Еще старинные латинские грамматики признавали в языке существование полугласных (semіvocaіes), к коим относили: f, l, m, п, r, s, х; звуки же j, v называли они гласными, принявшими характер согласных {Schneіder. Laі. Gram., I, с. 215.}. В санскритск. грамматике л, р считаются гласными и согласными, м, и -- придыханиями и согласными. Носовые гласные ж, а содержат в себе вместе с гласным звуки н, м. Придыхания и плавные, становясь более твердыми и неизменными, переходят в собственно согласные: потому звуки в, г, х, с, л, м, н, р суть вместе и согласные, и полусогласные.
В как придыхание соответствует эолической дигамме F. Она исчезла, или заменившись другими звуками, или вовсе уничтожившись {Kühner. Ausführl. Gram. d. grіech. Spr., 1835, I, с 21.}: в дорическом диалекте перешла в β, γ: βία, vіs. Fi ς, позднее ἴς; γινος вм. Fοῖγος, vіnum, позднее ο'ῖνος; частию перешла в υ и образовала двоегласные αυ, ευ и пр.: ναῦς вм. vάFς, navіs, βοῦς; вм. βόFς. bous, bōs, bovіs; или в тонкое придыхание: Fiè, vіs, ἴς; ἰδετν, Fιδετν, vіdere; ὄFiς, ovіs, ὄις; или же в густое: vesperus, ἔσπερος, а в некоторых словах и вовсе уничтожалась: νέος, νέFος, novus, гот. nіwіs, рус. новый; πλέω, рус. плыву. В становится: 1) в начале слова: воспа, вотчина, вострый; особенно в малорусском наречии: вухо, вичи, винъ, вивця (ухо, очи, он, овца) {Шафарик. Славянское народописание, перев. Бодянского, 1843, с. 25.}, 2) в середине: плы-в-у -- плыть, жи-в-у -- жить; у Нестор." по Лавр, (сп. 18): Семевонъ, 3) на конце, как образующее окончание и как флексия: посѣ-въ, шов-ъ, кро-въ от посѣю, шью, крою; слич. кр-овь, свекр-овь с древними кры, свекры, напр. в глоссах Mater verborum crі, zvecrі; слич. род. мн. столо-въ, в последнем случае в соответствует краткому й: двере-й; слич. рубле-въ древнее и народное вм. рубле-й; также флексиям -хъ, -ъ: добры-хъ, палат-ъ. В выпускается: 1) перед гласным у: дань нооу (Нест. по Лавр, сп., с. 10) вм. нову; 2) после согласного б: обид ѣ ть вм. обвид ѣ ть, ободъ вм. обводъ, обычай вм. обвычай, облако вм. обвлако. Как через придыхательные я, ю и пр. гласные переходят к согласным, так через в согласные к гласным: 1) звуку в соответствуют придыхание и: древнесербские {"Споменици, собрание памятников древнесербской письменности".} Николавь вм. Николай, правовь в ѣ ровь вм. правой в ѣ рой, правою в ѣ рою: точно так же из домови, домовь образовалось домой, из доловь -- долой. Потому вставное в и в середине слова может заменяться кратким й, которое обыкновенно сливается с следующею гласною, составляя мягкий звук; так, для благозвучия вм. даать, од ѣ ять: давать, од ѣ вать, или даяти, од ѣ яти, подаяше, од ѣ яше {Павский. Филолог. наблюдения, I, с. 89.}; 2) в сродно с у: и в русском, как в лат., краткое у произносится как в: завтра вм. заутра; и наоборот, в переходит в у: у Нестор, оунукъ вм. внукъ; в Новг. лет. (с. 44, 45) уторникъ вм. вторникъ; в Ипат. (с. 36) у весельи вм. въ весельи. Таковое употребление в наших летописях объясняется наречиями; так, Нестерова летопись и Ипатьевский список относятся к наречию малорусскому, в коем в переходит в у: учора, a y в в: еже, вмираю; Новгородская же летопись -- к новгородскому подречью, в коем также у вм. в: у городи, и в вм. у: еже. В наречии белорусском также: у лесѣ вм. въ л ѣ сѣ, въ мѣн ѣ вм. у меня {Шафарик. Славянское народописание, перев. Бодянского, с. 23.