КНИГА ВТОРАЯ

ГЛАВА I.

Прошло нѣсколько недѣль со времени описаннаго въ послѣдней главѣ; липы въ Тюйлери покрылись зеленью.

Въ довольно просторной комнатѣ нижняго этажа въ тихой мѣстности Rue d'Anjou, сидѣлъ человѣкъ, очевидно погруженный въ глубокія мысли, предъ письменнымъ столомъ стоявшимъ у окна.

Взглянувъ на него можно было замѣтить выраженіе большой силы ума и характера въ лицѣ которое, при обыкновенныхъ общественныхъ отношеніяхъ, могло скорѣй обратить на себя вниманіе выраженіемъ смѣлой прямоты, очень шедшей къ ясно очерченному красивому профилю и роскошнымъ темно-каштановымъ волосамъ беззаботно вившимся надъ тѣмъ широкимъ открытымъ лбомъ какіе, по словамъ одного стараго писателя, являются "фронтисписами храма посвященнаго Чести".

Лобъ былъ дѣйствительно замѣчательнѣйшею чертою лица этого человѣка. Онъ не могъ не располагать наблюдателя въ его пользу. Когда на домашнихъ спектакляхъ ему нужно было измѣнить характеръ своей физіономіи, онъ съ успѣхомъ достигалъ этого спуская только волосы до бровей. Тогда онъ дѣлался неузнаваемъ.

Человѣкъ котораго я описываю уже былъ представленъ читателю какъ Грагамъ Венъ. Но теперь можетъ-быть самое удобное время войти въ нѣкоторыя подробности о его родствѣ и положеніи которыя сдѣлаютъ представленіе болѣе удовлетворительнымъ и полнымъ.

Отецъ его, представитель весьма древней фамиліи, вступилъ во владѣніе имѣніемъ которое можно было назвать хорошимъ помѣстьемъ и полумилліоннымъ капиталомъ наслѣдованнымъ по женской линіи. И земля и деньги поступили въ полное его распоряженіе, не стѣсненныя никакимъ запретомъ или обязательствомъ. Онъ былъ человѣкъ съ блестящимъ неправильнымъ геніемъ, чрезвычайно великодушный, съ превосходнымъ вкусомъ, съ огромною гордостью тѣсно связанною съ мужественнымъ тщеславіемъ. Достигнувъ совершеннолѣтія онъ сталъ перестраивать свой помѣщичій домъ въ герцогскій дворецъ. Онъ выступилъ представителемъ своего графства; это было во времена предшествовавшія первому биллю о парламентской реформѣ, когда выборы въ графствѣ были для помѣстья кандидата то же что продолжительная война для государственнаго долга страны. Онъ восторжествовалъ на выборахъ, и скоро достигъ успѣха въ парламентѣ. Хорошіе авторитеты въ политическихъ кругахъ говорили что еслибъ онъ захотѣлъ, то могъ бы сдѣлаться вождемъ своей партіи и наконецъ стать во главѣ управленія страны.

Можетъ-быть это была правда, можетъ-быть и нѣтъ; достовѣряо же то что онъ не сталъ безпокоиться для удовлетворенія подобнаго честолюбія. Онъ слишкомъ любилъ удовольствія, роскошь, блескъ. Онъ держалъ знаменитыхъ призовыхъ и охотничьихъ лошадей. Былъ щедрымъ покровителемъ искусствъ. Домъ его и образъ жизни не уступали знаменитымъ аристократамъ представителямъ высшей (мистеръ Венъ не призналъ бы ихъ старшею) вѣтви его родословнаго дерева.

Онъ сталъ равнодушенъ къ политической борьбѣ, не часто посѣщалъ засѣданія палаты, говорилъ рѣдко, коротко, не особенно приготовляясь, но съ силою и жаромъ, оригинально и талантливо; такъ что считался не только эффектнымъ ораторомъ, но соединяя съ краснорѣчіемъ преимущества рожденія, положенія въ свѣтѣ, прекрасныя личныя качества, онъ былъ вѣскимъ авторитетомъ на вѣсахъ партій.

Этотъ джентльменъ на сороковомъ году женился на безприданницѣ, дочери бѣднаго, но замѣчательнаго морскаго офицера благородной фамиліи, ближайшаго родственника герцога Алтона.

Онъ назначилъ въ ея пользу приличное содержаніе на случай вдовства, но отказался отписать какую-либо часть своего имущества въ пользу дѣтей отъ этого брака. Онъ объяснялъ это тѣмъ что значительная часть его состоянія помѣщена въ рудникахъ, доходъ отъ которыхъ подверженъ былъ большимъ колебаніямъ, часть же въ различныхъ фондахъ, и ему было и пріятно и выгодно часто мѣнять ихъ не стѣсняясь вмѣшательствомъ опекуновъ, такъ что наложеніе запрета или стѣсненіе себя условіями въ пользу дѣтей было бы неудобствомъ которое онъ не соглашался принять на себя.

Кромѣ того, у него былъ собственный взглядъ касательно благоразумія держать дѣтей въ зависимости отъ отца. "Сколько молодыхъ людей, говорилъ онъ, портились и раззорялись вслѣдствіе увѣренности что по смерти отца они непремѣнно получатъ извѣстное наслѣдство, хотя отца не любили и займами у ростовщиковъ спускали наслѣдство прежде чѣмъ оно поступало въ ихъ распоряженіе." Эти аргументы не могли бы убѣдить его тестя года два спустя, когда вслѣдствіе смерти своихъ родственниковъ онъ сдѣлался герцогомъ Алтонскимъ; но прежде женитьба его такъ превосходила ожиданія дочери бѣднаго морскаго капитана что мистеръ Венъ могъ распорядиться какъ ему угодно, и остался полнымъ владѣльцемъ всего своего состоянія, исключая части земли опредѣленной въ наслѣдство женѣ, но въ скоромъ времени онъ освободился и отъ этого обязательства. Жена его умерла на второй годъ замужества оставивъ единственнаго сына Грагама. Онъ горевалъ о ея потерѣ со всею страстью впечатлительной, пылкой и сильной натуры. Вскорѣ онъ началъ искать развлеченія бросившись въ публичную дѣятельность съ энергіей какой не обнаруживалъ прежде.

Рѣчи его доставили власть его партіи, и уступая, хотя неохотно, единогласному желанію этой партіи, онъ занялъ одно изъ высшихъ мѣстъ въ новомъ кабинетѣ. Онъ показалъ себя хорошимъ администраторомъ, но объявивши, безъ сомнѣнія искренно, что чувствуетъ какъ будто гора у него съ плечъ свалилась когда года два спустя оставилъ кабинетъ вмѣстѣ со своею партіей. Никакія убѣжденія не могли побудить его снова вступить въ министерство. "Нѣтъ, говорилъ онъ, я родился для свободы частной жизни джентльмена, для меня несносно рабство общественнаго слуги. Но я воспитаю своего сына такъ чтобъ онъ уплатилъ долгъ который самъ отказываюсь платить странѣ." Онъ сдержалъ свое слово. Грагамъ получилъ тщательную подготовку къ публичной жизни, и оцѣнка отличій въ ней съ дѣтства раздавалась въ его ушахъ Во время учебныхъ вакацій отецъ заставлялъ его выучивать и произносить избранные отрывки рѣчей; пригласилъ знаменитаго актера давать ему урки декламаціи; заставилъ его часто посѣщать театры изучая тамъ эффекты какіе пріобрѣтаютъ слова сопровождаемые выразительными взглядами и жестами, и поощрялъ его принимать участіе въ частныхъ спектакляхъ. Всѣмъ этимъ мальчикъ занимался съ наслажденіемъ. Онъ имѣлъ природный ораторскій темпераментъ: живой, исполненный воображенія, любившій спортъ, соперничество и борьбу. Отличаясь въ дѣтскіе годы добрымъ нравомъ и веселостью онъ былъ любимцемъ учителей въ классахъ и товарищей во время игръ. Оставивъ семнадцати лѣтъ Итонъ, онъ поступилъ въ Кембриджскій университетъ, и въ первое же время сдѣлался самымъ популярнымъ ораторомъ въ Союзѣ.

Но отецъ не далъ ему кончить академической карьеры и рѣшилъ, по какимъ-то своимъ соображеніямъ, пустить его тотчасъ же по дипломатической части. Онъ назначенъ былъ состоять при посольствѣ въ Парижѣ, и такъ всецѣло отдался удовольствіямъ и разсѣянностямъ этой столицы что почти забылъ честолюбіе которому прежде посвящалъ себя. Онъ сдѣлался моднымъ баловнемъ, и была большая опасность что характеръ его измѣнится подъ соблазнами эпикурейства, какъ вдругъ этой праздности среди розъ положенъ былъ неожиданный конецъ ужасною перемѣной въ его состояніи.

Отецъ его убился на смерть упавъ съ лошади на охотѣ. Когда дѣла его были приведены въ извѣстность, оказалось что они находятся въ безнадежномъ положеніи; повидимому имущества было недостаточно для уплаты долговъ. Венъ старшій вѣроятно самъ не имѣлъ понятія о размѣрѣ своихъ обязательствъ. Онъ всегда могъ получить деньги взаймы или чрезъ продажу своихъ фондовъ. Но при разборѣ его бумагъ обнаружилось что ему было извѣстно въ какомъ разстроенномъ положеніи будетъ наслѣдство имѣющее перейти сыну, котораго онъ боготворилъ. По этой-то причинѣ онъ помѣстилъ Грагама по дипломатической части, и потому же онъ частнымъ образомъ обращался къ кабинету прося мѣста намѣстника Индіи въ случаѣ если тамъ скоро откроется вакація. Онъ пользовался достаточною извѣстностью чтобы не получить отказа, и при экономіи на этомъ выгодномъ мѣстѣ большая часть его денежныхъ затрудненій могла быть устранена, и для сына было бы обезпечено независимое состояніе.

Грагамъ подобно Алену не позволялъ оскорблять память своего отца, но съ большимъ основаніемъ чѣмъ Аленъ, ибо состояніе Вена старшаго не было растрачено по крайней мѣрѣ на порочныя и ничтожныя забавы.

Онъ расточалъ деньги на поощреніе искусствъ, на дѣла общественной благотворительности, на содѣйствіе политическимъ предпріятіямъ; и даже въ его личныхъ удовольствіяхъ было нѣкоторое величіе, въ его гостепріимствѣ, въ его беззавѣтной щедрости, въ великодушной беззаботности о деньгахъ. Ни одинъ легкомысленный поступокъ или унизительный порокъ не отягчалъ великолѣпнаго расточителя.

"Я буду смотрѣть на потерю состоянія какъ на выигрышъ для себя", сказалъ мужественно Грагамъ. "Будь я богатый человѣкъ, парижскій опытъ доказываетъ что всего вѣроятнѣе я сдѣлался бы большимъ лѣнивцемъ. Теперь, когда у меня нѣтъ золота, я долженъ заковать себя въ желѣзо."

Человѣкъ кому онъ говорилъ это былъ мужъ его тетки, высокочтимый Ричардъ Кингъ, извѣстный въ народѣ подъ именемъ "безпорочнаго Кинга".

Этотъ джентльменъ былъ женатъ на сестрѣ матери Грагама; во время его дѣтства и отрочества, она съ нѣжностью и заботливостью старалась замѣнить ему ея утрату. Невозможно представить себѣ женщину болѣе способную возбудить любовь и уваженіе чѣмъ леди Джанэта Кингъ; обращеніе ея было такъ ласково и пріятно, вся природа ея такъ возвышенна и чиста.

Когда она выходила замужъ отецъ ея былъ уже герцогомъ, и союзъ этотъ не могъ считаться совершенно подходящимъ; тѣмъ не менѣе герцогъ не могъ бы по чести не дать своего согласія на такой союзъ.

Дѣйствительно, мистеръ Кингъ не могъ похвалиться родовитостью предковъ, онъ не былъ даже землевладѣльцемъ; но онъ былъ замѣтнымъ членомъ парламента, безупречнаго характера и съ довольно большимъ состояніемъ полученнымъ въ наслѣдство отъ дальняго родственника который разбогатѣлъ торговлею. Съ обѣихъ сторонъ это былъ бракъ по любви.

Обыкновенно говорится что человѣкъ возвышаетъ жену до своего общественнаго положенія; но также часто случается что женщина возвышаетъ своего мужа до высоты собственнаго характера. Ричардъ Кингъ значительно возвысился въ общественномъ уваженіи послѣ своей женитьбы на леди Джанетѣ.

Съ искреннимъ благочестіемъ соединяла она весьма дѣятельную и просвѣщенную благотворительность. Она отвращала его честолюбіе отъ простой политики партій и направляла на предметы общественнаго и религіознаго интереса. Посвящая себя имъ, онъ достигъ положенія болѣе популярнаго и уважаемаго чѣмъ какого могъ бы достичь въ, борьбѣ партій.

Когда составилось правительство главою коего былъ Венъ старшій, оно находило весьма важнымъ удержать за собой имя столь значительное въ религіозномъ мірѣ, такъ любимое рабочими классами какъ имя Ричарда Кинга; и онъ принялъ одно изъ тѣхъ мѣстъ которое хотя и не входитъ въ составъ кабинета, но даетъ званіе члена Тайнаго Совѣта.

Когда насталъ конецъ этой скоротечной администраціи онъ почувствовалъ такое же облегченіе какъ и Венъ и пришелъ къ тому же заключенію, никогда больше не вступать въ службу, но по другимъ причинамъ, которыя перечислять всѣ нѣтъ надобности. Между прочими однакожь была слѣдующая: Онъ былъ чрезвычайно чувствителенъ къ общественному мнѣнію о себѣ, тонкокожъ къ обидамъ, и очень дорожилъ уваженіемъ къ репутаціи благочестія и человѣколюбія. Его коробила каждая газетная статья дѣлавшая "безпорочнаго Кинга" отвѣтственнымъ за несправедливости правительства къ которому онъ принадлежалъ. Съ потерею своего служебнаго положенія онъ казалось занялъ снова свой тронъ.

Мистеръ Кингъ выслушалъ рѣшеніе Грагама съ важною улыбкою одобренія, и участіе его къ молодому человѣку значительно возрасло. Онъ ревностно принялся за дѣло чтобы спасти для Грагама какіе-нибудь остатки отцовскаго состоянія, и имѣя свѣтлый умъ и большую опытность въ дѣлахъ превзошелъ самыя смѣлыя ожиданія фамильнаго солиситора. Нашелся богатый фабрикантъ купившій за неслыханную цѣну большую часть имѣнія съ великолѣпнымъ дворцомъ, для поддержанія коего одного помѣстья не было бы достаточно.

Такимъ образомъ, по уплатѣ всѣхъ долговъ, Грагамъ сдѣлался обладателемъ чистаго дохода въ 500 фунтовъ въ годъ, съ суммы помѣщенной подъ залогъ части наслѣдственныхъ земель гдѣ помѣщался старый охотничій замокъ купленный однимъ пивоваромъ.

Съ этою частью своей собственности Грагамъ разстался очень не охотно. Она лежала въ самой живописной мѣстности помѣстья, и самый домъ былъ остаткомъ древней резиденціи его предковъ пока онъ не былъ оставленъ для другаго дома, построеннаго въ царствованіе Елизаветы и расширеннаго послѣднимъ владѣльцемъ до размѣровъ дворца.

Но убѣжденія мистера Кинга побудили его рѣшиться на эту жертву. "Я могу", сказалъ осторожный совѣтникъ, "если вы будете настаивать, устроить такъ чтобъ удержать этотъ остатокъ наслѣдственныхъ владѣній съ которымъ вамъ жаль разстаться. Но какимъ образомъ? Заложивъ его такъ что вамъ едва ли останется 50 фунтовъ чистаго доходу. Это еще не все. Умъ вашъ будетъ отвлеченъ отъ высшихъ заботъ о карьерѣ къ мелкимъ заботамъ объ удержаніи нѣсколькихъ фамильныхъ акровъ; вы будете постоянно затруднены личными безпокойствами и страхами, и не будете въ состояніи сдѣлать ничего для пользы окружающихъ васъ, не будете въ состояніи поправить дома для лучшихъ фермеровъ-арендаторовъ ни перестроить развалившагося коттеджа для рабочихъ. Отбросьте эту мысль, которая была бы хороша для человѣка чье честолюбіе не простирается дальше того чтобъ оставаться сквайромъ, хотя бы нищенствующимъ. Вступите въ болѣе широкій кругъ столичной жизни сохранивъ вполнѣ всю энергію, съ умомъ ничѣмъ не тревожимымъ, и довольствуйтесь доходомъ хотя скромнымъ, но равнымъ доходу многихъ равныхъ вамъ молодыхъ людей вступающихъ въ свѣтъ.

Грагамъ былъ убѣжденъ и уступилъ, хотя съ горькимъ чувствомъ. Тяжело для человѣка чьи отцы владѣли землею потерять всякій слѣдъ ихъ мѣстожительства. Но никто не замѣтилъ въ немъ сокрушенія о потерѣ состоянія когда черезъ годъ послѣ смерти отца онъ занялъ свое мѣсто въ обществѣ. Если прежде за нимъ ухаживали ради его наслѣдства, теперь стали ухаживать еще болѣе ради его самого; многіе изъ значительныхъ лицъ любившихъ его отца были къ нему можетъ-быть еще болѣе внимательны.

Онъ отказался отъ дипломатической карьеры, не только потому что движеніе тамъ очень медленно и случаевъ отличиться на промежуточныхъ ступеняхъ очень мало; но еще болѣе потому что онъ хотѣлъ найти свой жребій въ родной странѣ и смотрѣлъ на пребываніе при дворахъ другихъ государствъ какъ на изгнаніе.

Однакожь это не было справедливо, какъ говорилъ Лемерсье, что онъ жилъ литературнымъ трудомъ. Отбросивъ свои раззорительныя привычки, онъ вполнѣ довольствовался 500 фунтовъ въ годъ. Но статьи его доставили ему отличіе и создали твердую увѣренность въ его способность къ политической карьерѣ. Онъ писалъ критическія статьи, заслужившія многія похвалы, въ лучшихъ періодическихъ изданіяхъ, и издалъ одну или двѣ брошюры по политическимъ вопросамъ, которыя произвели еще большее впечатлѣніе. Такимъ образомъ, онъ обнаруживалъ свои литературные таланты только въ серіозной литературѣ имѣвшей связь съ его желаніемъ со временемъ выступить на публичную карьеру.

Подобныя писанія не могли давать ему много денегъ, но они доставили ему опредѣленное и твердое положеніе. Въ прежнія времена, прежде перваго билля о реформѣ, его репутація тотчасъ же обезпечила бы ему мѣсто въ парламентѣ; но старые питомники государственныхъ людей уничтожились, и мѣсто ихъ ничѣмъ не занято.

Его приглашали однакоже выступить за нѣкоторые обширные и населенные бурги съ сильными видами на успѣхъ; что же касается расходовъ, то мистеръ Кингъ обѣщалъ покрыть ихъ. Но Грагамъ не желалъ принимать на себя ни малѣйшихъ обязательствъ; и узнавъ о тѣхъ обязательствахъ какихъ требовали его избиратели, онъ не согласился выступить еслибы даже успѣхъ былъ вполнѣ обезпеченъ и не требовалъ никакихъ расходовъ. "Я не могу, отвѣчалъ онъ своимъ друзьямъ, соображать что лучше для моей страны когда мысли мои скованы; и не могу быть ни представителемъ, ни рабомъ наибольшаго невѣжества большаго числа. Время еще терпитъ, а пока я предпочитаю писать что мнѣ нравится чѣмъ вотировать то что не нравится мнѣ."

