій лѣсъ. Кучеръ, поѣзжай на Биржу.

-- Дѣло въ томъ, продолжалъ Фредерикъ,-- что азартныя игры составляютъ одну изъ потребностей цивилизованныхъ людей. Rouge et noire и рулетка запрещены, игорные дома закрыты; но страсть добывать деньги не зарабатывая ихъ требуетъ исхода, и этимъ исходомъ является Биржа. Какъ вмѣсто сотни восковыхъ свѣчъ мы имѣемъ теперь одну газовую горѣлку, такъ вмѣсто сотенъ игорныхъ домовъ, у насъ одинъ -- Биржа, и это чрезвычайно удобно; всегда подъ руками. Нѣтъ ничего неприличнаго показываться тамъ какъ бывало у Фраскати; напротивъ, это и прилично и въ то же время въ модѣ.

Карета остановилась у Биржи; друзья наши взошли на ступени, пробрались между колоннами, оставили свои трости въ мѣстѣ назначенномъ для ихъ храненія, и маркизъ послѣдовалъ за Фредерикомъ по лѣстницѣ пока достигъ открытой галлереи вокругъ обширной залы находившейся внизу. Какой крикъ! Какой шумъ! Споры, бралъ, ссоры.

Лемерсье увидалъ кое-кого изъ друзей и отошелъ къ нимъ на нѣсколько минутъ.

Аленъ оставшись одинъ смотрѣлъ внизъ въ залу. Ему казалось что онъ присутствуетъ при бурной сценѣ первой революціи. Англійская выборная распря на торговой площади какого-нибудь бурга, когда кандидаты имѣютъ почти равные шансы, результатъ сомнителенъ, страсти возбуждены, весь бургъ въ междуусобной борьбѣ -- есть мирная сцена сравнительно со зрѣлищемъ Биржи.

Быки и медвѣди {Спекуляторы на повышеніе и пониженіе процентныхъ бумагъ на биржѣ.} съ ревомъ, крикомъ и жестами какъ будто желающіе задушить другъ друга, все это вмѣстѣ представлялось непосвященному глазу какимъ-то смятеніемъ, какимъ-то Вавилономъ, что казалось совершенно невозможно примирить съ идеей о меркантильныхъ сдѣлкахъ купли и продажи акцій и процентныхъ бумагъ. Пока Аленъ глядѣлъ въ изумленіи онъ почувствовалъ легкое прикосновеніе, и оглянувшись увидѣлъ Англичанина.

-- Оживленная сцена, шепнулъ мистеръ Венъ.-- Это сердце Парижа: оно бьется очень шумно.

-- Ваша Лондонская биржа похожа на это?

-- Не могу сказать; на нашу Exchange публика вообще не допускается; привилегированные жрецы этого храма совершаютъ свои жертвоприношенія въ замкнутомъ святилищѣ, откуда звуки производимые при операціи не достигаютъ ушей профановъ. Но еслибъ у васъ была биржа подобно этой открытая для всего свѣта и помѣщенная не въ той части нашей столицы что неизвѣстна людямъ моды, а въ какомъ-нибудь элегантномъ скверѣ въ Сентъ-Джемсѣ или на углу Гайдъ-Парка, я подозрѣваю что тогда нашъ національный характеръ потерпѣлъ бы сильное измѣненіе, и что всѣ ваши лѣнивцы и спортсмены появлялись бы тамъ ежедневно съ записными книжками отмѣчая пари, вмѣсто того чтобы скучая ждать долгіе мѣсяцы скачекъ въ Донкастерѣ или Дарби. Теперь у насъ мало кто бываетъ на скаковомъ кругу; тогда мало кто бы не былъ на биржѣ, особливо еслибы мы приняли вашъ законъ и могли придумать способъ дѣлаться торговцами не рискуя обанкрутитъся. Наполеонъ I называлъ насъ націей торгашей. Наполеонъ III научилъ Францію превосходить насъ во всемъ, и сдѣлалъ Парижъ несомнѣннымъ городомъ лавочниковъ.

Аленъ вспомнилъ о Раулѣ и Энгерранѣ, и покраснѣлъ при мысли что то что онъ считаетъ пятномъ для его соотечественниковъ было такъ ясно видно для глазъ иностранца.

-- И императоръ поступилъ благоразумно, по крайней мѣрѣ для настоящаго времени, продолжалъ Англичанинъ съ болѣе задумчивымъ выраженіемъ.-- Онъ нашелъ такимъ образомъ исходъ для того опаснѣйшаго класса парижскаго общества что образовался вслѣдствіе дробленія собственности, для толпы молодыхъ людей хорошаго происхожденія, смѣлыхъ, безъ состоянія и профессіи. Онъ открылъ биржу говоря: "Здѣсь я даю вамъ занятіе, средства къ жизни и будущность." Онъ расчистилъ доступы въ торговлю и промышленность и открылъ новые пути богатства для дворянства которое великая революція такъ безразсудно сдѣлала нищими. Гдѣ другой путь къ возстановленію дворянства во Франціи и средства для него получить власть съ возвышеніемъ богатства? А для сколькихъ сторонъ вашего національнаго характера Парижская Биржа имѣетъ магнетическую притягательность! Вы Французы такъ храбры что не можете быть счастливы не встрѣчая опасности лицомъ къ лицу, такъ жаждете отличій что истомились бы безъ порываній co û te que co û te къ знаменитости и красной ленточкѣ. Опасность! Взгляните внизъ на эту арену -- она тамъ, опасность ежедневная, ежечасная. Но тамъ также и слава; побѣдите на биржѣ, какъ въ старину на турнирѣ, и паладины улыбаются вамъ, дамы награждаютъ васъ своими шарфами, или, что почти то же самое, позволяютъ вамъ покупать ихъ кашмиры. Что слѣдуетъ за выигрышемъ на Биржѣ? Палата, Сенатъ, крестъ, министерскій портфель. Я не могъ восхищаться всѣмъ этимъ ради Европы еслибъ это могло быть продолжительно и не влекло за собою неизбѣжныхъ послѣдствій сопряженной съ этимъ деморализаціи. Биржа и Cr é dit Mobilier держатъ Парижъ въ покоѣ, по крайней мѣрѣ насколько это возможно. Это тайна великолѣпнаго царствованія. Это два лежащіе льва на которыхъ покоится тронъ возстановителя имперіи.

Аленъ слушалъ изумленный и пораженный. Онъ не ждалъ встрѣтить въ Англичанинѣ такой умъ какой эти разсужденія обнаруживали.

Въ это время Лемерсъе подошелъ къ нимъ и пожалъ руку Грагаму Вену, который отведя его въ сторону сказалъ:

-- Вѣдь вы обѣщали отправиться въ Булонскій лѣсъ и удовлетворить моему безумному любопытству касательно дамы въ сѣро-жемчужномъ платьѣ.

-- Я не забылъ этого; но теперь еще нѣтъ половины третьяго; вы сказали въ три. Soyez tranquille, я ѣду туда съ Биржи вмѣстѣ съ Рошбріаномъ.

-- Развѣ необходимо брать съ собой этого красиваго маркиза?

-- Кажется вы сказали что не ревнуете потому что не влюблены. Но если Рошбріанъ внушаетъ вамъ опасенія какихъ не можетъ возбудить вашъ покорнѣйшій слуга, то я постараюсь чтобъ онъ не видѣлъ этой дамы.

-- Нѣтъ, сказалъ Англичанинъ;-- я разумѣется долженъ быть много обязанъ всякому въ кого она влюбится. Это разочаруетъ меня. Возьмите маркиза во всякомъ случаѣ.

Между тѣмъ Аленъ взглянувъ опять внизъ увидалъ какъ разъ подъ собою, прислонившагося къ одной изъ колоннъ, Луціана Дюплеси. Онъ стоялъ отдѣльно отъ толпы -- около него было небольшое пустое пространство -- и съ нимъ разговаривали два человѣка повидимому принадлежавшіе къ большому свѣту. Дюплеси здѣсь не былъ похожъ на Дюплеси въ ресторанѣ. Трудно было бы объяснить въ чемъ была перемѣна, но она поразила Алена: въ осанкѣ было больше достоинства, въ выраженіи больше остроты; видно было сознаніе силы и власти надъ человѣкомъ даже на этомъ разстояніи; напряженное, сосредоточенное разумѣніе во взглядѣ, сжатыя губы, рѣзкія черты лица, выпуклый массивный лобъ -- произвели бы впечатлѣніе на самаго обыкновеннаго наблюдателя. Дѣйствительно, этотъ человѣкъ былъ здѣсь въ своей родной стихіи, на поприщѣ гдѣ его разумъ блестѣлъ, повелѣвалъ и проявлялъ себя послѣдовательными торжествами. Такова же должна быть перемѣна въ великомъ ораторѣ, котораго вы почитали незначительнымъ человѣкомъ въ гостиной, въ то время когда онъ возвышается надъ почтительными слушателями; или въ великомъ полководцѣ, кого нельзя было отличить отъ субалтернъ-офицера въ какомъ-нибудь мирномъ клубѣ, еслибы вамъ довелось увидать его раздающимъ приказанія своимъ адъютантамъ посреди дыма и рева поля битвы.

-- А, маркизъ! сказалъ Брагамъ Венъ,-- вы смотрите на Дюплеси? Это новѣйшій парижскій геній. Онъ въ одно и то же время и Кузенъ, и Гизо, и Викторъ Гюго спекуляціи. Философія, краснорѣчіе, смѣлый вымыселъ, вся литература теперь поглощена великимъ эпосомъ ажіотажа, и Дюплеси поэтъ имперіи.

