Grіmm. Deutsche Gram., II, с. 405--985.
Сложение (composіtіo) есть совокупление двух понятных слов. Если соединяется более двух слов, то именуются пресложными {Этот термин заимствуют у Иоан. Екс. Болг., с. 169.} (decomposіta). Могут слагаться имена с именами, имена с глаголами, частицы с именами и глаголами, частицы с частицами, но никогда глаголы с глаголами.
Отличие сложения от производства: а) то и другое состоит из двух частей, но в производстве первая часть главная и яснейшая, вторая сама по себе темна; ударение стоит обыкновенно на первой части, а вторая может быть и из одной согласной. В сложении вторая часть важнейшая, первая же служит только определением последней: та и другая понятны; б) когда отнимается производная приставка, часто остается непонятный корень, напр. стра-хъ. Если производство в древнейшую эпоху своего начала состояло, как и сложение, из частей равно понятных, то законы производства древнее законов сложения. В этом отношении сложные слова подобны чувствительным, ясным производным; в) между корнем и производного приставкою не может быть флексии (исключения весьма редки); сложение же основывается на флексии первого слова.
Строго надобно отличать сложение, собственное от несобственного. Формальный признак собственного сложения состоит в том, что первое слово соединяется со вторым слагающею гласного, отличною от всякой иной флексии. Эта гласная ясна в сложных словах славянских, греческих, латинских, готских, древненемецких, но в новом немецком уже пропадает. Тогда-то выступает несобственное сложение, прилагающее первое слово ко второму флексиею, падежным окончанием, напр. Tageslіcht, Donnerstag суть нечто иное как Llcht des Tages (lux dіeі), Tag des Donnergotts (dіes Iovіs). Следов., чтобы узнать собственное сложение, надобно обратить внимание на то, можно ли привести в конструкцию первое слово со вторым. Сложение с частицами отличается тем, что не терпит слагающей гласной, вероятно, потому, что частицы в отношении к именам и глаголам легко приводятся в конструкцию как отдельные части.
Из новейших языков немецкий всех богаче сложными словами, потому то немцы обладают Многими живыми поэтическими выражениями, которые вовсе непереводимы на другие языки. За то сии последние превосходят немецкий словами простыми и средствами производными. Производство дает слову отвлеченный смысл, сложение совокупляет два специальных понятия, которые остаются оба живыми и ощутительными в нашем воображении. Сложение изящно тогда, когда группирует в один образ два понятия; не изящно же, когда одно понятие разделяет на два слова. В немецкой прозе уж слишком много сложных слов, в поэзии других народов их слишком мало.
После немецких наречий славянские самые обильные сложными словами. В древнейшей истории сложных слов славянских надобно отличать два периода: языческий и христианский. В первом исконное славянское сложение, во втором -- через перевод Библии от греков к нам перенесенное. Первое нам родственно по народности, освященной многими столетиями, второе -- по молитве и чувству благоговения.
I. Период языческий. Божества языческие древнеславянские называются уже сложными словами: Стрибог из стри, что значит по Юнгману "поветрие", "luft" {"Чешск. словарь", IV, с. 349.}, и бог, слич. Сл. о полк. Игор. се в ѣ три, Стрибожи внуци; Дажьбогъ или Даждьбогъ, из даждь и богъ, по объяснению наших летописцев, значит "солнце": Ипатьевс'к. лет., 5: и по семь царствова сынъ его, именемъ Солнце, его ж.