Протекли три года проведенные имъ большею частію въ Англіи, частію же въ путешествіяхъ; въ тридцать лѣтъ Грагамъ Венъ все еще оставался человѣкомъ про кого почитатели его говорятъ: "со временемъ онъ будетъ великимъ человѣкомъ", а порицатели возражаютъ: "время-то это что-то долго не приходитъ".

Та же самая разборчивость которая воспрепятствовала его вступленію въ парламентъ, куда тѣмъ не менѣе влекло его честолюбіе, спасла его отъ необдуманной женитьбы. Въ сердцѣ своемъ онъ жаждалъ любви и семейной жизни, но до сихъ поръ не встрѣчалъ еще никого кто бы осуществилъ созданный имъ идеалъ. Съ его наружностью, образованіемъ, связями и репутаціей, онъ могъ сдѣлать много выгодныхъ партій. Но очарованіе какъ-то исчезало съ прекраснаго лица когда на него падала тѣнь денежнаго кошелька. Съ другой стороны, честолюбіе занимало такое значительное мѣсто въ его мысляхъ что оно удерживало его отъ искушенія такой женитьбы которая помѣшала бы ему воззыситься въ общественномъ положеніи. Ко всему этому онъ желалъ найти въ женѣ умъ, если не равный ему, то способный сдѣлаться таковымъ чрезъ симпатію, соединеніе высокаго образованія и благородныхъ стремленій, а также и женской мягкости, что встрѣчается только въ книгахъ, а если встрѣтится и въ жизни, то пожалуй наружность окажется не соотвѣтствующею. Какъ бы то ни было, Грагамъ до сихъ поръ не былъ женатъ, и сердце его было свободно.

Тутъ приключилась еще новая перемѣна въ его жизни. Леди Джанета умерла отъ горячки которую схватила при своихъ обычныхъ посѣщеніяхъ бѣдныхъ. Она замѣняла ему самую нѣжную мать, и болѣе любящая душа никогда не слѣтала на землю. Горе его было сильно; каково же было горе ея мужа? Такое горе убиваетъ человѣка.

Для Ричарда Кинга, его Джанета была какъ бы ангеломъ хранителемъ. Любовь его къ ней доходила почти до поклоненія; безъ нея всякая цѣль жизни, до того времени дѣятельной и полезной, казалось исчезла. Онъ не обнаруживалъ шумнаго страстнаго горя. Онъ заперся у себя и отказывался видѣть даже Грагама. Но по прошествіи нѣсколькихъ недѣль онъ пригласилъ священника которому вѣрилъ въ вопросахъ духовныхъ и казалось былъ успокоенъ этимъ посѣщеніемъ; послѣ того онъ позволилъ Грагаму приходить ежедневно съ условіемъ что онъ не будетъ упоминать о его утратѣ. Онъ говорилъ съ молодымъ человѣкомъ о другихъ предметахъ, по большей части заставляя его высказываться о самомъ себѣ, пытая его мнѣнія о разныхъ важныхъ вопросахъ, наблюдая его лицо, какъ бы желая проникнуть въ его сердце, а иногда погружаясь въ трогательное молчаніе прерываемое вздохами. Такъ прошло еще нѣсколько недѣль; тогда онъ согласился на совѣтъ доктора искать перемѣны мѣста и воздуха. Онъ уѣхалъ одинъ, даже безъ слуги, не сказавъ ни слова куда отправился. Вскорѣ онъ вернулся, болѣе больной, болѣе надломленный чѣмъ прежде. Однажды утромъ его нашли безъ чувствъ разбитаго параличомъ. Сознаніе возвратилось къ нему, даже силы возстановились на нѣсколько дней. Онъ могъ бы выздоровѣть, но казалось онъ рѣшительно отказался жить. Наконецъ онъ скончался, мирно, въ рукахъ Грагама.

По вскрытіи его завѣщанія, оказалось что онъ сдѣлалъ Грагама своимъ единственнымъ наслѣдникомъ и душеприкащикомъ. За вычетомъ казенныхъ пошлинъ, наградъ слугамъ и вкладовъ на дѣла благотворительности, сумма отказанная женину племяннику простиралась до двухсотъ двадцати тысячъ фунтовъ.

Съ такимъ состояніемъ открывался просторъ честолюбію такъ долго подавляемому. Но въ образѣ жизни Грагама не замѣчалось перемѣнъ; онъ продолжалъ жить на своей скромной холостой квартирѣ, не нанималъ слугъ, не покупалъ лошадей, ни въ чемъ не превышалъ дохода на какой жилъ до того времени. Казалось, его скорѣе тяготило нежели радовало богатство, котораго онъ никогда не ожидалъ.

У Ричарда Кинга было двое дѣтей; они правда умерли въ малолѣтствѣ, но леди Джанета во время своей предсмертной болѣзни была еще не такъ стара чтобы не могла ожидать потомства; даже овдовѣвъ, Ричардъ Кингъ никогда ничего не намекалъ Грагаму о содержаніи своего завѣщанія. Молодой человѣкъ не былъ связанъ съ нимъ кровнымъ родствомъ, и естественно было предположить что наслѣдство его достанется ближайшимъ родственникамъ. Но у покойнаго не было такихъ родственниковъ; никто никогда не бывалъ у него; никто не возвысилъ голоса чтобъ оспаривать справедливость его завѣщанія.

Леди Джанета была погребена въ Кинсаль-Гринѣ; останки ея мужа были помѣщены въ томъ же могильномъ склепѣ.

Дни за днями Грагамъ продолжалъ свои одинокія прогулки на кладбище. Его можно было видѣть недвижно стоящимъ надъ этою могилою, и слезы текли по его щекамъ; между тѣмъ натура его не была изъ числа слабыхъ, тѣхъ что любятъ предаваться неутѣшному горю. Напротивъ, кто не зналъ его коротко говорили что "онъ жилъ больше головой чѣмъ сердцемъ", и характеръ его занятій и его сочиненій не обнаруживали сентиментальности. Онъ не посѣщалъ такъ часто могилу пока въ ней не былъ схороненъ Ричардъ Кингъ. Однакоже любовь его къ теткѣ была несказанно сильнѣе чѣмъ какую онъ могъ имѣть къ ея мужу. Оплакивалъ ли онъ больше смерть ея мужа, или же нѣчто со времени смерти послѣдняго усилило его уваженіе къ памяти той кого онъ не только любилъ какъ мать, но и чтилъ какъ святую?

Эти посѣщенія кладбища не прекращались пока Грагамъ не слегъ въ постель пораженный очень серіозною болѣзнью, единственною какую онъ до сего времени зналъ. Врачъ сказалъ что это нервная горячка причиненная нравственнымъ потрясеніемъ или возбужденіемъ; она сопровождалась бредомъ. Поправленіе его шло медленно; оправившись достаточно онъ уѣхалъ изъ Англіи, и мы видимъ его теперь съ успокоеннымъ умомъ, съ возстановленными силами, укрѣпившимся духомъ, въ веселомъ городѣ Парижѣ, скрывающаго можетъ-быть серіозную цѣль участвуя въ его праздничныхъ наслажденіяхъ.

Теперь онъ сидитъ, какъ я уже сказалъ, предъ письменнымъ столомъ, въ глубокой задумчивости. Онъ беретъ письмо которое уже пробѣжалъ мелькомъ и перечгятываетъ его съ большимъ вниманіемъ.

Письмо было отъ его кузена, герцога Алтона, получившаго нѣсколько лѣтъ тому назадъ фамильный титулъ, человѣка способнаго, съ большими свѣдѣніями, горячаго политика, но очень разумныхъ и умѣренныхъ мнѣній; слишкомъ погруженнаго въ заботы о громадномъ имѣніи чтобы желать для себя участія въ правительствѣ; слишкомъ искренняго патріота чтобы не желать видѣть власть въ рукахъ тѣхъ на кого, по его мнѣнію, страна могла положиться, близкаго друга Грагама. Содержаніе письма было слѣдующее:

"Любезнѣйшій Грагамъ.-- Я увѣренъ что вы съ удовольствіемъ примете блестящій случай выступить въ публичную жизнь. Вавасоръ сейчасъ былъ у меня чтобы сказать что онъ намѣренъ отказаться отъ представительства графства какъ только соберется парламентъ, и соглашаясь со мною что было бы всего лучше еслибы вы сдѣлались его преемникомъ, онъ предлагаетъ держать свое намѣреніе въ тайнѣ пока вы не найдете избирателей и не приготовитесь выступить. Вы не можете надѣяться избѣжать соперничества; но я просматривалъ списки и нахожу что наша партія скорѣе увеличилась чѣмъ уменьшилась со времени послѣднихъ выборовъ, когда Вавасоръ возвратился съ такимъ тріумфомъ. Расходы въ этомъ графствѣ, гдѣ нужно привозить такое значительное число избирателей не живущихъ на мѣстѣ и держать такъ много агентовъ, всегда значительны въ сравненіи съ нѣкоторыми другими графствами; но это соображеніе вполнѣ вамъ благопріятствуетъ, потому что помѣшаетъ выступить сквайру Хонстону, единственному человѣку кто могъ бы быть вамъ опасенъ; а при вашихъ средствахъ тысяча фунтовъ больше или меньше такіе пустяки о которыхъ не стоитъ спорить. Вы знаете, въ настоящее время трудно человѣку умѣренныхъ мнѣній, какъ наши съ вами, найти мѣсто въ парламентѣ. Наше графство будетъ для васъ самымъ подходящимъ. Составъ населенія его такъ равномѣрно распредѣленъ между городскимъ и сельскимъ классами что представитель его долженъ одинаково имѣть въ виду интересы обоихъ. Онъ не можетъ быть ни ультра-тори, ни крайнимъ радикаломъ. Ему представляется завидная свобода, какой по вашимъ словамъ вы добиваетесь, соображать что лучше для всей страны.

"Не упустите такого рѣдкаго случая. Есть только одно возраженіе противъ успѣха вашей кандидатуры. Скажутъ что у васъ нѣтъ болѣе ни одного акра земли въ графствѣ гдѣ фамилія Веновъ такъ долго имѣла собственность. Это возраженіе можетъ быть устранено. Правда, вы уже не можете надѣяться выкупить помѣстья которыя вынуждены были продать по смерти отца,-- старый фабрикантъ крѣпко держится за нихъ и ни за что съ ними не разстанется; наконецъ, будь вашъ доходъ вдвое больше теперешняго, вы раззорились бы съ этимъ громаднымъ домомъ, гдѣ отецъ вашъ какъ на кострѣ сжегъ большую часть своего состоянія. Но тотъ старый прекрасный охотничій замокъ, вашъ фамильный Штаммъ-Шлоссъ, можно теперь очень удобно перекупить. Пивоваръ купившій его къ своему огорченію имѣетъ расточительнаго сына, котораго онъ помѣстилъ въ гусары, и съ удовольствіемъ продастъ домъ если получитъ 5.000 фунтовъ больше того что далъ самъ; но этотъ излишекъ будетъ заплаченъ не даромъ, потому что онъ поправилъ фермерскія строенія и увеличилъ доходъ. Я думаю что онъ согласится на 23.000 фунтовъ въ придачу къ суммѣ по вашей закладной, и этотъ капиталъ будетъ приносить вамъ три процента. Но для васъ это имѣетъ болѣе чѣмъ двойную цѣнность; это снова соединитъ ваше древнее имя съ графствомъ. Съ этимъ небольшимъ имѣніемъ вы будете болѣе значительнымъ лицомъ въ мѣстности гдѣ ваша фамилія возымѣла свой корень, и геній вашего отца распространилъ такой блескъ, чѣмъ истративъ все состояніе на покупку имѣнія въ другомъ графствѣ гдѣ всякій сквайръ и фермеръ будетъ считать васъ "новымъ человѣкомъ". Подумайте объ этомъ пожалуста самымъ серіознымъ образомъ и поручите своему солиситору тотчасъ же вступитъ въ переговоры съ пивоваромъ. Но еще лучше пріѣзжайте сами въ Англію и прямо ко мнѣ. Я приглашу Вавасора повидаться съ вами. Какія новости въ Парижѣ? Такъ ли боленъ императоръ какъ о томъ намекаютъ газеты? И имѣетъ ли революціонная партія успѣхъ?-- Вашъ преданный кузенъ

"Алтонъ."

Положивъ письмо Грагамъ коротко и нетерпѣливо вздохнулъ.

"Старый Штаммъ-Шлоссъ, пробормоталъ онъ.-- Снова стать твердою ногою на почвѣ! выступить на великую арену съ развязанными руками. Возможно ли это! Возможно ли!"

Въ эту минуту раздался звонокъ у дверей, и слуга котораго Грагамъ нанялъ въ Парижѣ какъ laquais de place доложилъ:

-- Ce monsieur.

Грагамъ поспѣшно спряталъ письмо въ портфель и сказалъ:

-- Вы хотите сказать тотъ господинъ для котораго я всегда дома?

-- Тотъ самый.

-- Разумѣется просите.

Вошелъ удивительно худощавый человѣкъ, среднихъ лѣтъ, одѣтый въ черное, съ лицомъ гладко выбритымъ, очень коротко остриженными волосами,-- одно изъ тѣхъ лицъ которыя, употребляя французское выраженіе, "не говорятъ ничего". Оно было совершенно лишено всякаго выраженія, въ немъ не было даже, не взирая на худобу, ни одной выдающейся черты. Еслибы вамъ случилось гдѣ-нибудь сидѣть рядомъ съ этимъ человѣкомъ, вы не остановили бы на немъ своего взгляда, какъ на слишкомъ незначительномъ, не заслуживающемъ вниманія; будь это въ кафе, вы продолжали бы говорить съ вашимъ пріятелемъ не понижая голоса. Что за дѣло если какая-нибудь b ê te въ родѣ этой слышитъ васъ или нѣтъ? Еслибы вамъ предложили отгадать его общественное положеніе и родъ занятій, вы могли бы сказать, замѣтивъ постоянную свѣжесть его платья и несомнѣнную респектабельность его tout ensemble: "это должно-быть лавочникъ который оставилъ торговлю получивъ наслѣдство".

При входѣ посѣтителя Грагамъ всталъ, любезно усадилъ его рядомъ съ собою, и выждавъ ухода слуги спросилъ:

-- Что новаго?

-- Боюсь, ничего что могло бы удовлетворить васъ. Правда я разыскалъ, съ тѣхъ поръ какъ имѣлъ удовольствіе въ послѣдній разъ видѣть васъ, не меньше четырехъ дамъ по имени Дюваль, но только у одной это было имя ея родителей, и крещена она была тоже Луизой.

-- А, Луиза!

-- Да, дочь парфюмера, ей двадцать восемь лѣтъ. Стало-быхь это не та Луиза что вы отыскиваете. Позвольте мнѣ припомнить ваши инструкціи.-- При этомъ г. Ренаръ вынулъ записную квижку, перевернулъ нѣсколько листковъ и прочелъ:-- Нужна Луиза Дюваль, дочь Августа Дюваль, французскаго рисовальнаго учителя; жилъ много лѣтъ въ Турѣ, прибылъ въ Парижъ въ 1845, жилъ нѣсколько лѣтъ въ No 12 въ улицѣ S -- въ Парижѣ, но потомъ переѣзжалъ въ различные кварталы города, и умеръ въ 1848, въ улицѣ L --, No 39. Вскорѣ послѣ его смерти, дочь его оставила эту квартиру и исчезла безъ слѣда. Въ 1849 офиціальные документы о ея смерти были присланы изъ Мюнхена къ одному лицу (вашему другу). Смерть разумѣется была принята за достовѣрный фактъ; но около пяти лѣтъ спустя, это самое лицо встрѣтило сказанную Луизу Дюваль въ Ахенѣ, и затѣмъ у же никогда не видѣло ее и не слышало о ней. Порученіе: разыскать сказанную Луизу Дюваль или кого-нибудь изъ дѣтей ея рожденныхъ въ 1848--9; предполагается что въ 1852--3 у нея былъ одинъ ребенокъ, дѣвочка, лѣтъ четырехъ или пяти.-- Такъ ли это?

-- Совершенно такъ.

-- И этимъ ограничиваются всѣ данныя мнѣ свѣдѣнія. Сообщая мнѣ ихъ вы спросили не будетъ ли полезно начать розыски въ Ахенѣ, гдѣ Луизу Дюваль въ послѣдній разъ видѣло лицо интересующееся ея открытіемъ. Я возразилъ: Нѣтъ, это будетъ напрасный трудъ. Ахенъ не такое мѣсто гдѣ бы стала оставаться Француженка не обязанная жить тамъ съ мужемъ. Невѣроятно кажется также чтобы сказанная Дюваль рѣшилась избрать мѣстомъ своего пребыванія Мюнхенъ, городъ въ которомъ ей удалось получить свидѣтельство о своей смерти. Француженка побывавшая въ Парижѣ всегда захочетъ возвратиться въ него, въ особенности если она красива, какъ вы говорили объ этой дамѣ. Потому я совѣтовалъ начать наши поиски въ этой столицѣ. Вы согласились со мною, и я не жалѣлъ времени для этихъ розысковъ.

-- Вы были чрезвычайно обязательны. Но я начинаю чувствовать нетерпѣніе если приходится терять время.

-- Разумѣется. Позвольте мнѣ возвратиться къ моимъ за мѣткамъ. Вы сообщили мнѣ что двадцать одинъ годъ назадъ, въ 1848, парижской полиціи было поручено найти эту даму, и она не имѣла успѣха, но подала надежду открыть ее чрезъ ея родственниковъ. Вы просили меня справиться въ нашихъ архивахъ; я говорилъ что это безполезно. Однакоже, чтобы сдѣлать вамъ угодное, я справлялся. Никакихъ слѣдовъ бывшихъ розысковъ; они должно-быть производились, какъ я понялъ изъ вашихъ словъ, совершенно частнымъ образомъ, безъ всякой связи съ преступленіемъ или политикой; и какъ я уже имѣлъ честь докладывать вамъ, никакихъ слѣдовъ о подобныхъ розыскахъ не сохраняется въ нашемъ управленіи. Еслибы мы сохраняли результаты такихъ розысковъ, то это могло бы подавать поводъ къ большимъ скандаламъ и семейнымъ непріятностямъ, напримѣръ безумно ревнивымъ мужьямъ. Честь, милостивый государь, честь запрещаетъ это. Потомъ я подалъ вамъ мысль что самымъ простымъ средствомъ было бы объявленіе во французскихъ газетахъ разъясняющее, если я правильно понялъ васъ, что ради денежнаго интереса для мадамъ или мадемуазель Дюваль, дочери Августа Дюваль, artiste en dessin, ее просятъ сообщить о своемъ мѣстопребываніи. Вы отказываетесь отъ этого.

-- Положительно отказываюсь; я уже говорилъ вамъ что это совершенно секретное порученіе, и къ объявленію, которое по всей вѣроятности не принесетъ пользы (какъ это доказали прежніе розыски), можно прибѣгнуть когда истощатся всѣ другія средства, и даже тогда не навѣрное.

-- Хорошо. Въ такомъ случаѣ вы поручаете мнѣ, рекомендованному вамъ за лучшаго человѣка въ нашей полиціи по дѣламъ не имѣющимъ связи съ преступленіями или политическимъ надзоромъ, самое затруднительное дѣло. Мнѣ приходится строго частными разслѣдованіями открыть адресъ и доказать тождественность дамы носящей самое обыкновенное имя во Франціи, о которой ничего не было слышно въ теченіи пятнадцати лѣтъ, да и тогда ее видѣли въ такомъ уединенномъ мѣстѣ какъ Ахенъ. Вы не хотите или не можете сообщить мнѣ не перемѣнила ли съ тѣхъ поръ эта дама своего имени выйдя замужъ.

-- Я не имѣю причинъ думать это; напротивъ, есть основанія полагать что она не выходила замужъ послѣ 1849.