-- Славно сказано, monsieur Грамъ Ванъ, воскликнулъ Фредерикъ забывая недавній урокъ произношенія анлійскихъ именъ.-- Аленъ унижаетъ этого великаго человѣка. Какъ могъ Англичанинъ такъ хорошо оцѣнить его!

-- Ma foi! возразилъ Грагамъ спокойно,-- я учусь думать въ Парижѣ чтобы рано или поздно умѣть дѣйствовать въ Лондонѣ. Пора однако въ Лѣсъ. Лемерсье, мы видимся въ семь у Филиппа.

ГЛАВА V.

-- Что ты думаешь о Биржѣ? спросилъ Лемерсье когда карета ихъ покатилась въ направленіи къ Лѣсу.

-- Я еще не могу думать о ней теперь; я пораженъ. Мнѣ представляется что я побывалъ на шабашѣ, гдѣ вмѣсто колдуновъ были agents de change, но не менѣе тѣхъ склонные возносить сатану.

-- Лучшее заклинаніе отъ сатаны, это разбогатѣть чтобъ избѣгнуть его соблазновъ. Дьяволъ всегда любилъ посѣщать пустыя мѣста, а въ настоящее время онъ всѣмъ мѣстамъ предпочитаетъ пустые кошельки и пустые желудки.

-- Но развѣ всѣ богатѣютъ на Биржѣ? И не есть ли богатство одного человѣка раззореніе для многихъ другихъ?

-- На этотъ вопросъ не такъ-то легко отвѣтить; но при настоящей системѣ Парижъ богатѣетъ, хотя бы на счетъ отдѣльныхъ Парижанъ. Постараюсь объяснить тебѣ это. Роскошь непомѣрно увеличилась даже за мое время; на что прежде смотрѣли какъ на утонченность и прихоть, теперь называютъ необходимымъ комфортомъ. Цѣны возрасли непомѣрно; доходы съ домовъ удвоились въ послѣднія пять или шесть лѣтъ: всѣ предметы роскоши стали гораздо дороже; даже перчатки что я ношу стоятъ на двадцать процентовъ дороже чѣмъ я всегда платилъ за перчатки того же качества. Какимъ образомъ живутъ люди которыхъ мы встрѣчаемъ, и живутъ хорошо, это загадка, и ее не рѣшилъ бы и Эдипъ не будучи самъ Парижаниномъ. Но главнѣйшее объясненіе есть слѣдующее: спекуляція и торговля, съ легкостью доставленною помѣщенію капиталовъ, дѣйствительно открыли болѣе многочисленные и краткіе пути къ обогащенію чѣмъ извѣстные нѣсколько лѣтъ тому назадъ. Такимъ образомъ въ Парижъ привлекаются цѣлыя толпы рѣшившіяся рискнуть небольшимъ капиталомъ въ чаяніи пріобрѣсти большіе; они какъ игроки проживаютъ не доходы, а самые капиталы. У насъ есть убѣжденіе что необходимо казаться богатымъ чтобы стать богатымъ. Отсюда происходитъ всеобщая расточительность и мотовство. Англійскіе милорды дивятся нашей роскоши. Тѣ кто проживая капиталы какъ доходъ терпятъ неудачу въ своихъ планахъ на богатство, послѣ одного, двухъ, трехъ, четырехъ лѣтъ исчезаютъ. Что дѣлается съ ними я такъ же мало знаю какъ и то что дѣлается со старымъ мѣсяцемъ. Убыль ихъ тотчасъ же восполняется новыми кандидатами. Такимъ образомъ Парижъ постоянно поддерживаетъ свою пышность и великолѣпіе золотомъ которое поглощаетъ. Но нѣкоторые люди имѣютъ успѣхъ, успѣхъ громадный, сверхъестественный; они составляютъ колоссальныя состоянія, и тратятъ ихъ великолѣпно. Они даютъ примѣръ пышности и роскоши, что разумѣется чрезвычайно заразительно, потому что многіе начинаютъ говорить: "еще вчера эти милліонеры были также бѣдны какъ мы; они никогда не экономничали, для чего же намъ дѣлать это?" Такимъ образомъ Парижъ обогащается вдвойнѣ: состояніями какія онъ поглощаетъ и тѣми какія выдѣляетъ изъ себя; послѣднія всегда возобновляются, первыя же пропадаютъ только для отдѣльныхъ лицъ.

-- Понимаю; но что меня поразило въ только-что видѣнной сценѣ, это множество молодыхъ людей, молодыхъ людей которыхъ по виду я счелъ бы за джентльменовъ; они очевидно не простые зрители тамъ: они горячатся, хлопочутъ съ записными книжками въ рукахъ. Я понимаю что старики и люди среднихъ лѣтъ могутъ стремиться къ наживѣ, но молодость и жадность представляется для меня новымъ соединеніемъ о которомъ не догадывался Мольеръ въ своемъ Скупомъ.

-- Молодые люди, въ особенности если они молодые дворяне, любятъ удовольствія; а удовольствія очень дороги въ здѣшнемъ городѣ. Этимъ объясняется почему такъ много молодыхъ людей посѣщаетъ Биржу. У прежнихъ игорныхъ столовъ, теперь запрещенныхъ, молодые люди составляли большинство; во дни твоихъ рыцарскихъ предковъ, молодые люди, а не старики, готовы были ставить свои мантіи и мечи въ игру въ кости. И это довольно естественно, mon cher; не есть ли юность пора надежды, а надежда богиня азартной игры, будь то rouge et noir или биржевая игра?

Аленъ болѣе и болѣе чувствовалъ себя отставшимъ отъ своего поколѣнія. Остроумное разсужденіе Лемерсье смирило его самолюбіе. Въ школѣ Лемерсье никогда не могъ равняться съ Аленомъ по способностямъ и прилежанію. Какъ далеко теперь шагнулъ впередъ Лемерсье предъ своимъ школьнымъ товарищемъ! Какимъ скучнымъ и глупымъ чувствовалъ себя молодой провинціалъ при сравненіи съ живымъ умомъ и полунасмѣшливою философіей быстрой рѣчи Парижанина!

Онъ вздохнулъ съ грустною, но великодушною завистью. Онъ обладалъ слишкомъ тонкимъ врожденнымъ пониманіемъ чтобы не признать что есть аристократія ума также какъ и аристократія происхожденія, и онъ чувствовалъ что въ первой Лемерсье могъ занять мѣсто впереди Рошбріана; но смиреніе его доказывало что онъ слишкомъ мало цѣнилъ себя.

Лемерсье превосходилъ его не умомъ, но опытностью. Подобно тому какъ выученный солдатъ кажется большимъ молодцомъ чѣмъ новичокъ рекрутъ, потому что умѣетъ хорошо держаться, но послѣ годовой выправки новичокъ рекрутъ можетъ превзойти воинственнымъ видомъ стройнаго героя которому онъ такъ безнадежно удивляется не мечтая никогда сравняться съ нимъ; такъ точно перенесите деревенскій умъ въ столичную выправку и посмотрите на него черезъ годъ; онъ можетъ на цѣлую голову перерости своего сержанта-вербовщика.

ГЛАВА VI.

-- Я думаю, сказалъ Лемерсье, когда ихъ карета катилась по оживленнымъ аллеямъ Булонскаго лѣса,-- что Парижъ построенъ на магнитномъ камнѣ, и что каждый Французъ съ нѣсколькими шариками желѣза въ крови неудержимо притягивается къ нему. Англичане повидимому вовсе не чувствуютъ къ Лондону той страстной привязанности какую мы чувствуемъ къ Парижу. Напротивъ, лондонскій средній классъ, торговцы, лавочники, клерки, даже высшіе ремесленники принужденные дѣлать свои дѣла въ столицѣ, кажется всегда мечтаютъ и стремятся имѣть свой домъ внѣ ея, хотя бы въ предмѣстьи.

-- Ты былъ въ Лондонѣ, Фредерикъ?

-- Разумѣется; теперь мода посѣщать сію скучную и ужасную столицу.

-- Если она скучна и ужасна, то не удивительно что люди принужденные работать въ ней ищутъ домашнихъ радостей внѣ ея.

-- Чрезвычайно забавно что хотя средніе классы вполнѣ управляютъ скучнымъ Альбіономъ, но это единственная страна въ Европѣ гдѣ средніе классы кажется не имѣютъ развлеченій; мало того, они издаютъ законы противъ развлеченій. У нихъ нѣтъ другихъ свободныхъ дней кромѣ воскресенья; и въ этотъ день они запираютъ свои театры, даже музеи и картинныя галлереи. Развлеченія какія есть въ Англіи существуютъ для высшаго и низшаго классовъ.

-- А въ чемъ состоятъ развлеченія низшихъ классовъ?

-- Напиваться.

-- И только?

-- Да; я былъ разъ ночью введенъ подъ покровительствомъ полисмена въ питейный домъ, гдѣ нашелъ толпу людей слоемъ ниже рабочаго люда: парней чистящихъ лошадей, нищихъ, и, какъ мнѣ сказали, воровъ, дѣвокъ съ которыми служанка не стала бы говорить; они были очень веселы, танцовали кадрили и вальсы и угощались сосиськами; счастливѣйшіе повидимому люди какихъ я встрѣчалъ въ Лондонѣ, и я долженъ сказать что вели они себя очень прилично. А!-- При этомъ Лемерсье дернулъ шнурокъ.-- Ты не откажешься пройтись по этой тихой аллеѣ? Я вижу особу о которой обѣщалъ узнать Англичанину... Только берегись, Аленъ, смотри не влюбись въ нее.