е наричють Дажьбогъ; іbіd.: солнце царь сынъ Свароговъ, иже есть Дажьбогъ. От этих слов образовались и прилагательные Стрибожіи, Даждьбожіи, попадающиеся в Слове о полк. Игор. В глоссах Mater, verb.: Radіhost, Mercurіus a mercіbus est dіclus Sytіwrat (слич. санскр. satyavrata). Saturnum paganі іlіum esse aіunt, quі prіmus ab Olіmpo venіt, arma Jovіs fugі ens. Suatouyt (Святовит), Ares, pellum, Mauors; одни производят это слово: св ѣ то-видъ, другие: свято-витъ, святой Витъ {См.: "Чешск. словарь" Юнгмана.}. Belboh, Beal ydolum: как персидский Ариманъ противополагается Ормузду, так и Бѣлбогу -- Чернобогъ. Как имена богов, так и людей слова сложные: в языческой поэме, в Суде Любуши; staglau -- Стяглавъ 22; zutozlau -- Святославъ 40; lutobor -- Лютоборъ 42; ratіbor 44; radouan -- Радованъ 46; jarosіr -- Ярожиръ 47; strezіbor 48; samorod 49. Наши языческие князья носили сложные имена: Святославъ, Ярополкъ, Владимиръ. Древнейшие названия городов слова сложные: в Суде Любуши: Вышеградъ 31; у нас Новгородъ, Царьградъ. У Иоанн. Екс. Болг. (IX--X вв.) Доброславь, Родославь, Добромиръ, Драгомиръ. Уже Нестор обратил внимание на слова сложные; припомнить его наивное производство: Володимеръ же радъ бывъ, заложи городъ па брод ѣ томь и нарече и Переяславль, занеперся славу отрок-отъ, Лавр, сп., 87. Наши сложные имена теряются в незапамятной дали веков; очень многие в названиях лиц сходны с готскими, гэльскими {Вельтман. Древние славян, собственные имена, в IV книге "Очерков России".} и др. Так, уже в комментариях Цезаря попадается имя Vіrіdomar, во втором слове которого, точно так же как в готских Wіtіmіr, Brіtmar, звучит подобное нашему -миръ. Слич. слав. Радигостъ с готск. и гальск. Wіsogast, Hadugast, Radagaіs и т. д. Замечательно, что у готов нет сложных слов с -славъ. Со введением христианства, хотя и вошли к нам христианские имена, однако в народе был постоянный обычай, кроме крестного имени, давать и языческое, называвшееся мирским: въ крещении Иосифъ, а мирьскы Остромиръ, в Остром, ев., имя ему въ святомъ крещеньи ГеоргШ, а мирьскш Игорь, Ипатьевск. лет. 58; и бысть имя ему въ крещеньи Борисъ, а мирьское Святославъ, іbіd, 93; нарекоша имя ему Ростиславъ, а в крещеньи Иван, іbіd, 107. Но особенно любопытно, что мирское или языческое имя называется еще княжим: и нарекоша имя ему въ крещеньи Андрѣянъ, а Святославъ, Ипатьевск. лет. 119. Этот обычай продолжался еще и в XVII в. Слич. в Алфавите рукоп. XVII в.: прежде оубо словяне еще суще погани и неим ѣ ху книгъ понеже не разумѣяху писанш. и того ради и д ѣ темъ своимъ даяху имяна якоже суть сия. богданъ, баженъ. второй, третьякъ и прочая подобная симъ яже нын ѣ прозвища имянуются, Восток, Оп. Рум. муз., 2. Для истории нарицательных сложных имен любопытны в Суде Любуши: strebropenu -- сребропѣнну (воду) 11; zlatopescu -- златопещаную (глину) 15; streb-ronosne -- среброносная Мжа (река) 49; praudodatne -- правдодатные доски законы 60, и др. Замечательно, что все эти сложные слова суть прилагательные и многие из них, как украшающие, поэтические эпитеты.
2. Период от времен перевода св. писания. Сюда относятся славянские сложные, переведенные с сложных греческих: богоносецъ -- θεοφόρος, богородица -- Θεοτόκος, св ѣ тода- вецъ -- φωτοδότης, сребролюбіе -- φιλαργυρία, в ѣ нценосецъ -- στε-φανοφόρος, единоборецъ -- μονομάχος, единосущный -- ομοούσιος, всесиленъ -- παντοδύναμος, всеблагий -- πανάγαθος, вседержитель -- πλντοκράτωρ, самолюбецъ -- ψί'λαυτος, самовидецъ -- αυτόπτης, иноплеменникъ -- αλλόφυλος, слич. множество слов сложных с благо-, перевод греч. έυ- {Добровский. Instіt. lіnguae Slav., с. 456 и след.} и проч. Сложные слова грецизмы отличаются от сложных кореннославянских тем, что первые означают понятия отвлеченные, необходимые для религии и философии, последние же -- живые поэтические представления.
