Лжесвидетель. -- Сеньор Пизани оказывается моко. -- Кто такой был английский уполномоченный. -- Покушение на убийство. -- Подвиги Дедушки и Мео. -- Смерть двух храбрецов. -- Что происходило в доме у Гассана. -- К оружию!.. -- Слишком поздно. -- Мэдж исчезла. -- Это "Конкордия"! -- Паровая шлюпка. -- Черный флаг. -- Последняя борьба. -- Китайская джонка. -- Перед мандарином с сапфировой пуговкой.
Бывший подшкипер "Конкордии" вошел среди всеобщего глубокого молчания. При виде негодяя, в низости которого они еще не были уверены вполне, французы почувствовали новый прилив подозрений. Когда же он, став рядом с английским чиновником, произнес гнусное обвинение и даже подтвердил его под присягой, сомнений больше не оставалось.
Негодование французов было так велико, что они некоторое время не в силах были выговорить ни слова.
Один магараджа быстро вышел из оцепенения и незаметно знаком подозвал к себе сипайского офицера. Офицер отвесил глубокий поклон и, выбрав двадцать солдат, поставил их у входа в зал с сомкнутыми штыками.
Господин уполномоченный лабуанского губернатора сделал при виде этого кислую гримасу, а его матросы тревожно переглянулись между собою. Действительно, выход из зала был прегражден.
Сеньор Пизани помертвел.
Драгоман заговорил опять:
-- Магараджа Борнео, ты слышал, в чем обвиняет британское правительство названных французов. Ты слышал присягу свидетеля. Преступники даже не отпираются. Их молчание -- это признание. Магараджа Борнео! Я снова требую, чтобы ты выдал убийц сэра Гарри Паркера нашим законным властям.
-- Магараджа отказывается выдать своих гостей, -- сказал Андре твердым голосом.
Англичанин нахально ответил:
-- Значит, война!
-- Пускай. Мы не боимся.
-- Не может быть, чтобы магараджа отказывал нам всерьез. Магараджа слишком много потеряет в случае войны...
-- А вы ничего не выиграете. Ваша настойчивость только доказывает, что вы сами боитесь войны, которою нам грозите. Подумайте хорошенько. Теперешний магараджа Борнео, -- Андре сделал ударение на слове "теперешний", -- не испугается британского флага и мужественно примет бой, так легкомысленно предлагаемый. Смотрите, не нарвитесь на нас, как нарвались на афганцев и буров, на абиссинцев и ашанти.
-- Милостивый государь, вы оскорбляете парламентера.
-- Какой же вы парламентер, если вы явились сюда с угрозами и в сопровождении вооруженных солдат? Вы не предъявили никакого письменного подтверждения полномочий не только от центрального правительства, но даже от местного колониального управления. Неужели вы думали, что мы, люди в здравом уме и твердой памяти, поддадимся бог знает кому, позволим отдать себя в руки неведомому интригану, переодевшемуся в красный мундир? Не мы ваши пленники, а вы наш арестант, и здесь разберутся, на чьей стороне честь и правда.
Англичанин гордо поднял голову и мужественно отвечал:
-- Ваши доводы -- обычные доводы убийц. Вы можете взять меня в плен, можете даже зарезать. Вам это ничего не стоит. Но знайте, что за мной стоит британское правительство, британский флот, лорд Гранвиль, мистер Гладстон...
Громкий хохот прервал речь парламентера, пустившегося перечислять государственных деятелей, которым родина британцев обязана славой.
Магараджа подскакивал на троне и хохотал, хохотал до упаду, до безумия, -- хохотал поистине гомерическим смехом.
-- Довольно! Нет здесь никакого уполномоченного и нет никакого сеньора Пизани! -- крикнул он, досыта нахохотавшись.
-- Как? Что ты говоришь?
-- Вы помните крейсер "Молнию"? Помните, как мы гонялись за "Хищником"?
