Кенелмъ постучалъ въ дверь коттеджа. Слабый голосъ отвѣчалъ: "войдите".
Онъ наклонилъ голову и перешагнулъ порогъ.
Послѣ встрѣчи съ Томомъ Боульзомъ, симпатія его перешла къ этому отвергнутому обожателю; побивъ человѣка естественно полюбить его. Кенелмъ былъ рѣшительно противъ того что Джесси предпочла больнаго калѣку.
Но когда его испытующій взглядъ встрѣтилъ мягкіе, блестящіе, темные глаза и умное лицо съ тою неопредѣленною нѣжностію которую часто придаетъ лицамъ, въ особенности молодымъ, слабое здоровье, сердце его тотчасъ же передалось на сторону этого соперника. Уыллъ Сомерсъ сидѣлъ предъ очагомъ въ которомъ несмотря на теплый лѣтній вечеръ горѣлъ слабый огонь; возлѣ него стоялъ небольшой столъ грубой работы, на которомъ, рядомъ съ открытою книгой, лежали ивовые прутья и бѣлыя очищенныя палочки. Онъ держалъ въ своихъ блѣдныхъ, худыхъ рукахъ небольшую, полуоконченную корзинку. Мать его прибирала чайную посуду съ другаго стола, стоявшаго предъ окномъ. При входѣ посѣтителя Уыллъ всталъ съ учтивостію благовоспитаннаго поселянина; вдова обернулась и поклонилась съ удивленіемъ. Это была маленькая, худенькая женщина, съ отпечаткомъ кротости и терпѣнія на лицѣ.
Коттеджъ отличался крайнею чистотой, что не рѣдко замѣчается въ сельскихъ домахъ гдѣ распоряжается женщина. На сосновомъ поставцѣ противъ двери красовался дешевый фарфоръ; чисто выбѣленныя стѣны были увѣшаны раскрашенными картинками, съ сюжетами взятыми преимущественно изъ Новаго Завѣта, какъ напримѣръ возвращеніе блуднаго сына, въ голубомъ сюртукѣ, желтыхъ невыразимыхъ и башмакахъ.
Одинъ уголъ комнаты былъ заваленъ корзинами разныхъ формъ и величинъ, въ другомъ стояла этажерка съ книгами,-- украшеніе встрѣчающееся въ деревьяхъ несравненно рѣже раскрашенныхъ картинокъ и блестящей посуды.
Все это Кенелмъ конечно не могъ замѣтить сразу, но такъ какъ умъ привычный къ обобщенію быстро составляетъ правильное сужденіе тамъ гдѣ умъ привыкшій обращать вниманіе только на подробности не можетъ составить никакого сужденія или составляетъ ошибочное, то Кенелмъ разсудилъ правильно когда сказалъ себѣ: "я въ домѣ простыхъ англійскихъ поселянъ, но по той или другой причинѣ, не зависящей отъ количества заработковъ, эти люди принадлежатъ къ лучшимъ представителямъ своего класса".
-- Прошу извинить мое позднее посѣщеніе, мистрисъ Сомерсъ, сказалъ Кенелмъ, знакомый съ поселянами съ дѣтства и знавшій какъ они цѣнятъ уваженіе къ ихъ домашнимъ богамъ и какъ оскорбляетъ ихъ недостатокъ его.-- Но я зашелъ въ ваше селеніе на самое короткое время и не хотѣлъ уйти не видавъ работы вашего сына, о которой я много слышалъ.
-- Вы очень добры, сэръ, сказалъ Уыллъ съ лицомъ просіявшимъ довольною улыбкой.-- Но я держу у себя только самую обыкновенную работу. Вещи получше я дѣлаю только на заказъ.
-- Да, сэръ, подтвердила мистрисъ Сомерсъ.-- Красивыя рабочія корзинки и тому подобное берутъ много времени и сбываются не скоро, если только дѣлаются не на заказъ. Но потрудитесь сѣсть, продолжала она подавая гостю стулъ, а я сбѣгаю на верхъ за рабочею корзинкой которую сынъ сдѣлалъ для миссъ Траверсъ. Завтра ее надо будетъ отнести, и я ее спрятала подальше чтобы какъ-нибудь не испортить.