-- Позвольте замѣтить что чѣмъ больше подробностей вы сообщите мнѣ, тѣмъ легче будутъ для меня розыски.

-- Я сообщилъ вамъ всѣ подробности какія могъ, и зная трудность найти слѣдъ особы съ такимъ обыкновеннымъ именемъ, я послѣдовалъ вашему совѣту, данному въ одно изъ первыхъ нашихъ свиданій, и просилъ одного изъ могіхъ парижскихъ друзей имѣющаго обширное знакомство въ различныхъ кругахъ вашей столицы сообщать мнѣ о всякой дамѣ съ этимъ именемъ кого онъ будетъ имѣть случай встрѣтить. И онъ, также какъ и вы, указалъ на одну или двухъ, которыя, увы! имѣли съ настоящею сходство только въ имени и больше ни въ чемъ.

-- Вы хорошо сдѣлаете если будете держать его на сторожѣ, также какъ и меня. Еслибъ это была убійца или политическая поджигательница, тогда вы могли бы разчитывать исключительно на просвѣщенность нашего корпуса, но это кажется дѣло чувства. Чувства не по нашей части. Ищите слѣдовъ ихъ въ мѣстахъ удовольствій.

Г. Ренаръ, выразивъ такъ поэтически это философское положеніе, всталъ чтобы уйти.

Грагамъ сунулъ ему въ руку банковый билетъ достаточной цѣнности чтобъ оправдать глубокій поклонъ получившаго.

Когда г. Ренаръ вышелъ Грагамъ опять нетерпѣливо вздохнулъ, сказавъ про себя: "Нѣтъ, это невозможно, по крайней мѣрѣ теперь".

Потомъ сжавъ губы какъ человѣкъ принуждающій себя къ чему-нибудь непріятному, онъ обмакнулъ перо въ чернилицу и быстро написалъ своему родственнику слѣдующее:

"Любезнѣйшій кузенъ,-- отвѣчаю немедленно на ваше любезное и обязательное письмо. Въ настоящее время не въ моей власти вернуться въ Англію. Нѣтъ надобности говорить съ какою любовью я лелѣю надежду быть когда-нибудь представителемъ дорогаго мнѣ стараго графства. Еслибы можно было убѣдить Вавасора отложить свой выходъ до слѣдующей сессіи или по крайней мѣрѣ мѣсяцевъ на шесть или на семь, тогда бы я могъ освободиться чтобы воспользоваться открывшеюся вакансіей; теперь не могу.

Меня сильно соблазняетъ выкупъ стараго дома; можетъ-статься пивоваръ согласится чтобы при покупкѣ имѣніе было заложено ему въ суммѣ равной закладной которая у меня есть на эту землю, съ прибавкой еще нѣсколькихъ тысячъ. У меня есть основанія не желать размѣнивать въ настоящее время много изъ тѣхъ денегъ что помѣщены у меня въ фондахъ. Я подумаю объ этомъ дѣлѣ, которое вѣроятно не очень спѣшно.

"Откладываю всѣ парижскія новости до слѣдующаго письма; простите краткость и неудовлетворительность отвѣта на столь важное письмо которое возбуждаетъ меня больше чѣмъ я желалъ бы въ томъ сознаться, и вѣрьте преданности вашего друга и кузена.

"Грагама."

ГЛАВА II.

Въ тотъ же день и почти въ тотъ же часъ когда Англичанинъ имѣлъ только-что описаиное совѣщаніе съ парижскимъ слѣдователемъ, маркизъ де-Рошбріанъ вошелъ, согласно приглашенію, въ дѣловой кабинетъ своего повѣреннаго г. Гандрена. Этотъ господинъ до сихъ поръ не находилъ еще времени высказать окончательное мнѣніе касательно порученнаго его разсмотрѣнію дѣла. Повѣренный принялъ Алена съ нѣкотораго рода принужденною вѣжливостью, въ которой природный умъ маркиза, не взирая на его незнаніе жизни, открылъ замѣшательство.

-- Господинъ маркизъ, сказалъ Гандренъ роясь въ бумагахъ на своемъ бюро,-- это очень сложное дѣло. Я приложилъ все свое вниманіе не только къ нему, но и вообще ко всему что касается вашихъ интересовъ. Говоря откровенно, ваше имѣніе, хотя очень хорошее, страшно обременено долгами, страшно, ужасно.

-- Милостивый государь, сказалъ гордо маркизъ,-- это фактъ котораго никогда не скрывали отъ васъ.

-- Я не говорю этого, маркизъ; но я едва только успѣлъ опредѣлить сумму обязательствъ и качество имѣнія. Трудно будетъ, я боюсь даже невозможно, найти капиталиста кто рѣшился бы выдать сумму достаточную для покрытія закладныхъ за меньшій процентъ чѣмъ вы теперь платите; что же касается компаніи которая бы сняла съ васъ всѣ заботы, очистила закладныя, взяла бы въ управленіе лѣса, развила бы рыбныя ловли, гарантировала бы вамъ достаточный доходъ, и по прошествіи двадцати одного года или около того возвратила бы вамъ или вашимъ наслѣдникамъ въ полное распоряженіе улучшенное такимъ образомъ имѣніе, то слѣдуетъ отказаться отъ всякихъ видовъ на это, такъ какъ это смѣлыя грезы моего добраго друга г. Гебера. Провинціалы всегда грезятъ; въ Парижѣ всякій смотритъ во всѣ глаза.

-- Милостивый государь, сказалъ маркизъ съ тѣмъ невозмутимо высокомѣрнымъ хладнокровіемъ которое въ подобныхъ случаяхъ характеризуетъ французское дворянство,-- будьте такъ добры возвратите мнѣ мои бумаги. Я вижу что вы ничего не можете сдѣлать для меня. Позвольте мнѣ только благодарить васъ и узнать сумму моего долга за причиненное вамъ безпокойство.

-- Можетъ-статься вы правы полагая что я ничего не могу сдѣлать для васъ, господинъ маркизъ, и ваши бумаги, если вы захотите отказать мнѣ, будутъ возвращены вамъ сегодня же вечеромъ. Что же касается вознагражденія когда я ничего не сдѣлалъ, то прошу васъ оставить всякій разговоръ объ этомъ. Не считая себя больше вашимъ повѣреннымъ, я думаю что не будетъ слишкомъ большою свободой съ моей стороны если я рѣшусь дать вамъ совѣтъ какъ другъ, по крайней мѣрѣ другъ г. Гебера, если вы не удостоите меня чести обращаться такимъ образомъ къ вамъ самимъ.

Г. Гандренъ говорилъ съ достоинствомъ въ голосѣ и манерѣ которое тронуло и смягчило его собесѣдника.

-- Вы дѣлаете меня вашимъ неоплатнымъ должникомъ, возразилъ Аленъ.-- Видитъ Богъ какъ мнѣ нуженъ другъ, и я съ благодарностью и уваженіемъ приму всѣ ваши совѣты данные въ этомъ качествѣ.

-- Коротко и ясно мой совѣтъ таковъ: Г. Лувье вашъ главный кредиторъ. Онъ принадлежитъ къ числу шести богатѣйшихъ капиталистовъ Парижа. Слѣдовательно онъ не нуждается въ деньгахъ, но подобно всѣмъ кто самъ вышелъ въ люди онъ тщеславенъ. Онъ будетъ гордиться мыслью что оказалъ услугу Рошбріану. Обратитесь къ нему, или черезъ меня, или еще лучше представьтесь ему сами, и предложите консолидировать всѣ ваши обязательства въ одну закладную на его имя за меньшіе проценты чѣмъ вы теперь платите нѣкоторымъ мелкимъ кредиторамъ. Это значительно увеличитъ вашъ доходъ и будетъ согласно съ совѣтомъ г. Гебера.

-- Но не кажется ли вамъ, любезнѣйшій господинъ Гандренъ, что подобное обращеніе со шляпою въ рукахъ къ тому кто имѣетъ власть надъ моею судьбой, тогда какъ я не имѣю никакого вліянія на его, едва ли будетъ согласно съ моимъ самоуваженіемъ, не только какъ Рошбріана, но какъ Француза.

-- Мнѣ ни мало не кажется это; во всякомъ случаѣ я могъ бы сдѣлать ему предложеніе въ вашу пользу не компрометтируя васъ, хотя я былъ бы гораздо болѣе увѣренъ въ успѣхѣ еслибъ вы обратились къ г. Лувье лично.

-- Тѣмъ не менѣе я предпочелъ бы оставить это дѣло въ нашихъ рукахъ; но даже и въ этомъ случаѣ мнѣ нужно подумать нѣсколько дней. Изъ всѣхъ моихъ кредиторовъ г. Лувье былъ до сихъ поръ самымъ жестокимъ и опаснымъ, и Геберъ боится его больше другихъ; когда онъ сдѣлается единственнымъ владѣльцемъ закладной, все мое помѣстье можетъ перейти къ нему, если вслѣдствіе нѣсколькихъ неурожайныхъ годовъ или просрочки платежа арендаторами проценты не будутъ уплачены ему въ срокъ.

-- Точно также оно можетъ перейти къ нему и теперь.

-- Нѣтъ; потому что были годы когда другіе кредиторы, Бретанцы, не желающіе допустить раззоренія Рошбріана, были снисходительны и терпѣливы.

-- Если и Лувье не поступалъ также, то только потому что вовсе не зналъ васъ, а вашъ отецъ безъ сомнѣнія часто жестоко испытывалъ его терпѣніе. Будемъ надѣяться что намъ легко удастся взломать ледъ. Сдѣлайте мнѣ одолженіе отобѣдать у меня чтобы встрѣтиться съ нимъ; вы увидите что онъ не непріятный человѣкъ.

Маркизъ колебался, но мысль о тяжелой и повидимому безнадежной борьбѣ за удержаніе жилища своихъ предковъ которая предстояла ему еслибъ онъ уѣхалъ изъ Парижа не успѣвъ въ своемъ намѣреніи пересилила его гордость. Онъ чувствовалъ что такая побѣда надъ самимъ собой была его долгомъ предъ могилами отцовъ.

-- Мнѣ не слѣдуетъ бѣгать отъ кредитора, сказалъ онъ улыбаясь нѣсколько печально,-- принимаю ваше любезное приглашеніе.

-- И хорошо сдѣлаете, маркизъ. Я сейчасъ же напишу къ Лувье, и попрошу его назначить мнѣ первый свободный день.

Какъ только маркизъ вышелъ, г. Гандренъ отворилъ боковую дверь своей конторы и высокій плотный человѣкъ вступилъ въ комнату -- скорѣе вступилъ чѣмъ и о шелъ -- твердо, самоумѣренно, надменно.

-- Ну, другъ мой, сказалъ онъ, становясь предъ каминомъ какъ бы всталъ король въ домѣ своего васала,-- что говоритъ нашъ petit muscadin?

-- Онъ и не petit и не muscadin, г. Лувье, возразилъ Гандренъ угрюмо;-- и вамъ не такъ-то легко будетъ опутать его вашими сѣтями. Но я уговорилъ его встрѣтиться съ вами у меня. Въ какой день можете вы у меня обѣдать? Я думаю лучше не приглашать никого лишняго.

-- Завтра я обѣдаю у моего друга О --, чтобы видѣться съ вогкдями оппозиція, сказалъ г. Лувье съ какою-то беззаботною игривою важностью.-- Въ четвергъ у Перейра, въ субботу принимаю у себя. Скажемъ въ пятницу. Въ которомъ часу?

-- Въ семь.

-- Хорошо. Дайте мнѣ просмотрѣть еще разъ бумаги Рошбріана; тамъ есть кое-что что я забылъ отмѣтить. Не заботьтесь обо мнѣ; продолжайте свое дѣло какъ будто бы меня не было.

Лувье взялъ бумаги, усѣлся въ кресла у камина, протянулъ ноги, и принялся читать спокойно, но быстрымъ взглядомъ какъ опытный законникъ минующій техническія формальности дѣла сосредоточиваясь на его сущности.

-- А! Я такъ и думалъ. Фермы не могутъ оплачивать даже процентовъ по моей теперешней закладной; проценты падаютъ на лѣса. Если взявшій по контракту ежегодную вырубку лѣса обанкрутится или не заплатитъ, какъ я получу мои проценты? Скажите-ка мнѣ это, Гандренъ.

-- Разумѣется вы должны разчитывать на эту случайность.

-- Это непремѣнно и случится, тогда я налагаю запрещеніе, и Рошбріанъ съ его seigneuries мои.

Говоря это онъ засмѣялся, не сардонически, но веселымъ смѣхомъ, и широко раскрывъ сжалъ опять какъ тиски свою крѣпкую желѣзную руку которая безъ сомнѣнія сжала немало состояній другихъ людей.

-- Благодарю васъ. Такъ въ пятницу въ семь часовъ

Онъ бросилъ бумаги на конторку, кивнулъ царственнымъ кивкомъ и величественно выступилъ изъ комнаты также какъ и вступилъ въ нее.

ГЛАВА III.

Тѣмъ временемъ молодой маркизъ задумчиво шелъ своимъ путемъ по улицамъ и вступилъ въ Елисейскія Поля. Съ тѣхъ поръ какъ мы впервые, или съ тѣхъ поръ какъ мы въ послѣдній разъ видѣли его, внѣшность его измѣнилась къ лучшему. Въ походкѣ и манерѣ держаться онъ безсознательно усвоилъ больше свободной граціи Парижанина. Въ не узнали бы въ немъ теперь провинціала, можетъ-быть впрочемъ потому что онъ теперь одѣтъ, хотя очень просто, но по модѣ. Рѣдко въ числѣ гуляющихъ въ Елисейскихъ Поляхъ можно было встрѣтить болѣе красивую фигуру, болѣе пріятное лицо и больше несомнѣннаго достоинства въ осанкѣ.

Глаза многихъ проходящихъ красавицъ устремлялись на него восторженно и кокетливо. Но онъ все еще былъ такъ мало Парижаниномъ что не отвѣчалъ ни улыбкой ни взглядомъ. Онъ былъ поглощенъ своими мыслями; думалъ ли онъ о г. Лувье?

Онъ почти дошелъ до входа въ Булонскій лѣсъ, когда былъ остановленъ голосомъ раздавшимся сзади и обернувшись увидалъ своего друга Лемерсье подъ руку съ Грагамомъ Веномъ.

-- Bonjour, Аленъ, сказалъ Лемерсье, беря свободною рукой подъ руку Рошбріана.-- Мнѣ кажется мы идемъ по одной дорогѣ.

Аленъ почувствовалъ что измѣнился въ лицѣ при этой догадкѣ и возразилъ холодно:

-- Не думаю; я оканчиваю свою прогулку и долженъ вернуться въ Парижъ.-- Обращаясь къ Англичанину онъ сказалъ съ формальною вѣжливостью:-- Сожалѣю что не засталъ васъ когда былъ у васъ съ визитомъ нѣсколько недѣль тому назадъ и не менѣе сожалѣю что меня не было дома когда вы такъ любезно отдали мнѣ визитъ.

-- Во всякомъ случаѣ, возразилъ Англичанинъ,-- позвольте мнѣ не упустить представившагося теперь случая возобновить наше знакомство. Правда, нашъ другъ Лемерсье встрѣтя меня въ улицѣ Риволи остановилъ свою карету и взялъ меня съ собой на прогулку въ Лѣсъ. Прекрасная погода соблазнила насъ выйти изъ экипажа когда Лѣсъ былъ въ виду. Но если вы возвращаетесь въ Парижъ, то я отказываюсь отъ прогулки и предлагаю сопровождать васъ.

Фредерикъ смотрѣлъ то на одного, то на другаго изъ своихъ друзей полусмѣясь полусердито.

-- А меня оставляете одного стяжать побѣду, которая, въ случаѣ успѣха, замѣнитъ ненавистью и завистью расположеніе обоихъ моихъ лучшихъ друзей? Пусть такъ.

Un véritable amant ne connait point d'amis.

-- Не понимаю что ты хочешь сказать, проговорилъ маркизъ со сжатыми губами и слегка нахмурясь.

-- Ба! воскликнулъ Фредерикъ; -- ну, franc jeu,-- карты на столъ. Г. Грамъ Ванъ пошелъ въ Лѣсъ когда я намекнулъ ему что мы можемъ встрѣтить жемчужнаго ангела; и ты, Рошбріанъ, не можешь отрицать что шелъ съ тою же цѣлью.

-- Можно прощать enfant terrible, сказалъ Англичанинъ смѣясь,-- но ami terrible необходимо ссылать на галеры. Пойдемте назадъ, маркизъ, и покоримся нашей участи. Еслибы намъ даже и удалось еще разъ увидѣть эту даму, то нѣтъ надежды что мы сами будемъ замѣчены рядомъ съ такимъ искуснымъ и смѣлымъ Ловеласомъ.

-- Прощайте же, малодушные. Иду одинъ. Побѣдить или умереть.

Парижанинъ кликнулъ кучера, сѣлъ въ карету и съ насмѣшливою гримасой послалъ рукою поцѣлуй своимъ друзьямъ локидащимъ его или покидаемымъ имъ.

Рошбріанъ дотронулся до руки Англичанина и сказалъ:

-- Не думаете ли вы что у Лемерсье хватитъ дерзости подойти къ этой дамѣ?

-- Вопервыхъ, отвѣчалъ Англичанинъ,-- Лемерсье самъ говорилъ мнѣ что эта дама уже нѣсколько недѣль какъ прекратила свои прогулки въ Лѣсу, и стало-быть вѣроятно что онъ не будетъ имѣть даже случая подойти къ ней. Потомъ кажется что во время своихъ одинокихъ прогулокъ она не отходила далеко отъ своего экипажа и могла позвать лакея или кучера. Но говоря по чести, неужели вы, зная Лемерсье лучше меня, считаете его за человѣка способнаго быть назойливымъ съ женщиной когда нѣтъ вблизи vivevres его пола которые бы могли видѣть его?

Аленъ улыбнулся.

-- Нѣтъ. У Фредерика въ самомъ дѣлѣ удивительный характеръ. Если онъ дѣлаетъ что-нибудь чего бы долженъ былъ стыдиться, то это изъ гордости чтобы другіе видѣли какъ красиво онъ дѣлаетъ это. Таковъ былъ его характеръ въ коллегіи; такимъ же кажется остался и въ Парижѣ. Но эта дама дѣйствительно прекратила свои обычныя прогулки; по крайней мѣрѣ, я не видалъ ее съ того дня когда вмѣстѣ съ Фредерикомъ увидѣлъ ее впервые. Но простите, вы шли въ Лѣсъ надѣясь встрѣтить ее. Можетъ-статься она перемѣнила мѣсто прогулки и, и....

Маркизъ остановился заикаясь и конфузясь.

Англичанинъ окинулъ его лицо быстрымъ взглядомъ опытнаго наблюдателя, и послѣ краткаго молчанія сказалъ:

-- Выбрала ли она другое мѣсто для прогулки, не знаю; я не искалъ случая встрѣчаться съ нею съ тѣхъ поръ какъ услыхалъ -- сначала отъ Лемерсье, потомъ отъ другихъ -- что она предназначаетъ себя для сцены. Будемте говорить откровенно, маркизъ. Я привыкъ много ходить пѣшкомъ, и Булонскій лѣсъ мое любимое мѣсто: однажды я попалъ въ аллею избранную дамой о которой мы говоримъ для своихъ прогулокъ, и тамъ встрѣтилъ ее. Что-то въ ея лицѣ произвело на меня впечатлѣніе; какъ описать это впечатлѣніе? Случалось ли вамъ открыть поэму или романъ въ совершенно новомъ для васъ родѣ, и прежде чѣмъ вы убѣдитесь оправдываютъ ли достоинства книги вашъ интересъ, васъ кто-нибудь отвлечетъ или у васъ возьмутъ книгу? Не чувствовали ли вы тогда сильнаго желанія еще разъ заглянуть въ такую книгу? Этотъ примѣръ можетъ дать вамъ понятіе о моемъ впечатлѣніи, и признаюсь что я еще два раза приходилъ въ ту же аллею. Въ послѣдній разъ я лишь мелькомъ увидѣлъ молодую особу когда она садилась въ карету. Когда она уѣхала я замѣтилъ сторожа и разспросивъ его узналъ что дама имѣла обыкновеніе гулять одна въ той же аллеѣ и въ тотъ же часъ почти каждый ясный день, но онъ не зналъ ни ея имени, ни адреса. Тогда любопытство -- можетъ-статься праздное любопытство -- побудило меня спросить Лемерсье, который хвалится что такъ хорошо знаетъ свой Парижъ, не можетъ ли онъ узнать кто эта дама. Онъ взялся навести справки.

