Спустя четыре дня двѣ женщины въ глубокомъ траурѣ суетились въ Верекіевской виллѣ. Одна изъ нихъ была г-жа Оливье, другая Люси. Маркизъ былъ правъ, не довѣряя случайностямъ дуэли на шпагахъ. Защищаясь отъ стремительнаго нападенія Габріэля, Бонивэ ненамѣренно нанесъ-ему въ грудь тяжелую рану, отъ которой онъ умеръ черезъ два дня. Его мать была внѣ себя отъ горя, но все-таки хотѣла похоронить его во Франціи и нашла въ себѣ достаточно силы, чтобы сдѣлать. всѣ необходимыя для этого приготовленія. Однако въ послѣднюю минуту у нея не хватило мужества, чтобъ войти въ комнату сына: "Я пойду", сказала Люси и, войдя въ эту комнату, нашла ее въ томъ самомъ положеніи, въ которомъ оставилъ ее бѣдный юноша, отправляясь на дуэль. "Зачѣмъ онъ дрался?" думала Люси, осматриваясь по сторонамъ и все въ этой комнатѣ отвѣчало ей на этотъ вопросъ. На стѣнахъ висѣли фотографіи различныхъ мѣстностей, которыя они посѣтили вмѣстѣ, а на письменномъ столѣ виднѣлось около дюжины ея портретовъ во всѣхъ видахъ. Она тутъ была и ребенкомъ съ распущенными волосами, и молодой дѣвушкой въ костюмѣ, въ которомъ она играла въ любительскомъ спектаклѣ, и молодой женщиной вскорѣ послѣ ея свадьбы, и въ теперешнемъ полномъ блескѣ ея красоты! Кромѣ портретовъ, на столѣ находилось много предметовъ, напоминавшихъ о ней: печать, которую она ему подарила, ручка пера, которую онъ получилъ на балѣ, танцуя съ нею ротильонъ, поблекшій бантъ съ ея платья и т. д. Она сѣла къ столу и машинально открыла лежавшій на немъ бюваръ; первое, что бросилось ей въ глаза, было запечатанное письмо съ ея адресомъ, написаннымъ рукою Габріэля. Сердце ея сжалось и съ тревожнымъ страхомъ она распечатала письмо. Вотъ что въ немъ заключалось:
Среда, 1 часъ ночи.
"Если эти строчки когда-нибудь попадутъ на твои глаза, Люси, то значитъ я никогда не увижу болѣе этихъ прекрасныхъ глазъ, которые я такъ любилъ, и тогда тебѣ не къ чему будетъ сердиться на меня за то, что я написалъ тебѣ это письмо, открыто.высказавъ въ первый и въ послѣдній разъ свои чувства. О, sweet lady of ту heart, ты видишь, что я не смѣю даже называть тебя на нашемъ родномъ языкѣ тѣмъ именемъ, которое я далъ тебѣ мысленно; прежде чѣмъ ты прочтешь это письмо, я умру ради тебя, какъ рыцарь старыхъ дней, а читая письмо, ты естественно должна будешь думать обо мнѣ не какъ о больномъ ребенкѣ. Эта мысль заставляетъ меня думать почти радостно о завтрашней дуэли.
"Вотъ видишь, я пишу тебѣ спокойно, безъ малѣйшей лихорадочной дрожи, но желая открыть тебѣ тайну моей жизни, я не нахожу словъ, чтобы объяснить всѣ перенесенныя мною страданія въ продолженіе многихъ лѣтъ. Я только могу сказать тебѣ одно и то въ прошедшемъ, потоку что въ настоящемъ я никогда не рѣшился-бы тебѣ это сказать:-- я тебя любилъ, Люси. Помнишь день твоей свадьбы? Ты вошла въ церковь съ серьезнымъ, гордымъ выраженіемъ лица. Органъ игралъ торжественный маршъ. Ты не искала глазами юноши, который не хотѣлъ участвовать въ церемоніи, боясь, чтобы посторонніе люди увидѣли его слезы. Да, я любилъ тебя тогда, какъ люблю теперь съ безумнымъ пыломъ и отчаяніемъ. Самой большой для меня пыткой было то, что ты меня также любила, но совершенно иначе. Когда ты нѣжно, улыбалась мнѣ, гладила меня по головѣ какъ ребенка и возила всюду съ собою въ своемъ экипажѣ, то я чувствовалъ, кромѣ радостнаго чувства, и жгучее страданіе. Ты любила меня.какъ сестра, а моя любовь была не братская. Ахъ, какъ я тебя любилъ! Я зналъ, что если ты не любишь меня, то не любишь никого другого, и потому, не смотря на все, жилъ съ тобой? подъ однимъ кровомъ со времени твоего вдовства. Я конечно мучился ревностью, но мнѣ хорошо было извѣстно, что сердце твое было свободно. Мнѣ такъ ненавистна мысль о твоемъ вторичномъ замужествѣ, что я рѣшился помѣшать ему этой дуэлью.