Кенелмъ подвинулъ стулъ ближе къ Уыллу, сѣлъ и взялъ со стола полуоконченную корзинку.
-- Какая красивая, отчетливая работа, сказалъ онъ;-- и форма корзины будетъ такъ изящна что ее охотно купитъ всякая леди.
-- Я дѣлаю ее для мистрисъ Лезбриджъ, отвѣчалъ Уыллъ.-- Ей нужна корзина для храненія картъ и писемъ; я взялъ фасонъ ея изъ книги съ рисунками которую прислалъ мнѣ мистеръ Лезбриджъ. Знаете вы мистера Лезбриджа, сэръ? Онъ очень добрый дкентльменъ.
-- Нѣтъ, не знаю. Кто онъ?
-- Нашъ священникъ, сэръ. Вотъ книга.
Къ удивленію Кенелма книга оказалась описаніемъ Помпей, съ рисунками утвари, орнаментовъ, мозаикъ и фресковъ найденныхъ въ этомъ достопамятномъ городѣ.
-- Вотъ вашъ оригиналъ, сказалъ Кенелмъ.-- Это то что называется patera и образчикъ довольно замѣчательный. Вы копируете такъ мастерски, замѣняя бронзу плетеніемъ изъ прутьевъ, какъ я не считалъ возможнымъ. Не замѣчаете ли вы что красота этого кубка много зависитъ отъ двухъ голубковъ посаженныхъ на краяхъ? Этого украшенія вы конечно не можете скопировать.
-- Мистрисъ Лезбридкъ придумала было посадить на корзину двухъ чучелъ канареекъ.
-- Неужели! Праведное небо! воскликнулъ Кенелмъ.
-- Но мнѣ это не понравилось, продолжалъ Уыллъ,-- и я рѣшился высказать ей свое мнѣніе.
-- Почему же это не понравилось вамъ?
-- Я самъ не знаю почему, но мнѣ кажется что канареечныя чучелы тутъ не у мѣста.
-- Вы совершенно-правы; это было бы очень некрасиво и испортило бы вашу работу, и я постараюсь объяснить вамъ почему. Вы видите здѣсь на слѣдующей страницѣ изображеніе прекрасной статуи. Эта статуя есть конечно воспроизведеніе природы, но природы идеализованной. Вы не понимаете этого мудренаго выраженія,-- идеализованная природа, и очень не многіе понимаютъ его. Оно означаетъ воспроизведеніе искусствомъ чего-нибудь существующаго въ природѣ, но воспроизведеніе сообразно съ представленіемъ которое это что-нибудь оставило въ душѣ человѣка. Это что-нибудь должно быть конечно изучено во всѣхъ подробностяхъ прежде чѣмъ человѣкъ будетъ въ состояніи создать нѣчто что было бы его вѣрнымъ воспроизведеніемъ. Ваятель, напримѣръ, который сдѣлалъ эту статую, долженъ былъ знать хорошо пропорціи человѣческаго тѣла. Онъ долженъ былъ изучить его по частямъ: голову, руки, ноги и такъ далѣе, а потомъ соединить всѣ свои отдѣльныя знанія въ одно новое цѣлое, олицетворившее представленіе которое осталось въ его душѣ. Слѣдите вы за мной?
-- Слѣжу, сэръ, но все еще не совсѣмъ понимаю.
-- Конечно, но вы поймете когда подумаете хорошенько о томъ что я говорю. Теперь вообразите что желая придать еще болѣе натуральности этой статуи, я надѣлъ на нее парикъ изъ настоящихъ волосъ. Развѣ вы не почувствовали бы тотчасъ же что я испортилъ ее, что парикъ на ея головѣ, какъ вы выразились, не у мѣста? И что вмѣсто того чтобы сдѣлать статую натуральнѣе, я сдѣлалъ ее до смѣшнаго ненатуральною, насильственно представивъ зрителю контрастъ между дѣйствительнымъ міромъ, представляемымъ парикомъ изъ настоящихъ волосъ, и міромъ искусства, представляемымъ идеей воплощенною въ металлѣ или мраморѣ? И чимъ выше произведеніе искусства, то-есть чѣмъ выше воплощенная въ немъ идея какъ новое сочетаніе подробностей взятыхъ изъ дѣйствительности, тѣмъ болѣе унижается и портится оно попыткой придать ему реальность средствами не гармонирующими съ употребленнымъ на него матеріаломъ. То же самое правило приложимо и ко всякому другому искусству, хотя бы самому скромному, и пара канареечныхъ чучелъ на краю плетеной копіи греческаго кубка была бы такъ же неумѣстна какъ парикъ изъ настоящихъ волосъ на головѣ мраморной статуи Аллолона.