}. Слоги ов, ев изменяются в у, ю, а не в оу, еу, для того чтобы сохранить то же предложение времени одного только слога, для избежания неблагозвучия, и потому что в русском двоегласных нет. В этом случае о, е сокращаются в ъ, ь: первое сливается с твердым у, второе, присоединяясь к у, образует мягкий звук ю: лик-ов-ать -- лик-у-ю, пл-ев-ать -- пл-ю-ю {Так как стечение звуков -евну, -овну, напр. Григорь-евну, Иван-овну, у нас весьма употребительно, то нельзя принять догадки Павского (Фил. набл., I, с. 86), будто ов, ев, перед н изменяются в у, ю тогда, когда сходятся две или три буквы, трудные для произношения. Мы могли бы сказать и совну, плевну, как говорим овна, овну. }. Что же касается до изменения ы в ов, то оное надобно отличать от изменения ов в у {Не соглашаюсь с Павским, I, с. 86.}: ибо ы собственно изменяется не в ов, а в одно о;, кры-ть -- кро-ю; а к этому кро- прибавляется придыхание в: кро-вь, или вставляется для благозвучия: покро-в-енъ; сличить ши-ть -- шь-ю -- шо-въ; а крыть, шить изменяется в крой, шей точно так же, как кый, чш в кой, чей. Соответствие придыхания в с плавными явствует из перехода его в л: свобода -- слобода; в малорус, вовкъ вм. волкъ. Равномерно л переходит в в, напр. в малорус, и сербск. наречии: пришовъ, бивъ вм. пришолъ, билъ. Через в плавная л переходит в гласную: так, в сербск. вукъ образовалось из волкъ или влкъ, а у сродно с е. Трудно решить, опускается ли в в нашем слове ласточка, ластовица (apud fіre omnes Slavos, no замечанию Юнгмана), или прибавляется оное в чешском: властовице (Юнгман гадательно предполагает корень: власт); по крайней мере любопытно заметить что в IX в., именно в Суде Любуши, попадается уже ulastouіca (властовица), стих 27; также и в глоссах Mater verborum: wlazіovіce, hіrundo.
Звуки х, г (h, греч. густое придыхание), с (з) приставляются как придыхания и переходят одно в другое и в прочие придыхания. Слич. нем. über (гот. ufar, др.-н. ubar) с гр. υπέρ и лат. super. Придыхание г может прибавляться: напр. г-н ѣ здо, Nest nіdus г-ра-бить, rauben rapere {Линде в предисловии к "Польскому словарю".}; в нареч. белорусск. г-ето вм. это, в малорусск. г-острый вм. острый; в лужицк. речи: hokno, huzda; может и отбрасываться: в древних русск, стихотв. осударь вм. государь, в Псковск. лет. (с. 158, 164) осподарь вм. господарь; в лужицк. речи ladkі (гладкий), nëzdo (Nest, гнездо). Переход h в s: ἕξ, sex, έπτα, septem, седмь, ε se, έός ὅς, suus, ἕρμω, serpo, ἕςομαι (первонач. ἕδω, откуда ἕδος), sedeo, сид ѣ ть, ημι, semі, ἵστημι (первонач. ιστάω, ιστῶ ), sіsto, ῦπγος, somnus, спать, сонъ {Шнейдер. Лат. гр., I, с. 196 и след.}; о, η, санскр. sas, sâ, гот. sa, sô, рус. сей, сія; цс. чесо вм. чего. Переход h в v, f (эолич. дигамма): herba, φέρβω, φορβή, εσπέρα, vespera, вечеръ, έντὸς, venetus, εστία, vesta, рус. ево вм. его, малорусскому гострый соответствует наше вострый. Звуку х соответствуют h, s: χιών, χειμών, hіems, санскр. hіma (снегь), рус. зима; хмурить -- смурый; впоследствии х отвердилось в h, k: καρπάλιμος, άρπάλιμος, и в окончании прошедшего πεπάιδεν-κα вм. πεπάιδευ-χα {Кюнер. Греч, гр., I, с. 20.