ГЛАВА VII.

Дама въ сѣро-жемчужномъ платьи! Несомнѣнно это было лицо которое могло остановить на себѣ взоръ и надолго остаться въ памяти.

Есть красавицы-женщины, также, какъ и красавцы-мущины, въ чьемъ лицѣ нельзя найти недостатка, которыя выдѣляются изо всякаго общества гдѣ бываютъ, но которыя почему-то не внушаютъ чувства, не возбуждаютъ интереса; въ нихъ недостаетъ какого-то выраженія, ума или души или сердца, безъ котораго самое красивое лицо есть только красивая картина. Эта дама не принадлежала къ числу такихъ красавицъ. Черты ея лица взятыя сами по себѣ ни въ какомъ случаѣ не были совершенствомъ, румянецъ не украшалъ ихъ. Но выраженіе лица дѣйствовало на воображеніе внушая увѣренность что оно связано съ какою-то исторіей которую вы чувствовали сильнѣйшее желаніе узнать. Волоса гладко причесанные на двѣ стороны надо лбомъ, необычно большимъ и высокимъ для женщины, были роскошнаго чернаго цвѣта; глаза темносиніе съ фіолетовымъ оттѣнкомъ были отѣнены длинными ресницами. Выраженіе ихъ было мягкое и печальное, но не наблюдающее. Она не замѣтила Алена и Лемерсье когда оба медленно прошли мимо нея. Она казалась сосредоточенною и глядѣла въ пространство какъ человѣкъ углубившійся въ свои мысли или мечтанія. Цвѣтъ лица ея былъ свѣтлый и блѣдный, и повидимому свидѣтельствовалъ о слабомъ здоровьѣ.

Лемерсье сѣлъ на скамью близь дорожки и пригласилъ Алена сдѣлать то же.

-- Она скоро вернется по этой аллеѣ, и мы можемъ внимательнѣе и съ большимъ удобствомъ наблюдать ее сидя нежели на ходу; а пока что ты думаешь о ней? Француженка она или Италіянка? Или можетъ-быть Англичанка?

-- Я бы счелъ ее за Италіянку судя по темному цвѣту волосъ и очерку лица; но бываетъ ли у Италіанокъ такой свѣтлый цвѣтъ лица?

-- Очень рѣдко; и я бы скорѣй готовъ считать ее Француженкой, судя по умному выраженію лица, простотѣ и изяществу ея платья, и по невыразимо изящной манерѣ держаться, въ чемъ Француженки превосходятъ всѣхъ дочерей Евы, еслибы только не ея глаза. Я никогда не видалъ у Француженокъ глазъ такого страннаго синяго оттѣнка; и будь у Француженки такіе глаза я увѣренъ что она едва ли бы пропустила насъ не сдѣлавъ изъ нихъ надлежащаго употребленія.

-- Какъ ты думаешь, она замужняя? спросилъ Аленъ.

-- Полагаю, потому что дѣвушка, будь она comme il faut, едва ли бы рѣшилась гулять одна въ Лѣсу, и у нея не было бы такого умнаго взгляда, больше чѣмъ умнаго, поэтическаго.

-- Но взгляни на эту осанку полную несомнѣннаго достоинства, взгляни на это выраженіе лица, такое дѣвственное, чистое, она не можетъ не быть comme il faut.

Когда Аленъ пробормоталъ эти слова дама, вернувшись, приближалась къ нимъ, и они могли хорошо разсмотрѣть ее. Она какъ и прежде казалось не сознавала ихъ присутствія, и Лемерсье замѣтилъ что губы ея шевелились какъ будто она беззвучно шептала что-то про себя.

Она не возвратилась еще разъ, но продолжала свой путь прямо до конца аллеи, гдѣ сѣла въ ожидавшій ея экипажъ и поѣхала.

-- Живо, живо! вскричалъ Лемерсье направляясь бѣгомъ къ своей каретѣ.-- Мы должны догнать ее.

Аленъ съ меньшею поспѣшностью послѣдовалъ за нимъ и согласно наставленію данному уже Лемерсье своему кучеру, карета Парижанина катилась во всю прыть во слѣдъ экипажа неизвѣстной дамы, бывшаго все еще въ виду.

Меньше чѣмъ черезъ двадцать минутъ карета за которой они гнались остановилась у рѣшетки одной изъ тѣхъ очаровательныхъ маленькихъ виллъ что встрѣчаются въ прекрасномъ предмѣстьи А.; привратникъ выйдя изъ своей ложи отворилъ ворога; карета въѣхала на дворъ, остановилась у дверей дома, и молодые люди не замѣтили даже платья незнакомки какъ она вышла изъ экипажа и скрылась въ домѣ.

-- Я вижу вонъ тамъ кафе, сказалъ Лемерсье,-- пойдемъ разузнавать все что возможно о прекрасной незнакомкѣ за шербетомъ или за рюмкой.

Аленъ молча и безъ колебанія согласился. Онъ чувствовалъ къ незнакомой красавицѣ какой-то новый для себя интересъ.

Они вошли въ маленькій кафе, и въ нѣсколько минутъ Лемерсье съ легкимъ savoir vivre Парижанина вывѣдалъ отъ гарсона вѣроятно все что только было извѣстно въ сосѣдствѣ относительно обитателей виллы.

Она была нанята и отдѣлана мѣсяца за два на имя синьйоры Веносты; но, по разказамъ слугъ, эта дама казалось была гувернантка или попечительница другой, гораздо моложе, на чьи средства нанималась квартира и велось домашнее хозяйство.

Для нея-то нанималась карета изъ Парижа. Старшая изъ дамъ рѣдко выходила изъ дому днемъ, но всегда сопровождала младшую въ вечернихъ выѣздахъ въ театръ или къ знакомымъ.

Выѣзды эти начались только въ послѣднія недѣли. Младшая дама была слабаго здоровья и лѣчилась у доктора Англичанина знаменитаго по груднымъ болѣзнямъ. По его-то совѣту она дѣлала ежедневныя прогулки въ Лѣсу. Въ домѣ было трое слугъ, всѣ Италіянцы, говорившіе плохо по-французски. Гарсонъ не зналъ была ли которая-нибудь изъ этихъ дамъ замужемъ, но жизнь ихъ не подавала никакого повода къ сплетнямъ и подозрѣніямъ; онѣ вѣроятно принадлежали къ литературному или музыкальному міру, такъ какъ гарсонъ видалъ что у нихъ бываютъ знаменитый писатель г. Саваренъ съ женою; и, еще чаще, одинъ старикъ, не менѣе знаменитый какъ музыкальный композиторъ.

-- Теперь для меня ясно, сказалъ Лемерсье когда друзья снова сѣли въ карету,-- что нашъ жемчужный ангелъ итальянская пѣвица которая пріобрѣла уже достаточную извѣстность на родинѣ чтобы жить своими доходами, а теперь вслѣдствіе разстроеннаго здоровья своего или своего друга живетъ здѣсь тихо въ ожиданіи ангажемента или въ отсутствіе любовника иностранца.

-- Любовника! ты такъ думаешь? воскликнулъ Аленъ голосомъ въ которомъ слышалось огорченіе.

-- Это довольно вѣроятно; и въ этомъ случаѣ Англичанинъ мало можетъ извлечь для себя пользы изъ тѣхъ свѣдѣній что я обѣщалъ сообщить ему.

-- Ты обѣщалъ Англичанину?

-- Развѣ ты не помнишь вчера вечеромъ онъ описывалъ эту даму и говорилъ что ея лицо преслѣдуетъ его, и я...

-- А! теперь вспомнилъ. Что ты знаешь про этого Англичанина? Онъ кажется богатъ.

-- Да, я слышалъ что теперь онъ очень богатъ; дядя недавно оставилъ ему огромный капиталъ. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ онъ состоялъ при англійскомъ посольствѣ, этимъ объясняется его правильный французскій языкъ и знаніе парижской жизни... Онъ часто пріѣзжаетъ въ Парижъ, и я знаю его уже давненько. Онъ навязалъ мнѣ поистинѣ трудное и деликатное порученіе. Англичане сказывали мнѣ что отецъ его былъ однимъ изъ замѣчательнѣйшихъ членовъ ихъ парламента, древняго рода, имѣлъ родство съ самымъ высшимъ кругомъ, но потерялъ все свое состояніе и умеръ въ бѣдности; другъ нашъ въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ поддерживалъ себя, кажется, писательствомъ; его считаютъ очень способнымъ; теперь когда онъ разбогатѣлъ чрезъ дядю онъ кажется готовъ вступить въ публичную дѣятельность, гдѣ ему предстоитъ такая же знаменитая карьера какъ его отца.

-- Счастливецъ! счастливые Англичане, сказалъ Аленъ со вздохомъ.

Карета въѣхала теперь въ Парижъ; Аленъ, ссылаясь на приглашеніе, простился со своимъ другомъ и пошелъ задумчиво своимъ путемъ по люднымъ улицамъ.

ГЛАВА VIII.

Письмо Изавры Чигонъи къ гже де-Гранмениль.

Вилла Д'-- , А....

