Кенелмъ Чиллингли поставилъ стулъ рядомъ со своимъ противникомъ и молча взялъ его за руку.
Томъ Боульзъ взялъ его руку въ обѣ свои, повернулъ ее съ любопытствомъ къ лунному свѣту, посмотрѣлъ, взвѣсилъ ее, потомъ издавъ нѣчто среднее между рычаньемъ и смѣхомъ оттолкнулъ ее прочь какъ предметъ враждебный, но не заслуживающій вниманія, всталъ, приперъ дверь, сѣлъ опять и сказалъ грубо:
-- Чего вы теперь отъ меня хотите?
-- Я хочу просить у васъ милости.
-- Милости?
-- Величайшей милости о какой только человѣкъ можетъ просить другаго человѣка -- дружбы. Видите ли, мой дражайшій Томъ, продолжалъ Кенелмъ, располагаясь какъ дома, положивъ одну руку на стулъ Тома и протянувъ ноги будто предъ каминомъ въ своей комнатѣ; -- видите ли, мой любезный Томъ, люди подобные намъ, молодые, одинокіе, не совсѣмъ дурные собой, могутъ найти много возлюбленныхъ. Если одна не полюбитъ насъ, полюбитъ другая; онѣ разсѣяны вездѣ какъ крапива или репейникъ. Но въ жизни нѣтъ ничего рѣже друга. Скажите мнѣ откровенно, случалось ли вамъ попадать въ деревню гдѣ бы вы не могли найти себѣ зазнобу еслибы пожелали, и если имѣя зазнобу вы покидаете ее, думаете ли вы что вамъ трудно было бы найти другую? Но предположите что вы имѣли бы истиннаго друга мущину, друга который поддерживалъ бы васъ во всѣхъ обстоятельствахъ, который въ глаза говорилъ о вашихъ недостаткахъ, а за глаза хвалилъ бы ваши хорошія качества, который дѣлалъ бы все возможное чтобъ избавить васъ отъ опасности или предупредить опасность; предположите что вы имѣли бы такого друга и потеряли бы его. Думаете ли вы что доживъ до Маѳусаиловыхъ лѣтъ вы могли бы найти другаго? Вы не отвѣчаете мнѣ; вы молчите. Итакъ Томъ, я прошу васъ быть такимъ другомъ для меня и обѣщаю быть такимъ другомъ для васъ.
Томъ такъ опѣшилъ отъ этого обращенія что не могъ опомниться отъ изумленія. Но онъ почувствовалъ какъ будто тучи въ душѣ его разорвались, и солнечный лучъ проникъ сквозь угрюмую тьму. Наконецъ, хотя утихшій гнѣвъ снова возсталъ въ немъ, но уже не столь рѣшительно, и онъ проворчалъ сквозь зубы;
-- Хорошъ другъ! Укралъ у меня мою любу. Подите прочь!
-- Она была столько же вашею сколько была или можетъ когда-нибудь быть моею.
-- Какъ, развѣ вы не ухаживали за ней?
-- Разумѣется нѣтъ. Я ухожу въ Лоскомбъ и приглашаю васъ отправиться вмѣстѣ. Вы думаете что я уйду и оставлю васъ здѣсь?
-- Какое вамъ дѣло до меня?
-- Провидѣніе дозволило мнѣ спасти васъ отъ самаго неутѣшнаго горя. Подумайте, какое горе можетъ быть продолжительнѣе чѣмъ было бы ваше еслибы вы достигли вашихъ желаній; еслибы вы силой или страхомъ принудили женщину сдѣлаться вашею подругой на всю жизнь; и вы бы любили ее, а она бы васъ ненавидѣла. Совѣсть день и ночь укоряла бы васъ что ваша любовь сдѣлалась причиной ея несчастія, и это несчастіе неотлучно преслѣдовало бы васъ какъ привидѣніе. Вотъ отъ какого горя я спасъ васъ. Дай-то Богъ довершить мнѣ мое дѣло и спасти васъ отъ неискупимаго злодѣянія. Загляните въ вашу душу, соберите мысли которыя въ теченіе цѣлаго дня до тѣхъ поръ какъ я переступилъ вашъ порогъ не покидали васъ, заставляя умъ вашъ молчать и ослѣпляя совѣсть; потомъ скажите положа руку на сердце: "я не повиненъ въ помышленіи объ убійствѣ".
Несчастный человѣкъ быстро вскочилъ и выпрямился въ угрожающей позѣ, но встрѣтивъ спокойный, твердый и полный сожалѣнія взглядъ Кенелма, онъ такъ же быстро упалъ, упалъ на подъ, закрылъ лицо руками, и громкій крикъ вырвался изъ его груди между воплями и рыданіями.
-- Братъ, сказалъ Кенелмъ опускаясь возлѣ него на колѣни и обвивъ рукою его тяжело дышавшую грудь,-- теперь все забыто; съ этимъ крикомъ демонъ омрачавшій твой разумъ отлетѣлъ навсегда.