}. Слич. в наречии сербском, не любящем звука х: женикъ вм. женихъ, орагъ вм. ор & #1123; хъ, прагъ вм. прахъ. Нет сомнения, что приставка некоторых придыханий придавала особенный смысл слову (так, напр., мы отличаем смысл слова вострый от острый); может быть, первоначально была сродна с предлогом: по крайней мере это заметно в приставке с: др.-нем. s-mal (parvus), рус. малый: s могло иметь значение латинского ех в ex-іguus; с-н-ѣгъ, гот. s-náіvs, др.-верхненем. sn-êo, лит. s-nègas; гр. νιψ, лат. nіx; мотр ѣ ть и с-мотр ѣ ть, коликій и с-колько {Гримм в "Нем. гр." (II, с. 701) объясняет это предлогами as, іs, us, сродными с ar, іr, ur. }. Придыхательные звуки в окончаниях: ду-хъ, ду-ть, спѣ-хь, спѣ-ть, см ѣ -хъ, см ѣ -юсь; здесь л: соответствует окончаниям -въ, -и: пос ѣ -въ, бой, зной; слич. сербские смѣ-й, гр ѣ -й вм. см ѣ -хъ, грѣ - хъ {Шафарик. Слав. народописание, с. 52.}; отсюда соответствие между флексиями добры-хъ и сынове-й. Во флексиях переход х с, с и обратно: цс. пріасъ вм. пріахъ, пріасомъ вм. пріахсомъ, іад ѣ сомъ вм. яд ѣ хомъ, и наоборот, ахъ (лат. ego) вм. аз {Шафарик. Слав. народописание.}; слич. их с лат. ii s, насъ (лат. nos, санскр. nas) древнейшая форма вм. нахь {Шафарик. Слав. народописание.}. X среди слова для благозвучия между двумя гласными: зна-х-арь, ба-х-арь от корней зна, ба, с окончанием -арь {Павский. Фил. наб., I, с. 90.}. С в образующих слогах: коло -- кол-ес-о, чудо -- чуд-ес-а, небо -- неб-ес-а, санскр. nabha-s, лат. nube-s; древ-ес-а, т ѣ л-ес-а.
Древние буквы ж, а соответствуют гласной с носовым звуком (н, м). В Остромировом евангелии {"Рассуждение...> Востокова в "Труд. Общ. люб. рос. сл.", 1820, XVII, с. 42 и след.} ж, я стоят именно там, где в других языках и в некоторых славянских наречиях гласная с носовым звуком, как, напр., польские q, е, іq, іe. Юсъ (ж) соответствует польским а, е: 1) в словах: зябь -- zqb, голжбь -- golqb, гжба -- geba, ряка -- rèka: слич. лат. columba, лит. тапка (рука); гжсь, нем. Gans, санск. hansa; ят-ка, нем. Ent-e; уголъ, angulus, и с придыханием Wіnkel узелъ, вензель {Припомнить мнение Тредьяковского в "Трех рассуждениях": "по примеру славенопольского вензель за словенский узолъ; венсъ за усъ; венгры за угры", 1773, с. 25.}; 2) винит, женск. б ѣ ря. -- wіar, силя -- sue, ряся-- r 32;kè: отсюда сродство нашего винит, на -у, -ю с санскр. на -âm, лат. на -ам и пр.: вдов-я., санскр. vіdäv-am, лат. vіdu-am; 3) твор. женск. верож -- wіarq, силот. -- sllq, ржковк -- rekq; слич. сербские женомъ (женою), рукомъ (рукою), душомъ (душою), землемъ (землею): отсюда очевидно сродство окончаний твор. женск. на -ю с муж. на -мъ: рук-ою, челов ѣ к-омъ, земл-ею, цар-емъ; 4) 1-е лицо ед. ч. наст, и буд.: идя. -- іde, пишу -- pіszè; этим объясняется сродство наших глаголов на -у, -ю с древнейшими формами да-мь, в ѣ мь, ес-мь, с греческими глаголами на -цц и т. д.; 5) 3-е лицо множ. ч. тех же времен: идя.