Не могу выразить вамъ, милая Евлалія, какимъ новымъ очарованіемъ письма ваши наполняютъ мой бѣдный, маленькій, уединенный міръ цѣлые дни послѣ того какъ они получены. Въ нихъ всегда есть что-то что утѣшаетъ, поддерживаетъ, но въ то же время тревожитъ и безпокоитъ меня. Мнѣ кажется Гёте правъ что "поэзія истиннаго генія возмущаетъ всѣ установившіяся идеи", для того, безъ сомнѣнія, чтобы поднять ихъ на высшій уровень, гдѣ онѣ снова устанавливаются.

Очеркъ вашего новаго труда что вы обдумываете среди апельсинныхъ рощей Прованса сильно интересуетъ меня; но простите если я скажу что интересъ этотъ сопровождается ужасомъ. Я не въ состояніи понять какимъ способомъ, среди милыхъ красотъ природы, умъ вашъ добровольно окружаетъ себя образами печали и разлада. Меня поражаетъ спокойствіе съ какимъ вы подвергаете анализу недостатки разума и волненія страстей. И всѣ законы общественнаго устройства которые кажутся мнѣ такими установившимися и неподвижными, вы трактуете съ такимъ спокойнымъ пренебреженіемъ какъ будто бы это были тонкія нити носящіяся въ воздухѣ которыя можетъ смести одно прикосновеніе вашей слабой женской руки. Но я не рѣшаюсь спорить съ вами о подобныхъ предметахъ. Только искусный заклинатель можетъ безстрашно стоять въ волшебномъ кругу, принуждая вызванныхъ имъ духовъ, будь они даже злые, направляться къ такому концу гдѣ онъ предвидитъ добро.

Мы продолжаемъ жить здѣсь очень тихо, и я до сихъ поръ не ощущаю дурнаго вліянія болѣе холоднаго климата. Чудесный докторъ мой, рекомендованный мнѣ какъ Американецъ, но оказавшійся Англичаниномъ, говоритъ что одной зимы проведенной здѣсь подъ его надзоромъ будетъ достаточно для совершеннаго выздоровленія. Но та карьера для приготовленія къ которой было посвящено столько лѣтъ не представляется мнѣ уже теперь такой соблазнительною какъ прежде.

Многое имѣю я сказать объ этомъ предметѣ, но откладываю пока не буду въ состояніи лучше собрать свои мысли; теперь онѣ сбивчивы и находятся въ борьбѣ. Великій маэстро былъ чрезвычайно милостивъ.

Въ какой сіяющей атмосферѣ живетъ и дышитъ его геній! Даже въ цинической манерѣ его, въ самомъ его цинизмѣ звучитъ веселая музыка -- смѣхъ Фигаро, а не Мефистофеля.

На прошлой недѣлѣ мы обѣдали у него; онъ пригласилъ также гжу S--, которая въ нынѣшнемъ году затмила всѣхъ соперницъ и царствуетъ одна, великую S--; г. Т., піаниста съ удивительными задатками, вашего друга Саварена, остряка, критика и поэта, съ его милою умною женой, и еще нѣсколькихъ о комъ маэстро сообщилъ мнѣ шепотомъ что это авторитеты печати. Послѣ обѣда S-- пѣла, разумѣется, великолѣпно. Потомъ она милостиво обратилась ко мнѣ, сказала какъ много слышала обо мнѣ отъ маэстро и т. п. Я принуждена была тоже пѣть послѣ нея. Незачѣмъ говорить къ какой невыгодѣ для себя. Но я забыла свои нервы, забыла своихъ слушателей, забыла себя, какъ это всегда бываетъ когда душа моя окриленная музыкой поднимается въ воздухъ не чувствуя земли. Я не знала что имѣла успѣхъ пока не кончила, и тогда остановивъ глаза на великой примадонѣ я почувствовала невыразимую грусть, острую боль раскаянія. Несмотря на то что она великая артистка и царитъ въ своей области искусства, гдѣ нѣтъ ей равныхъ, я сразу увидѣла что огорчила ее; лицо ея совершенно измѣнилось, губы дрожали, и только съ большимъ усиліемъ она пробормотала нѣсколько невнятныхъ словъ долженствовавшихъ выразить одобреніе. Я инстинктивно поняла какъ постепенно можетъ обладѣвать умомъ артиста, даже самаго великодушнаго, зависть при которой опасеніе соперничества уничтожаетъ наслажденіе искусствомъ. Если я когда-нибудь достигну славы S-- какъ пѣвица, буду ли и я чувствовать ту же зависть? Я теперь думаю что нѣтъ, но я еще не подвергалась испытанію. Она внезапно уѣхала. Я избавлю васъ отъ повторенія комплиментовъ сказанныхъ мнѣ другими слушателями, комплиментовъ которые не доставили мнѣ удовольствія; потому что въ устахъ всѣхъ, исключая маэстро, въ нихъ какъ высшая похвала разумѣлось то что я причинила мученія S--. "Если такъ, сказалъ онъ, то она также неразумна какъ роза которая позавидовала бѣлизнѣ лиліи. Вы были бы вполнѣ неправы предъ собою, дитя мое, еслибы попытались соперничать съ розою относительно ея цвѣта".

Говоря это онъ потрепалъ меня по наклоненной головѣ съ царственно отеческою нѣжностью. "А все-таки, сказалъ Саваренъ, когда лилія явится въ свѣтъ, она подвергнется ожесточеннымъ нападкамъ со стороны клики преданной розѣ; en revanche образуется клика лиліи, и я предвижу горячую газетную войну. Не страшитесь ея первыхъ взрывовъ. За всякую сколько-нибудь цѣнную славу приходится бороться."

Такъ ли это? приходилось вамъ бороться за вашу славу, Евлалія, и не ненавидите ли вы также какъ и я всякую распрю?

Кромѣ этого, единственнымъ нашимъ развлеченіемъ со времени моего послѣдняго письма былъ вечеръ у Лувье. Этотъ милліонеръ-республиканецъ не остался невнимателенъ къ вашему доброму письму въ которомъ вы рекомендовали насъ его любезности. Онъ тотчасъ явился къ намъ съ визитомъ, предложилъ намъ свои услуги, позаботился о моемъ скромномъ достаткѣ, который помѣстилъ надѣюсь также надежно какъ это выгодно, нанялъ для насъ экилажъ, короче, былъ какъ только возможно любезенъ и полезенъ.

Въ его домѣ многія встрѣчи были для меня пріятны, они говорили съ такимъ неподдѣльнымъ восторгомъ о васъ и о вашихъ сочиненіяхъ. Но тамъ были другіе кого бы я никакъ не ожидала встрѣтить подъ кровлею Креза у котораго съ существующимъ порядкомъ вещей связаны такіе значительные интересы. Одинъ молодой человѣкъ, дворянинъ котораго онъ въ особенности рекомендовалъ мнѣ какъ политика имѣющаго стоять во главѣ дѣлъ когда утвердится красная республика -- спросилъ не согласна ли я что всякая частная собственность есть общественный грабежъ и что величайшій врагъ цивилизаціи есть религія, въ какой бы ни являлась она формѣ.

Онъ обратился ко мнѣ съ этими ужасающими вопросами изнѣженно сюсюкая и сопровождая свои разглагольствія слабыми жестами своихъ блѣдныхъ изящныхъ пальцевъ покрытыхъ перстнями.

Я спросила его много ли во Франціи такихъ кто раздѣляетъ ея идеи.

-- Совершенно достаточно чтобы провести ихъ когда придетъ время, отвѣчалъ онъ съ высокомѣрною улыбкой.-- И можетъ-быть ближе чѣмъ думаетъ міръ тотъ день когда мои товарищи будутъ такъ многочисленны что имъ придется перестрѣлять другъ друга ради сыра къ своему хлѣбу.

День этотъ ближе чѣмъ думаетъ міръ! Насколько можно судить по внѣшнимъ признакамъ о парижскомъ мірѣ, онъ конечно вовсе не помышляетъ о подобныхъ вещахъ. Съ какимъ видомъ самодовольства городъ-красавецъ щеголяетъ своими богатствами! Кто глядя на его великолѣпные дворцы, роскошные магазины, повѣритъ что этотъ городъ станетъ внимать ученіямъ отрицающимъ права частной собственности; или кто войдя въ его многолюдные храмы станетъ грезить о возможности снова утвердиться здѣсь республикѣ черезчуръ цивилизованной для того чтобъ имѣть религію?

Прощайте. Простите меня за это мрачное письмо. Если я писала о многомъ что даже меня мало интересуетъ, то это изъ желанія отвлечь свои мысли отъ вопроса который больше всего интересуетъ меня и о которомъ мнѣ въ особенности нуженъ ваши совѣтъ. Попытаюсь коснуться его въ слѣдующемъ письмѣ.

Изавра.

Отъ той же къ той же.