-- Да, а что?
-- Помните, как мы встретились с одним кораблем под названием "Рона", который вез на Кубу сахарный тростник?
-- О, как сейчас помню. Капитан этого корабля, веселый марселец, приезжал даже к нам на борт.
-- А вы не забыли имя этого весельчака?
-- Вот имя-то забыл, не помню.
-- Напрасно. Эта "Рона" оказалась не чем иным, как замаскированным пиратским судном, и только накануне называлась "Франклин". Капитаном ее был... господин Мариус Казаван... а теперь он называет себя сеньором Пизани... Да-с, вот такие дела.
-- Ах ты, плут! -- воскликнул громовым голосом доктор. -- Вот молодец! Ловко разоблачил! Все это правда от начала до конца. Теперь и я узнаю этого негодяя. Я к нему приглядывался еще на "Конкордии", но только никак не мог узнать. Теперь я не сомневаюсь и определенно знаю, кто он.
Пизани молчал как громом пораженный и взглядом словно умолял англичанина: "Ради бога, выручите меня!"
Но Фрике не дал англичанину времени заступиться и заговорил снова:
-- Что касается вас, господин уполномоченный, то я вам вот что скажу. Довольно морочить добрых людей. Для меня все равно, англичанин вы или американец, я знаю только, что вы плут. Переодеваться вы мастер, это верно. Но я все-таки вас узнал. Ручаюсь, что когда я передавал вам паровую машину на "Конкордии", вы не предполагали, что нам приведется с вами встретиться здесь. Что, разве не правда, мистер Джим Кеннеди?
Последние два слова сразили мнимого посланника наповал. Вся его напускная чопорность куда-то исчезла. Но он не растерялся, как Пизани, а стал действовать как отчаянный разбойник, как достойный помощник злодея Боскарена.
Он сделал знак своим матросам, которые моментально придвинулись к нему и взвели курки карабинов.
-- Ну что ж! -- зарычал он яростно. -- Ты прав, проклятый француз! Но тебе недолго торжествовать. Эй вы, стреляйте! Пли!.. Так велел атаман, убейте их всех и бегите! Спасайтесь!
-- Ложись! -- крикнул Фрике звонким голосом.
Но друзья не успели лечь на пол. Раздался ужасный залп, и в воздухе просвистел целый град пуль. Но французы каким-то чудом устояли на ногах, целые и невредимые, только Фрике в ужасе вскрикнул. Громадный зал наполнился невообразимым шумом. Сипаи с громкими криками бросились на убийц, но эти крики покрыли рев тигра и яростное пыхтение обезьяны.
Парижанин тоже бросился вперед с поднятою саблей, за ним его друзья, но не успели: все было кончено за четверть минуты, убийцы получили по заслугам.
-- Слишком поздно! -- с горечью воскликнул Фрике. -- Слишком поздно!
-- Что поздно? Что? Ты ранен, мой мальчик? -- подбежал к нему Доктор.
-- Не знаю, ранен ли. Но они, эти милые, добрые звери!.. Они умерли, спасая нас от верной гибели.
Действительно, в ту минуту, как Фрике закричал: "Ложись!", тигр и орангутанг вскочили, как на пружине, и встали, заслонив собой французов. Все пули, предназначавшиеся Фрике и его друзьям, попали в великодушных зверей. Будучи смертельно ранены, несчастные животные нашли в себе достаточно сил, чтобы броситься на убийц. Фрике все это видел и закричал от жалости.
Юноша подбежал и нашел Мео и Дедушку среди груды растерзанных тел. Дикие жители вольных экваториальных земель погибли при первом же столкновении с цивилизацией!
Фрике с глубокой печалью смотрел на бездыханные тела друзей, деливших с ним безрадостные дни невзгод. В это время к нему подошел один из сипаев, которым было поручено захватить дом Боскарена. Сипай был весь в крови и пыли.