-- Но, вставилъ маркизъ,-- не узналъ кто она; онъ узналъ только гдѣ она живетъ и что она и ея пожилая компаньйонка Италіянки, и безъ достаточнаго основанія предположилъ что онѣ пѣвицы по профессіи.

-- Правда; но съ того времени я получилъ болѣе подробныя свѣдѣнія отъ двухъ моихъ знакомыхъ которые случайно знаютъ и ее, отъ г. Саварена, замѣчательнаго писателя, и мистрисъ Морли, образованной и прекрасной дамы съ которою мы больше чѣмъ простые знакомые. Я могу похвалиться что считаюсь въ числѣ ея друзей. Такъ какъ вилла Саварена находится въ предмѣстьи А --, то я случайно спросилъ его не знаетъ ли онъ свою прекрасную сосѣдку чье лицо такъ привлекало меня. Тутъ же была и мистрисъ Морли, и я узналъ отъ обоихъ то что могу повторить вамъ: Молодую особу зовутъ синьйорина Чигонья. Въ Парижѣ (кромѣ нѣсколькихъ друзей) ее зовутъ не синьйорина, а мадемуазель. Отецъ ея былъ членъ благородной Миланской фамиліи, стало-быть молодая особа хорошаго происхожденія. Отецъ ея давно умеръ; вдова его вышла во второй разъ замужъ за англійскаго джентльмена поселившагося въ Италіи, человѣка ученаго и антикварія; имя его было Селби. Умирая этотъ джентльменъ завѣщалъ синьйоринѣ не большое, но достаточное состояніе. Теперь она сирота, живетъ вмѣстѣ съ компаньйонкой синьйорой Веноста, которая была прежде довольно извѣстною пѣвицей на Неаполитанскомъ театрѣ, гдѣ ея мужъ былъ солистомъ въ оркестрѣ; нѣсколько лѣтъ тому назадъ овдовѣвъ она оставила сцену и стала давать уроки. Она пользуется славой ученой музыкантши и безукоризненно респектабельной женщины. Она была приглашена учить, наблюдать за музыкальнымъ образованіемъ и заботиться о молодой особѣ живущей съ нею. Дѣвушка, говорятъ, рано стала подавать надежды сдѣлаться необыкновенною пѣвицей и возбудила большой интересъ между литературными критиками и музыкальными cognoscenti. Она должна была выступить на Миланскомъ театрѣ годъ или два тому назадъ, но карьера ея была пріостановлена дурнымъ состояніемъ здоровья, что побудило ее прибыть въ Парижъ, гдѣ она пользуется у знаменитаго англійскаго доктора прославившагося замѣчательными случаями излѣченія болѣзней дыхательныхъ органовъ. Г.***, знаменитый композиторъ, знающій ее, говоритъ что по выразительности и чувству выше ее нельзя поставить никого изъ теперешнихъ пѣвицъ, и можетъ-быть ей не было равной со временъ Малибранъ.

-- Вы какъ кажется употребили много хлопотъ чтобы собрать всѣ эти свѣдѣнія.

-- Большихъ хлопотъ мнѣ не представилось; но еслибъ они потребовались, я бы не отступилъ предъ ними, потому что, какъ я вамъ признался, мадемуазель Чигонья, пока была загадкой для меня, интересовала мои мысли или мечты. Теперь этотъ интересъ прошелъ. Міръ актрисъ и пѣвицъ лежитъ въ сторонѣ отъ моего міра.

-- Но, сказалъ Аленъ голосомъ въ которомъ слышалось сомнѣніе,-- если я вѣрно понялъ Лемерсье, вы шли съ нимъ въ Лѣсъ надѣясь еще разъ увидѣть даму которою перестали интересоваться.

-- Разказъ Лемерсье не былъ вполнѣ точенъ. Онъ остановилъ свой экипажъ чтобы поговорить со мной совершенно о другомъ предметѣ, о которомъ я совѣтовался съ нимъ, и потомъ уже предложилъ взять меня съ собой въ Лѣсъ: Я согласился; и только ужь въ экилажѣ онъ подалъ мысль посмотрѣть не возобновила ли дама въ жемчужномъ платьѣ свои прогулки по аллеѣ. Вы можете судить какъ равнодушенъ я былъ къ этой встрѣчѣ по тому что я предпочелъ идти съ вами, а не съ нимъ. Говоря между нами, маркизъ, для людей нашихъ лѣтъ кому предстоятъ жизненныя дѣла и кто чувствуетъ что если есть вещи въ которыхъ noblesse oblige, то это строгая преданность благороднымъ цѣлямъ, нѣтъ ничего болѣе опаснаго для подобной преданности какъ позволять сердцу порхать туда и сюда при каждомъ дуновеніи фантазіи и считать себя влюбленнымъ въ прекрасное созданіе на которомъ не можемъ жениться не покидая карьеры составляющей предметъ нашего честолюбія. Я не могъ бы жениться на актрисѣ; полагаю не могъ бы также и маркизъ де-Рошбріанъ; а мысль объ ухаживаніи, безъ намѣренія жениться, за юною сиротой съ незапятнаннымъ именемъ -- разумѣется не согласно съ преданностью благороднымъ цѣлямъ.

Аленъ невольно наклонилъ голову выражая согласіе, а можетъ-быть и подчиненіе заслуженному упреку. Нѣсколько минутъ они шли молча, и Грагамъ заговорилъ первый перемѣняя совершенно предметъ разговора.

-- Лемерсье говорилъ мнѣ что вы не хотите показываться въ обществѣ въ Парижѣ, этой столицѣ столицъ, которая кажется такой привлекательною для насъ иностранцевъ.

-- Вѣроятно такъ; но говоря вашими словами, у меня есть дѣла.

-- Дѣла хорошее предохранительное средство противъ искушенія слишкомъ отдаться удовольствіямъ какими изобилуетъ Парижъ. Но нѣтъ дѣлъ которыя не допускали бы отдыха, и всякія дѣла вызываютъ необходимость сношеній съ людьми. А propos, я былъ какъ-то вечеромъ у герцогини де-Тарасконъ, гдѣ было блестящее собраніе министровъ, сенаторовъ и царедворцевъ. Я слышалъ тамъ ваше имя.

-- Мое?

-- Да; Дюплеси, поднимающійся финансистъ, который къ моему удивленію не только находился среди этихъ офиціальныхъ и украшенныхъ орденами знаменитостей, но невидимому былъ тамъ какъ дома, спросилъ герцогиню видѣла ли она васъ со времени вашего пріѣзда въ Парижъ. Она отвѣтила что нѣтъ, несмотря на то что вы одинъ изъ ближайшихъ ея родственниковъ; она просила Дюплеси сказать вамъ за это что вы monstre. Возметъ ли Дюплеси смѣлость передать вамъ это или нѣтъ, во всякомъ случаѣ вы простите что я рѣшился сдѣлать это. Она самая очаровательная женщина, очень талантливая; и потокъ свѣта отражающій звѣзды со всѣмъ ихъ миѳическимъ вліяніемъ на нашу судьбу протекаетъ чрезъ, ея салонъ.

-- Я не родился подъ этими звѣздами. Я легитимистъ.

-- Я не забылъ о вашихъ политическихъ убѣжденіяхъ; но въ Англіи вожди оппозиціи посѣщаютъ салоны перваго министра. Человѣкъ не компрометируетъ своихъ мнѣній тѣмъ что обмѣнивается общественными вѣжливостями съ людьми кому эти мнѣнія враждебны. Простите пожалуста если эта нескромно; я говорю какъ путешественникъ собирающій свѣдѣнія. Въ самомъ ли дѣлѣ легитимисты увѣрены что они лучше служатъ своему дѣлу отказываясь отъ всякихъ сношеній, съ своими оппонентами? Не лучше ли было бы для полнаго торжества ихъ мнѣній еслибъ они сдѣлались извѣстны какъ искусные генералы, практическіе государственные люди, знаменитые дипломаты, блестящіе писатели? Еслибъ они могли, соединиться не для того чтобы роптать и удаляться съ міроваго поля битвы, но чтобы стать на разныхъ поприщахъ, настолько полезными своей странѣ чтобы рано или поздно, въ одинъ изъ тѣхъ революціонныхъ кризисовъ которымъ Франція, увы! еще долго будетъ подвергаться, они были бы въ состояніи привлечь на свою сторону нерѣшительныхъ?

-- Мы надѣемся что придетъ день когда Божественный Устроитель событій вложитъ въ сердца нашихъ непостоянныхъ и заблуждающихся соотечественниковъ убѣжденіе что спокойствіе Франціи не можетъ быть прочно иначе какъ подъ державою ея законныхъ королей. А до тѣхъ поръ -- я вижу это еще яснѣе съ того времени какъ выѣхалъ изъ Бретани -- мы составляемъ безнадежное меньшинство.

-- Не доказываетъ ли намъ исторія что великіе міровые перевороты были совершаемы меньшинствомъ? Но при томъ условіи что это меньшинство не должно быть лишено надежды. Чуть не вчера еще бонапартисты были въ меньшинствѣ которое ихъ противники считали безнадежнымъ; теперь же большинство приверженцевъ императора такъ велико что я дрожу за его судьбу. Когда большинство становится такъ велико что въ немъ исчезаетъ разумѣніе, тогда наступаетъ время его разрушенія; ибо по закону реакціи меньшинство вступаетъ въ силу. Природа вещей такова что меньшинство всегда умнѣе большинства, а разумѣніе постоянно привлекаетъ численную силу. Вашей партіи не достаетъ именно надежды; безъ надежды нѣтъ и энергіи. Я помню мой отецъ говорилъ что когда онъ видѣлъ въ Эмсѣ графа Шамбора, эта знаменитая особа произнесла belle phrase приводившую въ восторгъ его сторонниковъ. Императоръ былъ тогда еще президентомъ республики; положеніе его было очень сомнительно и опасно. Одинъ знаменитый политикъ совѣтовалъ графу Шамбору быть готовымъ выступить кандидатомъ на престолъ. Графъ съ кроткою улыбкой на своемъ красивомъ лицѣ отвѣчалъ: "Потерпѣвшіе крушеніе обыкновенно подходятъ къ берегу; но берегъ не идетъ къ терпящимъ крушеніе".

-- Превосходно сказано! воскликнулъ маркизъ.

-- Но это не значитъ что le beau est toujours le vrai. Отецъ мой, политикъ не лишенный опытности и мудрости, повторяя королевскія слова замѣтилъ: "Ошибочность аргумента графа заключается въ ошибочной метафорѣ. Человѣкъ не есть берегъ. Не думаете ли вы что моряки гибнущихъ судовъ были бы признательнѣе тому кто не сравнивая себя самодовольно съ берегомъ, но считая себя подобнымъ имъ человѣкомъ, рискнулъ бы собственною жизнью въ лодкѣ, будь это просто скорлупка, въ надеждѣ спасти ихъ".

Аленъ де-Рошбріанъ былъ мужественный человѣкъ, съ сильно развитымъ патріотизмомъ, характеризующимъ Французовъ безъ различія общественнаго положенія и рода занятій, разумѣется если только это не члены Интернаціоналки. Не теряя времени на размышленія, онъ воскликнулъ:

-- Отецъ вашъ былъ правъ!

Англичанинъ продолжалъ:-- Нужно ли говорить, любезнѣйшій маркизъ, что я не легитимистъ? Я и не имперіалистъ, ни орлеанистъ, ни республиканецъ. Выбирать между всѣми этими политическими подраздѣленіями дѣло Французовъ. Англичане же могутъ призвать для Франціи то правительство какое установятъ сами Французы. Я смотрю на вещи какъ простой наблюдатель. Но мнѣ кажется что будь я Французъ въ вашемъ положеніи, я не считалъ бы себя достойнымъ своихъ предковъ еслибы согласился быть ничего не значащимъ зрителемъ.

-- Вы не находитесь въ моемъ положеніи, сказалъ маркизъ отчасти печально отчасти высокомѣрно,-- и едва ли можете составить о немъ понятіе даже въ воображеніи.

-- Мнѣ не зачѣмъ много утруждать мое воображеніе, я могу судить по аналогіи. Я былъ въ положеніи очень сходномъ съ вашимъ когда началъ свою карьеру; и замѣчательное сходство нашихъ обстоятельствъ побудило меня искать вашей дружбы когда я узналъ объ этомъ сходствѣ отъ Лемерсье, большаго болтуна какъ вообще Парижане. Позвольте мнѣ сказать что подобно вамъ я былъ смолоду пріученъ гордиться славными предками. Я былъ воспитанъ также въ ожиданіи большаго богатства. Ожиданія эти не осуществились; отецъ мой страдалъ недостаткомъ благородныхъ натуръ, щедростью доходящею до неосторожности; онъ умеръ въ бѣдности и въ долгахъ. Вы удержали за собой жилище вашихъ предковъ; я принужденъ былъ разстаться со своимъ домомъ.

Маркизъ былъ глубоко заинтересованъ этимъ разказомъ, и когда Григамъ остановился онъ взялъ его руку и пожалъ ее.

-- Одинъ изъ нашихъ замѣчательнѣйшихъ людей сказалъ мнѣ въ то время: "Если умный человѣкъ вашихъ лѣтъ рѣшится что-нибудь сдѣлать или быть чѣмъ-нибудь, въ двадцати случаяхъ противъ одного ему стоитъ только продолжать жить чтобы сдѣлать это или стать чѣмъ онъ хотѣлъ". Какъ вы думаете, правъ онъ былъ? Я думаю что такъ.

-- Я почти не знаю что подумать, сказалъ Рошбріанъ;-- мнѣ представляется какъ будто вы дали мнѣ сильный толчокъ во время глубокой дремоты, такъ что я еще не совсѣмъ увѣренъ сплю я или проснулся.

Когда онъ говорилъ это, у парижскаго конца Елисейекихъ Полей произошла остановка, движеніе между гуляющими; многіе снимали шляпы и кланялись.

Человѣкъ среднихъ лѣтъ, нѣсколько наклонный къ толщинѣ, съ рѣзкими чертами лица, тихо ѣхалъ верхомъ. Онъ отвѣчалъ на поклоны съ безпечнымъ достоинствомъ лица привыкшаго къ уваженію; онъ остановилъ лошадь около коляски, и обмѣнялся нѣсколькими словами съ толстымъ мущиной который сидѣлъ одинъ въ экипажѣ. Прохожіе, продолжая стоять, казалось наблюдали разговоръ между всадникомъ и сидѣвшимъ въ экипажѣ съ большимъ интересомъ. Нѣкоторые прикладывали руки къ ушамъ наклоняя ихъ впередъ какъ бы желая подслушать что было сказано.

-- Желалъ бы я знать, сказалъ Грагамъ,-- рѣшилъ ли принцъ, при всемъ своемъ умѣ, что онъ желаетъ дѣлать и чѣмъ быть.

-- Принцъ! сказалъ Рошбріанъ очнувшись отъ мечтаній;-- какой принцъ?

-- Развѣ вы не узнали его по замѣчательному сходству съ Первымъ Наполеономъ. Верхомъ на лошади разговариваетъ съ г. Лувье, великимъ финансистомъ.

-- Этотъ толстой буржуа въ экипажѣ Лувье, мой кредиторъ кому заложены мои имѣнія, это Лувье?

-- Вашъ кредиторъ, любезный маркизъ? Ну онъ достаточно богатъ чтобы терпѣливо дожидаться расплаты.

-- Я сомнѣваюсь въ его терпѣніи, сказалъ Аленъ.-- Я обѣщалъ обѣдать съ нимъ у моего повѣреннаго. Не думаете ли вы что я поступилъ дурно?

-- Дурно! разумѣется нѣтъ; онъ осыплетъ васъ любезностями. Пожалуста не отказывайтесь если онъ пригласитъ васъ на вечеръ въ будущую субботу; я тоже буду тамъ. Тамъ можно встрѣтить знаменитостей наиболѣе интересныхъ для изученія: артистовъ, авторовъ, политиковъ, въ особенности тѣхъ что зовутъ себя республиканцами. Онъ сходится съ принцемъ въ одномъ: оба дружески принимаютъ людей готовыхъ разрушить порядокъ вещей отъ котораго зависитъ такъ много для банкира и для принца. А! Вотъ и Лемерсье возвращается изъ Лѣса.

Карета Лемерсье остановилась около дорогкки.

-- Какія новости о прекрасной незнакомкѣ? спросилъ Англичанинъ.

-- Никакихъ; ея тамъ не было. Но я вознагражденъ: такое приключеніе, дама da la haute vol é e, я думаю герцогиня! Она шла съ комнатной собачкой, чистой померанской породы. Чужой пудель напалъ на собачку. Я отогналъ его, освободилъ померанскую собачку, и получилъ самую милостивую благодарность, самую сладкую улыбку; femme superbe, среднихъ лѣтъ. Я предпочитаю сорокалѣтнихъ женщинъ. Au revoir, спѣшу въ клубъ.

Аленъ почувствовалъ облегченіе что Лемерсье не видѣлъ дамы въ сѣро-жемчужномъ платьѣ и разстался съ Англичаниномъ съ облегченнымъ сердцемъ.

ГЛАВА IV.

-- Piccola, piccola! сот ' è cortege! {Малютка, малютка, какъ это любезно.} Еще приглашеніе отъ Лувье на слѣдующую субботу на conversazione.

Это было сказало по-италіянски пожилою дамой съ шумомъ вбѣжавшею въ комнату,-- пожилою, но съ молодымъ выраженіемъ въ лицѣ, благодаря можетъ-статься парѣ очень живыхъ черныхъ глазъ. Она была одѣта нѣсколько неряшливо, въ малиновое шерстяное платье, сильно поношенное, голубой платокъ обвивалъ подобно тюрбану ея голову, на ногахъ были плетеныя туфли. Особа къ кому она обращалась была молодая дѣвушка съ черными волосами, которые несмотря на очевидную ихъ густоту были собраны въ гладкія блестящія косы надо лбомъ и наверху головы связаны въ простой узелъ, который Горацій называетъ спартанскимъ. Платье ея, въ противоположность говорящей, въ высшей степени изящно. Мы встрѣчали ее прежде какъ даму въ сѣро-жемчужномъ платьѣ, но дома она кажется гораздо моложе. Она принадлежитъ къ числу тѣхъ кого встрѣтивъ на улицѣ или въ обществѣ можно почесть замужнею, можетъ-бытъ новобрачною; тамъ на. ней лежала печать достоинства и самообладанія, что такъ согласуется съ идеаломъ молодой матроны; лицо ея было задумчиво не по лѣтамъ. Но теперь какъ она сидитъ у открытаго окна убирая цвѣты въ стеклянной вазѣ, съ открытою книгой на колѣняхъ, вы ни за что не сказали бы: "какая красивая женщина!" вы сказали бы: "какая очаровательная дѣвушка!" Все въ ней было дѣвственно, невинно, свѣжо. Достоинство осанки исчезло въ домашней свободѣ, задумчивость выраженія въ невозмутимо ясной сладости.