Евлалія, Евлалія! Какому насмѣшливому духу было дозволено въ наше время вселить въ сердце женщины честолюбіе, эту принадлежность мущины? Вы, такъ богато одаренная мужскимъ геніемъ, имѣете право на мужскія стремленія. Но что можетъ оправдать подобное честолюбіе во мнѣ? Ничто кромѣ неразумнаго и скоропреходящаго дара голоса который нравится лишь выражая мысли другихъ. Безъ сомнѣнія, я могла бы составить себѣ имя которое заняло бы на короткое время европейскіе толки -- имя, какое имя? имя пѣвицы. Было время когда я считала такое имя славнымъ. Могу ли я забыть когда-нибудь тотъ день въ который вы впервые озарили меня; когда выйдя изъ дѣтства какъ съ темной и уединенной тропинки я стояла потерянною на великомъ распутіи жизни, и предо мною предстали всѣ пути какъ бы омраченные дождемъ и туманомъ? Вы освѣтили меня тогда подобно солнцу выходящему изъ тучъ и измѣняющему лицо земли; вы открыли для моихъ взоровъ волшебную страну поэзіи и искусства; вы взяли меня за руку и сказали: "Смѣлѣе! На каждомъ шагу есть выхолъ изъ ограды, спокойное убѣжище куда можно укрыться съ каменной битой дороги. Рядомъ съ жизнью дѣйствительною открывается жизнь иде альная для тѣхъ кто ищетъ ее. Не робѣй, ищи ее: идеальная жизнь имѣетъ свои огорченія, но въ ней нѣтъ мѣста отчаянію; какъ для слуха того кто слѣдитъ за шумящимъ бѣгомъ ручья, ручей вѣчно мѣняетъ тонъ своей музыки, то шумно стремясь по уступамъ, то тихо и спокойно скользя въ ровень со покойными берегами, то вздыхая шевеля тростники, то весело журча когда какой-нибудь изгибъ берега задерживаетъ его бѣгъ по блестящимъ камушкамъ; -- таковъ для души артиста голосъ искусства вѣчно звучащій за нимъ и впереди его. Природа одарила тебя птичьимъ даромъ пѣнія -- возвысь этотъ даръ до искусства и сдѣлай искусство своимъ спутникомъ. Искусство и надежда родились близнецами и умираютъ они вмѣстѣ."

Видите какъ вѣрно я помню самыя ваши слова. Но волшебная сила словъ, которую я лишь смутно понимала тогда, была въ вашей улыбкѣ и въ вашемъ взглядѣ и въ царственномъ движеніи руки какъ бы указывавшемъ на міръ лежавшій предъ вами, видимый и близко знакомый вамъ какъ родная земля. И съ какою преданностью, съ какою серіозною страстью я принялась возводить даръ мой на степень искусства! Я ни о чемъ больше не думала, ни о чемъ не мечтала; о, какъ сладки мнѣ были тогда слова похвалъ! "Еще годъ, сказали наконецъ учителя, и вы воздвигните свой тронъ среди царицъ пѣнія." Тогда, тогда я не промѣняла бы ни на какой тронъ на землѣ надежду достичь его въ области моего искусства. Затѣмъ послѣдовала эта продолжительная горячка; силы мои были разбиты, и маэстро сказалъ: "отдохните, или голосъ вашъ пропадетъ, и тронъ вашъ потерянъ на вѣки". Какъ ненавистенъ казался мнѣ этотъ отдыхъ! Вы опять пришли мнѣ на помощь. Вы сказали мнѣ: "время что ты считаешь потеряннымъ должно быть употреблено съ пользою. Обогащай свой умъ другими пѣснями чѣмъ тѣ пустяки какими наполнены оперныя либретто. Чѣмъ больше ты привыкнешь къ формѣ, чѣмъ больше проникнешься духомъ въ какихъ великіе писатели выражали страсти и раскрывали характеры, тѣмъ совершеннѣе ты приготовишься къ собственному спеціальному искусству пѣвицы и актрисы." Такимъ образомъ вы привлекли меня къ новому ученію. О! дѣлая это мечтали ли вы что отвращаете меня отъ стараго моего честолюбія? Мое знаніе французскаго и италіянскаго языковъ и воспитаніе въ дѣтствѣ близко познакомившее меня съ англійскимъ дали мнѣ ключи къ сокровищницамъ трехъ языковъ. Естественно я начала съ того на которомъ написаны ваши превосходныя творенія. До тѣхъ поръ а не читала даже вашихъ сочиненій. Я прежде всего выбрала ихъ. Какое сильное впечатлѣніе произвели они и какъ изумили меня, какія глубины мужскаго ума и женскаго сердца они раскрыли мнѣ! Но я тогда же созналась вамъ, и повторяю это теперь что ни они и ни одинъ изъ романовъ и поэтическихъ произведеній которыми гордится новѣйшая французская литература не удовлетворили исканія того спокойнаго чувства красоты, той божественной радости въ мірѣ превышающемъ этотъ міръ, которыя, какъ вы увѣряли меня, составляютъ преимущество идеальнаго искусства. Когда я сказала это вамъ съ безцеремонною откровенностью, какой вы всегда требовали отъ меня, тѣнь задумчивой грусти пала на ваше лицо и вы сказали спокойно: "Ты права, дитя мое; мы, современные Французы, отпрыски революцій которыя ничего не установили, все разрушивъ; мы похожи на то возмущенное государство которое бросается во внѣшнюю войну для возстановленія мира внутри. Наши книги внушаютъ людямъ задачи для пересозданія соціальной системы, въ которой спокойствіе принадлежащее искусству можетъ быть найдено лишь въ концѣ; но такія книги не должны быть въ твоихъ рукахъ; онѣ не для молодыхъ и неопытныхъ женщинъ, еще неиспорченныхъ существующими порядками." На другой день вы принесли мнѣ великую поэму Тассо Gerusalemme Liberata и сказали съ улыбкой: "искусство съ его покоемъ здѣсь."

Вы помните что я тогда по предписанію доктора была въ Сорренто. Никогда не забуду я мягкаго осенняго дня когда я сидѣла посреди уединенныхъ скалъ влѣво отъ города, предо мной лежало море едва подергиваясь рябью; вся душа моя погружалась въ мелодію этой поэмы, такой удивительной по своей силѣ прикрытой сладостію, по своей симметріи, въ которой каждая часть сливается съ другою съ такимъ же совершенствомъ какъ въ греческой статуѣ. Все мѣсто казалось мнѣ полно присутствіемъ поэта котораго оно было родиной. Несомнѣнно чтеніе этой поэмы составило эру въ моемъ существованіи; до сего дня не могу я открыть въ ней погрѣшностей или слабыхъ мѣстъ на которыя вы критически указывали мнѣ, я думаю оттого что они созвучны моей собственной природѣ которая стремится къ гармоніи и найдя ея успокоивается удовлетворенная. Я убѣгаю рѣзкихъ контрастовъ, но не могу открыть ничего слабаго или безвкуснаго въ непрерывной сладости и ясности. Но только перечтя La Gerusalemme еще и еще разъ и потомъ пораздумавъ о ней я открыла главное очарованіе поэмы въ религіозномъ чувствѣ которое проникаетъ ее какъ ароматъ неразлучный съ цвѣткомъ, чувствѣ по временамъ меланхолическомъ, но никогда не печальномъ для меня. Оно всегда проникнуто надеждой. Несомнѣнно, если, какъ вы говорили, "надежда и искусство близнецы", то это потому что искусство въ своихъ высотахъ безсознательно сливается съ религіей и сродство съ надеждой обнаруживаетъ своею вѣрой въ грядущее благо болѣе совершенное чѣмъ то какое оно осуществило въ прошедшемъ.

Какъ бы то ни было, въ этой поэмѣ, по преимуществу христіанской, я нашла то что я жаждала найти, но не находила въ новѣйшихъ французскихъ образцовыхъ произведеніяхъ, даже вашихъ, нѣчто духовное, говорящее моей душѣ, вызывающее ее; отличающее ее какъ начало существующее отдѣльно отъ простаго человѣческаго разума; утѣшающее, даже возбуждая; приближающее землю къ небесамъ. Когда въ этомъ настроеніи я прибѣжала къ вамъ со свойственнымъ мнѣ порывомъ, вы обняли мою голову, поцѣловали меня и сказали: "Счастливъ кто вѣруетъ! Пусть это счастіе долго будетъ твоимъ!" Почему не чувствовала я въ Данте того христіанскаго очарованія какое чувствовала въ Тассо? Данте въ вашихъ глазахъ и въ глазахъ большей части судей неизмѣримо большій геній, но отраженныя отъ мрачнаго потока его генія звѣзды такъ смутны, небо такъ грозно.

Когда оканчивался годовой срокъ моей вакаціи я обратилась къ англійской литературѣ: и Шекспиръ разумѣется былъ первый англійскій поэтъ котораго я взяла въ руки. Доказательство въ какомъ еще дѣтствѣ находился мой умъ, первое мое впечатлѣніе при чтеніи этого поэта было разочарованіе Кромѣ того, не взирая на мое близкое знакомство съ англійскимъ языкомъ (главнѣйшимъ образомъ благодаря заботамъ того кого я зову вторымъ отцомъ), я не поняла многихъ изъ метафорическихъ выраженій Шекспира; но онъ показался мнѣ такъ похожимъ на новѣйшихъ французскихъ писателей которые претендуютъ что почерпали вдохновеніе у его музѣ, потому что онъ выводитъ образы боли и страданія безъ причинъ и побужденій достаточно ясныхъ для обыкновеннаго пониманія, какъ я привыкла думать должно быть въ драмѣ.