-- Откуда ты? Говори скорее! -- спросил Фрике дрожащим от тревоги голосом.
Сипай не понял. Андре повторил вопрос друга.
-- Государь... -- с усилием заговорил сипай. -- Мы исполнили твой приказ. Никто не вышел из дома Гассана... Но в городе бунт... На нас напали... со всех сторон... Мы защищались... Потом пришел сам Гассан с большой толпой... С ним были все бандиты Борнео... Мы ничего не могли сделать... Офицер наш убит... Все наши перебиты... Я едва мог дотащиться сюда... и умираю!
-- К оружию, друзья! В бой! -- задыхаясь, вскричал Фрике. -- Возможно, уже поздно. Ко мне, сипаи! Кто меня любит, за мной! Вперед!
Он сорвал с себя одежду магараджи, схватил саблю и выбежал на улицу. Европейцы и Мажесте бросились вслед за ним, а командир сипаев повел своих солдат беглым шагом. Фрике бежал так быстро, что даже быстроногие индусы насилу поспевали за ним.
Город был охвачен огнем со всех сторон. Гремели выстрелы, слышались крики раненых. Встречались толпы горожан, которые вели каких-то людей с черными от пороха лицами, в изодранной одежде. Это были, вероятно, бандиты Гассана, пойманные на месте преступления -- за убийством или поджогом. Им раскраивали головы и трупы сбрасывали в канал.
Всюду была организована оборона, и бандиты заметно теряли позиции. Роскошное жилище Боскарена, где томилась несчастная Мэдж, стояло недалеко от рейда. На площади перед домом разыгралась главная битва; вся площадь была усеяна трупами.
Все двери и окна дома были выломаны. Оборванные обои клоками свисали со стен, мебель была опрокинута, кровь залила ковры. Фанатик Али поклялся умереть, но не сойти с места. Он сдержал свою клятву и мужественно пал на пороге комнаты Мэдж.
Что касается самой девушки, то она пропала, не оставив следа. Обыскали весь дом, но Мэдж не отыскалась. Дом был пуст, бедная пленница исчезла.
Фрике побледнел, зашатался и едва устоял на ногах.
-- Фрике... дитя мое... ободрись, не падай духом! -- утешал Андре, растерянно сжимая его в объятиях. -- Будь мужчиной. Мы ее найдем.
-- Да, найдем. Нужно найти. Если она погибнет из-за меня, я пущу себе пулю в лоб. Это я виноват... Я слишком долго медлил.
Один Пьер де Галь сохранял спокойствие.
-- Друзья, -- сказал он, -- не может быть, чтобы негодяи утащили девочку в город, где такой беспорядок. У них, вероятно, был у пристани оснащенный корабль, на котором они и ушли.
-- Правда, правда! -- вскричал доктор. -- Бежим скорее на рейд!
-- На рейд! На рейд!
Фрике сделал над собою усилие и стряхнул слабость. Он все еще был страшно бледен, но былая энергия снова возвратилась к нему.
Французы пустились бежать к набережной, не заботясь, идет за ними кто-нибудь или нет. Между верфью и кораблями на якоре сновало множество лодок. Тут были американские китобойные суда, шхуны и бриги, клиперы с двойной медной обшивкой, быстрые катера и неуклюжие джонки, и среди этого леса перепутавшихся мачт и рей особенно выдавался красотой один удивительно изящный корабль.
Высокие мачты и удлиненная носовая часть обличали в этом кораблике замечательного ходока. Дым, черными клубами вылетавший из высокой трубы, доказывал, что строители корабля, не желая вверять судно случайностям погоды, снабдили его паровиком.
Корабль стоял, готовый к отплытию.
Пьер де Галь узнал его, хотя корабль был перекрашен в другой цвет. С языка старого моряка сорвалось самое злобное ругательство.
-- Это "Конкордия"!
На борт корабля поднялось несколько человек. Среди них отчаянно билась какая-то светлая фигура.