шь -- іdq, пишешь -- pіszq слог -ntі составляет отличительный характер 3-го лица множ. ч., и замечательно, что из этого образующего слога -ntі в некоторых наречиях славянских, как в польском, сохранилось только носовое н, а в некоторых, как в русском, утратилось, а сохранилось т: пиш-у-тъ; в древнейшей же форме цс. удержалось все -ntі в окончании -ять. Сличить наше суть, польск. sq, нем. sіnd, лат. sunt, санскр. santі; везутъ, лат. vehunt, санскр. vahantі; 6) в причастии: идяще -- іdaè, пишжще -- pіszqc; отсюда сродство нашего с окончанием лат. причастий -ans, -ens: amans, legens. Буква а ставится в Остромировом евангелии там, где у поляков іq, іe: 1) в словах: яти -- іqc; отсюда объясняется изъявит, ем-лю, пять -- ріес, санскр. pancan, лит. pénki, rp. πέντε, зол. πέμπε, гот. fimf (оттуда нем. fünf), лит. quinque; свлтый -- swi&# 232;ty, лат. sanctus; 2) в окончаниях имен сред, рода: имл -- іпгіе, жребя -- 'zrzebiè, телл -- сіеіе; отсюда объясняется вставка -ен-: им-ен-и, жереб-ен-окъ, тел-ен-окъ; 3) местоимения: мл -- miè, тл -- ciè, ел -- sic: отсюда м-ен-я, 4) 3-е лицо множ. ч. наст, и буд.: творлть -- tworzq, хваллть -- chwalq; 5) причастия: любл -- lubiqc, с ѣ дл -- siedziqc. Два последних случая объяснены выше, при букве ж. Носовые звуки составляют признаки древнейших форм языка. В Фрейзингенской рукописи (X в.) они очевидны {Кеппен. Собран. словенск. памятн., с. 44.}; poronso (поржчж), sunt (сжть), mogoncka (можща), vuerun (вѣрж); в Суде Любуши plamen вм. пламл. В польском наречии носовые звуки удержались; равномерно и в вымершем древанском или полабском: runka -- рука, dumb -- дубъ, disant -- десять, pjunta -- пять, sjunta -- святой {Шафарик. Славенское народописание, с. 103.}. В русском наречии они вовсе утратились, за исключением весьма немногих слов, напр. ентотъ вм. этотъ, пламень вм. пламя. Потеряв носовой звук, цс. ж, а перешли у нас в у, я; изменение же носового звука в у замечается и в других языках: так, напр., греч. λέγουσι вм. λέγονσι, из λέγοντι. Впрочем, во многих производных словах н, м указывают на свое происхождение от носовых гласных: млть -- м-н-у, плть -- п-н-у, грлнуть -- гр-ем- ѣ ть {Павский. Филол. набл., I, с. 87.} и др. Но даже и в флексиях русский язык уничтожает иногда последние следы носового звука: так, в древн. русск. стихотвор. с того время (с. 236) вм. времени; пламемъ (с. 223) вм. пламенемъ; знамя, за знамемъ идетъ (с. 322) вм. за знаменемъ.
Плавные м, н переходят друг в друга: слич. лат. окончания -аш, -uni с греч. -αν, -ην, -ον; Николай и Миколай; меня и санск. marna. H приставляется: от н-его, н-ей, за н-имъ; с-н- ѣ сти -- съ ѣ сть, по-н-ять -- поять, н- ѣ дра -- ядро; н-утрь, н-утръ, лат. utérus, рус. утроба, чешек, уже в Суде Любуши: utr, стих 36: utr Visegrade (утрь Вышеград ѣ, в Выіііеграде). Снузници в Ипатьевск. (с. 191) вм. со-юзници. Слич. греч. πι-ν-ο с слав, пію; нем. Name, лат. попгеп (слич. опгеп) и наше имя {Гримм в "Нем. грам." (II, с. 701 и 702) видит в приставном я значение предложное.}. В окончаниях: камень, ячмень вм. древн. камы, ячмы: слич. Глоссы Mat. verb.: cami, ieemi.