Онъ дѣлаетъ судьбу столь жестокою что мы теряемъ изъ виду кроткое божество сокрытое за нею. Сравните въ этомъ отношеніи Поліевкта Корнеля съ Гамлетомъ. Въ первой такія же бѣдствія постигаютъ добрыхъ, но въ своихъ бѣдствіяхъ они ублажаются. Смерть мученика есть торжество его вѣры. Когда же въ англійской трагедіи смерть смѣшиваетъ Гамлета и Офелію съ Полоніемъ и королемъ братоубійцей, мы не видимъ какой добрый конецъ достигнутъ для человѣчества. Мѣста что остаются въ нашей памяти не дѣлаютъ насъ счастливѣе и лучше, они возбуждаютъ ужасныя задачи, не давая ключа къ ихъ разрѣшенію.

Въ Гораціи Корнеля есть ожесточенныя распри, грубыя страсти, слезы извлекаемыя изъ горчайшихъ источниковъ человѣческой жалости; но чрезъ все это выступаетъ, крупное видимо для глазъ каждаго зрителя, великій идеалъ преданнаго патріотизма. Какъ многое изъ того что было великаго въ жизни Франціи, искупающаго любовью къ отечеству даже самыя ужасныя преступленія революціи, имѣло свою причину въ Гораціи Корнеля. Но я сомнѣваюсь чтобы судьбы Коріолана, и Цезаря, и Брута и Антонія въ гигантскихъ трагедіяхъ Шекспира побуждали Англичанъ съ большею готовностью умирать за Англіею. Словомъ, много прошло времени прежде чѣмъ, не скажу я поняла или достойно оцѣнила Шекспира -- ни одинъ Англичанинъ не допуститъ чтобъ я или даже вы могли когда-нибудь достичь этого -- но прежде чѣмъ я могла признать справедливость того мѣста что отводятъ ему его соотечественники какъ поэту не имѣющему себѣ равнаго ни въ одной европейской литературѣ. Между тѣмъ горячность съ какою я принялась за ученье, утомленіе отъ душевныхъ движеній вызываемыхъ этимъ ученіемъ дали себя чувствовать возвратомъ моей прежней болѣзни, съ еще болѣе угрожающими симптомами; и по истеченіи года мнѣ велѣли отдохнуть вѣроятно еще столько же прежде чѣмъ можно будетъ пѣть предъ публикой, еще менѣе появляться на сценѣ. Теперь я была уже рада услыхавъ этотъ приговоръ; потому что послѣ этого года ученья я чувствовала совершенную отчужденность отъ профессіи на которой прежде сосредоточивала свои надежды... Да, Евлалія, вы велѣли мнѣ усовершенствоваться для искусства передачи изучая искусства въ которыхъ мысли рождаютъ слова ими употребляемыя; и занимаясь этимъ я переродилась въ другое существо. Мнѣ запретили всякое умственное утомленіе; книги были удалены отъ меня, но при мнѣ осталось Я созданное этими книгами. Медленно оправляясь въ теченіи лѣта я прибыла сюда два мѣсяца тому назадъ, подъ предлогомъ посовѣтоваться съ докторомъ С--, на самомъ же дѣлѣ чтобы совѣщаться съ собственнымъ сердцемъ и быть въ покоѣ.

Теперь, когда я раскрыла предъ вами это сердце, будете ли вы все еще настаивать чтобъ я сдѣлалась пѣвицей? Если такъ, то вспомните по крайней мѣрѣ какъ ревниво искусство пѣвицы и актрисы. Какъ вполнѣ я должна предаться ему и ужь не жить среди книгъ и мечтаній! Могу ли я быть чѣмъ-нибудь другимъ кромѣ какъ пѣвицей? и если нѣтъ, то должна ли я удовольствоваться однимъ чтеніемъ и мечтами?

Я должна сознаться вамъ какое честолюбіе овладѣло мною во время, отдыха лѣтомъ въ Италіи, я должна сообщить вамъ о немъ и прибавить что оставила его какъ несбыточное. Я надѣялась что могу сочинять, я хочу сказать музыку. Я осталась довольна своими опытами, они выражали музыкой то чего я не могла выразить словами; и одною изъ тайныхъ причинъ прибытія сюда было желаніе показать ихъ великому маэстро. Онъ терпѣливо прослушалъ ихъ; похвалилъ вѣрность механическимъ законамъ композиціи; сказалъ даже что мои любимые мотивы были touchants et gracieux.

Онъ такъ бы и оставилъ меня, но я кротко остановила его и сказала: "Скажите мнѣ откровенно думаете ли вы что со временемъ, поучившись, я буду въ состояніи писать музыку которую будутъ пѣть равныя мнѣ пѣвицы?"

-- Вы разумѣете какъ композиторъ по спеціальности?

-- Да.

-- Покинувъ при этомъ свое призваніе пѣвицы?

-- Да.

-- Милое дитя мое, я былъ бы вашимъ злѣйшимъ врагомъ еслибы поощрилъ подобное желаніе; держитесь карьеры въ которой вы можете быть велики; поправьтесь только здоровьемъ, и я ручаюсь моею репутаціей за вашъ славный успѣхъ на сценѣ. Чѣмъ можете вы быть въ качествѣ композитора? Вы будете приписывать красивую музыку къ красивымъ словамъ и ваши произведенія будутъ распѣвать въ гостиныхъ съ большимъ или меньшимъ успѣхомъ какимъ обыкновенно пользуются женщины любительницы. Примитесь за что-нибудь высшее -- а я знаю, вы сдѣлаете это -- и вы не будете имѣть успѣха. Былъ ли въ новѣйшія времена, можетъ-быть даже и во всѣ времена, примѣръ чтобы женщина-композиторъ достигла извѣстности хотя бы третьестепеннаго опернаго сочинителя? Литературныя сочиненія могутъ быть безразлично принадлежностью того и другаго пола. Въ нихъ гжа Дюдеванъ и вашъ другъ гжа Гранмениль могутъ превзойти многихъ мущинъ; но геній музыкальной композиціи мущина, и примите это за комплиментъ если я скажу вамъ что вы больше всего женщина.

Онъ оставилъ меня разумѣется огорченною и смиренною, но я чувствую что онъ справедливъ относительно меня; что касается до всѣхъ женщинъ вообще, то я не могу рѣшить этого. Но когда эта надежда покинула меня, я чувствую себя болѣе безпокойною и болѣе возбужденною. Дайте мнѣ совѣтъ, Евлалія, дайте мнѣ совѣтъ, и если возможно, утѣшьте меня.

Изавра.

Отъ той же къ той же.

До сихъ поръ нѣтъ писемъ отъ васъ, а я оставляла васъ въ покоѣ въ теченіи десяти дней. Какъ думаете вы я провела ихъ? Маэстро заѣхалъ къ намъ съ г. Савареномъ настаивая чтобы мы вмѣстѣ съ ними посѣтили театры. Я не была еще ни въ одномъ со времени своего пріѣзда. Я догадалась что добросердечный Маэстро сдѣлалъ это предложеніе не безъ цѣли. Онъ полагалъ что будучи свидѣтельницей восторговъ какими награждаютъ актеровъ, раздѣляя увлеченіе какое театральныя иллюзіи заставляютъ испытывать зрителей, я снова почувствую прежнюю страсть къ сценѣ и съ нею жажду славы актрисы.

Я желала въ душѣ чтобъ его ожиданія могли осуществиться. Какъ хорошо было бы для меня еслибъ я могла снова сосредоточить все мое честолюбіе на томъ что для меня достижимо

Сперва мы отправились смотрѣть комедію имѣющую большой успѣхъ, авторъ коей вполнѣ понимаетъ современную французскую сцену. Исполненіе было превосходно въ своемъ родѣ. На слѣдующій вечеръ мы поѣхали въ Одеонъ, гдѣ видѣли романтическую мелодраму въ шести актахъ и ужь не знаю во сколькихъ картинахъ. Исполненіе я и здѣсь нашла безукоризненнымъ. Не передаю вамъ остальной части нашей программы. Мы посѣтили всѣ главнѣйшіе театры, оставляя оперу съ гжей S-- къ концу. Прежде чѣмъ перейти къ оперѣ скажу слова два о драматическихъ представленіяхъ.

Нѣтъ страны гдѣ бы театръ такъ захватывалъ публику какъ во Франціи; нѣтъ страны гдѣ успѣхъ драматурга доставлялъ бы ему такую славу; нѣтъ можетъ-быть страны гдѣ состояніе сцены такъ вѣрно отражало бы нравственныя и умственныя условія народа. Говорю это разумѣется не по собственному наблюденію надъ странами которыхъ не посѣщала, но по всему что слышала относительно сцены въ Германіи и въ Англіи.

Впечатлѣніе оставленное во мнѣ представленіями что я видѣла было то что Французскій народъ мельчаетъ. Комедіи которыя нравятся имъ лишь забавныя каррикатуры на лишенные всякаго значенія кружки испорченнаго общества. Въ нихъ нѣтъ крупныхъ типовъ человѣческой природы; остроуміе ихъ не обнаруживаетъ блестящихъ проблесковъ истины; въ чувствѣ ихъ нѣтъ чистоты и благородства -- это болѣзненное и ложное извращеніе того что лишено чистоты и благородства въ подобіе благородства и чистоты.

Великіе драматурги создаютъ и великія роли. Ни одной великой роли, такой какую съ радостью приняла бы какая-нибудь Рашель, я не видѣла въ драмахъ молодаго поколѣнія.

Высокое искусство нашло пріютъ въ оперѣ; но это не французская опера. Я не жалуюсь что вкусъ Французовъ сталъ менѣе утонченнымъ. Я жалуюсь что ихъ разумѣніе понизилось. Паденіе отъ Поліевкта къ Рюи Блазу велико, не столько относительно поэзіи формы, какъ относительно возвышенности мысли; но паденіе отъ Рюи Блаза къ лучшей изъ современныхъ драмъ есть совершенное удаленіе отъ поэзіи и переходъ къ такой плоской прозѣ откуда даже мелькомъ уже не видно вершины горы.