Слагающие или соединительные гласные в славянском о, е, в греческом о, в латинском і, в немецких древних наречиях а, о, е. Отношение синтаксическое между частями сложного слова зависит от смысла оных: так, одно и то же слово само-, сложенное с -видецъ, самовидецъ есть определение: сам видит; а сложенное с -любецъ, самолюбецъ есть дополнение: любит самого себя. Сложение может быть: 1) определительное, когда первая часть определение второй: долготерпение -- μακροβυμία, τ. е. долгое терпение, Стародуб, или вторая определение первой: Волоколамскъ, в Новог. лет: 17 на Ламьск ѣ мъ волоц ѣ; 2) дополнительное, когда первая часть дополнение второй: сребролюбие -- любить серебро, или вторая дополнение первой, как греч. φιλαργυρία; 3) о б-стоятельственное, когда наречие или какое обстоятельство присовокупляется к имени, глаголу: многосв ѣ тлый -- πολύφωτος, противоборствовать, междоусобие. Эти синтаксические отношения в сложных словах могут столько же видоизменяться, сколько и в предложении: а) родит, предмета действующего или родит, подлежащего: листопад (по-старинному вм. ноябрь). В статье о книг, истин, и лож. (Калайдович. Иоан. Екс. Болг., с. 211): вороно-грай, курокликъ, мыиіепискъ, стенощелкъ, т. е. листья падают, вороны грают (кричат по-вороньи) и т. д. Слич. Слов, о полк. Игор.: врачи граяхуть; б) дательн. отношения к лицу: Богомилъ (собств. имя), огнепоклонникъ, т. е. мил богу, покланяется огню; в) творит, лица действующего: Богданъ -- θεοδοτος, в Др. р. ст., 408: богоданная матушка, т. е. данный, -ая богом; г) творит, орудия: око-мигъ (Калайдович, Иоан. Екс. Болг., с. 211), паровозъ, пароходъ, рукопись, очевидец, т. е. мигаеть окомъ, писана рукою или отъ руки; д) движение и пребывание в пространстве: мореходъ, водолазъ, путешественникъ, ухозвонъ (Калайдович, ibid), т. е. ходит по морю, лазит в воду, звенит в ухе; е) время: зимородокъ (alcedo), л ѣ то- расль, т. е. зимой родит, летом вырастает. Таким образом, всякое сложное слово разрешается предложением, а так как в предложении бывает только один глагол, то и не может слагаться глагол с глаголом.
К несобственн ом у сложению относятся сложные слова без соединительной гласной, напр. Царьградъ (и Цареградъ), жаръ-птица, братъсестръ (в Остром, ев., л. 228) хл ѣ бъ-соль, собств. имя Мьсть-богъ (Ипатьевск. лет., 156). Сюда же относятся сложные из целых выражений: собств. им. в Ипатьевск. лет., 163 Держиславъ; 168 Толигн ѣ вичь; 179 Молибожичъ; 181 Завихвостъ; 194 Данило посла Костятина, рекомаго Положишила; 200 Желиславъ; в Пек. лет., 42 Байборода; 217 Ѳ едоръ Умойсягрязью; 266 Умылбородинъ, Келарь Терпигоревъ и т. п. В старинных сложных словах надобно отличать такое сложение из целого выражения, как, напр., Дажьбогъ, от соединения двух слов без слагающей гласной, как Стрибогъ. Трудно решить, к первому или ко второму должны относиться: Творимиръ (Ипатьевск. лет., 100), Владимиръ, Кази-миръ, Ростиславъ и т. п. Слич. греческие с повелительным наклонением, άγέ-λαος и άγεσί-λαος, άρχέ-λαος и άρχεσί-λαος. Таким образом, древнейший период сложения предлагает нам вместе с собственным сложением: Ярополкъ, Святославъ и несобственное. Как в немецком языке древнейшее собственное сложение перешло в несобственное, падежное, так и в наших древних памятниках попадается сложение несобственное, искусственное; напр. в Новог. лет., 24, Пек., 173, кровипролитіе вм. кровопролитіе: это уже есть разложение сложного слова, равно как и пролитие крови, Пек., 113. Слич. Новг. лет.: 84 богумерзское служение; Ипатьевск. лет.: 170, 185 братучадіе, братучадо; Пек.: 175 не учаль добрахот ѣ ти.
В составных числительных сложение несобственное: дв ѣ над цать -- два на десять, тридцать -- тридесять, пятьдесятъ -- пять десятковъ: десять род. множ.; следовательно,в старину и в народном языке, напр. в Др. русск. стих., правильно употребляются: 32, 412, по пятидесять; 87 за тридесять вм. по пятидесяти, за тридесятью; также и в Остромир. ев: осмидесять, патиядесатъ. Замечательно сложение чешских числительных порядочных jedenmecitma -- 21, dvame-citma -- 22 и пр. до 30, т. е. один между десятма, два между десятма: это есть остаток старинной славянской формы, попадающейся весьма редко, напр. вместо 24 в Черноризце Храбре: четыры междедесятма {Бодянский в "Ж. М. н. п.", 1843, июнь; Добровский. Inst, lіngual slav, с. 339.}. Сложение с пол: онполъ, обонполъ, в Нов. лет.: на друыи полъ Дн ѣ пра, 3, 4 погор ѣ онъполъ; в Тульск. губ. оба пола (кругом). Слич. полтора, полтретья. Сложение числительных с пол- в старину было весьма употребительно: полпятьдесятъ -- 45, пол-семьдесятъ -- 65, полдевяносто -- 85; полшестой -- 5--, полосьмой -- 7 1/2 и проч. {Так назыв. "Русская книга" в Берлинек. библиотеке, см.: Строев. Описание памятник, славянорусск. литературы, 1841.}. Слич. в Новог. лет., 19 полъпятадесятъ л ѣ тъ, 104 полъдругынадцаты нед ѣ ли.