ГЛАВА I.
Я всегда любилъ вставать рано. Счастливъ тотъ, кто держится этой привычки! Каждое утро, день приходитъ къ нему съ дѣвственной любовью, полный цвѣта, чистоты, свѣжести. Юность природы заразительна, какъ радость счастливаго ребенка. Не думаю, чтобы можно было называть человѣка "старымъ", покуда онъ встаетъ рано и рано гуляетъ; за то, юноша -- замѣтьте это -- юноша въ халатѣ и туфляхъ, безстрастно сидящій за завтракомъ въ 12 часовъ,-- блѣдный и безжизненный снимокъ съ того, который видитъ первую улыбку солнца надъ горами и первыя капли росы, сверкающія на цвѣтущихъ изгородахъ.
Проходя мимо батюшкина кабинета, я съ удивленіемъ увидѣлъ, что окны его растворены, но удивился еще больше, когда, бросивъ взглядъ въ комнату, увидѣлъ отца окруженнаго книгами: я зналъ, что онъ всегда садился за работу позавтракавши. Ученые люди рѣдко встаютъ рано, потому что вообще ученые ни въ какія лѣта молоды не бываютъ. Рѣшено, значитъ! Большая книга должна быть непремѣнно кончена! Дѣло, видно, пошло не на шутку: это ужъ былъ настоящій трудъ.
Я отворилъ калитку и вышелъ на дорогу. Въ нѣкоторыхъ сельскихъ домикахъ видны были признаки возвращавшейся жизни, но часъ работы еще не насталъ и никто по дорогѣ не пожелалъ мнѣ добраго утра. Вдругъ, на поворотѣ, заслоненномъ густою зеленью клена, я неожиданно столкнулся съ дядей Роландомъ.
-- Сэръ, это вы? и такъ рано? слышите, бьетъ пять часовъ?
-- Да больше и нѣтъ! Находился же я съ своей деревяшкой; до Л.... взадъ и впередъ будетъ больше четырехъ миль.
-- Вы ходили въ Л., не за дѣломъ же? И души, я чай, еще нѣтъ живой?
-- О, въ гостинницахъ всегда найдешь кого-нибудь на ногахъ. Конюхи никогда не спятъ. Я нанялъ пару лошадей и повозку. Я сегодня прощусь съ вами, племянникъ.
-- Ахъ, дядюшка, мы васъ обидѣли! А все я съ этимъ проклятымъ типо....
-- Ба! отвѣчалъ живо дядя. Дитя, меня обидѣть нельзя!
И онъ крѣпко пожалъ мою руку.
-- Отъ чего же вы вдругъ рѣшились ѣхать? Еще вчера, въ Римскомъ станѣ, вы съ батюшкой сбирались въ С....
-- На чудака никогда полагаться не должно. Мнѣ къ ночи надо быть въ Лондонѣ.
-- А завтра пріѣзжайте назадъ.
-- На врядъ ли,-- сказалъ дядя, мрачно. И помолчавши немного, взялъ меня подъ руку и продолжалъ:
-- Молодой человѣкъ, вы мнѣ понравились. Я люблю это открытое, смѣлое лице, на которомъ природа написала: "вѣрьте мнѣ." Люблю эти свѣтлые глаза, которые глядятъ въ лицо прямо. Намъ надо познакомиться покороче.... гораздо короче. Пріѣзжайте когда-нибудь ко мнѣ, въ древнюю башню нашихъ предковъ.
-- Пріѣду, пріѣду! И вы мнѣ покажете старую башню?
-- И слѣды прочихъ укрѣпленій, воскликнулъ дядя, поднимая палку.
-- И родословное дерево....
-- Конечно; и вооруженіе пращура, въ которомъ онъ былъ подъ Марстонмуромъ.
-- И бронзовую дощечку въ церкви, дядюшка?
-- Ишь, бѣсенокъ! Подойдите-ка сюда, сэръ! Смерть мнѣ хочется разбить ему голову!
-- Экая жалость, что никто не разбилъ головы негоднаго типографщика, прежде нежели онъ осмѣлился имѣть нисходящихъ!
Капитанъ Роландъ хотѣлъ разсердиться, но не могъ.
-- Ба! сказалъ онъ, остановившись и нюхая табакъ.-- Міръ мертвыхъ великъ, за чѣмъ намъ мѣшаться съ тѣнями?
-- Мы отъ нихъ никуда не уйдемъ, дядюшка: онѣ всегда за нами. Нельзя думать или дѣйствовать безъ помощи инаго человѣка, прежде насъ жившаго и указавшаго дорогу. Мертвые не умираютъ, особенно съ тѣхъ поръ....
-- Съ какихъ поръ? Это все дѣло.
-- Съ тѣхъ поръ, какъ нашъ великій предокъ ввелъ книгопечатаніе, отвѣчалъ я величественно.-- Дядя сталъ насвистывать: Marlberough s'en va-t-en guerre.
У меня не хватило духа дразнить его болѣе.
-- Миръ!-- сказалъ я, тихо входя въ кругъ, который начертилъ онъ палкой.
-- Ни за что!.... Не смѣть....
-- Миръ, дядюшка, миръ! и опишите мнѣ мою маленькую кузину, вашу прекрасную дочку. Я увѣренъ, что она красавица.
-- Миръ! сказалъ, улыбаясь, дядя.-- Сами пріѣзжайте и судите тогда.