-- Мэдж! -- закричал Андре, не помня себя от горя. -- Дочь моя!.. Ах, мы опоздали!..
-- Еще нет. Видите паровую шлюпку? Она английская. Вон и флаг.
-- Может быть, на ней приезжал мнимый парламентер.
-- Хотя бы сам черт! -- заорал Фрике. -- Я беру ее, и горе тому, кто вздумает мне помешать.
На борту шлюпки был всего один человек, английский матрос, который направил на Фрике штык. Фрике зловеще захохотал, вырвал у матроса штык, а самого его схватил за шиворот и выбросил в море.
-- Пьер, становись к рулю! Правь на яхту. За машину возьмусь я сам. Полетим на всех парах, хотя бы взорваться пришлось -- один конец.
-- Готово? -- спросил бретонец.
-- Да. Нас пятеро.
-- А не подождать ли сипаев?
-- Когда ждать? Скорее в море. Мы одни захватим яхту, чего бы это ни стоило.
-- Хорошо. Отчаливай.
-- Вперед! С Богом!
На "Конкордии" подняли трап. Раздался свисток. На мачте нахально взвился черный разбойничий флаг. Это был зловещий знак кораблекрушителей!
На шлюпке подняли пары. Она заскрипела и тронулась.
-- Мы выиграем расстояние. Корабль должен лавировать между отмелями.
-- Скорее, Пьер!
-- Да хорошо, хорошо.
Яхта была уже в пятидесяти метрах. Мэдж вне себя металась по палубе, кричала и жестами умоляла друзей поспешить к ней на помощь.
Вот около девушки показалось бледное лицо Боскарена. Он отдал рулевому какое-то приказание. Яхта повернула под прямым углом направо и скрылась за неуклюжей китайской джонкой, которая тяжело шла наперерез шлюпке. У Пьера де Галя вырвался крик ужаса и тоски:
-- Назад, или нас раздавят!
Маневр был выполнен с неслыханным хладнокровием. Еще секунда -- и было бы поздно. Борт шлюпки столкнулся с джонкой, но по косой. Все-таки удар был настолько силен, что машина испортилась.
Дело было проиграно.
Китайцы, сидевшие в джонке, подняли яростный крик. За одну минуту, прежде чем наши друзья успели опомниться, шлюпка была наводнена сынами Поднебесной империи. Все пятеро были мигом связаны и отнесены на джонку.
На палубе джонки стоял толстый старый китаец с лоснящимся желтым лицом, на котором лежала печать низкой злобы. На нем была надета богатая шелковая хламида, а на шапке блестела крупная сапфировая пуговица, означавшая мандаринский сан. Андре и его товарищи были приведены к нему.
-- Это они, -- сказал китаец, окинув их косым взглядом узеньких глаз. -- Атаман будет доволен. Закуйте их в цепи!
В эту минуту послышался визгливый крик, и на палубу вбежал мальчуган в богатом китайском костюме.
Мальчуган одновременно и смеялся, и плакал, и кричал от восторга. Он бросился к Фрике, стал его обнимать и целовать, потом кинулся на шею изумленному Пьеру де Галю.
-- Флике!.. Пьел де Галь!.. Длузья мои!.. Как я лад!.. А это мой папа... Он не злой, он доблый... Я не дам связывать вам луки... как...
-- Виктор! -- вскричали одновременно Фрике и патентованный боцман.
-- Да, я... о мои доблые длузья!..
Он сказал несколько слов по-китайски мандарину с сапфировою пуговицей, и сумрачная физиономия старика озарилась улыбкой.
-- Вы избавили моего сына от рабства, вы спасли ему жизнь, -- сказал он с благородством. -- Теперь моя очередь отплатить вам тем же. Я должен был выдать вас атаману. Вы свободны. Располагайте мною. Я к вашим услугам.
...А яхта, увозившая Мэдж, была уже чуть заметной точкой на горизонте.