Можетъ-статься многіе изъ моихъ читателей имѣли друзей занятыхъ какимъ-нибудь дѣломъ поглощавшимъ всѣ ихъ мысли и имѣвшихъ привычку выходя изъ дому, особливо на уединенную прогулку, не покидать этихъ мыслей. Другъ этотъ могъ быть ораторъ обдумывающій рѣчь, поэтъ свое стихотвореніе, юристъ, трудный процессъ, докторъ слогкную болѣзнь. Если у васъ были такіе друзья и вы имѣли случай наблюдать ихъ внѣ дома, лицо ихъ додгкно было казаться вамъ старше и серіознѣе. Человѣкъ поглощенъ тяготящею его заботой. Когда же вы видите его въ свободную минуту у домашняго очага, забота отброшена въ сторону; можетъ-быть внѣ дома онъ побѣдилъ свое затрудненіе, онъ радостенъ, веселъ, сіяетъ. Такъ кажется бываетъ по большей части съ людьми геніальными. Дома мы обыкновенно находимъ въ нихъ много игриваго и ребяческаго. Большая часть людей дѣйствительно геніальныхъ, чѣмъ бы они не казались внѣ дома, дома имѣютъ очень мягкій нравъ, а мягкій нравъ пріятенъ и симпатиченъ въ частной жизни. Наблюдая эту дѣвушку теперь какъ она наклонилась надъ цвѣтами, трудно повѣрить что это та самая Исавра Чигонья что писала къ госпожѣ де-Гранмениль письма обнаруживавшія сомнѣнія и борьбу безпокойнаго, недовольнаго, честолюбиваго ума. Только по одному или двумъ мѣстамъ въ этихъ письмахъ вы бы узнали писавшую въ дѣвушкѣ какъ вы видите ее теперь.

Это тѣ мѣста гдѣ она выражаетъ свою любовь къ гармоніи и отвращеніе отъ распрей -- эту характеристику вы могли прочесть на ея лицѣ.

Дѣвушка очень миловидна: какія длинныя земныя рѣсницы, какіе мягкіе, нѣжные темно-синіе глаза! Теперь какъ она смотритъ и улыбается, что за очаровательная улыбка! Какъ оживляется и возвышается красота этой улыбки игрой ямочекъ на щекахъ! Замѣчаете ли вы хоть одну выдающуюся черту? Въ блестящихъ красавицахъ рѣдко можно замѣтить. Но я въ качествѣ физіономиста полагаю что выдающіяся черты всегда достойны вниманія служа указаніемъ характера. У нея это ухо. Замѣтьте какъ деликатно оно устроено, въ немъ нѣтъ ничего тяжелаго и крупнаго, что бываетъ признакомъ неподвижнаго ума и тугой воспріимчивости. Ея ухо -- ухо артиста. Замѣтьте еще эти руки, какъ прелестно онѣ выточены! маленькія, но не какъ у куклы, легкія и проворныя, крѣпкія и нервныя руки, она могла бы работать ими какъ помощница мужа. Ихъ никакъ нельзя назвать очень бѣлыми, но еще менѣе красными, на нихъ скорѣе коричневатый оттѣнокъ какъ загаръ отъ солнца; такія руки какія вы можете встрѣтить у дѣвушки выросшей на югѣ; въ ней онѣ могутъ служить признакомъ живаго характера не привыкшаго при упражненіяхъ на воздухѣ стѣснять себя перчатками; очень живые люди рѣдко надѣваютъ ихъ и въ холодномъ климатѣ.

Передавая нѣсколькими крупными чертами образъ чувствительнаго, живаго, пылкаго Генриха II. самаго порывистаго изо всѣхъ Плантагенетовъ, современный лѣтописецъ говоритъ что вмѣсто того чтобы заключать свои дѣятельныя руки даже въ охотничьи перчатки онъ предпочиталъ чтобы соколъ вливался своими острыми когтями въ кисть его руки. Несомнѣнно есть разница между тѣмъ что идетъ дюжему воинственному человѣку, въ родѣ Генриха II, и нѣжной дѣвицѣ какъ Исавра Чигонья, и никому не было бы пріятно видѣть что ея изящныя руки исцарапаны когтями сокола. Но дѣвушка можетъ оставаться совершенно женственною при нѣкоторомъ пренебреженія къ искусственной красотѣ. Исаврѣ не было надобности имѣть блѣдныя безкровныя руки чтобы казаться однимъ изъ совершеннѣйшихъ образцовъ женской красоты даже для самаго разборчиваго глаза. Въ ней была прелесть помимо простой красоты; прелесть эта состояла въ соединеніи артистической утонченности съ великодушіемъ характера, оживлявшимъ эту утонченность и придававшимъ ей силу и огонь

Комната принадлежавшая исключительно Исаврѣ говорила о характерѣ ея обитательницы. Въ этой комнатѣ, какъ она была убрана прежде, было много пышности безъ удобства, чѣмъ обыкновенно отличаются меблированныя квартиры во Франціи, особенно въ Парижскихъ предмѣстьяхъ, гдѣ онѣ обыкновенно сдаются на лѣто: тонкія плохія кисейныя занавѣски которыя не спускаются, жесткіе стулья краснаго дерева крытые желтымъ утрехтскимъ бархатомъ, высокій secr é taire въ темномъ углу, овальный столъ съ инкрустаціями съ изящнымъ бронзовымъ ободкомъ, одиноко стоящій въ срединѣ плохаго, но цвѣтистаго шотландскаго ковра, и еще только одинъ столъ темнаго орѣховаго дерева стоящій непокрытымъ предъ диваномъ подъ пару стульямъ; вѣчные бронзовые часы съ вѣчными бронзовыми канделябрами по бокамъ на пустынной каминной полочкѣ. Теперь же, такъ или иначе, частью благодаря небольшому расходу на красивыя драпировки съ красивыми каемками, простыя и изящныя салфетки на столы, прибавкѣ одного или двухъ небольшихъ столиковъ и покойныхъ креселъ, двухъ простыхъ вазъ наполненныхъ цвѣтами; благодаря еще болѣе необъяснимому искусству въ размѣщеніи мелкихъ бездѣлушекъ и книгъ въ красивыхъ переплетахъ, которыя женщины съ развитымъ вкусомъ берутъ съ собою даже въ путешествіи,-- благодаря всему этому комната приняла характеръ тихой гармоніи соединенной съ оттѣнкомъ кротости, что соотвѣтствовало характернымъ чертамъ ея обитательницы. Многихъ бы затруднилъ вопросъ куда поставить фортепіано, довольно большое, такъ чтобы не слишкомъ загромоздить маленькую комнату; но тамъ гдѣ оно теперь стояло оно казалось до такой степени на мѣстѣ что можно было подумать будто комната была сдѣлана для него.

Есть двухъ родовъ порядокъ: одинъ слишкомъ бросается въ глаза и дѣлаетъ все окружающее слишкомъ холоднымъ и жесткимъ; другой ускользаетъ отъ взгляда удовлетворяя чувство законченности, подобно какъ въ превосходномъ, простомъ, законченномъ слогѣ такого писателя какъ Аддисонъ или Сенъ-Пьерръ.

Порядокъ этого послѣдняго рода былъ принадлежностью Исавры и напоминалъ хорошо извѣстную строфу Катула когда снова переступая порогъ своего дома, онъ вызываетъ его привѣтствіе: "Улыбнись каждая ямочка на щекѣ дома."

Прошу читателя извинить меня за это длинное описательное отступленіе; но характеръ Исавры одинъ изъ тѣхъ что называютъ многосторонними и потому его не легко понять. Она представляетъ намъ одну сторону своего характера въ своей перепискѣ съ гжой Гранмениль, другую у себя дома съ своимъ другомъ Италіянкой, частію нянькой, частію chaperon.

-- Г. Лувье дѣйствительно очень любезенъ, сказала Исавра поднимая глаза съ цвѣтовъ съ улыбкой и ямочками на щекахъ которыя мы замѣтили.-- Но я думаю, madr é, лучше вамъ остаться въ субботу дома и сразиться, потому что я должна вамъ реваншъ въ euchre. {Игра въ карты.}

-- Не можетъ быть чтобы ты думала такъ, picola! воскликнула синьйора съ замѣтнымъ смущеніемъ.-- Остаться дома! почему остаться дома? Euchre очень хорошъ когда нечего больше дѣлать; но перемѣна всегда пріятна, и Богъ любитъ перемѣны.

Ne caldo ne gelo

Resta mai in cielo. *

* Ни царъ ни холодъ не вѣчны на небѣ.

А какое прекрасное мороженое подаютъ у Лувье. Пробовала ты фисташковое? Какія превосходныя комнаты и такъ освѣщены! Я обожаю когда свѣтло. А дамы тамъ такъ прекрасно одѣты, можно видѣть моды. Оставаться дома играть въ euchre! Piccola, ты не должна быть такъ жестока къ себѣ, ты молода.

-- Но подумайте только, милая madr é, насъ приглашаютъ потому что считаютъ пѣвицами: вы уже составили себѣ извѣстность, я -- нѣтъ; но все-таки меня будутъ просить пѣть, какъ просили прежде: а вы знаете что докторъ С-- запрещаетъ мнѣ пѣть, развѣ только въ небольшомъ кружкѣ; такъ нелюбезно вѣчно отвѣчать "нѣтъ"; а потомъ развѣ вы сами не говорили, вернувшись въ прошлый разъ отъ г. Лувье, что тамъ было очень скучно, что вы никого не знаете, что дамы въ такихъ великолѣпныхъ туалетахъ что вы были уничтожены, что...

-- Zitto! zitto! {Замолчи! замолчи!} ты говоришь пустяки, piccola, совершенные пустяки. Я была уничтожена въ моемъ старомъ черномъ шелковомъ платьѣ; но развѣ я послѣ того не купила себѣ превосходную греческую кофточку, красную съ золотымъ шитьемъ? А зачѣмъ бы я стала покупать ее какъ не затѣмъ чтобъ ее видѣли?

-- Но, милая madr é, кофточка разумѣется очень красива и произведетъ эффектъ на маленькомъ обѣдѣ у Савареновъ или у мистрисъ Морли, на большомъ же парадномъ вечерѣ какъ у Лувье она покажется....

-- Великолѣпною! прервала синьйора.

-- Но singolare {Странною.}.

-- Тѣмъ лучше; развѣ на этой англійской аристократкѣ не была такая же кофточка, и развѣ всѣ не восхищались ею -- piu tosto invidia che c ompassione! {Скорѣе зависть нежели сочувствіе.}

Исавра вздохнула. Кофточка синьйоры была предметомъ безпокойства ея друга. Случилось такъ что молодая англійская леди, высокаго общественнаго положенія и рѣдкой красоты, появлялась у Лувье и вообще въ парижскомъ beau monde въ греческой кофточкѣ которая очень шла къ ней. На вечерѣ у Лувье эта кофточка плѣнила синьйору. Но Исавра не знала этого. Возвратясь домой отъ Лувье синьйора дѣйствительно много жаловалась что ея старомодныя италіянскія платья кажутся mesquin въ сравненіи съ блестящими туалетами веселыхъ Парижанокъ; и Исавра -- настолько женщина чтобы сочувствовать такому женскому тщеславію -- предложила на слѣдующій день отправиться вмѣстѣ съ синьйорой къ лучшей парижской модисткѣ и сдѣлать синьйорѣ платье по модѣ. Но синьйора, уже рѣшивъ въ пользу греческой кофточки и инстинктивно чувствуя что Исавра будетъ расположена противорѣчить этой великолѣпной затѣѣ, искусно намекнула что лучше бы поѣхать къ модисткѣ съ гжей Саваренъ, какъ съ болѣе опытнымъ совѣтникомъ, въ карету же могутъ помѣститься только двое.

Такъ какъ гжа Саваренъ была въ однихъ годахъ съ синьйорой, одѣвалась по лѣтамъ и имѣла прекрасный вкусъ, то Исавра нашла эту мысль превосходною; и передавъ своей chaperon банковый билетъ достаточный для того чтобъ экипировать ее съ ногъ до головы, перестала думать объ этомъ. Но синьйора была слишкомъ хитра чтобы подвергнуть свою страсть ко греческой кофточкѣ неодобрительнымъ сужденіемъ гжи Саваренъ. Она заняла экилажъ одна и никѣмъ не стѣсняемая распорядилась по-своему. Она поѣхала не къ модисткѣ, а въ магазинъ о которомъ видѣла объявленіе въ Petites Affiches что тамъ можно получать превосходные костюмы для костюмированныхъ баловъ и домашнихъ спектаклей. Она возвратилась домой торжествующая съ кофточкой еще болѣе бросающеюся въ глаза чѣмъ у англійской леди.

Увидавъ ее въ первый разъ Исавра отступила какъ бы въ суевѣрномъ ужасѣ точно увидавъ комету или другое чудное знаменіе.

-- Cosa stupenda! {Диковинная вещь.}

Она не могла, не смутиться когда синьйора задумала показаться въ такомъ одѣяніи въ салонѣ Лувье. То чѣмъ могли восхищаться какъ кокетливымъ костюмомъ въ молодой красавицѣ такого высокаго общественнаго положенія что даже вульгарность въ ней назвали бы disting é e, было разумѣется непростительнымъ пренебреженіемъ къ насмѣшкамъ общества со стороны бывшей учительницы музыки.

Но какимъ образомъ могла Исавра, какимъ образомъ могъ бы кто-нибудь изъ смертныхъ сказать женщинѣ рѣшившейся надѣть какое-нибудь платье: "вы не довольно молоды и красивы для этого"? Исавра могла только проговорить шепотомъ.

-- По многимъ причинамъ я бы хотѣла остаться дома, милая madr é.

-- А! я вижу ты стыдишься меня, сказала синьойра со смиреніемъ въ голосѣ,-- это естественно. Когда соловей перестаетъ пѣть, онъ становится лишь безобразною сѣрою птицей.

При этимъ синьойра сѣла съ видомъ покорности и принялась плакать.

Исавра вскочила, обвила руками шею синьйоры, принялась цѣловать и утѣшать ее ласками и наконецъ сказала:

-- Разумѣется мы поѣдемъ; но позвольте мнѣ выбрать вамъ другое платье, темно-зеленое бархатное отдѣланное блондами; блонды такъ идутъ къ вамъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, я ненавижу зеленой бархатъ; всякій можетъ надѣть его. Piccola, я не умна какъ ты; я не могу какъ ты находить удовольствіе въ книгахъ. Я на чужой сторонѣ. У меня слабая голова, но у меня есть сердце (новый потокъ слезъ); и этимъ сердцемъ я полюбила мою прекрасную греческую кофточку.

-- Милая madr é, сказала Исавра сама чуть не плача,-- простите меня; вы правы. Греческая кофточка великолѣпна; я буду такъ рада когда вы надѣнете ее. Бѣдная madr é, такъ рада буду думать что на чужой сторонѣ вы не лишены всего что могло бы нравиться вамъ.

ГЛАВА V.

Согласно обѣщанію своему увидѣться съ г. Лувье, Аленъ въ назначенный день и часъ находился въ салонѣ г. Гандрена. Гжа Гандренъ на этотъ разъ не выходила. Мужъ ея привыкъ давать d î ners d'hommes. Великій человѣкъ еще не являлся.

-- Я думаю, маркизъ, сказалъ г. Гандренъ,-- что вы не будете сожалѣть что послѣдовали моему совѣту: мои предстательства расположили Лувье смотрѣть на васъ благосклоннѣе, и онъ несомнѣнно польщенъ тѣмъ что ему представляется случай лично съ вами познакомиться.

Едва кончилъ повѣренный свою краткую рѣчь какъ доложили о пріѣздѣ г. Лувье. Онъ вошелъ съ сіяющею улыбкой которая не сходила съ его внушительной наружности. Льстецы увѣряли что у него взглядъ Лудовика-Филиппа, и онъ старался подражать въ одеждѣ и bonhommie этому мѣщанскому королю. Онъ носилъ парикъ тщательно взбитый и придавалъ своимъ бакенбардамъ королевскую форму въ соотвѣтствіе съ королевскимъ парикомъ. Кромѣ того, онъ изучилъ привѣтливость обращенія съ какою ловкій король смягчалъ стѣсненіе своего присутствія или опасенія своей хитрости. Рѣшительно онъ былъ человѣкъ съ которымъ пріятно было разговаривать и дѣлать дѣла до тѣхъ поръ пока онъ могъ что-нибудь выиграть ничего не проигрывая будучи любезнымъ. Въ отвѣтъ на поклонъ Алена онъ протянулъ обѣ свои могучія руки, въ пожатіи коихъ руки аристократа совершенно исчезли:

-- Радъ съ вами познакомиться, маркизъ; буду еще больше радъ если вы позволите быть вамъ полезнымъ въ бытность вашу въ Парижѣ. Ma foi, простите мою безцеремонность, но вы fort beau gar è on. Вашъ отецъ былъ красивый мущина, но вы превзошли его. Гандренъ, другъ мой, развѣ мы съ вами не отдали бы все состояніе за одинъ годъ молодости этого красиваго молодаго человѣка проведенный въ Парижѣ? Peste! какія бы мы получали любовныя письма, не имѣя надобности платить за нихъ банковыми билетами!

Онъ продолжалъ въ томъ же родѣ, заставляя Алена конфузиться, пока доложили что обѣдъ поданъ. Было что-то грандіозное въ буржуазной манерѣ съ какою онъ разсправилъ свою салфетку и заткнулъ одинъ конецъ ея за жилетъ; это было такое смѣлое нарушеніе обычаевъ знаніе коихъ предполагалось въ человѣкѣ столь r é pandu во всѣхъ кругахъ общества, какъ будто онъ былъ слишкомъ великъ или слишкомъ серіозенъ чтобы заботиться о такихъ пустякахъ. Онъ былъ очевидно искренній bon vivant, и Гандренъ не менѣе очевидно приложилъ всѣ возможныя старанія чтобъ угодить его вкусу. Монтраше поданное къ устрицамъ было превосходное вино. Мадера сопровождавшая potage à la bisque могла бы удовлетворить Американца. А какъ просіяло лицо Лувье когда въ числѣ entr é es онъ встрѣтилъ laitances de c â pres!

-- Превосходнѣйшая вещь на свѣтѣ, воскликнулъ онъ,-- и теперь рѣдко можно получить ее съ тѣхъ поръ какъ Rocher de Cancale утратилъ свою знаменитость. Что теперь подаютъ въ частныхъ домахъ? blanc de poulet, безцвѣтная дрянь. Во всякомъ случаѣ, Гандренъ, когда мы перестали получать любовныя письма, мы можемъ утѣшиться что laitances de carpes и saut é s de foie gras остались еще для наполненія пустоты нашихъ сердецъ. Послѣдуйте моему совѣту, маркизъ, развивайте заблаговременно вкусъ къ столу; обѣдъ да вистъ только и остаются утѣшеніемъ на склонѣ лѣтъ. Вы никогда не встрѣчались съ моимъ старымъ другомъ Талейраномъ -- конечно нѣтъ! онъ жилъ за долго до вашего времени. Онъ старался усовершенствоваться въ томъ и другомъ, но сдѣлалъ двѣ ошибки. Человѣческій умъ не можетъ быть вполнѣ совершеннымъ. Онъ обрекъ себя ѣсть одинъ разъ въ день, и никогда не научился хорошо играть въ вистъ. Старайтесь избѣжать его ошибокъ, молодой другъ мой, старайтесь. Гандренъ, я думаю что этотъ ананасъ англійскій, онъ великолѣпенъ.

-- Вы правы; это подарокъ маркиза Н--.