-- Понимаю, сказалъ Уыллъ опустивъ въ раздумьи голову,-- по крайней мѣрѣ мнѣ кажется что я понимаю; и я очень благодаренъ вамъ, сэръ.
Мистрисъ Сомерсъ давно возвратилась съ рабочею корзинкой, и не смѣя прервать джентльмена слушала его разсужденія съ такимъ же невозмутимымъ терпѣніемъ и полнымъ непониманіемъ съ какими слушала полемическія проповѣди о ритуализмѣ которыми мистеръ Лесбриджъ въ торжественные дни удсстоивалъ своихъ прихожанъ.
Окончивъ свою лекцію, изъ коей иные новаторы, старающіеся окарикатурить искусство своими попытками надѣть парики на головы мраморныхъ статуй, могли бы извлечь нѣсколько полезныхъ мыслей еслибы благоволили подумать, чего трудно ожидать,-- Кенелмъ замѣтилъ мистрисъ Сомерсъ, взялъ изъ ея рукъ корзину, которая была дѣйствительно очень красива и изящна, и расхвалилъ ее по достоинству.
-- Миссъ Траверсъ хочетъ отдѣлать ее сама лентами и подбить атласомъ, сказала мистрисъ Сомерсъ съ гордостью.
-- Ленты вѣдь не испортятъ ее, сэръ? сказалъ Уыллъ полувопросительно.
-- Нисколько. Вашъ собственный вкусъ говоритъ вамъ что ленты идутъ къ соломѣ и къ такимъ легкимъ плетенымъ вещамъ какъ эта, но вы не привязали бы лентъ вонъ къ тѣмъ грубымъ кузовамъ и охотничьимъ корзинамъ. Здоровая веревка, напротивъ, пристанетъ къ нимъ какъ нельзя болѣе. Такъ и поэтъ понимающій свое искусство пишетъ изысканными выраженіями поэмы которыя предназначаетъ для великосвѣтскихъ гостиныхъ, и тщательно избѣгаетъ ихъ, но употребляетъ выраженія соотвѣтствующія грубымъ веревкамъ въ тѣхъ произведеніяхъ которымъ предназначается жить долго не страдая отъ частаго употребленія. Однако вы можете заработать такими вещами гораздо болѣе чѣмъ поденною работой.
Уыллъ вздохнулъ.-- Только не въ этой мѣстности, сэръ. Въ городѣ я можетъ-быть могъ бы заработать болѣе.
-- Такъ почему же вы не переѣдете въ городъ?
Молодой человѣкъ покраснѣлъ и опустилъ голову.
Кенелмъ обратилъ вопросительный взглядъ къ мистрисъ Сомерсъ.
-- Я охотно переселилась бы въ любое мѣсто гдѣ моему сыну было бы лучше, но....
Она не договорила и слеза медленно потекла по ея щекѣ.
Уыллъ продолжалъ болѣе веселымъ тономъ:
-- Впрочемъ я мало-по-малу пріобрѣтаю извѣстность, и со временемъ буду имѣть выгодную работу. Надо только имѣть терпѣніе.
Кенелмъ не считалъ удобнымъ и учтивымъ навязываться на откровенность Уылла съ перваго свиданія, притомъ и глухая боль отъ ударовъ полученныхъ имъ въ послѣдней дракѣ, и утомленіе слѣдующее за длиннымъ лѣтнимъ днемъ проведеннымъ въ полевой работѣ, давали чувствовать себя все сильнѣе, и Кенелмъ простился сказавъ что ему было бы пріятно пріобрѣсти нѣсколько образчиковъ искусства Уылла и что онъ зайдетъ сказать, или напишетъ о подробностяхъ.