Перехожу теперь къ оперѣ. S-- въ Норм ѣ! Театръ былъ полонъ и восторги также шумны какъ и неподдѣльны. Вы говорили мнѣ что S -- никогда не могла соперничать съ Паста, но несомнѣнно что ея Норма великое исполненіе. Голосъ ея менѣе потерялъ своей свѣжести чѣмъ мнѣ говорили, и то что утрачено вознаграждается или скрадывается ея опытностью.

Маэстро былъ вполнѣ правъ -- я бы никогда не могла соперничать съ нею въ ея родѣ; но, хотя я покажусь можетъ-быть даже вамъ самонадѣянною и тщеславною, я чувствую что въ своихъ роляхъ я могла бы возбудить такіе же восторги, разумѣется принимая въ разчетъ скоротечныя преимущества моей молодости. Игра ея, помимо голоса, мнѣ не нравится. Мнѣ кажется въ ней недостаетъ пониманія болѣе тонкихъ чувствъ составляющихъ подкладку душевныхъ движеній, въ чемъ состоитъ главная красота ситуаціи и характера. Завидую ли я говоря это? Прочтите и судите.

Возвратясь ночью домой, послѣ того какъ Веноста легла спать, я вошла въ свою комнату, отворила окно и стала смотрѣть. Прекрасная ночь, мягкая какъ весной во Флоренціи -- полная луна, звѣзды горятъ такъ покойно, такъ недостижимо высоко для насъ ихъ спокойствіе. Вѣчно зеленыя деревья въ садахъ окрестныхъ виллъ блестятъ серебромъ, а лѣтнія вѣтви еще не одѣвшіяся листьями едва виднѣются посреди неизмѣнной улыбки лавровъ. Вдали лежалъ Парижъ, который можно было разпознать лишь по безчисленнымъ огнямъ. Я сказала себѣ тогда:

"Нѣтъ, я не могу быть актрисой; я не могу отказаться отъ своего дѣйствительнаго Я для этого сшитаго на живую нитку лицемѣрія при свѣтѣ лампъ. Прочь эти костюмы и накрашенныя щеки! Прочь поддѣльное выраженіе чувствъ выученныхъ наизусть и повторяемыхъ предъ зеркаломъ пока каждый жесть не сдѣлается механическимъ!"

Я все смотрѣла на звѣзды что возбуждаютъ столько вопросовъ и не даютъ отвѣта; сердце мое переполнилось, я склонила голову и расплакалась какъ ребенокъ.

Отъ той же къ той же.

Все нѣтъ письма отъ васъ! Я видѣла изъ газетъ что вы уѣхали изъ Ниццы. Значитъ ли это что вы такъ поглощены вашимъ трудомъ что не имѣете времени написать мнѣ? Я знаю что вы не больны; еслибъ это случилось, это было бы извѣстно всему Парижу. Вся Европа интересуется вашимъ здоровьемъ. Положительно я не буду больше писать вамъ пока не получу отъ васъ на то приказанія.

Боюсь что мнѣ придется прекратить мои уединенныя прогулки въ Булонскомъ лѣсу. Онѣ были вдвойнѣ дороги мнѣ, частію потому что тихая дорожка выбранная мною была та самая на которую вы указали что всегда избираете ее находясь въ Парижѣ, и гдѣ вы обдумывали любимые ваши романы; частію потому что именно тамъ, получивъ, увы! не вдохновеніе, а только энтузіазмъ отъ генія освятившаго это мѣсто и мечтая что могу сама сочинять музыку, я лелѣяла собственное честолюбіе и нашептала свои собственные мотивы. Несмотря на близость къ Парижскому свѣту къ которому должны обращаться всѣ артисты ища слушателей и судей, мѣсто это было такъ пустынно и уединенно. Но въ послѣднее время оно перестало быть уединеннымъ и потому утратило свою прелесть.

Шесть дней тому назадъ я встрѣтила тамъ во время своей прогулки перваго человѣка, на котораго не обратила особеннаго вниманія. Онъ казалось подобно мнѣ былъ погруженъ въ мысли, или скорѣе въ мечтанія; мы повстрѣчались раза два или три и я даже не замѣтила былъ онъ старъ или молодъ, малъ или высокъ ростомъ; но онъ пришелъ и на другой день и на третій, и тогда я увидѣла что онъ молодъ, и когда я посмотрѣла на него, глаза его были устремлены на меня. На четвертый день онъ не приходилъ, но явились двое другихъ мужчинъ и взглядъ одного изъ нихъ былъ любопытенъ и оскорбителенъ. Они сѣли на скамью около дорожки и хотя я не показала вида что замѣчаю ихъ, я поспѣшила домой, и на другой день, когда говоря съ добрѣйшею гжей Саваренъ я упомянула о моихъ одинокихъ прогулкахъ, она намекнула со свойственною ей деликатностью что въ Парижѣ не принято чтобы дѣвица comme il fout гуляла одна даже въ самыхъ уединенныхъ аллеяхъ Лѣса.

Теперь я начинаю понимать ваше презрѣніе къ обычаямъ налагающимъ такія ненужныя и оскорбительныя цѣпи на свободу нашего пола.

Вчера мы обѣдали у Савареновъ. Что за веселый нравъ у него! Не читая по-латыни я знаю Горація только по переводамъ, которые, говорятъ, плохи; но Саваренъ кажется мнѣ чѣмъ-то въ родѣ полу-Горація, Горацій горожанинъ, такъ игриво благовоспитанный, такой благодушный въ своей философіи, такъ горячо преданный друзьямъ и опасный врагамъ. Но разумѣется Саваренъ не могъ бы жить въ деревнѣ выращивая цикорій и мальву. Онъ горожанинъ и Парижанинъ jusqu'au bout des ongles. Какъ онъ восхищается вами, и какъ я люблю его за это! Только одно меня огорчаетъ. Онъ хвалитъ преимущественно вашъ слогъ. Несомнѣнно что слогъ этотъ безподобенъ; но слогъ есть только оболочка мыслей, и восхвалять только вашъ слогъ кажется мнѣ также несправедливо какъ хвалить совершенную красавицу не за красоту формъ и лица, а за наряды.

Мы встрѣтили за обѣдомъ одного Американца съ женой, полковника и мистрисъ Морлей. У нея тонкая красота какъ вообще у американскихъ женщинъ какихъ я видѣла и непринужденная живость манеръ отличающая ихъ отъ Англичанокъ. Кажется я понравилась ей и мы скоро сдѣлались добрыми друзьями.

Она первый встрѣченный мною кромѣ васъ адвокатъ того ученія о правахъ женщинъ о которомъ больше приходится читать въ журналахъ чѣмъ слышать въ салонахъ.

Понятно что я сильно интересовалась этимъ предметомъ, особенно съ тѣхъ поръ какъ были запрещены мои прогулки въ Лѣсу; и пока она ораторствовала о тяжкой участи женщинъ которыя чувствуя въ себѣ силы для борьбы ради свѣта и воздуха за предѣлами тѣснаго круга домашнихъ обязанностей, ограничены въ соперничествѣ съ мущинами въ такихъ областяхъ знанія, труда и славы которыя мущины съ поконъ вѣку присвоили себѣ,-- нужно ли говорить что я искренно соглашалась съ нею во всемъ: вы можете догадаться объ этомъ по моимъ прежнимъ письмамъ. Но когда она пустилась въ подробное исчисленіе нашихъ угнетеній и нашихъ правъ, я почувствовала все малодушіе моего пола и отступила въ ужасѣ.

Мужъ ея подошелъ къ намъ во время самаго сильнаго прилива ея краснорѣчія, улыбнулся мнѣ съ какаю-то угрюмою веселостью говоря:

-- Вы не вѣрьте ни слову изъ того что она говоритъ; это только громкія фразы. Въ Америкѣ женщины неограниченные тираны, и я вмѣстѣ съ моими угнетенными соотечественниками составляю планъ агитаціи для возстановленія правъ мущинъ.

За этимъ послѣдовала оживленная словесная война между супругами, въ которой, я должна сознаться, жена потерпѣла рѣшительное пораженіе.

Нѣтъ, Евлалія, я не вижу въ этихъ планахъ измѣненія нашихъ отношеній къ другому полу ничего такого что могло бы улучшить наше положеніе. Неравенства какія мы терпимъ не установлены какимъ-нибудь закономъ, ни даже соглашеніемъ; они устроены природой.

Евлалія, вы обладаете невѣдомою мнѣ опытностью, вы любили. Въ тѣ дни вы, вокругъ кого собираются поэты и ученые и государственные люди слушая ваши слова какъ слова оракула, чувствовали ли вы что ваша гордость генія оставляла васъ, что ваше честолюбіе жило въ томъ кого вы любили, что его улыбка болѣе значила для васъ чѣмъ восторги всего міра?

