ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Бен вместе со своим мальчиком возвратился в Калифорнию, где занимался скотоводством.
Перед самым отъездом мистер Хевишэм сообщил ему, что граф не отпустит его с пустыми руками, желая обеспечить мальчика, чуть было не сделавшегося лордом Фаунтлероем, и вместе с тем дать возможность самому Бену приобрести независимое положение в Калифорнии. Ввиду этого он дает ему достаточную сумму денег, чтобы купить на имя мальчика ферму и разводить в ней скот, чем до совершеннолетия сына будет за приличное вознаграждение заведовать Бен. Впоследствии Том вырос в хороших условиях, превратился в честного и порядочного человека и своим безукоризненным поведением вознаградил отца за его тяжелую жизнь в молодости.
Но Дик и мистер Гоббс, также приехавшие в Англию вместе с остальными посмотреть, как обстоят дела, не так-то скоро вернулись домой.
Граф решил позаботиться об образовании Дика и поместил его в школу, а мистер Гоббс, оставив в Нью-Йорке надежного заместителя, нашел возможным остаться еще некоторое время в Англии и отпраздновать день рождения Цедрика, которому должно было исполниться восемь лет.
В этот день предполагалось устроить всевозможные игры и танцы в парке для народа, а вечером зажечь иллюминацию.
-- Совсем как четвертого июля, -- говорил лорд Фаунтлерой. -- Как жаль, мистер Гоббс, что я не родился в день празднования независимости Америки! Мы могли бы тогда соединить оба торжества.
Надо признать, что сначала граф и мистер Гоббс не сошлись так близко, как это было бы желательно в интересах самой же британской аристократии. Факт тот, что до сих пор граф очень мало встречался с лавочниками, а мистер Гоббс не привык к обществу графов. Поэтому неудивительно, что при редких их свиданиях разговор вообще как-то не клеился. Надо также признать, что мистер Гоббс был прямо-таки ошеломлен тою роскошью, которая окружала его маленького друга и которую тот ему счел нужным показать.
Резные ворота, огромные каменные львы и чудная аллея сразу поразили его, а когда он увидел замок, великолепный сад, чудные оранжереи, мраморные террасы, широкие лестницы, конюшни, великолепных павлинов и ливрейных лакеев, то совершенно потерял голову. Но окончательно доконала его картинная галерея.
-- Это что-то вроде музея, не так ли? -- сказал он Цедрику, когда его ввели в большой красивый зал.
-- Нет, -- нерешительно произнес Фаунтлерой, -- я не думаю, чтобы это был музей. Дедушка говорит, что это все мои предки.
-- Неужели все это ваши тетки и дяди? Вот так семья!
Он от изумления опустился на стул, не отрывая глаз от висевших по стенам портретов. Цедрик с трудом растолковал ему, что это вовсе не семья его деда, а изображение давно умерших предков. Пришлось прибегнуть даже к помощи миссис Меллон, которая помнила не только имена всех этих людей и фамилии художников, изображавших их, но хорошо знала все подробности их жизни со всеми романическими похождениями этих давно исчезнувших аристократов.
Когда мистер Гоббс понял, в чем дело, и услышал эти рассказы, он был так очарован, что часто приходил из гостиницы "Герб Доринкорта" и проводил целые часы в этой картинной галерее, где со стен глядели на него из золоченых рам красивые леди и важные джентльмены, а он только и делал, что качал головой и говорил:
-- И все это были графы или вроде этого! И он тоже будет таким и унаследует все это!
В глубине души он теперь уже не так презирал аристократов и их образ жизни, как прежде. Надо сознаться, что его республиканские убеждения тоже до некоторой степени изменились за последнее время. Во всяком случае, в один прекрасный день он высказал совершенно неожиданную мысль:
-- Кажется, я бы сам не отказался быть графом...
С его стороны это было большой уступкой.
Наконец, наступил великий день рождения маленького лорда, и как весело провел он его! Как прекрасен был парк, наполненный толпою нарядных людей и разукрашенный флагами! В этот день сюда пришли все без исключения, так как каждый желал выразить свою искреннюю радость по поводу того, что общий любимец в конце концов все-таки оказался законным наследником графов Доринкортов. Всякий хотел также поглядеть на его красивую добрую мать, у которой было так много друзей среди бедняков. Даже к самому графу стали относиться гораздо лучше, потому что мальчик любил его и доверчиво относился к нему и потому что он помирился с матерью своего наследника и сблизился с нею. Говорили даже, что он успел так сильно привязаться к ней, что ее благотворное влияние стало уже заметно отражаться на всех окружавших старого графа.Кого только тут не было! Всюду сновали толпы. Тут были и фермеры с разодетыми женами, и молодые девушки с кавалерами, и резвящиеся дети, и болтливые старушки в красных платках -- все это толпилось и шумело в парке. А замок был тоже переполнен гостями, приехавшими поздравить графа и познакомиться с миссис Эрроль. Среди гостей были, конечно, и сэр Гарри Лорридэль с супругой, и сэр Томас Эш с дочерьми, и мистер Хевишэм, а также прекрасная мисс Вивиан Герберт, в прелестном белом платье и с атласным зонтиком в руках, окруженная, как всегда, поклонниками. Однако она явно предпочитала им всем маленького лорда Фаунтлероя. Как только он увидел ее, он тотчас же подбежал к молодой девушке, бросился к ней на шею и горячо поцеловал ее, точно был ее любимым братишкой.
-- Милый маленький лорд Фаунтлерой, -- сказала она, -- милый мой мальчик, я так рада тебя видеть!