Когда, возвращаясь на ферму мистера Сондерсона, Кенелмъ приближался къ дому Тома Боульза, онъ увидѣлъ какого-то человѣка который садился на лошадь привязанную у воротъ и уѣзжая обмѣнялся нѣсколькими словами съ почтеннаго вида женщиной. Онъ проѣхалъ мимо Кенелма не замѣтивъ его, но этотъ странствующій философъ остановилъ его сказавъ;
-- Если не ошибаюсь, сэръ, вы докторъ. Не очень плохъ Томъ Боульзъ?
Докторъ покачалъ головой.-- Я не могу еще сказать ничего. Онъ получилъ гдѣ-то скверный ударъ.
-- Какъ разъ подъ лѣвымъ ухомъ. Я не мѣтилъ нарочно въ это мѣсто; но Боульзъ по несчастію отклонился немного въ сторону въ моментъ удара, можетъ-быть вслѣдствіе неожиданнаго пораженія въ переносицу: вотъ какимъ образомъ онъ получилъ этотъ скверный ударъ. Но если это излѣчитъ его отъ привычки давать скверные удары другимъ которые менѣе въ состояніи переносить ихъ, то можетъ-быть это послужитъ къ его пользѣ, какъ безъ сомнѣнія, сэръ, говорилъ вашъ учитель когда сѣкъ васъ.
-- Боже мой! Такъ это вы тотъ человѣкъ что дрался съ нимъ, вы? Это невѣроятно.
-- Почему?
-- Почему! Сколько я могу судить по виду, вы хотя выше ростомъ, но Томъ Боульзъ долженъ быть тяжеле васъ.
-- Томъ Спрингъ былъ первымъ бойцомъ Англіи; а какъ видно изъ протоколовъ его взвѣшиванія, сохраненныхъ въ историческихъ архивахъ, Томъ Спрингъ вѣсилъ меньше чѣмъ я.
-- Развѣ вы призовой боецъ?
-- Не больше чѣмъ другое что-нибудь. Но возвратимся къ Тому Боульзу. Нужно было пустить ему кровь?
-- Да; онъ былъ безъ памяти, или почти безъ памяти когда я пришелъ къ нему. Я выпустилъ нѣсколько унцовъ крови, и теперь могу съ удовольствіемъ сказать что онъ пришелъ въ себя; но ему нуженъ совершенный покой.
-- Безъ сомнѣнія; но я надѣюсь что завтра онъ настолько поправится что я могу повидаться съ нимъ.
-- Я тоже надѣюсь; но не могу еще сказать положительно. Ссора изъ-за дѣвушки -- а?
-- Не изъ-за денегъ. А я полагаю что еслибъ не было на свѣтѣ ни денегъ, ни женщинъ, не было бы и ссоръ, и было бы очень мало докторовъ. Доброй ночи, сэръ.
-- Вотъ что странно, сказалъ Кенелмъ отворяя садовую калитку на фермѣ мистера Сондерсона,-- я цѣлый день ничего не ѣлъ кромѣ нѣсколькихъ жалкихъ сандвичей, а между тѣмъ не чувствую ни малѣйшаго голода. Такой пріостановки законной дѣятельности пищеварительныхъ органовъ никогда не случалось со мною прежде. Въ этомъ должно быть что-нибудь роковое и зловѣщее.
При входѣ Кенелма въ комнату, хотя ужинъ былъ уже давно конченъ, все семейство еще сидѣло вокругъ стола. Завидя Кенелма всѣ встали. Молва о его подвигѣ опередила его. Въ отвѣтъ на поздравленія, комплименты и вопросы которыми засыпалъ его добродушный фермеръ, онъ меланхолически воскликнулъ:
-- Но я потерялъ аппетитъ! Никакая слава не можетъ возмѣстить его. Позвольте мнѣ мирно отправиться въ постель; можетъ-статься въ волшебной странѣ сновъ природа подкрѣпитъ меня видѣніемъ ужина.