Я чувствую что любовь въ женщинѣ должна разрушать ея права на равенство, что она дѣлаетъ господиномъ ея даже того кто былъ бы ниже ея еслибъ ея любовь не прославила и не увѣичала его. О, еслибъ только я могла перенести подавляющія меня заботы о себѣ на другое существо которое было бы тѣмъ чѣмъ бы я желала быть будь я мущиной! Я бы не просила его добиваться славы. Довольно еслибъ я чувствовала что онъ достоинъ ея, и думается мнѣ я была бы счастливѣе утѣшая его еслибъ онъ потерпѣлъ неудачу чѣмъ торжествуя вмѣстѣ съ нимъ въ случаѣ его успѣха. Скажите мнѣ, чувствовали ли вы это? Когда вы любили, были ли вы снисходительны какъ съ рабомъ, или преклонялись какъ предъ господиномъ?

Отъ гжи де-Гранмениль Изавръ Чигонь ѣ.

Ch è re enfant.-- Всѣ твои письма дошли до меня въ одинъ день. Въ одну изъ внезапныхъ причудливыхъ минутъ я пустилась съ нѣсколькими друзьями въ быстрый объѣздъ изъ Ривьеры въ Геную, оттуда въ Туринъ, потомъ въ Неаполь. Такъ какъ не было извѣстно гдѣ мы остановимся даже на одинъ день, то письма и не высылались мнѣ.

Я возвратилась въ Ниццу вчера, утѣшаясь отъ усталости тѣмъ что обезпечила вѣрность описанія мѣстности, что было нужно для моего труда.

Ты находишься, бѣдное дитя мое, въ томъ революціонномъ кризисѣ чрезъ который геній проходитъ въ молодости прежде чѣмъ узнаетъ собственное Я, и томится желаніемъ дѣлать другое или быть чѣмъ-нибудь другимъ, а не тѣмъ чѣмъ онъ былъ и что дѣлалъ до тѣхъ поръ. Было бы несправедливо не признавать въ тебѣ геній,-- эту врожденную необъяснимую сущность, которая заключаетъ въ себѣ талантъ, но отличается отъ него. Геній есть y тебя, но геній не концентрированный, не выдержанный. Я вижу, хотя ты слишкомъ недовѣрчива чтобы сказать это откровенно, что ты убѣгаешь славы пѣвицы потому что, разгоряченная своимъ чтеніемъ, ты сама готова мечтать о тернистомъ вѣнцѣ писателя. Я повторю жесткія слова маэстро, что была бы злѣйшимъ твоимъ врагомъ еслибы вздумала ободрять тебя пожертвовать карьерой въ которой обезпеченъ уже блестящій успѣхъ для другой, въ которой ты не сомнѣвалась бы, о которой ты не спрашивала бы еслибъ въ ней было твое истинное призваніе; ты была бы увлечена на нее роковою звѣздой знаменующею рожденіе поэтовъ.

Не замѣчала ли ты, столь наблюдательная отъ природы и въ послѣднее время такъ много разсуждавшая, что авторы, какъ бы ни были они преданы своему искусству, никогда не желаютъ чтобы дѣти ихъ также посвятили себя ему? Авторъ имѣющій самый большой успѣхъ есть можетъ-быть послѣдній человѣкъ къ кому неофиты должны обращаться за ободреніемъ. Полагаю, этого не бываетъ относительно служителей другихъ искусствъ. Живописецъ, скульпторъ, музыкантъ кажется расположены призывать учениковъ и съ радостью принимаютъ послѣдователей. Что же касается тѣхъ кто посвящаетъ себя практическимъ занятіямъ, то отцы по большей части желаютъ чтобъ ихъ сыновья были тѣмъ же чѣмъ и они.

Политическіе дѣятели, юристы, торговцы, каждый говоритъ своимъ дѣтямъ: "слѣдуйте по моимъ стопамъ". Но всѣ практическіе родители будутъ согласны въ одномъ -- они не пожелаютъ чтобъ ихъ сыновья сдѣлались поэтами. Должна же быть въ свѣтской философіи какая-нибудь разумная причина такого всеобщаго отвращенія отъ пути о которомъ сами идущіе по немъ говорятъ любимымъ людямъ: "остерегитесь!"

Романъ въ юности есть лучшій воспитатель мудрости послѣдующихъ годовъ; но я не пригласила бы никого "размѣщать въ періоды и бальзимирозать въ чернилахъ" юношескія мечты.

Дитя мое, нуженъ ли тебѣ издатель для романа? Не въ тебѣ ли онъ самой? Не воображай что генію нуженъ для наслажденія скрипъ пера и шрифты печатника. Не думай что поэтъ, романистъ, бываетъ болѣе поэтомъ и романистомъ когда онъ напрягаетъ силы, борется, трудится чтобы задержать потокъ своихъ мыслей, и облекаетъ въ матерію образы посѣщающіе его въ видѣ душъ съ такимъ близкимъ подобіемъ плоти и крови что читатель не можетъ болѣе похвалить ихъ какъ назвавь живыми? Нѣтъ; истинное наслажденіе поэта не въ механизмѣ сочиненія; лучшая часть этого наслажденія въ тѣхъ симпатіяхъ какія установляются имъ съ безчисленными измѣненіями жизни и формы, искусства и природы, симпатіяхъ которыя бываютъ одинаково развиты въ людяхъ не обладающихъ одинакинъ даромъ выраженія. Поэтъ только истолкователь. Чего? Истинъ живущихъ въ сердцахъ другихъ. Онъ высказываетъ то что они чувствуютъ. Заключается ли радость въ высказываніи? Нѣтъ, она въ самихъ чувствахъ. Да, милое свѣтлотемное дитя пѣсней, когда я старалась открыть тебѣ выходъ съ пыльной битой дороги на тропинки ведущія въ поля, къ берегамъ рѣчекъ по обѣ стороны ограды, ты справедливо прибавляешь что я радовалась что искусство сдѣлается твоимъ спутникомъ. Въ этомъ искусствѣ, для котораго ты такъ замѣчательно одарена, идеальная жизнь будетъ постоянно сопутствовать дѣйствительной. Не стыдно ли тебѣ говорить что въ этомъ искусствѣ ты будешь только передавать чужія мысли? Ты будешь передавать ихъ въ музыкѣ; при посредствѣ музыки ты не только дашь мыслямъ новый характеръ, во сдѣлаешь ихъ способными рождать новыя мысли въ слушателяхъ.

Ты справедливо говоришь что сочиняя могла выразить музыкой мысли которыхъ не могла выразить словами. Это замѣчательная особенность музыки. Ни одинъ геніальный, музыкантъ не въ состояніи объяснить словами что онъ думалъ передать своею музыкой.

Какъ мало либретто объясняетъ оперу, какъ мало мы заботимся даже о томъ чтобы прочесть его! Музыка говоритъ намъ; а какъ?-- Чрезъ посредство человѣческаго голоса. Мы не замѣчаемъ какъ бѣдны слова выпѣваемыя голосомъ. Самый голосъ, разъясняющій душу музыканта, онъ чаруетъ и увлекаетъ насъ. А ты, одаренная такимъ голосомъ какъ будто презираешь этотъ даръ. Какъ! презирать силу надѣляющую другихъ наслажденіемъ! силу которой завидуемъ мы писатели, не будучи въ состояніи доставить наслажденіе въ такомъ чистомъ видѣ какъ пѣвица.

И когда расходятся слушатели, можешь ли ты угадать сколько горя утѣшило пѣніе? Сколько смягчило жесткихъ сердецъ? сколько разбудило высокихъ мыслей?

Ты говоришь: "прочь это мишурное лицемѣріе! Прочь эти костюмы и накрашенныя щеки!"

Я говорю: "Прочь этотъ болѣзненный духъ который съ такимъ цинизмомъ смотритъ на мелкія подробности помогающія полнотѣ впечатлѣнія на умы и сердца и души поколѣній и народовъ!"

Достаточно ли я бранила тебя? Я бранила бы тебя еще больше еслибъ не видѣла въ богатомъ запасѣ молодости и разумѣнія причину твоей неугомонности. Богатые люди всегда не спокойны. Только бѣдности боги даруютъ довольство.

Ты спрашиваешь меня о любви; спрашиваешь преклонялась ли я когда-нибудь предъ повелителемъ, или сливала свою жизнь съ другою. Не жди отъ меня отвѣта объ этомъ. Сама Цирцея не могла бы дать отвѣта самой простой дѣвушкѣ которая, никогда не любивъ, спрашиваетъ: "что такое любовь?*

Въ исторіи страсти каждое человѣческое сердце есть само по себѣ цѣлый міръ; его опытность не приноситъ пользы другимъ. Никогда въ двухъ различныхъ жизняхъ любовь не играетъ той же самой роли и не оставляетъ одинаковыхъ слѣдовъ.

Не знаю рада ли я или сожалѣю что слово "любовь" касается теперь моего слуха съ такимъ же легкимъ тихимъ звукомъ какъ шумъ паденія осенняго листка касается твоего.

Я охотно преподамъ тебѣ урокъ, самый мудрый какой только могу, если только ты въ состояніи понять его: подобно тому какъ я посовѣтовала тебѣ ввести искусство въ жизнь, такъ научись смотрѣть на жизнь какъ на искусство. Ты сумѣла открыть прелесть въ Тассо; ты могла подмѣтить что необходимая принадлежность всякаго искусства, то что нравится въ немъ, заключается въ гармоніи частей. Красота исчезнетъ если мы преувеличимъ хотя бы самую красивую подробность.

Любовь мѣрная позолотитъ самую скромную жизнь, любовь внѣ разумныхъ границъ обезобразитъ и самую прекрасную.

Увы! вспомнишь ли ты эти совѣты когда наступитъ пора воспользоваться ими?

Е. Г.