-- А! вмѣсто платы, пари держу что такъ. Маркизъ платитъ ничѣмъ за ничто, милый малый! Чудаки эти Англичане. Вы вѣроятно не бывали въ Англіи, cher Рошбріанъ?

Любезный финансистъ сдѣлался уже очень фамильяренъ съ молчаливымъ гостемъ.

Когда обѣдъ кончился и всѣ трое возвратились въ залу, гдѣ былъ поданъ кофе и ликеры, Гандренъ оставилъ Лувье съ Аленомъ вдвоемъ, сказавъ что идетъ въ кабинетъ за сигарами, которыя можетъ рекомендовать. Лувье слегка потрепалъ маркиза по плечу сказавъ съ тѣмъ что Французы называютъ effusion:

-- Любезнѣйшій Рошбріанъ, мы съ вашимъ отцомъ не совсѣмъ понимали другъ друга. Онъ принималъ со мной тонъ grand seigneur, и это иногда оскорбляло меня; съ своей стороны я былъ можетъ-быть слишкомъ рѣзокъ настаивая на своихъ правахъ -- какъ кредиторъ, нѣтъ, лучше сказать какъ согражданинъ; Французы такъ тщеславны, такъ обидчивы -- готовы вспыхнуть отъ одного слова и видѣть обиду тамъ гдѣ ея вовсе нѣтъ. Мы съ вами, дружокъ мой, будемъ выше этихъ національныхъ пороковъ. Bref -- у меня есть закладная на ваши земли. Зачѣмъ это будетъ мѣшать вашей дружбѣ? Въ мои года, хотя я еще не старъ, пріятно думать что молодые люди любятъ васъ, пріятно дѣлать имъ одолженія, и устранять небольшія препятствія къ ихъ карьерѣ. Гандренъ говорилъ мнѣ что вы хотите консолидировать всѣ обязательства лежащія на вашемъ имѣніи въ одно за низшіе проценты. Такъ ли?

-- Мнѣ такъ совѣтуютъ, сказалъ маркизъ.

-- И очень хорошо совѣтуютъ; побывайте у меня черезъ недѣлю и потолкуемъ объ этомъ. Я надѣюсь что на этихъ дняхъ у меня освободится значительная сумма. Конечно, поземельныя закладныя не даютъ такъ много какъ спекуляціи на Биржѣ, но я довольно богатъ чтобы тѣшить себя. Посмотримъ, посмотримъ.

Въ это время воротился Гандренъ съ сигарами; но маркизъ въ то время не курилъ, а Лувье извинился, смѣясь и слегка подмигивая, тѣмъ что онъ отправится засвидѣтельствовать свое уваженіе, что безъ сомнѣнія также имѣетъ въ виду и этотъ joli gar è on, одной belle dame которая не причисляетъ табачный запахъ къ числу аравійскихъ ароматовъ.

-- А пока, прибавилъ Лувье обращаясь къ Гандрену,-- я хотѣлъ кое-что поговорить съ вами о дѣлахъ по поводу контракта на мою новую улицу. Но это не къ спѣху, успѣемъ послѣ того какъ нашъ молодой другъ отправится на свое свиданіе.

Аленъ не могъ не понять намека; черезъ нѣсколько минутъ онъ простился съ хозяиномъ болѣе удивленный чѣмъ огорченный что финансистъ не пригласилъ его, какъ полагалъ Грагамъ, на слѣдующій день на вечеръ.

Когда Аленъ ушелъ, исчезла и веселая манера Лувье, сдѣлавшись изъ грубо любезной грубо суровою.

-- Гандренъ. что вы хотѣли сказать говоря что молодой человѣкъ не muscadin! Онъ muscadin, аристократъ, оскорбителенъ съ ногъ до головы.

-- Вы ставите меня въ недоумѣніе; мнѣ показалось что вы такъ ласково обошлись съ нимъ.

-- Вы должно-быть были слѣпы если не замѣтили съ какой холодною сдержанностью онъ отвѣчалъ на мою снисходительность. Какъ онъ вздрогнулъ когда я назвалъ его просто Рошбріанъ, какъ покраснѣлъ какъ я сказалъ "дружокъ мой"! Эти аристократы думаютъ что мы на колѣняхъ должны благодарить ихъ когда они берутъ у насъ деньги, и -- при этомъ лицо Лувье омрачилось -- соблазняютъ нашихъ женъ.

-- Г. Лувье, я не знаю большаго аристократа во Франціи чѣмъ вы.

Не знаю хотѣлъ ли г. Гандренъ говоря это сказать комплиментъ, но г. Лувье принялъ это за комплиментъ, самодовольно засмѣялся и потеръ свои руки.

-- Да, милліонеры истинные аристократы, потому что у нихъ есть сила, и мой beau marquis скоро узнаетъ это. Теперь мнѣ пора проститься съ вами. Конечно я завтра увижу гжу Гандренъ и васъ. Будьте готовы встрѣтить пестрое общество, множество демократовъ и иностранцевъ, артистовъ и писателей и тому подобныхъ созданій.

-- Это причина почему вы не пригласили маркиза?

-- Разумѣется; я не хочу шокировать такого чистѣйшаго легитимиста встрѣчею съ сынами народа чтобъ онъ не сдѣлался еще холоднѣе со мною. Нѣтъ; когда онъ будетъ у меня онъ долженъ встрѣтить тамъ львовъ и viveurs du haut ton, которые будутъ орудіемъ въ моихъ рукахъ и научатъ его какъ разориться наискорѣйшимъ образомъ и во вкусѣ регентства. Bon soir, mon vieux.

ГЛАВА VI.

На слѣдующій вечеръ Грагамъ напрасно искалъ Алена въ салонахъ Лувье и сожалѣлъ объ отсутствіи его благовоспитанной наружности и меланхолическаго лица. Г. Лувье уже нѣсколько лѣтъ былъ бездѣтнымъ вдовцомъ, но собранія у него не сдѣлались менѣе многочисленны; апартаменты его были не менѣе великолѣпно убраны вслѣдствіе отсутствія жены: совершенно напротивъ; замѣчено было что положеніе его и prestige въ обществѣ значительно возвысились послѣ смерти его неоплаканной супруги.

Говоря правду она была скорѣе тяжелымъ тормазомъ въ его тріумфальной колесницѣ. Она была наслѣдницей человѣка скопившаго большое состояніе занятіями не въ высшихъ отрасляхъ коммерціи, а мелкою торговлей.

Самъ Лувье былъ сынъ богатаго ростовщика; онъ вступилъ въ жизнь съ большимъ состояніемъ и сильнымъ желаніемъ получить доступъ въ тѣ болѣе блестящіе слои общества гдѣ состояніе можетъ быть расточаемо съ блескомъ. Онъ не достигъ бы этой цѣли безъ покровительства молодаго дворянина бывшаго въ то время "зеркаломъ моды и образцомъ формы". Но съ этимъ молодымъ дворяниномъ, о которомъ мы узнаемъ больше въ послѣдствіи, скоро случилось несчастіе; и когда сынъ ростовщика потерялъ своего покровителя, данди, прежде столь любезные, стали съ нимъ очень холодны.

Тогда Лувье сдѣлался ярымъ демократомъ, и увеличивъ свое разстроившееся состояніе чрезъ упомянутую выше женитьбу, онъ пустился въ колоссальныя спекуляціи и пріобрѣлъ громадныя богатства. Желаніе занять положеніе въ обществѣ снова ожило въ немъ, но жена была досаднымъ препятствіемъ. Она была скупа отъ природы; мало сочувствовала таланту своего мужа къ увеличенію богатствъ, и всегда говорила что онъ кончитъ жизнь въ больницѣ; ненавидѣла республиканцевъ; презирала писателей и артистовъ; а дамы beau monde считали ее вульгарною.

Пока она была жива, Лувье не имѣлъ возможности осуществить свое честолюбіе, не могъ имѣть одинъ изъ тѣхъ салоновъ которые въ Парижѣ доставляютъ знаменитость и положеніе. Такимъ образомъ онъ не могъ пользоваться тѣми преимуществами богатства какихъ наиболѣе жаждалъ. Теперь же онъ имѣлъ великолѣпный успѣхъ. Какъ только жена его успокоилась на кладбищѣ Pere la Chaise, онъ увеличилъ свой отель пріобрѣтя и присоединивъ къ нему сосѣдній домъ; украсилъ и меблировалъ его заново, и при этомъ, должно сказать къ чести его или тѣхъ кому онъ поручилъ это, обнаружилъ благородство вкуса рѣдко встрѣчаемое въ наши дни. Его коллекція картинъ была не велика и состояла исключительно изъ картинъ французской школы, старой и новой, потому что Лувье во всемъ щеголялъ патріотизмомъ. Но каждая картина была драгоцѣнность; такіе Ватто, Грезы, такіе ландшафты Пателя, особенно же образцовыя произведенія Энгра, Горація Верне и Делароша стоили любыхъ сомнительныхъ оригиналовъ фламандскаго и италіянскаго искусства составляющихъ обыкновенно предметъ гордости частныхъ коллекцій.

Картины эти занимали двѣ комнаты средней величины, нарочно для нихъ устроенныя и освѣщенныя сверху. Большая зала къ которой онѣ примыкали заключала въ себѣ сокровища едва ли менѣе драгоцѣнныя; стѣны ея были покрыты самыми лучшими шелковыми матеріями какія только могли произвести ліонскія фабрики. Каждая штука мебели здѣсь была художественнымъ произведеніемъ въ своемъ родѣ: подзеркальные столы флорентійской мозаики, выложенные перламутромъ и лаписъ-лазурью; шкафы чернаго дерева съ великолѣпною рѣзьбой въ стилѣ renaissance; колоссальныя вазы изъ русскаго малахита высѣченныя французскими артистами. Самыя мелочи небрежно размѣщенныя въ разныхъ мѣстахъ по комнатѣ могли бы быть предметомъ восхищенія въ Палаццо Литти. За этой комнатой слѣдовала танцовальная зала; потолокъ ея былъ расписавъ артистомъ *** и поддерживался бѣлыми мраморными колоннами; стеклянный балконъ и углы комнаты были заставлены рядами экзотическихъ растеній. Въ столовой, помѣщавшейся въ томъ же этажѣ, по другую сторону подъѣзда, были размѣщены въ стеклянныхъ буфетахъ вазы и блюда изъ платины, серебра и золота, и еще болѣе драгоцѣнные безподобные образцы севра и лиможа и средневѣковые венеціанскіе хрустали. Въ нижнемъ этажѣ, выходившемъ на лужайку обширнаго сада, помѣщались жилые покои, меблированные, какъ онъ говорилъ, "просто, съ англійскимъ комфортомъ". Англичанинъ сказалъ бы "съ французскою роскошью". Довольно однако этихъ подробностей; описывая ихъ писатель чувствуетъ что становится нѣсколько мелочнымъ, но не имѣя хотя общаго понятія о нихъ читатель не имѣлъ бы точнаго понятія о томъ что не мелочно, что имѣетъ значеніе историческое, можетъ-быть трагическое -- существованіе парижскаго милліонера въ пору этого разказа.

Въ домѣ Лувье во всемъ было видно присутствіе богатства, но оно было смягчено не менѣе очевиднымъ присутствіемъ вкуса. Апартаменты назначенные для пріемовъ служили также мастерскою для художниковъ, которымъ предоставленъ былъ свободный входъ, и ежедневно можно было встрѣтить въ парадныхъ комнатахъ двухъ или трехъ артистовъ снимавшихъ рисунки рѣдкихъ экземпляровъ мебели или вещей наполнявшихъ эти палаты.

Въ числѣ интересныхъ предметовъ которые жаждали увидѣть богатые Англичане посѣщая Парижъ былъ и отель Лувье; немногіе изъ числа самыхъ богатѣйшихъ выходили изъ него безъ вздоха зависти и безнадежности. Въ Лондонѣ только въ домахъ принадлежащихъ какому-нибудь Содерланду или Холфорду можно встрѣтить такую великолѣпную роскошь, такой утонченный вкусъ.

Г. Лувье имѣлъ назначенные вечера для своихъ популярныхъ собраній. На нихъ приглашались либералы всѣхъ оттѣнковъ, начиная съ трехцвѣтнаго и кончая краснымъ, наиболѣе извѣстные художники и писатели p ê le-m ê le съ декорированными дипломатами, эксъ-министрами, орлеанистами и республиканцами, знаменитыми иностранцами, плутократами Биржи и львами и львицами изъ Шоссе д'Антенъ. О болѣе избранныхъ собраніяхъ его будемъ говорить въ послѣдствіи.

-- Какъ нравится господину Вену нашъ бѣдный преобразившійся Парижъ? спросилъ Французъ съ красивымъ умнымъ лицомъ, одѣтый очень тщательно, хотя нѣсколько по старой модѣ, и доживающій свой пятый десятокъ съ такимъ бодрымъ видомъ что нельзя было замѣтить его тяжести.

Этотъ господинъ, виконтъ де-Брезе, былъ хорошаго рода и имѣлъ законное право на титулъ виконта, что можно сказать далеко не о всѣхъ виконтахъ встрѣчаемыхъ въ Парижѣ. У него не было другой собственности кромѣ главнаго участія въ одномъ вліятельномъ журналѣ, гдѣ онъ былъ остроумнымъ и блестящимъ сотрудникомъ. Въ молодости, въ царствованіе Лудовика-Филипла, онъ стоялъ во главѣ литературныхъ знаменитостей, и говорятъ что Бальзакъ не разъ бралъ его за образецъ для тѣхъ блестящихъ молодыхъ vauriens что фигурируютъ въ комедіи человѣческой жизни великаго романиста. Блескъ виконта угасъ вмѣстѣ съ Орлеанскою династіей.

-- Возможно ли, любезнѣйшій виконтъ, отвѣчалъ Грагамъ,-- чтобы ваша великолѣпно украшенная столица могла не нравиться?

-- Она можетъ казаться украшенною для глазъ иностранца, сказалъ виконтъ вздыхая,-- но на вкусъ такого Парижанина какъ я она не улучшилась. Мнѣ жаль дорогаго Парижа старыхъ временъ; улицы связанныя съ воспоминаніемъ о моихъ beaux jours больше не существуютъ. Есть что-то страшно монотонное въ этихъ безконечныхъ проспектахъ. Какъ ужасно длинна кажется по нимъ дорога! Въ переулкахъ и кривыхъ улицахъ стараго Парижа вы были избавлены отъ неудовольствія видѣть какъ далеко предстоитъ идти отъ одного мѣста до другаго; каждая извилистая улица имѣла свой особый характеръ; сколько уничтожено живописнаго разнообразія, сколько интересныхъ воспоминаній. Mon Dieu! и чего ради? Цѣлыя мили румяныхъ фасадовъ таращатся и глазѣютъ на васъ своими безжалостными окнами. Доходы съ домовъ утроились; и явилось сознаніе что если вы попробуете зашумѣть, то подземныя желѣзныя дороги, подобно скрытымъ вулканамъ, могутъ выбросить на васъ ежеминутно цѣлое изверженіе штыковъ и мушкетовъ. Эта maudit empire старается удержать свое господство надъ Франціей какъ какой-нибудь grand seigneur старается плѣнить балетную нимфу, украшаетъ ея нарядами и бездѣлушками и обезпечиваетъ ея измѣну въ ту минуту какъ онъ перестанетъ удовлетворять ея причудамъ.

-- Виконтъ, отвѣчалъ Грагамъ,-- я имѣю счастіе знать васъ съ тѣхъ поръ какъ я былъ еще маленькимъ мальчикомъ въ приготовительной школѣ и являлся домой на праздники, а вы гостили въ сельскомъ домѣ у моего отца. Васъ фетировали тогда какъ наиболѣе обѣщающаго писателя изъ числа молодыхъ людей того времени, къ вамъ въ особенности благоволили принцы царствующаго дома. Никогда не забуду впечатлѣнія произведеннаго на меня вашею блестящею наружностью и не менѣе блестящимъ разговоромъ.

-- Ah! ces beaux jours! ce bon Louis Philippe, ce cher petit Joinville! вздохнулъ виконтъ,

-- Но въ то время вы сравнивали le bon Лудовика-Филилпа съ Робертомъ Макеромъ. Вы описывали всѣхъ его сыновей, въ томъ числѣ безъ сомнѣнія ce cher petit Joinville, съ такимъ рѣшительнымъ презрѣніемъ какъ gamins которыхъ Робертъ Макеръ пріучалъ обманывать публику въ интересахъ прочности фамиліи. Я помню какъ отецъ тогда сказалъ вамъ въ отвѣтъ: "Ни одинъ изъ царствующихъ домовъ въ Европѣ не заботился болѣе о развитіи литературы своей эпохи, не окружалъ ея представителей такимъ общественнымъ уваженіемъ и офиціальными почестями какъ Орлеанская династія, вы, господинъ де-Брезе, лишь изъ подражанія предшественникамъ стараетесь низвергнуть династію при которой процвѣтаете; еслибы вамъ удалось это, вы hom mes de plume больше всѣхъ пострадаете и громче всѣхъ будете жаловаться."

-- Любезнѣйшій г. Венъ, сказалъ виконтъ улыбаясь самодовольно,-- отецъ вашъ дѣлалъ мнѣ большую честь соединяя мое имя съ именами Виктора Гюго, Александра Дюма, Эмиля Жирардена и другими звѣздами орлеанистскихъ созвѣздій, включая и нашего друга господина Саварена. Отецъ вашъ былъ замѣчательный человѣкъ.

-- И, сказалъ Саваренъ, который, будучи орлеанистомъ, слушалъ рѣчь Грагама съ улыбкой одобренія.,-- и если я хорошо помню, любезнѣйшій де-Брезе, никто не былъ такъ жестокъ какъ вы къ бѣдному де-Ламартину и къ республикѣ послѣдовавшей за Лудовикомъ-Филиппомъ; никто съ большимъ увлеченіемъ не выражалъ сильнѣйшаго желанія чтобы явился другой Наполеонъ возстановить внутренній порядокъ и внѣшнее величіе. Теперь у васъ есть другой Наполеонъ.

-- И я желалъ бы смѣнить моего Наполеона, сказалъ де-Брезе смѣясь.

-- Любезнѣйшій виконтъ, сказалъ Грагамъ,-- въ одномъ мы всѣ можемъ согласиться, что вы по уму и образованію значительно превосходите массу вашихъ согражданъ Парижанъ, и потому представляете превосходный типъ ихъ политическаго характера.

-- Ah, mon cher, vous ê tes trop aimable.

-- Потому я рѣшаюсь сказать что еслибъ архангелъ Гавріилъ могъ сойти въ Парижъ и устроить для Франціи лучшее правительство какое только въ состояніи измыслить мудрость серафима, не прошло бы двухъ лѣтъ, сомнѣваюсь даже прошло ли бы шесть мѣсяцевъ, какъ изъ того Парижа что вы называете foyer des id é es выдѣлилась бы могущественная партія, въ которой приняли бы участіе вы и другіе hommes de plume, проповѣдующая революцію въ пользу ce bon Сатаны и ce cher petit Вельзевула.

-- Вы превосходный сатирикъ, тоn cher, сказалъ виконтъ добродушно;-- въ вашей шуткѣ есть частица правды. Я пришлю вамъ мои статьи въ которыхъ я говорилъ почти то же самое -- les beaux esprits se rencontrent. Мы, Французы, страдаемъ недостаткомъ терпѣнія, желаніемъ перемѣны, но вѣдь это желаніе побуждаетъ міръ идти впередъ и ставитъ насъ во главѣ его. Хотя въ настоящее время мы слишкомъ торопимся съ нашими деньгами чтобы не растерять ихъ, и слишкомъ медленны въ нашемъ разумѣніи чтобы не опуститься Мы соперничаемъ на пути къ паденію, ибо въ литературѣ всѣ старые пути къ славѣ заперты.