После губных β, б, η, φ, м прибавляется л вместо умягчающего і (й, ь) {Соглашаю мнение Шафарика ("Слав. народоп.", с. 7) и Гримма с гипотезою Павского.}, содержащегося в мягких ь, е, я, ю: трав-ить -- τραβ -л-ю, люб-ить -- люб-л-енъ, воп-ить -- воп-л-ь, траф-ить -- траф-л-ю, земной -- зем-л-я. Вставкою л славянские наречия юговосточные отличаются от западных: капля -- кап ѣ, жеравль -- жеравъ, вопль -- вепъ, явлю -- евимъ, куплю -- купимъ, ловленъ -- ловенъ, остав ленъ -- оставен. Впрочем, и по-русски говорится корабь, оземь, наземь вм. о землю, на землю. Что звуки ель, мль и др: суть не что иное, как смягчение звуков в, м, видно, напр., из форм цс. сокращенного прош. дееприч. остдвль, преломль, рождь, оврдшть, вкоушь: т. е. как д. т. с смягчаются в -ждь, -иль, -шь, так и в, ж в -ель, -мль. Слич. некоторые прилагательные, образовавшиеся смягчением окончания существительных: Святополкъ, Святополчь, Іаковъ, Іаковль, Авраамль, Ярославль. Л приставляется вначале: польск. ledwa вм. едва; выпускается: бояринъ -- боляринъ; не препятствует через себя одному звуку оказывать влияние на другой: слать -- шлю, мыслить -- мышление: ю, е изменяют с в ш через л, переходит в о: сербск. био, дао вм. бил, дал; слич. франц. beau из bel, bіel, beat; château из chastel, chastіel, chastealx {Dіez. Gram. d. romanіschen Sprachen, 1836, I, c. 244.}. Изменение al в au указывает, что і первоначально изменилось в и (v), как в наречии малорусск. пысавъ вм. писалъ. В образующих окончаниях л соответствует звукам в, р, й: пои-ло -- пои-во, дате-ль -- лат. dato-r, пріяте-ль, ходата-й {Павский. Филол. набл., I, с. 95 и 96.}.
От других плавных р отличается тем, что может иметь при себе придыхание или густое h, как в греческом языке, или s, как в польском наречии: rzecz {ржеч вм. рѣчь), przy (пржи вм. при). Звук рж соответствует нашему рь. Р переходит в л: peregrіnus -- pіlіgrіm -- pіlgrіm, прорубь -- пролубь {Сумарокова сочинения, X, с. 24: "Февраль и пролубь были прежде феврарь и прорубь, как перепелъ стал пелепелъ. }, февраль вм. феврарь: в древних памятниках, напр., в Новг. лет. 2-й попадается еще: мѣсяця феураря; в старину лыцарь вм. рыцарь; слич. простонародные калидоръ, сек-летарь. В глоссах Mat. ver. velblud вм. верблюдъ. Р переходит в с: honor -- honos, festus -- feіrae, carmіn -- casnіen, etruscі -- etrurіa {Krüger. Gram. d. lat. Spr, 1842, с. 31.}. Составляет образующее окончание существительных: да-ръ -- да-ть, в ѣ т-ръ -- в ѣ -ти вм. в ѣ я-ти, вих-рь -- вих-ать, вих-нуть: в Древн. русск. стихотв. (с. 87): а и буйны в ѣ тры не вихнутъ на ее; прилагательных: доб-ръ -- доба (пора), бод-ръ -- Бдѣть -- буд-ить, щед-ръ -- щад-ѣти, хит-ръ -- хит-ить, ост-ръ -- ость {обровский. Гр. яз. сл., I, с. 384 и 385.}. Во флексии, именно в склонении: мат-ери, дщ-ерь от имен, мати, дщи -- есть остаток древнейших полных форм; слич. mater, Mutter; Qvyàxt\Q, гот, dauhtar, Tochter, санск. duhіtr; слич. также наше брать, чешское bratr и санск. brâtr.
Плавные л, р удобно переставляются: хракъ в Новг. лет. (с. 110) вм. харкъ (харкать), Berg и брегъ, Gold и злато, ладонь из долонь, длань; έλκω -- влеку -- алкать -- лак-омый, armus -- рамо, Arbeіt -- работа; в последних для того, чтобы избежать в начале слова нетерпимое нами а. Слич. nervus -- vevgov, Proserpіna -- περσεφόνη.
Полусогласные вместе с гласными составляют в словах часть более текучую, изменяемую, потому употребляются в приставках, в образующих окончаниях и во флексиях. Собственные же согласные составляют ядро слов, твердую, неизменную часть оных и потому по преимуществу употребляются в корнях.