Потом Цедрик увел ее в парк и начал показывать все приготовления к вечеру. Тут он представил ей мистера Гоббса и Дика:
-- Это мой старый друг мистер Гоббс, а это другой старый друг Дик; я им много рассказывал о вас и говорил, что вы очень, очень хорошенькая и что они увидят вас сегодня, в день моего рождения.
Молодая девушка любезно пожала им руки и стала мило беседовать с ними, расспрашивая об Америке и об их путешествии в Англию и о жизни здесь. Фаунтлерой все время стоял подле мисс Герберт и не сводил с нее восхищенных глаз, раскрасневшийся от удовольствия при виде того, как понравились ей его друзья.
-- Ну, -- торжественно заявил потом Дик, -- такой славной девушки я никогда не видал! Она... да она совсем маргаритка... Вот как!
Все невольно смотрели на нее, когда она проходила мимо вместе с маленьким лордом Фаунтлероем. Солнце ярко светило, флаги развевались по ветру. Приглашенные болтали, играли в разные игры и весело танцевали, время летело незаметно, и юный лорд так и сиял от счастья. Весь мир казался ему прекрасным.
Но всех довольнее был все-таки старый граф. Богатый, знатный, он, тем не менее, мало знал счастливых минут в своей жизни, а теперь он был счастлив, может быть, потому, что под влиянием искреннего чувства к своему внуку он сам сделался лучше, чем был прежде. Конечно, он не мог стать таким хорошим, каким считал его Цедрик, но он все же научился находить удовлетворение в добрых делах, исполняя желание своего любимого внука. С каждым днем ему все больше нравилась жена его сына. Он любил слышать ее голос и глядеть на ее хорошенькое личико. Сидя в своем кресле, он все время следил за ней, прислушиваясь к ее беседам с мальчиком, и понемногу начал понимать, почему его внук, живший в бедном предместье Нью-Йорка и водивший знакомство с простым лавочником, мог стать таким воспитанным и хорошим мальчиком, за которого не приходилось стыдиться даже именитому графу Доринкорту.
А в сущности, это было вполне понятно -- он всегда находился в обществе хорошей, доброй и умной женщины, которая учила его любить людей.
Это, может быть, совсем пустяки, но зато лучше всего другого. Он ничего не знал о замках и графах. Он совсем не имел понятия о роскоши и богатстве. Но он всегда был милым и ласковым, потому что обладал простым, любящим сердечком. А этого достаточно, чтобы быть настоящим королем.
Старый граф от души любовался внуком, когда тот расхаживал по парку среди гостей, разговаривал со знакомыми, приветливо отвечал на поклоны, беседовал с мистером Гоббсом или стоял возле матери или мисс Герберт, прислушиваясь к их разговорам. Наконец граф направился вместе с мальчиком в ту палатку, где ужинали его фермеры. Они лили за здоровье графа с гораздо большим одушевлением, чем бывало прежде, но когда после первого тоста провозгласили тост за здоровье маленького лорда Фаунтлероя, то загремело единодушное "ура", которое повторялось несколько раз подряд. Видно было, что эти простые добрые люди от всего сердца полюбили маленького наследника и не находили нужным сдерживать своих чувств перед всеми этими знатными и богатыми людьми. Все они громко кричали, а многие женщины со слезами на глазах поглядывали на мальчика, стоявшего около матери и графа, и тихо говорили:
-- Да благословит его Господь!
Маленький лорд был в восхищении. Он улыбался, кланялся и краснел, как маков цвет.
-- Милочка, ведь они кричат потому, что любят меня? -- спрашивал он. -- Как я рад!
Старый граф опустил ему руку на плечо и тихо сказал:
-- Фаунтлерой, поблагодари их всех за расположение к тебе!
-- Неужели мне нужно говорить с ними? -- робко спросил Фаунтлерой, оглядываясь и посматривая на мать.
Миссис Эрроль улыбнулась, то же сделала и мисс Герберт, и они обе утвердительно кивнули головой.
Он сделал шаг вперед, собрался с духом и громко сказал:
-- Я вам очень, очень благодарен, я надеюсь, вам было весело, потому что мне тоже сегодня было очень весело... и я очень рад, что буду графом, -- я сперва не думал, что так хорошо быть графом. И я постараюсь быть таким же хорошим графом, как дедушка!
После этих слов снова раздались оглуши тельные аплодисменты и крики "ура". Цедрик отступил назад, облегченно вздохнул, взял графа за руку и прижался к нему.
* * *
На этом наш рассказ мог бы и окончиться, но нам хочется прибавить еще несколько слов о мистере Гоббсе. Ему так понравилась жизнь в Англии и знакомство с аристократами, не говоря уже о близости его маленького друга, что он решился продать свою лавочку в Нью-Йорке и совсем переселиться в Эльсборо; здесь он тоже открыл лавочку, которая быстро стала процветать, так как пользовалась покровительством замка. Со старым лордом Доринкортом они так и не сошлись, но представьте себе, что дядя Гоббс мало-помалу сам превратился в большого аристократа, стал читать каждый день "Придворные известия" и следить за прениями в Палате лордов. Десять лет спустя, когда Дик, окончив свое образование, отправлялся в Калифорнию навестить брата и спросил мистера Гоббса, не собирается ли он снова возвратиться в Америку, он только покачал головой и серьезно сказал:
-- Нет, я не поеду туда, я хочу жить подле него. Положим, Америка хорошая страна для тех, кто молод, но у нее есть недостатки -- там ни у кого нет предков и нет ни одного графа.