Въ это время высокій господинъ съ которымъ виконтъ разговаривалъ прежде чѣмъ встрѣтилъ Грагама, и который остался около де-Брезе слушая въ молчаливомъ вниманіи ихъ разговоръ, вмѣшался, говоря медленно, какъ человѣкъ привыкшій взвѣшивать свои слова, и съ легкимъ, но несомнѣннымъ нѣмецкимъ акцентомъ:

-- Надъ тѣмъ о чемъ вы говорите такъ легко можно призадуматься серіозно, г. де-Брезе. Глядя на вещи непредубѣжденными глазами иностранца я нахожу многое за что Франція должна быть признательна императору. Подъ его державой матеріальныя средства ея чрезвычайно увеличились; торговля ея благодаря трактату съ Англіей поставлена на болѣе правильныя основанія и ежедневно увеличиваетъ свои богатства; земледѣліе сдѣлало замѣчательные успѣхи съ тѣхъ поръ какъ открытъ къ нему доступъ капиталистамъ, и оно избавилось отъ несчастія мелкихъ владѣній и крестьянъ-собственниковъ, несчастія которое раззоридо бы всякую страну менѣе благословенную природой; безпокойныя партіи усмирены; внутренній порядокъ охраняется; внѣшній престижъ Франціи, по крайней мѣрѣ до времени Мексиканской экспедиціи, возросъ настолько что могъ удовлетворить даже самолюбіе Французовъ; успѣхи ея цивилизаціи обнаружились быстрымъ созданіемъ морскихъ силъ которыя заставили даже Англію стать въ оборонительное положеніе. Но съ другой стороны....

-- А, есть и другая сторона, сказалъ виконтъ.

-- Съ другой стороны въ системѣ императора медленно работаютъ двѣ причины упадка и разложенія. Онѣ могутъ не быть ошибками императора, но это такія несчастія которыя могутъ причинить паденіе имперіи. Первая есть положительный разладъ между политическою системой и умственною культурой націи. Тронъ и система управленія покоятся на всеобщемъ голосованіи, голосованіи которое даетъ самымъ невѣжественнымъ классамъ власть преобладающую надъ здоровыми элементами знанія. Невѣжественныя массы всегда стремятся олицетворить себя въ одномъ лицѣ. Они не поймутъ васъ когда вы будете доказывать какой-нибудь принципъ; но они поймутъ когда вы назовете имя. Императоръ Наполеонъ для нихъ имя, и префекты и чиновники, вліяющіе на подачу голосовъ, подучаютъ плату за то чтобы соединять всѣ принципы въ шибболетъ { Книга. Судей гл. XII, ст. 5--6.} этого одного имени. Такимъ образомъ вы нашли источникъ политической системы въ глубочайшемъ слоѣ народнаго невѣжества. Чтобъ освободить народное невѣжество отъ свойственныхъ ему революціонныхъ наклонностей, сельскому населенію внушенъ консерватизмъ основанный на опасеніяхъ соединенныхъ съ обладаніемъ собственностью. У нихъ есть клочки земли и билеты національнаго займа. Вы еще болѣе удаляете массу невѣжественной демократіи отъ интеллигенціи образованныхъ классовъ соединяя ее съ самою себялюбивою и низкою изъ всѣхъ заботъ приписываемыхъ аристократіи и богатству Такимъ образомъ заключенное въ глубинахъ вашего общества всплываетъ на поверхность. Наполеона III сравнивали съ Августомъ. Дѣйствительно въ ихъ характерѣ и судьбѣ много сходнаго. И тотъ и другой наслѣдовали великому имени которое содѣйствовало соединенію самодержавія съ народнымъ дѣломъ. И тотъ и другой побѣдили всѣхъ соперниковъ и установили деспотическое правленіе во имя свободы. И въ томъ и въ другомъ съ честолюбивою волею соединялось довольно жестокости чтобы запятнать кровью начало своей власти; но было бы нелѣпо и несправедливо ставить приговоры во время coup d' é tat на одну доску съ жестокостями начала Августова царствованія. И тотъ и другой утвердившись на престолѣ стали кротки и милостивы; Августъ можетъ-быть вслѣдствіе политики: Наполеонъ III по мягкости нрава, которую ни одинъ добросовѣстный критикъ не можетъ не признать въ немъ. Но довольно о сходствахъ. Теперь одно рѣзкое различіе. Замѣтьте какъ заботливо и съ какимъ успѣхомъ старался Августъ собрать вокругъ себя лучшіе умы всякаго званія и всѣхъ партій -- сторонниковъ Антонія, друзей Брута -- великихъ полководцевъ, великихъ государственныхъ людей, великихъ писателей, всякаго кто могъ бы прибавить лучъ ума къ его собственному Юліанскому созвѣздію, и сдѣлать вѣкъ Августа эрой въ лѣтописяхъ человѣческаго разума и генія. Но въ этомъ не посчастливилось вашему императору. Результатомъ его системы было подавленіе разумѣнія во всѣхъ отрасляхъ. Въ рядахъ его мы не видимъ ни одного великаго государственнаго мужа; ни одинъ великій поэтъ не прославлялъ его. Знаменитости прежняго времени стоятъ въ сторонѣ; или же предпочитая изгнаніе вынужденному подданству, нападаютъ на него съ неослабнымъ рвеніемъ изъ своихъ убѣжищъ на чужихъ берегахъ. Его царствованіе не богато новыми знаменитостями. Поднимаются немногіе, и тѣ становятся въ ряды его противниковъ. Еслибъ онъ попробовалъ дать полную свободу печати и законодательному собранію, то разумѣніе и сдавленное и враждебное прорвутся смѣшавшись въ общемъ объемѣ. Сторонники его не подготовлены для встрѣчи подобныхъ нападокъ. Они окажутся также слабы какъ будутъ безъ сомнѣнія жестоки. И хуже всего то что разумѣніе возставшее такимъ образомъ массами противъ него будетъ кривляться и ломаться подобно узникамъ которые освободясь отъ цѣпей расправляютъ свои члены въ неистовыхъ прыжкахъ безъ всякой опредѣленной цѣли. Руководители получившаго свободу общественнаго мнѣнія могутъ быть страшными врагами императорскаго правительства, но они будутъ очень неразумными совѣтниками Франціи. Вмѣстѣ съ разладомъ между императорскою системой и народнымъ разумѣніемъ -- разладомъ столь полнымъ что даже ваши салоны утратили свое остроуміе и каррикатуры свою остроту -- поврежденіе нравовъ, которое, согласенъ, имперія не породила а наслѣдовала, сдѣлалось такъ обыкновеннымъ что всякій сознаетъ его и никто не порицаетъ. Пышность двора испортила народныя привычки. Интеллигенція, которой прекращены всѣ другіе выходы, пускается въ спекуляціи для пріобрѣтенія богатства; любостяжаніе и страсть къ блеску подкапываютъ благороднѣйшіе элементы стараго французскаго мужества. Общественное мнѣніе не клеймитъ презрѣніемъ министра или фаворита который наживается аферой; и я боюсь что этотъ духъ аферы проникъ у васъ во всѣ отрасли администраціи.

-- Все это очень вѣрно, сказалъ де-Брезе пожимая плечами и такимъ легкомысленнымъ тономъ что казалось самъ смѣялся надъ своимъ утвержденіемъ;-- добродѣтель и честь исчезли изъ дворцовъ и салоновъ и кабинетовъ писателей и вознеслись на болѣе достойныя высоты, на чердаки гдѣ живутъ ouvriers.

-- Ouvriers, парижскіе ouvriers! воскликнулъ Нѣмецъ.

-- Что же, monsieur le comte, можете вы сказать противъ нашихъ ouvriers? Нѣмецкій графъ не захочетъ заниматься этими petites gens.

-- Въ глазахъ государственнаго человѣка, возразилъ Нѣмецъ,-- нѣтъ petites gens, а въ глазахъ философа нѣтъ petites choses. У насъ въ Германіи предстоитъ разрѣшить такъ много задачъ касающихся рабочихъ классовъ что я не могъ не заняться собираніемъ всякихъ свѣдѣній какія могъ получить о парижскихъ ouvriers. Въ числѣ ихъ есть люди съ благородными побужденіями какія могутъ оживлять душу философа и поэта, побужденія эти можетъ-статься не менѣе благородны отъ того что здравый смыслъ и опытность не могутъ слѣдовать за ихъ полетомъ. Но въ цѣломъ, политическая нравственность парижскихъ ouvriers не возвысилась вслѣдствіе благихъ желаній императора найти имъ достаточно работы и хорошую плату независимо отъ законовъ регулирующихъ рабочій рынокъ. Привыкнувъ такимъ образомъ считать государство обязаннымъ поддерживать ихъ, они, если государство откажется отъ исполненія этой невозможной задачи, сумѣютъ помирить свою честность съ грабежомъ частной собственности подъ именемъ соціальной реформы. Не замѣчали ли вы какъ въ немногіе послѣдніе годы сильно увеличилось число тѣхъ что кричатъ " la propri é t é c'est le vol"? Не замѣчали ли быстраго возрастанія Интернаціоналки? Я не говорю что за все это зло отвѣтственность падаетъ исключительно на имперію. До нѣкоторой степени оно встрѣчается во всякомъ богатомъ обществѣ, особенно гдѣ демократія болѣе или менѣе возвышается. До нѣкоторой степени оно существуетъ и въ большихъ городахъ Германіи; оно замѣтно увеличивается въ Англіи; признается опаснымъ въ Соединенныхъ Штатахъ Америки; и, какъ я слышалъ отъ вѣрныхъ людей, появляется вмѣстѣ съ распространеніемъ цивилизаціи въ Россіи. Но для Французской имперіи оно пріобрѣло такую безумную ярость что кажется я могу предсказать день когда разложеніе проникнувъ во всѣ слои французскаго общества причинитъ паденіе всего зданія съ шумомъ отъ котораго содрогнется міръ. Бываютъ красивыя и величавыя деревья, они продолжаютъ одѣваться листьями, пока вѣтеръ не свалитъ ихъ, и тогда, и только тогда станетъ видно что стволъ казавшійся прочнымъ состоитъ лишь изъ коры наполненной разсыпчатымъ порошкомъ.

-- Вы слишкомъ строгій критикъ, графъ, сказалъ виконтъ,-- и зловѣщій пророкъ. Но Германцы такъ безопасны отъ революціи что готовы бить тревогу при малѣйшемъ безпокойномъ движеніи, которое есть нормальное состояніе французскаго esprit.

-- Французскій esprit можетъ скоро испариться въ парижскую b ê tise. Что же касается безопасности Германіи отъ революціи, то позвольте мнѣ повторить одно изреченіе Гёте, если только г. виконтъ знаетъ кто такой Гёте?

-- Гёте, разумѣется: tr è s joli é crivai n.

-- Гёте сказалъ кому-то кто сдѣлалъ почти такое же замѣчаніе какъ вы: "Мы находимся теперь въ состояніи революціи, но мы дѣйствуемъ такъ медленно что пройдетъ сто лѣтъ прежде чѣмъ мы, Германцы, откроемъ это. Когда же она завершится, это будетъ величайшая революція какую видѣло общество, и она будетъ продолжаться подобно другимъ нашимъ революціямъ которыя, начавшись едва примѣтно въ Германіи, перестроили весь міръ."

-- Diable! Германцы перестроили міръ! О какихъ революціяхъ вы говорите?

-- Изобрѣтеніе пороха, изобрѣтеніе книгопечатанія, и расширеніе ссоры монаха съ папой въ Лютеранскую революцію.

Нѣмецъ остановился и попросилъ виконта представить его Вену. Де-Брезе представилъ его подъ именемъ графа фонъ-Рюдесгейма. Услыхавъ имя Вена онъ спросилъ не родственникъ ли онъ оратору и государственному человѣку Георгу Грагаму Вену, чьи мнѣнія высказанныя въ парламентѣ считались нѣмецкими мыслителями авторитетомъ. Эта похвала покойному отцу была очень пріятна Грагаму, но въ то же время удивила его. Отецъ его былъ человѣкъ весьма вліятельный въ Британской Палатѣ Общинъ, ораторъ съ большимъ вѣсомъ, и когда занималъ должность былъ первостепеннымъ администраторомъ. Но Англичане знаютъ что такое репутація Палаты Общинъ -- она не долговѣчна и ограничивается только своею страной. Грагамъ былъ восхищенъ, но поставленъ въ недоумѣніе какимъ образомъ нѣмецкій графъ могъ слышать объ его отцѣ. Назвавъ себя сыномъ Георга Грагама Вена, онъ выразилъ не только свое восхищеніе, но и недоумѣніе съ открытымъ savoir vivre составлявшимъ одну изъ рѣзкихъ чертъ его характера.

-- Сэръ, отвѣчалъ графъ говоря правильно по-англійски, но съ своимъ національнымъ акцентомъ,-- въ Германіи каждый предназначающій себя къ политическому служенію изучаетъ Англію какъ школу практическихъ мыслей, отличныхъ отъ непрактическихъ теорій. Пустъ еще долгое время мы будемъ учиться у васъ; простите мнѣ лишь одно замѣчаніе: не позволяйте никогда эгоистическому элементу практическаго перевѣшивать элементъ великодушія. Отецъ вашъ никогда не дѣлалъ этого въ своихъ рѣчахъ, потому-то мы и цѣнимъ его. Но въ настоящее время мы не заботимся особенно объ изученіи англійскихъ рѣчей. Онѣ принадлежатъ исключительно ихъ острову, а не всѣмъ Европейцамъ. Я уважаю Англію. Да спасетъ васъ Богъ отъ горькихъ ошибокъ въ которыя вы можете впасть полагая что будете въ состояніи долго оставаться Англичанами переставъ быть Европейцами.

При этомъ Нѣмецъ поклонился; не нелюбезно, напротивъ нѣсколько церемонно, и ушелъ въ болѣе уединенныя комнаты съ секретаремъ прусскаго посольства, взявъ его подъ руку.

-- Виконтъ, кто и что такое этотъ нѣмецкій графъ? спросилъ Венъ.

-- Высокопарный педантъ, отвѣчалъ виконтъ весело,-- нѣмецкій графъ, que voulez-vous de plus!

ГЛАВА VII.

Нѣсколько позднѣе Грагамъ очутился одинъ посреди толпы. Привлеченный звуками музыки онъ пришелъ въ комнату откуда они слышались и гдѣ, несмотря на то что кругъ его знакомства въ Парижѣ былъ, для Англичанина, обширный и довольно разнообразный, онъ не нашелъ ни одного знакомаго лица. Играла дама на фортепіано; играла замѣчательно хорошо, съ ученою правильностью, легкостью и силой въ пальцахъ, дѣлавшею исполненіе блестящимъ. Но чтобы цѣнить ея игру нужно было самому быть музыкантомъ. Въ ней недоставало прелести чарующей непосвященныхъ. Гости собравшіеся въ комнатѣ были музыкальные знатоки, классъ людей съ которымъ Грагамъ Венъ не имѣлъ ничего общаго. Еслибы даже онъ былъ болѣе способенъ наслаждаться превосходнымъ исполненія, одного взгляда на игравшую было достаточно чтобы сдѣлать его равнодушнымъ. Она была не молода, съ рѣзкими чертами и морщинами на лицѣ; играя она дѣлала странныя сентиментальныя гримасы какъ бы увлекаясь красотой и паѳосомъ собственной музыки. Къ довершенію непріятнаго впечатлѣнія произведеннаго ею на Вена, на ней былъ костюмъ совершенно противорѣчившій его понятіямъ о приличіи,-- греческая кофточка красная съ золотомъ и въ противоположность ей турецкій тюрбанъ.

Проворчавъ "что это за шарлатанка?" онъ опустился на стулъ позади двери и погрузился въ мечтательность. Онъ былъ выведенъ изъ нея когда музыка прекратилась и раздались почтительныя одобренія. Они были покрыты внушительнымъ голосомъ г. Лувье когда онъ всталъ со своего мѣста по другую сторону фортепіано, отчасти скрывавшаго его тучную фигуру.

-- Браво! отлично сыграно, превосходно! Смѣемъ ли мы просить вашу прекрасную молодую соотечественницу удостоить насъ хоть одной пѣсенки?-- Потомъ повернувшись въ сторону и обращаясь къ кому-то невидному для Грагама онъ сказалъ:-- Этотъ тиранъ докторъ все еще предписываетъ вамъ молчаніе, mademoiselle?

Голосъ съ такою сладкою интонаціей что если въ словахъ и былъ сарказмъ, то онъ исчезалъ въ мягкости выраженія, отвѣчалъ:

-- Нѣтъ, г. Лувье; онъ настоятельно предписываетъ мнѣ говорить выражая благодарность тѣмъ кто подобно вамъ смотритъ на меня не какъ на пѣвицу.

Это говорила не шарлатанка. Гратамъ всталъ и оглянулся съ инстинктивнымъ любопытствомъ. Онъ увидалъ лицо которое, по его словамъ, преслѣдовало его. Она также поднялась и стояла возлѣ фортепіано положивъ нѣжно одну руку на красное съ золотомъ плечо шарлатанки. Это было лицо что преслѣдовало его, но въ немъ была перемѣна. На свѣтлыхъ блѣдныхъ щекахъ былъ слабый румянецъ; темно-синіе глаза свѣтились мягкимъ и веселымъ свѣтомъ, чего не было видно въ выраженіи лица молодой особы въ сѣро-жемчужномъ платѣ. Грагамъ не слыхалъ отвѣта Лувье, хотя онъ безъ сомнѣнія былъ достаточно громокъ чтобъ его можно было слышать. Онъ опять погрузился въ мечтанія. Въ комнату вошли другіе гости и между ними Франкъ Морли, котораго называли полковникомъ (высокіе военные чины въ Соединенныхъ Штатахъ не всегда означаютъ высокія военныя должности), богатый Американецъ, со своею веселою и красивою женой. Полковникъ былъ умный человѣкъ, нѣсколько сдержанный въ обращеніи, важный въ рѣчахъ, но вовсе не лишенный ѣдкаго юмора. Французы почитали его благовоспитаннымъ образцомъ особаго рода grand seigneur какой производятъ демократическія республики. Онъ говорилъ по-французски какъ Парижанинъ, имѣлъ внушительную наружность и тратилъ множество денегъ съ изяществомъ человѣка имѣющаго вкусъ, и съ великодушіемъ человѣка не лишеннаго сердца. Англичане не вполнѣ понимали его благовоспитанность, потому что Англичане готовы судить о воспитаніи по мелкимъ условнымъ правиламъ, которыхъ не соблюдалъ американскій полковникъ. Онъ говорилъ нѣсколько въ носъ, вставлялъ слово ca ps съ преувеличенною церемонностью обращаясь къ Англичанамъ, какъ бы ни былъ съ ними коротокъ, и имѣлъ привычку (можетъ-быть съ тайнымъ намѣреніемъ удивлять или ставить ихъ въ затрудненіе) украшать свой разговоръ американизмами.

Тѣмъ не менѣе, его любезность и врожденное достоинство характера заставляли всякаго Англичанина, какъ бы онъ разборчивъ ни былъ, узнавъ его покороче, признавать его совершеннымъ джентльменомъ.