"Но мнѣ надо собраться съ мыслями и объяснить тебѣ. все по порядку. Послѣдній мой разговоръ съ тобою побудилъ меня на рѣшительный шагъ. Любовь одаряетъ человѣка необыкновенной проницательностью, и я уже давно, понялъ, что человѣкъ, съ которымъ я буду драться завтра, опаснѣйшій изъ моихъ соперниковъ. День за днемъ я слѣдилъ за его ловкой тактикой, освободившей его отъ лицъ, которыя могли помѣшать осуществленію его плана. Твое замужество само по себѣ причинило бы мнѣ невыносимыя страданія, но я не могъ допустить, чтобы ты вышла замужъ за человѣка, который тебя не любилъ, а добивался только твоего состоянія. Ты не можешь себѣ представить, Люси, какъ глубоко я изучилъ характеръ и прежнюю жизнь маркиза. Ты хотѣла выйти за него замужъ и вышла бы, еслибъ я не принялъ мѣры. Надо было поставить между вами непреодолимую преграду. Вотъ я и придумалъ дуэль. Ты меня любишь, какъ сестра, и никогда не назовешь своимъ мужемъ человѣка, который меня поранитъ или быть можетъ убьетъ. Ты не можешь себѣ представить, какъ я радъ, что отдаю себя въ жертву ради твоего спасенія. Ты часто смѣялась надъ моимъ романтичнымъ характеромъ, и правда я не похожъ на другихъ. Вся моя жизнь заключалась въ томъ, что я любилъ тебя и мечталъ о тебѣ. По крайней мѣрѣ, если я умру, то моя тайна не умретъ со мною и я не увижу тебя женою другого, и еще презрѣннаго негодяя. Быть можетъ узнавъ о моей любви къ тебѣ, ты будешь такъ тронута, что не поддашься болѣе лицемѣрной болтовнѣ, не имѣющей ничего общаго съ настоящей любовью. Тогда твой бѣдный Гамлетъ, какъ ты иногда называла меня въ шутку, оказалъ бы своей Оффеліи большую услугу. А если я вернусь съ поединка, то быть можетъ найду въ себѣ достаточно смѣлости, чтобы высказать тебѣ свою любовь и ты не будешь смѣяться надъ мальчишкой, который доказалъ, что онъ человѣкъ и умѣетъ проливать свою кровь, ради твоихъ чудныхъ глазокъ. Ахъ, какъ я любилъ бы ихъ!"
Люси прочла и перечла нѣсколько разъ это странное письмо. Образъ бѣднаго юноши виталъ передъ нею. Какъ блескъ молніи освѣщаетъ погруженный въ мракъ пейзажъ, такъ эта замогильная исповѣдь бросила новый яркій свѣтъ на долгіе года, которые они провели вмѣстѣ. Она теперь поняла, что любовь, о которой она такъ мечтала, любовь, преданная до самопожертвованія, почтительная до религіознаго культа и деликатная до безмолвія, была у нея подъ руками и она этого не знала. Крупныя слезы покатились изъ ея глазъ и, схвативъ письмо, она покрыла его поцѣлуями. Она чувствовала, что наконецъ любила, любила на вѣки -- призракъ.
Конецъ.
"Сѣверный Вѣстникъ", NoNo 1--2, 1890