Мистрисъ Морли, бывшая лѣтъ на десять или двѣнадцать моложе мужа, не имѣла носоваго произношенія и не употребляла американизмовъ въ своемъ разговорѣ, искреннемъ, живомъ и по временамъ краснорѣчивомъ. Главнѣйшимъ ея честолюбіемъ было чтобы въ ней цѣнили мужское разумѣніе; природа безжалостно разрушала это честолюбіе сдѣлавъ ее образцомъ женской граціи. Грагамъ былъ коротко знакомъ съ полковникомъ Морли; а съ мистрисъ Морли у него установилась та искренняя дружба которая, будучи одинаково далека отъ вѣжливаго ухаживанія и платонической привязанности, иногда возникаетъ между лицами различныхъ половъ безъ малѣйшей опасности что ихъ честный характеръ перейдетъ въ болѣзненную сентиментальность или беззаконную страсть. Морли остановились подойдя къ Грагаму, но жена едва сказавъ съ нимъ три слова увидала преслѣдовавшее его лицо и направилась къ нему. Мужъ ея, менѣе подвижвый, поклонился издали и сказалъ:

-- На мой вкусъ, сэръ, синьйорина Чигонья самая миловидная дѣвушка въ настоящемъ bee {Такъ въ просторѣчіи называется въ Америкѣ собраніе народа.}, и она очень умна, сэръ.

-- Поющій умъ, сказалъ Грагамъ саркастически и со злобнымъ порывомъ человѣка старающагося побороть свое восхищеніе.

-- Я не слыхалъ ея пѣнія, возразилъ Американецъ сухо; и выраженіе "поющій умъ" безъ сомнѣнія вполнѣ англійское если вы употребляете его; но въ Бостонѣ его почли бы варварскимъ. Эпитетъ, сэръ, не согласуется съ предметомъ.

-- Бостонъ былъ бы правъ, любезнѣйшій полковникъ. Я заслужилъ упрекъ; у ума мало общаго съ пѣніемъ.

-- Я позволю себѣ отрицать это, сэръ. Вы попали не въ ту цѣль, и не сдѣлали бы вашего замѣчанія еслибъ имѣли случай говорить, какъ я, съ синьйориной Чигонья.

Прежде чѣмъ Грагамъ успѣлъ отвѣтить синьйорина Чигонья стояла предъ нимъ слегка опираясь на руку мистрисъ Морли.

-- Франкъ, ты проводишь насъ въ буфетъ, сказала мистрисъ Морли мужу; потомъ обратясь къ Грагаму прибавила:-- Не поможете ли намъ пройти?

Грагамъ поклонился и предложилъ руку прекрасной собесѣдницѣ.

-- Нѣтъ, сказала она взявъ подъ руку мужа;-- вы конечно знаете синьйорину, или, какъ мы обыкновенно зовемъ ее, мадемуазель. Нѣтъ? Позвольте представить васъ -- мистеръ Грагамъ Венъ Mlle Чигонья. Она говоритъ по-англійски какъ природная Англичанка.

Такъ неожиданно Грагамъ былъ представленъ той кому принадлежало преслѣдовавшее его лицо. Онъ слишкомъ много вращался въ большомъ свѣтѣ чтобы не утратить врожденную Англичанамъ застѣнчивость, но разумѣется онъ сконфузился и смѣшался когда глаза его встрѣтились съ глазами Исавры и онъ почувствовалъ ея руку на своей рукѣ. Выходя изъ комнаты она остановилась и оглянулась; Грагамъ послѣдовалъ за ея взглядомъ и увидалъ позади даму въ красной кофточкѣ въ сопровожденіи толстаго декорированнаго знатока музыки. Лицо Исавры озарилось новымъ свѣтомъ, выражавшимъ нѣжность и удовольствіе.

-- Бѣдная милая madr é, прошептала она про себя по-италіянски.

-- Madr é, повторилъ Грагамъ, тоже по-италіянски.-- Значитъ мнѣ не такъ сказали. Эта дама ваша матушка.

Исавра засмѣялась, прекраснымъ, тихимъ, серебристымъ смѣхомъ и отвѣчала по-англійски:

-- Она мнѣ не мать, но я зову ее madr é потому что не знаю имени болѣе нѣжнаго.

Грагамъ былъ тронутъ и сказалъ мягко:

-- Ваша матушка конечно очень любила васъ.

Губы Исавры задрожали и она сдѣлала легкое движеніе какъ бы желая освободить свою руку отъ его руки. Онъ увидалъ что оскорбилъ или огорчилъ ее, и со свойственною ему порывистою искренностью поспѣшилъ сказать:

-- Мое замѣчаніе было нескромно со стороны чужаго человѣка; простите его.

-- Здѣсь прощать нечего, милостивый государь.

Пробираясь чрезъ толпу они оба молчали. Наконецъ Исавра, думая что ей слѣдуетъ заговорить первой чтобы показать Грагаму что онъ не оскорбилъ ее, сказала:

-- Какъ мила мистрисъ Морли!

-- Да, и я люблю одушевленіе и свободу ея американскаго обращенія; давно вы ее знаете?

-- Нѣтъ; мы встрѣтились съ ней въ первый разъ нѣсколько недѣль тому назадъ у г. Саварена.

-- Краснорѣчиво она говорила о правахъ женщинъ?

-- Какъ! Вы слышали какъ она говорила объ этомъ?

-- Я рѣдко слыхалъ чтобъ она говорила о чемъ-нибудь другомъ, хотя это лучшій и можетъ-быть самый умный другъ какой у меня есть въ Парижѣ; но можетъ-быть это моя вина, потому что я люблю затрогивать этотъ вопросъ. Пріятно отдохнуть среди болтовни общества когда слушаешь человѣка который совершенно серіозно толкуетъ о томъ чтобы повернуть міръ въ верхъ дномъ.

-- Вы думаете что бѣдная мистрисъ Морли старалась бы сдѣлать это еслибы получила свои права? спросила Исавра со своимъ музыкальнымъ смѣхомъ.

-- Въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія; но можетъ-статься вы раздѣляете ея мнѣнія.

-- Я едва ли знаю въ чемъ состоятъ ея мнѣнія, но....

-- Но?

-- Но -- какъ бы это назвать?-- убѣжденіе, чувство изъ котораго вѣроятно истекаютъ эти мнѣнія, его я раздѣляю.

-- Въ самомъ дѣлѣ? убѣжденіе, чувство что женщина, напримѣръ, должна подавать голосъ при избраніи членовъ законодательныхъ собраній, и можетъ-быть сама принимать участіе въ законодательныхъ работахъ?

-- Нѣтъ, я подразумѣвала не это. Хотя это мнѣніе, правильно оно или ложно, истекаетъ изъ того чувства о которомъ я говорила.

-- Объясните пожалуста что это за чувство.

-- Чувство вообще трудно опредѣлить; но не поражало ли васъ что по мѣрѣ того какъ новѣйшая цивилизація стремится поднимать женщинъ болѣе и болѣе до умственнаго равенства съ мущинами, по мѣрѣ того какъ онѣ читаютъ, и учатся и думаютъ, въ умѣ ихъ возникаетъ безпокойное, можетъ-быть жалкое, неразумное чувство что условія свѣта препятствуютъ полному развитію пробуждаемыхъ такимъ образомъ способностей и оживленнаго честолюбія; что онѣ могутъ лишь возмущаться, хотя бы молча, противъ понятій прошлаго вѣка, когда женщина не была такъ образована; понятій что женщина должна проходить жизнь незамѣченною, что это упрекъ для нея когда о ней говорятъ; что женщины тепличныя растенія которымъ воспрещается свободно расти на открытомъ воздухѣ и подъ открытымъ небомъ. Таково по крайней мѣрѣ чувство которое возникло во мнѣ, и я думаю что это же чувство послужило основаніемъ многимъ мнѣніямъ или ученіямъ которыя для обыкновеннаго общества кажутся нелѣпыми, и вѣроятно таковы на самомъ дѣлѣ. Я не могу сказать даже что обдумывала эти ученія. Не могу сказать въ чемъ должно состоять лѣкарство противъ неудовлетворенія и безпокойства которыя я чувствую. Сомнѣваюсь даже есть ли противъ нихъ лѣкарства на землѣ; я знаю только одно что чувствую неудовлетвореніе и безпокойство.

Пока она говорила Грагамъ смотрѣлъ на ея лицо съ удивленіемъ смѣшаннымъ съ нѣжностью и состраданіемъ. Онъ удивлялся противоположности между разсужденіемъ такимъ смѣлымъ, выраженнымъ, какъ ему показалось, такъ мужественно, и мягкими бархатными мечтательными глазами, мягкостью тона и нѣжною чистотой лица казавшагося еще моложе отъ выступившаго на немъ румянца.

Они вошли въ комнату гдѣ помѣщался буфетъ; но столъ былъ окруженъ тѣсною толпою и оба можетъ-быть забыли о цѣли для которой мистрисъ Морли представила ихъ другъ другу, пока Исавра говорила они машинально сѣли на оттоманъ въ углубленіи комнаты. Читателю можетъ показаться также страннымъ какъ показалось Грагаму что это говорила такая молодая дѣвушка, обращаясь къ такому новому знакомому. Но въ дѣйствительности Исавра почти не сознавала присутствія Грагама. Коснувшись вопроса затруднявшаго и мучившаго ея уединенныя мысли, она теперь лишь думала вслухъ.

-- Кажется, сказалъ Грагамъ послѣ нѣкотораго молчанія,-- я понимаю ваше чувство лучше нежели мнѣнія мистрисъ Морли; но позвольте мнѣ сдѣлать одно замѣчаніе. Вы справедливо говорите что новѣйшая цивилизація болѣе или менѣе измѣнила относительное положеніе женщины образованной выше того уровня какимъ она довольствовалась въ прежнее время -- когда она была можетъ-быть ближе къ сердцу мущины не стараясь поднять голову до его высоты;-- и отсюда происходитъ чувство неудовлетворенія и безпокойства. Но думаете ли вы что въ вихрѣ и пляскѣ атомовъ составляющихъ крутящійся балъ цивилизованнаго міра, только женщина чувствуетъ безпокойство и неудовлетвореніе? Не видите ли вы среди массъ собранныхъ въ богатѣйшихъ городахъ міра судорожной борьбы противъ принятаго порядка вещей? Въ этомъ чувствѣ неудовлетворенія есть доля истины, потому что оно составляетъ часть человѣческой природы; и какъ лучше справиться съ нимъ, задача до сихъ поръ не рѣшенная. Но во мнѣніяхъ и ученіяхъ которыя порождаетъ въ массахъ это чувство мудрость мудрѣйшихъ видитъ лишь вѣроятность всеобщаго разрушенія, обѣщающую для возсозданія тѣ же самые строительные матеріалы, которые не улучшатся отъ того что будутъ обезображены. Поднимитесь отъ рабочихъ классовъ ко всѣмъ другимъ въ которыхъ преобладаетъ цивилизованная культура, и вы встрѣтите то же самое тревожное чувство, трепетанье неиспытанныхъ крыльевъ о рѣшетку отдѣляющую широкій просторъ отъ ихъ желаній. Еслибъ вы могли переспросить всѣхъ образованныхъ честолюбивыхъ молодыхъ людей въ Англіи, можетъ-быть во всей Европѣ, по крайней мѣрѣ половина изъ нихъ, раздѣленная между уваженіемъ къ прошедшему и любопытствомъ къ будущему будетъ вздыхать: "я родился столѣтіемъ раньше или столѣтіемъ позже!"

Исавра слушала этотъ отвѣтъ съ глубокимъ поглощающимъ интересомъ. Еще впервые умный молодой человѣкъ говорилъ такъ сочувственно съ ней, умною молодою дѣвушкой.

Онъ сказалъ вставая:

-- Я вижу ваша madr é и наши американскіе друзья бросаютъ на меня сердитые взгляды. Они оставили для насъ мѣсто за столомъ и удивляются почему я лишаю васъ благъ міра сего. Еще одно слово прежде чѣмъ мы присоединимся къ нимъ. Посовѣтуйтесь съ вашимъ умомъ и убѣдитесь происходитъ ли ваше тревожное и безпокойное чувство единственно вслѣдствіе условныхъ стѣсненій вашего пола. Не свойственны ли эти чувства въ такой же мѣрѣ молодымъ людямъ нашего пола? всѣмъ кто ищетъ въ искуствѣ, въ литературѣ, въ бурномъ полѣ дѣятельной жизни встрѣтить какъ дѣйствительность тотъ образъ что представляется имъ въ мечтаніяхъ?

ГЛАВА VIII.

Дальнѣйшаго разговора на ту же тему не послѣдовало въ этотъ вечеръ между Грагамомъ и Исаврой.

Американецъ и Саваренъ окружили Исавру по выходѣ изъ буфета. Гости качали разъѣзжаться. Грагамъ хотѣлъ опять предложить руку Исаврѣ, но г. Саваренъ предупредилъ его. Американецъ былъ отправленъ своею женой разыскивать экипажъ; и мистрисъ Морли сказала своимъ обычнымъ быстрымъ повелительнымъ тономъ:

-- Теперь, мистеръ Венъ, вамъ нѣтъ другаго выбора какъ проводить меня въ швейцарскую.

Гжа Саваренъ и синьйора Веноста нашли себѣ кавалеровъ; Италіянка продолжала идти съ толстымъ любителемъ музыки; Француженка приняла услуги виконта де-Брезе. Когда они сходили съ лѣстницы мистрисъ Морли спросила Грагама что онъ думаетъ о молодой особѣ которой она представила его.

-- Я нахожу что она прелестна, отвѣчалъ Грагамъ.

-- Разумѣется; это стереотипный отвѣтъ который всегда услышите на подобный вопросъ, въ особенности отъ васъ Англичанъ. Въ публичной и частой жизни Англія есть образецъ общихъ мѣстъ.

-- Американцамъ очень естественно думать такъ. Всякій ребенокъ только-что научившійся говорить употребляетъ болѣе рѣзкія выраженія чѣмъ его бабушка; но мнѣ бы очень хотѣлось узнать какою новою фразой Американецъ отвѣтилъ бы на вашъ вопросъ.

-- Американецъ нашелъ бы что у синьйорины Чигонья есть душа и выразилъ бы это въ своемъ отвѣтѣ.

-- Мнѣ кажется что въ такомъ случаѣ онъ сказалъ бы еще болѣе общее мѣсто чѣмъ я. Всякому христіанину извѣстно что у самаго ничтожнаго человѣческаго существа есть душа, Но говоря откровенно, я признаю что мой отвѣтъ не былъ достоинъ ни синьйорины ни того впечатлѣнія какое она произвела на меня; помимо прелести лица, у нея есть прелесть ума обогащеннаго размышленіемъ, чего я почти не ожидалъ встрѣтить въ молодой особѣ готовящейся быть пѣвицей по профессіи.

-- Къ общему мѣсту вы прибавляете предразсудокъ; вы ужасно прозаичны сегодня; но вотъ мы пришли. Придется воспользоваться другимъ случаемъ сдѣлать на васъ нападеніе. Пожалуйте къ намъ кушать завтра; вы встрѣтите вашего посланника и нѣсколько другихъ пріятныхъ друзей.

-- Вѣроятно мнѣ не слѣдуетъ говорить "буду очень радъ", во все-таки я буду радъ.

-- Bon Dieu! Этотъ ужасный толстякъ оставилъ синьйору Векоста искать самой свою шаль. Эгоистическое чудовище! Подите проводите ее до кареты, скорѣе, объ ней ужь доложили!

Грагамъ, получивъ это приказаніе, поспѣшилъ предложить руку шарлатанкѣ. Она пріобрѣла почему-то нѣкоторое достоинство въ его глазахъ и онъ не чувствовалъ ни малѣйшаго смущенія отъ прикосновенія къ красной кофточкѣ.

Синьйора ухватилась за него съ довѣрчивою фамильярностью.

-- Боюсь, сказала она по-италіянски когда они проходили по длиннымъ сѣнямъ къ подъѣзду;-- боюсь что я не произвела эффекта сегодня; вы не замѣтили этого?

-- Напротивъ; мы всѣ были очарованы, возразилъ притворщикъ.

-- Вы очень любезны; вы подумали что я желала услыхать комплиментъ. Это правда; и вы наградили меня больше чѣмъ я заслуживала. Вино молоко для стариковъ, а похвалы для старухъ. Но излишекъ вина можетъ причинить смерть старику; а старухи живутъ еще дольше отъ излишка похвалъ. Buona notte.

Она вскочила довольно легко въ экипажъ; Исавра послѣдовала за ней провожаемая г. Савареномъ. Когда мущины возвращались въ швейцарскую Французъ сказалъ:

-- Мы съ женой жалуемся что вы рѣже показываетесь къ намъ чѣмъ бы слѣдовало. Безъ сомнѣнія у васъ очень много приглашеній; но не свободны ли вы откушать у насъ супу послѣзавтра? Вы встрѣтите графа фонъ-Рюдесгейма и еще нѣсколько человѣкъ, если не такихъ же умныхъ, то болѣе веселыхъ.

-- Послѣзавтрашній день я отмѣчу въ календарѣ. Обѣдать у г. Саверена есть событіе для человѣка жаждущаго отличій.

-- Такіе комплименты примиряютъ писателя съ его работой. Я обязанъ вамъ отплатой. Вы встрѣтите у насъ la belle Isaure. Я только-что пригласилъ ее съ ея chaperon. Она поистинѣ геніальная дѣвушка, а геній подобно добродѣтели принадлежитъ прошлому времени и становится съ каждымъ днемъ рѣже и драгоцѣннѣе.

Они встрѣтили полковника Морли съ женой спѣшившихъ къ своему экилажу. Американецъ остановилъ Вена и шепнулъ ему:

-- Я съ удовольствіемъ узналъ отъ жены, сэръ, что вы завтра у насъ обѣдаете. Вы встрѣтите, сэръ, Mlle Чигонья, и у меня есть узелокъ {Американизмъ, я зам ѣ чаю, я думаю. } что вы будете въ восторгѣ.

"Это будто какая-то судьба, разсуждалъ самъ съ собою Венъ, идя домой по пустыннымъ улицамъ.-- Я бился чтобы выкинуть изъ головы это преслѣдовавшее меня лицо. Почти позабылъ его, и теперь..." Шепотъ его умолкъ. Онъ принялся обдумывать очень трудный вопросъ, слѣдуетъ ему или нѣтъ написать отказы на оба принятыя приглашенія.

"Фу! сказалъ онъ наконецъ дойдя до дверей своей квартиры,-- развѣ мой разумъ такъ слабъ что на него можетъ вліять чистый предразсудокъ? Конечно я слишкомъ хорошо знаю себя и слишкомъ долго испытывалъ чтобъ не бояться что могу измѣнить своему долгу и цѣлямъ жизни еслибъ даже сердцу моему и была опасность пострадать."

Несомнѣнно можетъ казаться что судьба насмѣхается надъ нашими рѣшеніями беречь наши ноги отъ ея западней и сердца отъ ея силковъ.

Какъ можетъ украсить нашу жизнь то что кажется намъ ничтожнымъ приключеніемъ, пустымъ случаемъ! Предположите что Аленъ Рошбріанъ былъ бы приглашенъ на этотъ вечеръ къ Лувье, а Грагамъ Венъ принялъ бы другое приглашеніе и провелъ вечеръ въ другомъ мѣстѣ. Аленъ могъ быть представленъ Исаврѣ; что могло бы случиться тогда? Впечатлѣніе произведенное до сихъ поръ Исаврой на молодаго Француза не было такъ сильно какъ то какое она произвела на Грагама; но рѣшеніе Алена избѣгать ее началось лишь въ этотъ день и не было еще твердо. И еслибъ онъ былъ первымъ умнымъ молодымъ человѣкомъ который заговорилъ серіозно съ этою умною молодою дѣвушкой, кто можетъ отгадать какое впечатлѣніе онъ могъ произвести на нее? Его разговоръ могъ заключать въ себѣ меньше философіи и твердаго ума, но больше поэтическаго чувства и увлекательной романтичности.

Впрочемъ исторія событій которыя не имѣютъ совершиться не входитъ въ хронику судебъ.